Методическое значение речевой культуры в гуманитарном знании

Автором доказывается, что в информационном обществе складывается новый тип духовной культуры, который во многом определяют СМИ, констатируются коммуникативно-речевые парадоксы СМИ. Приводятся рекомендации относительно параметров оценки публицистической картины мира.

Мы живем в эпоху складывания нового мира — мира единой истории человечества. В конце XX — начале XXI в. об этом принято говорить как о факте. В ответах на вопрос, что такое глобальный мир, встречаются несколько вариантов определений глобализации, в том числе гуманистической.

Гуманистическая глобализация исходит из убеждения, что главной опорой при создании консолидированного многонационального сообщества с высоким уровнем экономического, научно-технического и духовного потенциала является гуманитарная культура. Эта часть общечеловеческой культуры слагается из многих составляющих, среди которых наиболее заметное место занимает язык.

Необходимо отметить, что от богатства того языка, на котором мыслит человек, существенным образом зависит и процесс формирования его общего мировоззрения. Другими словами, «образ мира», возникший в нашем сознании, определяется не только уровнем наших знаний и идеологическими установками, но и теми языковыми средствами, с помощью которых он формируется в процессе мышления.

Фактор языка в значительной мере определяет влиятельность нации.

Язык — это прежде всего народообразующий стержень, который объединяет нацию, связывает ее настоящее с историческим прошлым и веком грядущим. Вспомним фразу Пушкина о том, что язык распространяется не саблей и пожарами, а собственным изобилием и превосходством.

Все формы существования общенародного языка (литературный язык, территориальные и социальные диалекты, просторечие, профессиональная речь, молодежное арго и т. п.) в своем социуме (народе, этнографической общности, социальной или социально-возрастной группе) составляют его языковую норму. Грубое нарушение языковых норм чревато психологическими трудностями, означает обособление от своего коллектива. Формирование норм литературного языка — длительный культурно-политический процесс. В литературном языке «языковой идеал» (представления о правильной речи) в наибольшей мере осознан обществом, которое заботится об упрочении и распространении литературной нормы во всем коллективе говорящих.

Нормами современного литературного языка в основном владеют люди, имеющие среднее и высшее образование,

# С. А. Ржанова, 2006

т. е. большая часть населения. Благодаря школе и средствам массовой коммуникации нормы литературного языка распространяются все шире. Таким образом, в наше время литературный язык становится основной формой существования общенародного языка — как по разнообразию своих социальных функций, так и по месту в языковом общении всех говорящих.

В силу наибольшей социальной значимости литературного языка (в сравнении с другими формами существования общенародного языка) его нормы обладают наивысшим престижем в обществе. Следовательно, литературный язык является орудием духовной культуры и предназначается для разработки, развития, углубления не только изящной литературы в собственном смысле слова, но и научной, философской, религиозной и политической мысли.

Безусловно, цивилизованные речевые отношения формируются и продуктивно развиваются именно в рамках определенных общественных идеалов и нравственных ориентиров.

Социальный прогресс или регресс неизбежно связан с изменениями идеологии и ее воздействия на материальную жизнь общества. Причем политические, философские, правовые, моральные и иные взгляды и идеи утверждаются и пропагандируются всегда посредством конкретного языка через различные каналы, в том числе СМИ. В связи с этим все вопросы, связанные с социальной природой языка, могут быть сведены к двум основным: а) какие сферы языка подвержены влиянию идеологических систем; б) в каких формах это влияние отражается в языке.

Специфика функционирования языка в настоящее время во многом обусловлена расширением сфер общественной жизни, ростом масштабов коммуникативных процессов в обществе и развитием разнообразных средств массовой информации. В результате ломки устоявшихся языковых барьеров, взаимовли яния устной и письменной форм коммуникации изменился социальный и функциональный статус множества грамматических и лексических средств, очевидными стали расхождения между представлением о норме как о неизменном литературном образце, ориентированном на национальные традиции культуры речи, и языковой реальностью (речевым узусом).

Несмотря на то что коллективизм теперь «не в моде», коллективная манера общения охватила практически все сферы жизни, стала своеобразным признаком эпохи. Свобода выражений, снижение порога применения резкой, бранной лексики при явной несвободе мысли не могут ускользнуть от взгляда внимательного наблюдателя.

Сегодня можно констатировать коммуникативно-речевые парадоксы СМИ: с одной стороны, это устная, но не разговорная речь, с другой — письменное произведение, но в устном высказывании. Отсюда особые лексика, фразеология, выделение опорных выразительных элементов, построение интонационного рисунка текста.

Языковые процессы, характерные для устных форм массовой коммуникации, отразились в языке газеты. Происходит смена стилевой установки: традиционная для письменных форм книжно-литературная манера выражения начинает восприниматься в газете как неестественная, в письменную речь активно проникают элементы неофициального межличностного общения, свойственные устным формам. С точки зрения единой предписывающей нормы, ориентированной на письменно-книжный образец, эти элементы недопустимы, однако носителями языка они воспринимаются как нормальные, и в этом — свидетельство сдвига, произошедшего в общественном языковом сознании. Достижения технического прогресса позволяют осуществлять речевое воздействие на огромную недифференцированную социально-демографическую аудиторию. Одним из по- следствий этой массовости, всепроникающего присутствия является ощутимая смена манеры подачи информации. Наблюдается переход на «сырой» материал. Отсутствие высокого стиля в подаче материалов приводит к тому, что средний стиль повышается в ранге, а его место занимает низкий. Если вслушаться в то, как сообщаются новости, то можно открыть интересную новацию: информация подается в стиле анекдота, что вызывает соответствующее отношение.

