Механизм реализации прав участников СВО в условиях цифровой среды: постановка проблемы

В современный период развития Российского государства можно выделить две параллельно и внешне независимо друг от друга развивающихся ключевых тенденции: 1) всемерной защиты прав участников специальной военной операции на территориях Украины, Донецкой Народной Республики и Луганской Народной Республики с 24 февраля 2022 года, а также на территориях Запорожской области и Херсонской области с 30 сентября 2022 года (далее - СВО); 2) развития цифровой реальности, проникающей во все сферы жизни человека и общества.

Точкой пересечения данных тенденций является крайне актуальная и практически не изученная проблема механизма реализации прав участников СВО в условиях цифровой среды. Специфический правовой статус этой категории лиц предопределен как природой военной и приравненной к ней службы, так и особыми условиями привлечения их для решения боевых задач, возложенных на Вооруженные силы РФ, войска национальной гвардии, войсковые формирования ФСБ, МВД России и др. подразделения в условиях СВО. Правовой статус этих военнослужащих недостаточно регламентирован и обеспечен надлежащими юридическими инструментами в рамках цифровой среды, имеются определенные ограничения для них на доступ и использование цифровых технологий, в процессе применения которых возможно определение их местонахождения (геолокационных координат) и нанесение по ним ударов со стороны противника, приводящих к уничтожению (гибели) военнослужащих.

Уточним, что механизм реализации каких-либо процессов в юридической сфере - это понятие для правоведения традиционное, но в то же время дискуссионное, прежде всего, по составу и характеристике входящих в него элементов. Выделяют механизм как неразрывное единство субъектов и складывающихся между ними отношений; регламентированный порядок юридически значимой деятельности; систему регуляторов правовой деятельности; практическую деятельность по реализации правовых норм; совокупность определенных юридических средств; совокупность взаимодействующих организационноправовых элементов; сферы обеспечения создания и пользования правовыми благами [1, с. 178-181].

Под механизмом реализации прав участников СВО в условиях цифровой среды мы будем понимать обусловленную правовыми, организационными и технологическим гарантиями деятельность органов публичной власти и институтов гражданского общества, направленную на комплексную социальноправовую, финансовую, психологическую и иную поддержку участников СВО, защиту их прав и законных интересов, включая членов их семей. Данный механизм производен от правового статуса военнослужащего, а также в дополнение к нему – от правового статуса цифрового гражданина. В случае обращения к элементам правового статуса или в целом правосубъектности военнослужащего, мы используем нормативные источники отрасли административного права. В другой ситуации – анализа правовых основ цифрового гражданства – мы можем применять терминологический и понятийный аппарат других отраслей, т.е. круг задействованных правовых норм более широк и разнообразен.

Как принято считать в отечественном праве, категория правовых механизмов имеет инструментальную природу и включает в себя специфические для права средства организации и осуществления его норм в общественной жизни и практике [2, с. 172-178]. В контексте поставленной проблемы предполагается наличие участников СВО, их взаимоотношений между собой, с членами семьи, обществом и государством, а также инфраструктуру цифрового гражданства, в которую вовлечены данные субъекты: правовую, организационную, технологическую.

Права военнослужащих-участников СВО рассредоточены по четырем федеральным законам (далее, в том числе – ФЗ), в которых вносились изменения 07.07.2025 г. и в целом отражены элементы общего правового статуса: ФЗ от 27.05.1998 №76-ФЗ «О статусе военнослужащих», ФЗ от 28.03.1998 № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе», ФЗ от 31.05.1996 № 61-ФЗ «Об обороне» и ФЗ от 12.01.1995 № 5-ФЗ «О ветеранах».

В российском законодательстве отсутствует перечень специальных и индивидуальноопределенных прав и свобод, которые закреплялись бы за военнослужащими-участниками СВО в условиях цифровой среды. Законодательная практика идет в этом направлении казуистическим путем, выделяя какое-либо актуальное назревшее право и в срочном порядке обеспечивая процедуру его осуществления.

Вместе с тем, вряд ли оправданными с точки зрения юридической техники являются предложения о создании единого нормативного акта по вопросам правосубъектности военнослужащих-участников СВО [3, с. 28]. На наш взгляд, для этих целей достаточно имеющегося нормативного регулирования, а за основу необходимо брать положения Федерального закона от 27.05.1998 №76-ФЗ «О статусе военнослужащих» как наиболее близкого по смыслу, в названии которого упоминается термин «статус».

Можно было бы действующую статью 25 указанного закона переименовать как «Дополнительные права военнослужащих, исполняющих обязанности военной службы в условиях чрезвычайного положения и при вооруженных конфликтах, и членов их семей», подразумевая в их составе права участников СВО в условиях цифровой среды. При этом дополнительные социальные гарантии и компенсации военнослужащим такой категории выделить в отдельную статью 25.1, поскольку право на социальную поддержку является частью специализированного правового статуса военнослужащих-участников СВО как цифровых граждан.

