Метод гражданского права: регулирование, оценка или моделирование?

DOI:

Предметом исследования в настоящей статье является диспозитивный метод регулирования и его место в гражданском праве и гражданском процессе.

В российском цивилистическом сообществе развернулась дискуссия, предложенная профессором А.Я. Рыженковым на портале «Научная сеть Современное право», о природе гражданско-правового регулирования. В ходе обсуждения заявленной проблемы свою точку зрения высказали многие именитые российские цивилисты, включая А.О. Инша-кову, Т.В. Дерюгину, О.А. Беляеву и других, не менее известных и авторитетных ученых [2, с. 54].

Следует отметить, что интернет-дискуссия по заявленной теме стала публичным диспутом, начало которому было положено в монографии А.Я. Рыженкова «Введение в философию гражданского права», опубликованной в 2019 г. [6].

В ходе обсуждения темы на площадке портала «Научная сеть Современное право» исследователи анализировали правовую природу гражданско-правового регулирования в части воздействия частноправовых механизмов на общественные отношения и восприятия их как регулирования, то есть упорядочивания и направления движения общественных отношений, либо понимания под методами оценки фактически сложившихся имущественных или неимущественных отношений, либо предоставления рамочной концепции поведения субъектов правоотношений и последующего выбора ими конкретной формы гражданского правоотношения.

В результате дискуссии ученые пришли к выводу о том, что термин «регулирование» применительно к методу гражданского права и его воздействию на общественные отношения является некорректным, поскольку цель частного права – предоставление инициативы самим субъектам, а не навязывание воли законодателя, что характерно для публичного права.

В этой связи нашла поддержку точка зрения О.М. Родионовой о том, что основным методом гражданского права является не регулирование, а моделирование. Путем моделирования устанавливаются границы допустимого или требуемого поведения, которое будет реализовываться в конкретных правоотношениях [5, с. 221].

Было одобрено и мнение В.А. Белова о том, что метод гражданско-правового регулирования является социальной оценкой возникающих общественных отношений, которая актуализируется вместе с возникновением того или иного социального взаимодействия по поводу объектов гражданских правоотношений и завершает действие по мере прекращения общественного отношения.

Проблемы переоценки методов классической юриспруденции

Вместе с тем нам представляется, что обе точки зрения не вносят ясности в вопрос о гражданско-правовом регулировании, поскольку описывают регулятивное действие норм гражданского законодательства в терминах, подразумевающих регулирование, но избегающих его именование. Очевидно, что коннотация понятия «регулирование» имеет явно императивное, принудительное, а в контексте исследуемой дискуссии негативное значение. Полагаем, что в указанных теориях, описывающих метод гражданско-правового регулирования, есть два концептуальных недостатка, первый из которых состоит в том, что в нем антропоморфизируется право и оказываемое им на общество действие. Другими словами, предполагается, что само право, а не применяющие его нормы субъекты, действует путем моделирования поведения лиц или их отдельных поступков в конкретных жизненных обстоятельствах [8, с. 28]. Второй из них, являясь следствием юридического антропоморфизма, создает убеждение о том, что право – своего рода механизм, включаемый и выключаемый по мере потребности субъектов.

Полагаем, что спор о методах правового регулирования носит преимущественно догматический характер, поскольку является попыткой уместить разнообразные феномены экономических и социальных отношений в давно ставшую ему «не по размеру» форму строгих дихотомий – императивное – диспозитивное, частное – публичное, гражданское – коммерческое.

Вместе с тем право является результатом духовного производства общества и воплощает в себе все наиболее гуманные основы жизни общества, достигнутые на данном этапе социального развития.

Для понимания сущности метода гражданско-правового регулирования, исследование необходимо начать с поиска источника, в котором содержатся основы экономического и социального бытия российского государства. Очевидно, что речь идет о Конституции – Основном законе Российской Федерации.

