Между Востоком и Западом: внешняя политика и военная доктрина византийского императора Алексея I Комнина в трактовке новейшей российской историографии (о монографии Андрея Юрьевича Митрофанова "Император Алексей I Комнин и его стратегия")

Об авторе: Евгений Александрович Мехамадиев

Кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории Средних веков Санкт-Петербургского государственного университета.

Ссылка на статью: Мехамадиев Е. А. Между Востоком и Западом: внешняя политика и военная доктрина византийского императора Алексея I Комнина в трактовке новейшей российской историографии (о монографии Андрея Юрьевича Митрофанова «Император Алексей I Комнин и его стратегия») // Христианское чтение. 2020. № 5. С. 258–263.

KHRISTIANSKOYE CHTENIYE [Christian Reading]

Scienti^c JournalSaint Petersburg ^eological Academy Russian Orthodox Church

No. 5                      2020

Еvgeniy А. Мekhamadiev

Candidate of Historical Sciences, Senior Lecturer at the Department of Medieval History at Saint Petersburg State University.

В июне текущего 2020 г. в издательстве Санкт-Петербургской духовной академии вышла новая монография известного российского византиниста Андрея Юрьевича Митрофанова «Император Алексей I Комнин и его стратегия», в которой автор поставил цель выявить наиболее важные особенности военной политики этого императора, правившего с 1081 по 1118 гг. Главное внимание в рамках своего сюжета А.Ю. Митрофанов уделяет геополитической ситуации, сложившейся в балканских (западных) владениях Византии и в ее восточных землях, в Малой Азии, которая к 1081 г., т. е. к моменту восшествия Алексея I на престол, практически полностью была захвачена турками-сельджуками.

Вместе с тем исследователь рассматривает еще два аспекта, которые тоже непосредственно связаны с военной политикой Византии в тот период — саму стратегию византийской армии, т. е. методы ведения боя и способы построения войска на полях сражений, а также вооружение византийских воинов и их противников. Необходимо подчеркнуть, что для изучения своего сюжета А. Ю. Митрофанов привлекает не только греко-латинские, но и восточные источники, т. е. произведения восточных (арабоязычных и армянских) авторов, живших в XI–XII вв. и оставивших ценные сведения по истории сельджукских племен (ал-Байхаки, Аристакэс Ласти-верци, Низам ал-Мульк и другие).

Конечно же, главный источник, к сведениям которого обращается автор, — византийская принцесса Анна Комнина, дочь Алексея I, и ее монументальный труд «Алексиада», в котором Анна подробно рассказала о времени правления своего отца. И здесь важно отметить, что исследователь органично сочетает в монографии подробный анализ событийной истории с анализом стилевых (жанровых, структурно-композиционных) особенностей самого текста «Алексиады», где изложены все основные события правления Алексея I Комнина. А. Ю. Митрофанов рассматривает круг источников Анны, анализирует ее военно-политический и этнический лексикон, прослеживает характерные особенности мировоззрения Анны на примере ее рассуждений о деятельности норманнов, сельджуков, Римского папы и крестоносцев (с. 54–57).

На наш взгляд, автор предлагает новый подход к изучению труда Анны Комнины и тем самым вносит значительный вклад в переосмысление содержания и значения «Алексиады» в обширном корпусе византийских исторических хроник — по мнению А. Ю. Митрофанова, классицизм Анны, т. е. ее стремление следовать образцам классической древнегреческой историографии и литературы (Геродоту, Фукидиду, Ксенофонту, Гомеру), ни в коей мере не мешал ее специальным военно-техническим знаниям, т. е. не мешал ей детально разбираться в особенностях военного дела и военной науки своего времени. Другими словами, автор показывает, что Анна — это не только историк-классицист, но и военный историк (с. 125–126, 139), и ее историю следует воспринимать не только как литературный памятник, но и как военный трактат, достаточно точно отражающий уровень развития военной техники, тактики и стратегии рубежа XI–ΧΙΙ вв.