Военнослужащие-участники СВО имеют право на информацию в широком смысле, которое включает право на получение данных и сведений о принадлежащих ему льготах, пособиях и иных денежных выплатах, социальных и иных гарантиях для них и членов их семей в связи с участием в СВО в максимально быстрые сроки и удобным способом. Для обеспечения реализации этого права должен предусматриваться механизм, при котором приоритет будет иметь принципы наглядности и комфортности поиска соответствующей информации.

Многое из сказанного уже реализовано: особая жизненная ситуация «СВО» на Едином портале государственных услуг (ЕПГУ), просветительская литература по теме в Интернет-энциклопедии «Рувики», на сайтах справочных правовых систем, средств массовой информации и т.д. [4, с. 58]. Однако механизм реализации права на информацию должен дифференцироваться, во-первых, в зависимости от статуса участника СВО: действующий или бывший, и, во-вторых, статус действующего участника СВО в зависимости от нахождения на линии боевого соприкосновения (ЛБС) или вне зоны СВО в отпуске, на лечении и т.п. аналогичных обстоятельствах.

Как показала практика реализации программы «Время героев», военнослужащие при нахождении на ЛБС регистрируются в личном кабинете на сайте программы без подачи документов (анкеты, фото, паспорта и диплома), представление которых в данных обстоятельствах нереально [5]. Данный момент должен быть отражен в законодательстве как общее правило.

Кроме того, известно, что на базе ЕПГУ и региональных многофункциональных центров предоставления государственных и муниципальных услуг (МФЦ) существует отдельный раздел и соответственно отдельное окно для оказания услуг военнослужащим-участникам СВО и членам их семей. Между тем практика показывает, что этого недостаточно, поэтому жизнь востребовала такой инструмент, как создание «народных» специализированных МФЦ для этой категории лиц. Официально они называются представительства Военносоциального центра Минобороны России (ВСЦ), которые открываются на базе филиалов фонда «Защитники Отечества» для комплексного сопровождения бытовой и служебной жизнедеятельности участников СВО и их семей [6].

Изложенные меры отражают приемлемый уровень организации. Вместе с тем, остается открытым вопрос, например, о реализации права военнослужащих-участников СВО с применением цифровых технологий на установку самозапрета на получение кредитов. С 01.03.2025 вступило в силу положение о возможности для граждан установить самозапрет на заключение договоров потребительского кредита (займа) посредством подачи заявления через ЕПГУ, а посредством МФЦ - с 01 сентября 2025 г. [7].

Фактическая реализация этих прав возможна, когда участник СВО находится вне зоны СВО и может лично присутствовать при совершении необходимых действий (например, в отпуске). При этом механизм реализации этого права для военнослужащих, нахо- дящихся на ЛБС, не предусмотрен, что образует очевидный нормативно-правовой пробел. В литературе данный вопрос так же не разрешен [8, с. 72-89].

В данном случае подразумевается, что реализовать права участник СВО может с помощью цифровой среды, что не представляется реальным ввиду общего запрета пользоваться мобильным телефоном в зоне боевых действий, отсюда и в этой ситуации назрело предоставление разрешительного гарантированного кратковременного доступа к услугам Интернет-связи с принятием всех необходимых мер безопасности.

Следовательно, реализация прав военнослужащих-участников СВО, находящихся на ЛБС, представляет собой ключевую проблему цифровизации государственных услуг, имея в виду ограничение на доступ и использование цифровых технологий для этих военнослужащих в целях защиты их жизни и здоровья, обеспечения военной тайны и государственной безопасности (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). От решения этой проблемы зависит функционирование механизма реализации всех остальных прав участников СВО на социальную поддержку, реадаптацию, переподготовку и т.д.

Возможно обсудить несколько вариантов решения проблемы:

• 1)    Разрешительный режим доступа к цифровой среде военнослужащего в зоне СВО на основании регламентов Минобороны России с использованием защищенных каналов военной связи и технологий сокрытия геолокации. Подобная практика имеется на примере программы «Время героев», однако следует учесть некоторые моменты. Во-первых, на ЛБС не всегда есть возможность бесперебойной работы линий военной связи. Во-вторых, в зоне СВО подобные вопросы де-факто решаются на усмотрение командования воинского подразделения. В-третьих, не ясен порядок реализации права в ряде случаев, затрудняющих его использование (военнослужащий подал заявление, а затем погиб или получил ранение, но при этом отсутствует возможность его эвакуации с поля боя и т.п.).