Конституция детерминирует правовую систему государства и устанавливает правовой режим путем формулирования ряда аксиоматических норм, составляющих ее понятийное ядро. На наш взгляд, это положения Основного закона, важность которых отражена в их структурной расположенности. Так, ст. 2 Конституции устанавливает приоритет человека, соблюдения его прав и свобод при осуществлении государственной власти. В то же время в преамбуле Конституции указывается на необходимость сохранения гражданского мира и согласия, что означает гармоничное сочетание и соблюдение интересов личности и общества во всех формах его организации, главным образом, в государственной.

Следовательно, система законодательства страны должна функционировать в соответствии с принципом антропоцентризма, важнейшим проявлением которого следует признать возможность самостоятельных действий в пределах, строго ограниченных законом, причем ограничения должны быть заданы именно тем гражданским миром, необходимость которого признается всеми гражданами [3, с. 35].

Необходимо отметить, что понятие «гражданский мир» является не только словосочетанием, подчеркивающим пафос конституционных деклараций. Под гражданским миром мы, вслед за Л. Болтански и Л. Теве-но, понимаем совокупность индивидов, обладающих свойствами, позволяющими отнести их к определенному коллективу – гражданам государства, коллективу трудящихся, членам партии. Признаком такого коллектива является законность его создания – путем принятия правового акта, выражающего волю всех и наделяющего членов коллектива правовым статусом, необходимым на том или ином этапе коллективного существования. Принадлежность к коллективу означает также презумпцию способности его членов к координации личных интересов и интересов коллектива [1, с. 290]. Следуя указанной логике, гражданские правоотношения тоже представляют собой частный случай действия коллектива – субъектов имущественных и неимущественных отношений, наделенных соответствующим статусом, необходимым для участия в гражданском обороте.

В соответствии со ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) статус субъектов гражданских правоотношений основывается на равенстве, свободе волеизъявления и наличии мотивирующих к участию в обороте интересов. Очевидно, что основным в концепции российского гражданского права является статус самостоятельного участника меновых отношений, способного быть как лично, так и посредством юридических фикций собственником товара и обменивать его на иное имущество.

В то же время гражданские правоотношения не сводятся исключительно к меновым отношениям, для него также характерны и статические, вещные отношения, а также иные правоотношения, для которых требуется публичное признание, например авторские или патентные отношения. В связи с этим полностью отказаться от публично-правовых методов воздействия на гражданское право невозможно, в противном случае обеспечить стабильность и устойчивость имущественного сегмента гражданского мира нельзя.

Не следует рассматривать коллективы, образующие основу гражданского мира, как тоталитарные корпорации, в которых все участники подчинены общей цели и лишены свободного волеизъявления. Условием выживания такого коллектива является солидарное взаимодействие всех его участников, что возможно только при осознанном достижении общих целей, поставленных на основании общих интересов.

Таким образом, положения Конституции РФ формируют фундамент правового порядка, который детализируется отраслевым законодательством и включает в себя последовательность множества норм, действующих в определенный период времени [4, с. 219]. Правовой порядок не имеет линейной структуры, он не охватывает все имеющиеся в обществе отношения и может обладать свойством внутренней противоречивости, пробельности или сознательного невключения законодателем норм, осуществляющих конкретное правовое регулирование. Очевидно, что не все действия, совершаемые субъектами, могут быть отражены в системе норм, в связи с этим допускается судебная оценка и судейское правотворчество, а также договорное правотворчество лицами, наделенными нормативной системой признаками, позволяющими им самостоятельно создавать для себя подсистему правил поведения, например, договор, заключаемый дееспособными субъектами.

Необходимо отметить, что право, как относительно открытая система норм, может уточняться в процессе своего применения в порядке, предусмотренном законодателем и посредством собственного волеизъявления участников гражданских правоотношений.

Кроме того, возвращаясь к дискуссии о правовом регулировании в рамках гражданского права, полагаем, что следует отказаться от формулировок, подразумевающих «подгонку» фактических отношений под существующие нормы, тем самым реализуя методы юридического догматизма. В том случае, если прокрустово ложе нормы не вмещает в себя общественное отношение, применяется метод подбора наиболее абстрактного правила, регулирующего правоотношение с большей степенью свободы, то есть метод аналогии закона или аналогии права. Метод, на наш взгляд, эффективный, но далеко не бесспорный, даже в частноправовых отраслях.

