Межкультурные связи в Предуралье в эпоху поздней бронзы: признаки контактов, хронологические и социальные аспекты взаимодействия
Автор: Купцова Л. В., Мухаметдинов В. И.
Журнал: Краткие сообщения Института археологии @ksia-iaran
Статья в выпуске: 257, 2019 года.
Бесплатный доступ
В настоящей статье представлены обобщенные результаты изучения срубных памятников Предуралья, в погребальном обряде или инвентаре которых проявляются инокультурные (алакульские или федоровские) признаки. Всего проанализировано 252 погребения из восьми некрополей и керамические коллекции двух поселений (рис. 1). Показано, что в срубных памятниках степного Предуралья инокультурные элементы проявляются в основном в керамической посуде (рис. 2), которая чаще выявляется в женских захоронениях, расположенных на периферии подкурганной площадки и, как правило, лишенных избыточного инвентаря. Определено, что керамика с алакульскими или федоровскими чертами может выступать косвенным хронологическим маркером очередности сооружения насыпей в некрополях позднего бронзового века Предуралья. Так, наиболее ранними на этой территории являются курганы, в погребениях которых содержалась исключительно срубная посуда. Затем появляются насыпи, в захоронениях которых фиксируется алакульская и срубно-алакульская керамика. Наиболее позднюю хронологическую позицию занимают курганы, где найдена керамика с гончарными признаками федоровской культуры.
Срубная культура, алакульская культура, межкультурное взаимодействие, погребальный обряд, керамика, технико-технологический анализ керамики
Короткий адрес: https://sciup.org/143171209
IDR: 143171209
Текст научной статьи Межкультурные связи в Предуралье в эпоху поздней бронзы: признаки контактов, хронологические и социальные аспекты взаимодействия
В эпоху поздней бронзы на территории степного Предуралья происходило активное взаимодействие срубных племен и их восточных соседей. В большинстве случаев это были контакты с представителями западно-алакульской культуры, реже фиксируются связи с носителями федоровской культурной традиции. Изучение контактной зоны на Южном Урале имеет длительную историю ( Сальников , 1967. С. 280; Рутто , 2003. С. 5–30; Алаева , 2015. С. 9). В то же время накопление новых данных и расширение возможностей интерпретации археологического источника позволяют несколько дополнить полученные ранее выводы.
Для написания данной работы были привлечены материалы восьми некрополей, характеризующихся наличием (помимо собственно срубных) срубно-ала-кульских захоронений и комплексов с федоровскими признаками в погребальном обряде и инвентаре. В общей сложности проанализировано 252 погребения. В статье также представлены результаты технико-технологического анализа керамики, который проводился для Боголюбовского и II Плешановского курганных могильников, Родникового и Малоюлдашевского поселений ( Моргунова и др. , 2014. С. 131–159; Мухаметдинов , 2012а; 2012б; Евгеньев и др ., 2016. С. 151–159).
Все рассматриваемые могильники и поселения располагались к западу от Уральского хребта, в основном в степной части Оренбуржья, и принадлежали бассейнам рек Урал (его правых притоков) и Самара ( Зудина, Кузьмина , 1978; Рут-то , 1982; Моргунова , 1999; Богданов , 2005а; 2005б; Крюкова и др. , 2012; Купцова, Файзуллин , 2012; Моргунова и др ., 2014; Евгеньев и др. , 2016) (рис. 1). Исключение представляет Николаевский курганный могильник, расположенный в Бельско-Уральском междуречье – на территории лесостепной Башкирии ( Исмагил и др ., 2009) (рис. 1). Отметим, что четыре некрополя из восьми рассматриваемых (Пер-шинский, Уранбашский, Комиссаровский, Биккуловский) располагались в непосредственной близости от Каргалинских медных рудников – именно для этих памятников характерно наибольшее число синкретических захоронений.