По справедливому замечанию В. Е. Гольдина, сейчас заметно меняются критерии оценки правильности качества речи: «структурная правильность отступает (вероятно, временно) на второй план, освобождая место признакам функциональным. Функционализация речи рассматривается как проявление здоровых жизненных сил»1. На наш взгляд, ориентация на оценку текста с позиции стилевой и коммуникативной норм, вероятно, и есть то необходимое, что способно сегодня «выправить» газетно-публицистический текст в ситуации дестабилизации его речевого облика, ослабления внимания к этическим, эстетическим и языковым нормам.

В новом информационном пространстве складывается и принципиально иной тип создания, распространения и хранения культуры как одного из самых динамичных компонентов цивилизации. На протяжении многих веков в процессе обмена информацией преобладающей была книжная культура. Литературный русский язык имеет своими культурными предками греческий и церковнославянский языки. Другим источником служит канцелярский язык XVI — XVII вв. По наблюдению профессора Ю. В. Рождественского, «если церковнославянский — это язык философии, морали, истории, то канцелярский язык — это язык действия, но не язык словесной борьбы, характерный для английского языка»-.

Для публицистики, как и для других письменно-книжных стилей, книжная лексика — это естественная, органическая принадлежность начиная с XIX в. Поня тие функционально-стилистических разновидностей языка отражает реальный факт социально обусловленного функционирования языка в разных сферах человеческого общения.

Г. Я. Солганик, подробно изучив современное состояние языка газеты, в целом отмечает свойственную ему книжно-официальную стихию. «Основу газетной лексики составляют слова нейтральные и книжные», — пишет исследователь3, Газету, публицистику интересует и питает прежде всего книжная оценочная лексика. Часть ее закреплена за газетой и имеет определенную стилевую (социально-оценочную) окраску. Характер оценочных моментов тесно связывает социально-оценочную группу слов с общественно-политической лексикой и прочно закрепляет употребление социально-оценочной лексики за конкретными жанрами публицистики. Социальная оценочность — доминанта публицистического стиля.

Сегодня, в условиях демократической свободы, язык эфира и газетной полосы активизировал свои информационные и изобразительные способности, стал раскованнее в выборе слов. За последние годы он заметно обогатил коннотативную семантику. Под коннотативной семантикой принято понимать дополнительную информацию, которая исходит от речевой единицы — слова, высказывания, текста в целом. Это и ассоциативная образность, и национальный колорит, и исторические пометы, и эмоциональная оценочность, и стилевая окраска — словом, все те ощущения, которые возникают у адресата речи при восприятии текста или какой-либо его единицы.

Книжная лексика характеризуется значительным словарным разнообразием, широкими синонимическими рядами, заметными прослойками терминологической лексики, пластами заимствованных слов. Книжные слова обладают стилистической тональностью, они вносят в тот или иной контекст определенную общую настроенность.

Надо помнить, что коннотативная семантика — довольно тонкий инструмент и им нужно пользоваться крайне осторожно, со всей ответственностью за возможные последствия. Безусловно, этот критерий очень важен для средств массовой информации: именно впечатление, созданное богатством заложенных в журналистское выступление смыслов, мастерски подобранным словом, и есть в немалой степени тот фактор, который выполняет функцию воздействия на читателя. Коннотативная информация в равной степени существенна и для читающего, и для пишущего.

Общественное сознание формируется в процессе различных видов массового общения с использованием рациональных, эмоциональных, логических и психологических средств воздействия. Суть проблемы заключается в том, каким образом эти средства сочетаются между собой, какие из них играют главную, доминирующую, а какие — второстепенную, подчиненную, роль. Публицистика может достигать своих целей лишь в том случае, если рациональное и эмоциональное гармонически дополняют ДРУГ Друга.

Кроме СМИ нет другого средства, которое позволило бы универсально, оперативно удовлетворять потребности людей в социально-политической информации, а также влиять на сознание и поведение людей, формировать их взгляды, стремления, идеалы, т. е. систему ценностей.

Главные параметры, слагаемые любой картины мира — это субъект, время, пространство, причем ее центр — человек, действующий, оценивающий, созерцающий, наблюдающий. Анализ публицистической картины мира позволяет углубить, расширить научные представления о важнейшей категории публицистической речи — авторе, о специфике времени и пространства, а также об образе человека в публицистике, о своеобразии публицистического канона изображения человека.

М. М. Бахтин блестяще показал, что в античном авантюрном романе существовал более или менее строгий канон изображения человека. Есть ли подобный канон в публицистике? Разумеется, строгих, неукоснительно соблюдаемых правил нет, однако есть обязательные принципы. И главный из них — изображение реального человека в реальных обстоятельствах. Такой подход не исключает ни ярких красок, ни полета фантазии. Но они ограничиваются реальностью. Публицистика стремится запечатлеть реального современного человека в быстро меняющемся мире, определить его роль, место, состояние, настроение, судьбы.

