Межъязыковые связи в области фразеологии (на материале современной французской прозы (П. Леметр, Ф. Бегбедер, А. Гавальда и другие)

Для современного этапа развития фразеологической науки весьма характерны исследования, направленные на поиски универсального и этно-специфического во фразеологии разных языков. Остановить в какой-то мере поток работ, в которых национальная специфика фразеологических единиц явно гиперболизирована, удалось российским учёным, прежде всего исследователям русской фразеологии. Пожалуй, даже не совсем справедливо привязывать к одному языку имена Мокиен-ко В.М., Бириха А.К., Степановой Л.И., Алиференко Н.Ф. и других: настолько широк диапазон их исследований в области фразеологии [2; 3; 7; 8; 1].

Отражая способность человека фиксировать в окружающем мире интересные факты и события и реагировать на них через призму его образного мышления, фразеология свидетельствует о неисчерпаемом лингвистическом потенциале представителей любого этноса. Разумеется, невозможно отрицать присутствие национального элемента во фразеологии любого языка. Однако и настаивать на принадлежности тех или иных ФЕ к определённому языку представляется допустимым исключительно на базе серьёзного историко- этимологического анализа. Именно этим отличаются исследования названных учёных, которые выходят далеко за рамки славянского ареала и оказываются весьма полезными и информативными при изучении фразеологии разных языков, в том числе и французского.

Источником описываемого в настоящей статье фразеологического материала явились произведения известных российскому читателю французских авторов, персонажи которых - наши современники. Читая оригинальные тексты Ф. Бегбедера, А. Гавальда, М. Леви, П. Леметра и др., невольно обращаешь внимание на фразеологизмы, совпадающие практически полностью как по семантике, так и по грамматическому оформлению с ФЕ русского языка. Более того, среди них немало оборотов, происхождение которых на первый взгляд представляется исконно русским. Национальную принадлежность многих оборотов, являющихся кальками с других языков (Ср.: ехать зайцем, за деревьями леса не видеть, заморить червячка, разбить сердце, строить воздушные замки и др.), может идентифицировать только специалист.

В качестве самостоятельного лингвистического направления компаративистика в области фразеологии, как известно, появилась в 20-х годах прошлого века. В основе компаративного параметра значения фразеологической единицы лежит понятие эквивалент, «под которым в рамках указанного параметра мы имеем в виду устойчивую единицу языка, имеющую изначально заложенную при формировании образа ту или иную степень вероятности быть переданной и понятой в другой лингвокультурной среде, единицу, отражающую степень тождественности фразеологических картин мира сопоставляемых языков» [4, 31].

Следует отметить, что разработкой категории межъязыковых фразеологических эквивалентов на основе их функционально-параметрического описания занимались известные российские лингвисты В.Н. Телия, Ю.П. Солодуб, Д.О. Добровольский, М.Л. Ковшова [11; 10; 5; 6]. Ознакомившись с трудами названных учёных, мы считаем объективным выделение следующих типов межъязыковых фразеологических эквивалентов: макросимметричный, десимметричный, квазисимметричный и микросимметрич-ный.

Настоящая статья посвящена анализу макросимметричных и десимметричных межъязыковых фразеологических эквивалентов, которые оказались наиболее частотными в привлечённых к исследованию художественных текстах. Первые из них, а именно макросимметричные межъязыковые фразеологические эквиваленты совпадают по всем параметрам; десимметрич-ные – незначительно отличаются либо по лексическому составу, либо имеют какие-то грамматические различия.

Современная французская проза свидетельствует о том, что фразеологические единицы занимают в ней достойное место. К ним обращаются П. Леметр, Ф. Бегбедер, А. Гавальда, А. Абекассис, М. Леви, Г. Мюссо и многие другие авторы, в произведениях которых ФЕ выполняют свою главную, а именно живописующую функцию. Так, например, роман Ф. Бегбедера «Идеал» настолько насыщен фразеологизмами, что он может стать предметом специального исследования. Среди этих ФЕ, встречаются и обороты интересующей нас категории. Ср.:

Sa parole avait plus de poids que celle de n’importe quel homme ou femme, puisqu’il était les deux … [13].

Ce qui me fendait le cœur quand Lena me racontait son enfance, c’est qu’il me semblait reconnaître la mienne, … [13].

.…les chefs de groupe et les chefs de produit avalaient soudain leur langue… [13].

…une maison á Porto-Vecchio où je n’ai pas eu le loisir de mettre les pieds ; … [13].

Нередко писатель использует фразеологические единицы, восходящие к мифологии и библейским сюжетам. На фоне событий, происходящих в его романе, далёких от благочестия и строгих нравов, весьма экспрессивно выглядят такие фразеологические обороты, как Eden perdu, le supplice de Tantal:

• -    Snéjana, la plus pauvre de toutes, qui n’avait même pas de quoi se payer un sandwich et que je photographiais en mangeant des pirojkis pour lui faire subir le supplice de Tantal… [13].

• -    J’y suis retourné depuis si souvent par la pensée… Cette futaie, c’est mon Eden perdu [13].

Все использованные автором ФЕ («иметь вес», «проглотить язык», «ступить ногой», «плакать горючими слезами», «разрывать сердце») русскоговорящему читателю известны настолько, что нет необходимости подтверждать их актуальность дополнительно, поскольку мы их свободно употребляем в соответствующих ситуациях.