Исследователь, т. о., выделяет два аспекта творчества Анны, отраженные в ее «Алексиаде», — с одной стороны, поэтическое и даже в определенной степени романтическое восприятие войны, сложившееся в мировоззрении Анны под влиянием ее литературных вкусов и предпочтений, с другой — четкое и точное описание самих военных действий, военно-осадной техники, амуниции и вооружения византийских воинов и их противников. На наш взгляд, идея А. Ю. Митрофанова о сочетании в повествовании Анны литературной (художественной, образной) поэтики и военно-технических знаний значительно расширяет границы изучения «Алексиады», позволяет по-новому посмотреть на особенности ее мышления и ее труда. А. Ю. Митрофанов не только показывает и доказывает само наличие таких структурно-композиционных качеств в повествовании Анны, но и прослеживает их функции, т. е. определяет, как поэтика и строгие военные знания влияли на изложение и изображение событий военной истории в труде византийской принцессы (другими словами, показывает сочетание поэтики и военной науки в действии, отвечает на вопрос, как именно два таких подхода взаимодействовали в мышлении Анны Комнины).

В своем исследовании А. Ю. Митрофанов рассматривает не только события, но и структурные сюжеты, главным образом — вооружение византийских воинов и их противников: норманнов, сельджуков, половцев и печенегов (с. 63, 65–67). Тем не менее, основной метод изложения материала в монографии — историко-хронологический: автор рассматривает события в четкой хронологической последовательности, структурные же сюжеты органично привязаны, соотнесены с тем или иным временным периодом, они дополнительно характеризуют особенности боевых действий и военных кампаний византийской армии в эпоху Алексея I Комнина.

И в этом смысле нам кажутся особенно интересными рассуждения, которые можно отнести к жанру альтернативной истории: исследователь не считает тривиальным вопрос о сослагательном наклонении в истории («что было бы?»), поскольку историческая наука, в понимании автора, — это не просто перечисление событий, а возможность интеллектуального эксперимента (с. 141). Со своей стороны мы можем добавить: вопрос о том, «что было бы», позволяет проследить различные варианты развития событий, но сама возможность вариативности событий связана с другой возможностью — у человека, в том числе и у императора, есть право выбора, он отдает предпочтение тому или иному варианту в силу своих личных интересов и сложившихся обстоятельств. Почему Алексей I Комнин, одержав решительную победу над норманнами в 1085 г., не совершил военный поход в Италию, и мог ли он в принципе отправиться в этот поход, располагал ли он ресурсами для проведения подобной экспедиции?

Сформулировав данный вопрос и отвечая на него (с. 142–143), исследователь тем самым предлагает читателю смелый творческий поиск, основанный, тем не менее, на детальном и строгом анализе сведений источников. Тем самым на страницах книги А. Ю. Митрофанова читатель может не только проследить последовательность событий, т. е. военных кампаний и военных реформ Алексея I Комнина (свершившихся, состоявшихся фактов), но и оценить те перспективы геополитического развития, которые Византийская империя приобретала в результате военной деятельности Алексея I. По сути, автор ставит вопрос о том, как изменилось геополитическое положение империи в 1085 г. благодаря победе Алексея I над норманнами, какую выгоду империя могла бы извлечь для себя из сложившейся геополитической обстановки и какие факторы не позволили Алексею I в полной мере получить такую выгоду.

Важен и тот факт, что в рамках вопроса об альтернативных вариантах развития событий, связанных с военной политикой Алексея I Комнина, А. Ю. Митрофанов обнаружил в источниках сведения, которые ранее не привлекали внимание исследователей (с. 233–234). В хронике знаменитого монастыря Монте-Кассино содержится запись о том, что в 1112 г. Алексей I отправил ко двору Римского папы Пасхалия II посольство, которое предложило папе военную помощь в борьбе с германским императором Генрихом V, намеревавшимся завоевать Италию и присоединить ее к своим владениям. В обмен на эту помощь Алексей I стремился получить от папы корону императора Священной Римской империи. Посольство достигло предварительных договоренностей с папой, но из-за внезапной болезни Алексея I поход в Италию так и не состоялся.

Обратив внимание на эту запись, исследователь примерно определяет те перспективы и преимущества, которые Византийская империя могла бы приобрести от дальнейшего союза с папой, если бы поход в Италию состоялся. Но примечательно, что вопрос «что было бы?» здесь рассматривается на основе новых сведений, не учтенных в предшествующей историографии. Такой подход говорит о стремлении автора к творческому поиску и расширению горизонтов исследования — интеллектуальный эксперимент помещен в строгие рамки событийного анализа, он привязан к сведениям источников.