• 2)    Решение вопросов командованием воинской части от имени и в интересах военнослужащего, четко и недвусмысленно изъявившего желание и (или) сформулировавше-

• го просьбу о реализации какого-либо права. Это прагматично верно, поскольку при выполнении боевого задания решить проблемы военнослужащего может именно командование, постоянно располагающее соответствующими техническими возможностями доступа к Интернету и линиям связи. Вместе с тем, осложнения имеют место в связи с отмеченной выше проблемой (участник СВО пропал без вести или погиб, доказать данные факты сложно).

• 3)    Целесообразно было бы определить в законе круг случаев, при наступлении которых права военнослужащего могут реализовать его супруг, совершеннолетние дети или родители, т.е. наследники первой очереди, что в целом сегодня обсуждается [9, с. 17].

Последний вопрос вызывает интерес и в плоскости совершения некоторых частноправовых сделок с имуществом. В этой связи возможно проанализировать некоторые варианты, которые, разумеется, нуждаются в обсуждении и развитии, поскольку поставленный в статье вопрос реализации прав участников СВО достаточно обширный:

• 1)    усовершенствовать норму п.п. 2 п. 2 ст. 185.1 ГК РФ об удостоверении доверенностей военнослужащих командованием воинских частей, например, формулировкой «в исключительных случаях, вызванных необходимостью защиты прав и законных интересов военнослужащих, находящихся в зоне проведения специальной военной операции, действия по реализации принадлежащих ему прав и законных интересов, в том числе с использованием цифровых технологий, может совершать непосредственный командир (начальник), которому подчинен военнослужащий, если имеется реальная угроза для жизни, здоровья или имущества военнослужащего, а также при невозможности установления его местонахождения и если военнослужащий не признан в установленном законом порядке безвестно отсутствующим или не объявлен умершим. Согласие такого военнослужащего на совершение указанных действий командиром (начальником) должно предоставляться в момент заключения контракта о прохождении военной службы, но не позднее момента прибытия к пункту дислокации подразделения, в котором он проходит службу». Данное направление связано, в том

числе, со сложной оценкой обстановки (насколько угроза была «реальна» и т.д.), но имеется возможность дискуссии.

• 2)    усовершенствовать процедуру признания военнослужащего, находящегося в зоне СВО, безвестно отсутствующим или объявления его умершим. Заметим, что данный вопрос получил законодательную регламентацию в части упрощения этих процедур и сроков их реализации в отношении участников СВО в статье 24 Федерального закона от 30.11.1994 № 52-ФЗ (ред. от 07.07.2025) «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Вместе с тем, возможно обсудить вопрос о сокращении соответствующих сроков процедур до 3 месяцев как для признания безвестно отсутствующим, так и для объявления умершим. Гарантией защиты законных интересов военнослужащих является институт отмены правовых последствий этих процедур в случае явки или обнаружения указанных граждан (ст. ст. 44, 46 ГК РФ).

В решении перечисленных насущных проблем должна быть задействована вся инфраструктура цифрового гражданства: правовая, организационная, технологическая. Правовая инфраструктура цифрового гражданства включает в себя нормативно-правовую базу регулирования и защиты прав и законных интересов военнослужащих-участников СВО с помощью цифровой среды, о важности доработки которой мы выше упомянули, и считаем этот подход необходимым.

Организационная инфраструктура цифрового гражданства предполагает оптимальное взаимодействие федеральных органов исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов РФ. В данном контексте значимы вопросы межведомственного взаимодействия: например, Минобороны России и Минцифры России – в части регулирования использования цифровых технологий по реализации прав цифрового доступа к публичным услугам [10]. Имеет место аналогичное взаимодействие Минобороны России с Минсоцзащиты России – в части предоставления мер социальной поддержки, с Минобрнауки России – в части реализации права на повышение квалификации и переподготовку участников СВО и т.д.

Технологическая инфраструктура цифрового гражданства включает в себя совокупность современных и перспективных технологий хранения, передачи, использования и защиты информации и персональных данных участников СВО: цифровые платформы, чат-боты, демонстрационно-презентационные и тестовые средства и т.п. Они должны соответствовать требованиям скорости, гибкости, по- нятности, доступности.

Представленные в настоящей статье размышления носят постановочный характер, в связи с чем имеются перспективы исследования в данном направлении. Отметим, что военнослужащие, выполняющие боевые задачи в зоне проведения СВО, защищают государственный суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации, права рус- скоязычного населения, традиционные российские духовно-нравственные ценности, честно и добросовестно выполняют свой воинский долг. Государство во взаимодействии с гражданским обществом должно создать все необходимые условия для реализации и защиты их прав и законных интересов, особенно с эпоху цифрового общества и обозначенных рисков, и вызовов. Подход к их воплощению в жизнь в интересах военнослужащих-участников СВО и членов их семей должен быть единым и системным.

Проведение дальнейшего исследования и решение этих важных задач позволит адаптировать к современным условиям и повысить эффективность обеспечения и охраны прав и свобод этой категории российских военнослужащих.