Если обратиться к другим ФЕ, отличающимся заметной активностью в русском языке (положить глаз на, нести свой крест, каким ветром вас занесло, просить руки, потерять голову, соль земли, перевернуть страницу и многие другие), то во французских текстах также легко можно обнаружить аналогичные обороты, полностью совпадающие по своему семантическому и грамматическому наполнению.

Обследованные нами литературные тексты дают многочисленные примеры появления этих фразеологических единиц и в авторской речи, и в речи персонажей. К ним обращается, например, П. Леметр:

Lorsqu’il entrait dans la sale, elle levait vers lui un regard surprise, ah, c’est vous, quel bon vent vous amène … [15].

Ce qui était arrivé á cette époque appartenait á une autre vie, même Beauval avait tourné la page, mais comme le mystère de la disparition de Rémi Desmedt n’avait jamais été élucidé, les braises sommeillaient que n’importe quel souffle pouvait réveil-ler… [15].

Тяжёлое состояние дочери героя романа Г. Мюссо передаётся с помощью фразеологической единицы «между жизнью и смертью»:

Sa fille se trouvait entre la vie et la mort [16].

Пространное описание этой ситуации, пожалуй, не смогло бы донести до читателя всю её серьёзность. С помощью фразеологической единицы автор справляется с задачей более успешно.

В контексте, приведённом ниже, стилистический эффект достигается также благодаря фразеологизму, в котором автор окказионально заменил единственное число на множественное:

Les clients masculins embarrassés, assistant malgré eux á un affrontement qui ne les concernait pas, ne savaient plus où poser les yeux [12].

Все отмеченные выше французские фразеологизмы по своей образной основе, семантике и грамматическому оформлению практически полностью совпадают русскими фразеологизмами. Нетрудно предположить, что и в других современных развитых языках можно обнаружить аналогичные фразеологические эквиваленты. Многие из них относятся к категории интернациональных языковых единиц.

Следует отметить также, что многие макросимметричные и десимметричные межъязыковые эквиваленты сформировались на базе фразеологических заимствований, причём установить природу этих заимствований часто бывает возможным только путём историко-этимологических исследований. Например, долгое время считалось, что идиома «строить воздушные замки», детально проанализированная

В.М. Мокиенко, имеет французские корни («batîr des châteaux en Espagne»). На самом деле это полная калька с немецкого выражения «Luft schlosser bauen» [9, с. 146151].

Наши наблюдения показывают также, что искать среди макросимметричных и десимметричных фразеологических эквивалентов национально-маркированые элементы, пожалуй, и не стоит, поскольку именно они входят в универсальную составляющую фразеологии французского и русского (и многих других) языков.

Некоторые фразеологические единицы, появившиеся в конце недавно ушедшего XX века и появляющиеся в последнее время, становятся интернациональными в очень короткие сроки. Например, выражение parachute d’or («золотой парашют» – денежные компенсации для уволенных топ-менеджеров госкомпаний и корпораций с государственным участием), родиной которого является Англия, очень быстро стал «своим» во всех современных развитых странах уже в 80-е годы прошлого века, то есть почти сразу после своего появления. Этому, разумеется, способствовали современные технологии, обеспечивающие тесные финансовоэкономические связи. В нашей стране этот фразеологизм звучит и в разговорной речи, и в официальной обстановке, на заседаниях Государственной Думы, на радио и телевидении.

Фразеологизм cerise sur le gâteau «вишенка на торте» представляет собой кальку с английского фразеологизма icing on the cake. Эта фразеологическая единица имеет уже два значения: 1) положительное – «последний штрих», «приятное дополнение», «вишенка на торте»; 2) ироничное – «последняя, капля». Сейчас эта фразеологическая единица очень популярна во многих странах. Она тоже появилась в Англии; имеет аналог в американском варианте английского языка, встречается в русских медиа текстах и во французской художественной прозе.

Так, героиня романа Анны Гавальда, Камилла, увидев нарядно одетого аристократа Филибера пришла в восторг, на что он скромно заметил:…ce n’est qu’un canot- ier….И далее: Camille n’en croyait pas ses yeux. Le canotier n’était qu’un cerise sur le gateau [14].

Таким образом, относительно новые ФЕ, на наших глазах, становятся интернациональными, но при этом в них сохраняется в какой-то степени национальный колорит. Вполне возможно, это объясняется тем, что мы знаем достоверно источник их происхождения.

Анализируя ФЕ, зафиксированные нами в романах указанных авторов, мы снова убеждаемся в справедливости рассуждений тех отечественных лингвистов, которые считают, что «выводить из универсально человеческого национально специфическое – методологически некорректная процедура, ведущая не только к ложным, но и к националистическим выводам. И независимо от того, глорифици- рует ли такая псевдолингвистическая процедура какие-то фрагменты языковой картины мира или, наоборот, чернит их, объективный исследователь должен уклоняться от соблазна упрощённой характеристики национального [7, с. 22].

Большинство рассмотренных нами ФЕ имеют полные фразеологические эквиваленты в русском языке, и являются на са- мом деле кальками с других языков, прежде всего – французского. Многие из них относятся к категории интернациональных языковых единиц и характеризуются своей универсальностью. Учитывая их заметную активность во французской художественной прозе наших дней, считаем возможным рекомендовать их изучающим французский язык для непосредственного употребления в речи.