Вместе с тем некоторые выводы автора, на наш взгляд, нуждаются в дополнительной аргументации. Прежде всего наши наблюдения относятся к предположению

А. Ю. Митрофанова о монгольском происхождении династии Великих Сельджукидов, основавших Сельджукский султанат — империю турок-сельджуков, которая в наивысший период своего могущества, при султане Мелик-шахе (1072–1092), охватывала огромную территорию от песков Средней Азии до подступов к Константинополю. По мнению исследователя, главным аргументом в пользу монгольского происхождения династии служит тот факт, что ее основатель Сельджук, а также один из его сыновей, Микаил, были христианами, они исповедовали христианство несторианского толка, несторианство же было широко распространено в землях кочевников Средней Азии и Дальнего Востока именно среди монгольских племен (с. 22, 25, 160). Но, к сожалению, автор не приводит сведения каких-либо греко-латинских или восточных источников, которые бы четко подтверждали версию о монгольском происхождении династии Великих Сельджукидов. Конечно же, для подтверждения такой идеи, долгое время вызывавшей и продолжающей вызывать оживленные дискуссии в историографии, требуется значительное количество сведений источников, необходимо подробно рассмотреть и изучить весь корпус дошедших до нас исторических хроник, содержащих какие-либо сведения о ранней истории турок-сельджуков и их правящего рода. Поэтому мы полагаем, что подобный вопрос более целесообразно рассматривать в отдельных публикациях, т. е. следует выделить его в качестве самостоятельного сюжета и посвятить ему ряд специальных статей или даже монографию.

И наконец, еще один важный момент, на который мы хотели бы обратить внимание. В содержательном плане автор рассматривает боевые действия, тактику и стратегию византийских войск, механизм и порядок проведения военных кампаний, расстановку войск на полях сражений, т. е. реальные факты той или иной военной ситуации, точнее — военной экспедиции Алексея I Комнина. Но, к сожалению, в книге остался неучтенным вопрос об отношении византийских интеллектуалов того времени к самому феномену войны, т. е. вопрос о тех оценках и мнениях, которые византийские писатели высказывали применительно к войне и ее роли в жизни государства.

Современный новогреческий исследователь Янис Стурайтис [Stouraitis, Koder, 2012; Stouraitis, 2010; Stouraitis, 2009; Stouraitis, 2012; Stouraitis, 2011] в серии своих статей подробно рассмотрел военную философию византийских писателей IX-XII вв. — историков, риторов, правоведов, военных теоретиков и самих императоров, проанализировал их взгляды на сущность и смысл войны, проследил эволюцию мировоззрений и оценочных суждений по данному вопросу. Я. Стурайтис выделил несколько основных идей, постоянно упоминаемых в текстах; главной идеей византийской военной философии он считает учение о справедливой войне, согласно которому империя может воевать только в том случае, если внешний враг нападет на нее первым (т. е. цель военных действий — оборона земель государства) или если император поставил целью вернуть под контроль империи те земли, которые ранее входили в ее состав, но впоследствии были захвачены внешними врагами.

Соответственно, мы полагаем, что А. Ю. Митрофанов, рассмотревший в своей монографии вопрос о военной стратегии Алексея I Комнина на основе реальных событий, т. е. сражений и военных походов, а также тактических приемов боевых действий, значительно расширил бы горизонты своего исследования и обогатил бы его содержание за счет сюжетов, связанных с военной философией того периода. Как Анна Комнина и другие авторы, рассказывавшие о походах Алексея I, относились к самому феномену военных действий? Насколько идея справедливой войны прослеживается в источниках, содержащих сведения по времени правления Алексея I? Другими словами — как византийские хронисты оценивали завоевательные планы и стратегии Алексея I, какие эмоции они выражали и какую лексику использовали при рассказе о военных деяниях этого императора? Обращение к подобным сюжетам, которые относятся к области интеллектуальной истории и, возможно, истории ментальностей, позволило бы А. Ю. Митрофанову провести сравнительный анализ представлений о войне и реального хода боевых действий применительно к каждой из наиболее крупных военных кампаний Алексея I Комнина.

Тем не менее, наши рассуждения о возможности расширения или дополнения тематических рамок монографии носят рекомендательный характер — подчеркнем, что исследование Андрея Юрьевича Митрофанова вносит несомненный вклад в изучение военной истории Византии XI–XII вв. и представляет собой первый в российской историографии полный и системный, комплексный анализ практически всех аспектов военной политики Алексея I Комнина. Своим исследованием автор проливает свет не только на многие вопросы событийной истории правления Алексея I Комнина, но и на проблемы источниковедения этого периода.