Вместе с тем свои рассуждения мы начали с того, что в обществе установлен правопорядок, обеспечивающий гармоничное сочетание интересов общества и личности, основанное на разумном использовании статусов, предоставленных правом, в том числе статусов собственника, потребителя, предпринимателя, должника или кредитора. Каждый из обладателей указанных статусов, вступая в правоотношения, ожидает, что контрагент будет добросовестно содействовать его реализации, а в случае необходимости государство посредством деятельности судебной власти защитит его.

Таким образом, создаются описанные Ф.Ф. Хайеком разумные ожидания добросовестных участников гражданского оборота, а функция права – придать этим ожиданиям стабильный характер [8, с. 125]. Предполагается, что государство, декларирующее установления гражданского мира, всеми возможными способами, в первую очередь посредством формулирования законов и функционирования судебной власти, станет обеспечивать стабильность реализации разумных ожиданий.

Тем не менее следует согласиться с мнением Ю.Б. Фогельсона о том, что государство не спешит обеспечивать указанную стабильность. Он приводит пример о неприменении к отношениям, возникающим из заключения гражданами договоров страхования своего имущества, правил о защите прав потребителей. Данная позиция исходила от Верховного Суда Российской Федерации, что свидетельствует об антисоциальном, по терминологии Ю.Б. Фогельсона, отношении высших судебных инстанций к защите прав граждан в гражданских правоотношениях. Антисоциальный характер в данном случае означает не противоправное поведение судей при рассмотрении гражданского дела, а дистанцирование суда от социальных принципов российского права и формальное применение его положений при рассмотрении дел с участием заведомо слабой стороны – гражданина, что не оправдывает разумных ожиданий добросовестных участников гражданского оборота быть защищенными со стороны государства [7, с. 161].

Мы поддерживаем данную точку зрения и в свою очередь хотим привести не менее характерный пример такого же антисоциального отношения судебных инстанций к защите прав участников договоров потребительского кредита. Так, судебные инстанции, вплоть до кассационного суда округа, не усматривали нарушения закона в заключении кредитного договора от имени гражданина, чей теле- фон был взломан злоумышленниками. ВС РФ в своем определении от 29 августа 2023 г. по делу № 9-КГ23-10-К1 исследовал доводы судов апелляционной и кассационной инстанции и направил дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что банк уклонился от проведения внутреннего расследования факта передачи им денежных средств мошенникам, взломавшим телефон потерпевшей. А суды первой, апелляционной и кассационной инстанции, не приняли во внимание указанные обстоятельства и проигнорировали данные предварительного следствия по факту хищения денежных средств и доводы истца о том, что банк действовал с недолжной степенью осмотрительности и осторожности, предоставляя кредит по подложным сведениям, поступившим от мошенников, не убедившись в его свободном волеизъявлении на заключение оспариваемого договора.

Выводы

В приведенном примере очевидно столкновение формально-юридического метода понимания правового регулирования, основывающееся на принципе pacta sunt servanda и социологического подхода к функционированию права, требующего всестороннего исследования обстоятельств возникшего правоотношения и анализа действий каждого из субъектов спора, а также их правовой оценки с точки зрения конституционных и частно-отраслевых принципов правового регулирования.

Подводя итог сказанному, полагаем, что отказаться от термина «регулирование», оценивая метод гражданского права, нельзя. Вместе с тем не следует отказываться и от иных подходов к пониманию гражданско-правового регулирования, поскольку право, как социальный институт, охватывает все сферы жизни общества и его членов, а, следовательно, отражает диалектику личности и общества.

Кроме того, очевидно, что принятая в современном российском праве эклектическая концепция правопонимания, основанная на позитивистско-догматическом подходе к праву, с явным влиянием социологических и норма- тивистских правовых концептов исчерпала себя и не позволяет выработать определенный юридический инструментарий, что порождает дискуссионность концептуальных юридических вопросов, таких как предмет правового регулирования, методы правового регулирования, правовой статус субъектов правоотношений.