Время в публицистике в отличие от художественной литературы — подлинное, реальное, совпадающее, как правило, с историческим. Это усиливает такую важную ее черту, как документальность. Проблема времени в публицистике только начинает изучаться. Особенно важно исследовать функционирование времени в различных жанрах.

Пространство не следует понимать в узко физическом смысле. В публицистической картине мира пространство — это те социальные сферы, в которых действует субъект. Сюда же следует отнести принципиально не ограниченную, всеохватывающую тематику, взятую в ее социальном аспекте. По этим признакам публицистическая картина мира почти не отличается от художественной. Она является такой же глобальной и универсальной, не знающей принципиальных ограничений.

Культурно-речевая стратификация (расслоение) — это явление нашей духовной жизни. Процесс расслоения языковой сферы, конечно же, отражает расслоение общества в целом и становится одной из духовных проблем. Расслоение языка во всех функциональных стилях — яркий пример резкого разобщения культурных сфер российского общества. В итоге мы наблюдаем формирование модернистской речевой культуры. Данный тип характерен для социальных ситуаций, когда в периметре еще устойчивой коммуникации начинают появляться «оппозиционные» прежним смыслы (значения), а распространяющие их символы (знаки) приобретают культурно-речевые коннотации низкого регистра.

В тот же ряд можно поставить модельно-речевую функциональность, относящуюся к концу 1960-х гг. В тот период знаково-смысловой модуль массовой коммуникации стал деформироваться под воздействием сленга, что было вызвано существенными социокультурными мутациями, происходившими в тогдашнем обществе на глубинном уровне (от устойчивости — к неустойчивости) и находившими выражение в речевой культуре. Будучи гораздо беднее литературного языка, сленг экспансировал в массовую коммуникацию лексику сниженного, вульгарного, разговорного стиля, публично легализовал многие слова и выражения из уголовного и «стиляжного» жаргонов. Под разрушающим воздействием сленга происходят процессы превращения вещей в коммуникативные инструменты и опрощения (огрубления) тонкой смысловой структуры слова, его обертонов.

Популярность сленга в газете можно объяснить тем, что, как и при использовании любого языка или сколь угодно малого подъязыка, здесь также возникает подобие «лингвистической относительности». Эта «относительность» имеет чисто эмоциональный характер: сленг построен так (и для того), чтобы создать эффект «двойного отстранения» — не только описанная на сленге реальность кажется отстраненной, но и сами носители сленга отстраняют себя от окружающего мира. Первая отстраненность стремится быть иронической, «стебной». Что касается второй, то, видимо, это уже свойство и функция не только хипповского сленга. Так, на наш взгляд, проблема становится в разряд общекультурных.

В настоящее время две ведущие тенденции определяют развитие речевой культуры в пространстве массовой коммуникации — демократизация и интеллектуализация.

Первая тенденция заключается в том, что разговорная речь в публичной сфере использования сейчас поднимается на ранее не доступные ей уровни и уверенно функционирует как в устной, так и в письменной речи. Наблюдается парадокс: в средствах массовой информации представители нижних слоев общества, занятые простым трудом, с каждым годом выступают все реже, а субъекты элиты — все чаще, однако культурно-речевой регистр прессы опускается все ниже.

Вторая тенденция заключается в том, что в сферу повседневного общения проникают лексические пласты из научной и политической областей, публично ретранслируемые в средствах массовой коммуникации. В результате потребители публицистических медиатекстов — читатели, слушатели, зрители — нередко оказываются в неадекватном образовательному уровню языковом поле, перенасыщенном незнакомыми словами и понятиями.

Основной приток «новояза» в отечественную речевую культуру обеспечивается феноменом «вестернизации», который нельзя оценивать однозначно как прогрессивное явление. Конечно, во многих случаях заимствование слов необходимо с функциональной точки зрения, поскольку сопровождает появление в жизни россиян новых экономических понятий, модернизированных видов техники и технологии, улучшенных предметов быта. Однако при наличии смысловых эквивалентов в русском языке пользоваться иностранными словами в медиатекстах не просто нецелесообразно, но даже противозаконно, если принять во внимание недавние законодательные акты в области речеупотребления. И. П. Ильин в свое время заметил, что «Россия призвана не заимствовать, а искать русское видение при решении своих проблем»4. Кроме того, неоправдан- ное введение в медиатекст заимствованных слов наносит большой семантикостилистический ущерб родной речи, обесцвечивает ее.

Не опережая будущие конкретные исследования, можно заметить, что современная картина мира, творимая публицистикой, фрагментарна, мозаична. Динамизм, изменчивость, по-видимо-му, — главные ее свойства. Современная публицистика видит мир как непрерывно изменяющийся, как бы уменьшающийся в размерах. С другой стороны, рисуемая публицистикой картина мира стала глобальной, резко расширила свои границы, включив в себя астрономиче ские, виртуальные миры.