Рис. 1. Срубные памятники степного Предуралья с включением инокультурных элементов
1 – II Плешановский кург. м-к; 2 – Боголюбовский кург. м-к; 3 – Бурдыгинский кург. м-к; 4 – Комиссаровский кург. м-к; 5 – Першинский кург. м-к; 6 – Уранбашский кург. м-к; 7 – Биккуловский кург. м-к; 8 – Николаевский кург. м-к; 9 – пос. Малоюлдашево I; 10 – пос. Родниковое изучение памятников срубной культуры региона в последнем десятилетии показало, что заклады из каменных плит над погребением – это локальная особенность срубной культуры Оренбургского Предуралья, не имеющая отношения к влиянию алакульских традиций (Купцова, 2016. С. 12, 13). Об этом свидетельствуют следующие данные:
-
1. Малая представленность каменных перекрытий в собственно алакуль-ских памятниках. В Зауралье данная особенность обряда встречена лишь в 13 % случаев, и большая их часть связана с детскими и младенческими захоронениями ( Алаева , 2008. С. 512). В Башкирском Приуралье камнем также перекрыты, как правило, немногочисленные детские могилы ( Чаплыгин, Морозов , 2014. С. 219). Во многих западно-алакульских памятниках Оренбургского Приуралья надмогильные перекрытия из камня не известны вовсе ( Халяпин , 2001; Моргунова и др. , 2017. С. 144–158).
-
2. Погребальный обряд захоронений под каменными плитами типично срубный, алакульские элементы отсутствуют.
-
3. Заклады из каменных плит над погребениями срубной культуры Оренбургского Предуралья появляются на ее раннем этапе, в насыпях, где в погре-
бальном обряде и инвентаре ни алакульские, ни федоровские признаки не проявляются ( Купцова , 2014а. С. 70; 2014б. С. 192).
-
4. Помещение в могилу алакульских и срубно-алакульских сосудов редко соотносилось с каменными перекрытиями. Как правило, керамика с инокультурными чертами помещалась в захоронения без перекрытий (Там же. С. 185).
С инокультурным происхождением можно связать только редко встречающиеся в Предуралье каменные ящики и оградки (так как данные сооружения характерны для федоровского погребального обряда), и только в том случае, если они сочетаются с федоровской керамикой или обрядом трупосожжения, как, например, в курганном могильнике у с. Боголюбовка ( Моргунова и др. , 2014. С. 101).
Инвентарь. Данные технико-технологического анализа керамики
Предметы, отражающие сферу металлопроизводства в основном тяготеют к срубному очагу металлообработки. Алакульский импорт в памятниках позднего бронзового века Предуралья немногочисленен и в основном представлен украшениями ( Морозов , 1982. С. 9–11; Горбунов , 2006. С. 75).
На настоящий момент практически единственным материалом, по которому можно судить о межкультурных взаимодействиях на данной территории, является керамика.
В анализируемых погребальных памятниках представлена керамика, характеризующаяся срубной и алакульской морфологией, и сосуды со смешанными признаками, которые определяются наличием комбинированных срубных и ала-кульских (реже – федоровских) элементов в форме и орнаментации ( Мухамет-динов , 2013. С. 198, 199; Купцова , 2014б. С. 182–184) (рис. 2). Посуда срубного облика преобладает на всех могильниках и поселениях. Интересно, что инокультурная посуда и керамика со смешанными признаками чаще встречается в некрополях, территориально приуроченных к Каргалинским медным рудникам. Поселение Горный, расположенное в центре этой зоны, также изобилует фрагментами алакульской и федоровской керамики ( Луньков , 2004. С. 28–49, 70).
Сравнение гончарных традиций, в соответствии с которыми изготавливались срубные и смешанные сосуды, показывает, что их качественный состав во многом совпадал. В обеих группах использовался одинаковый набор видов исходного пластичного сырья: как глиноподобное сырье (илы и илистые глины), так и природные глины. Начины подавляющего большинства сосудов изготавливались по донно-емкостной программе. В качестве элементов конструирования применялись жгуты или лоскуты. Использование лоскутов незначительно преобладало при изготовлении срубно-алакульской посуды. Два срубно-федоровских сосуда из Боголюбовского могильника, присутствующих в выборке, изготовлены при помощи спирально-жгутового налепа. Можно отметить большую неоднородность традиций изготовления синкретичной керамики, выражающуюся в более широком спектре технологических схем конструирования и в распространенности смешанных рецептов формовочных масс ( Купцова, Му-хаметдинов , 2017. С. 128–134).
Кроме того, в редких случаях, по срубно-алакульской посуде выделяются традиции, не характерные для срубного гончарства – например, использование

Рис. 2. Керамика срубного ( 1–4 ), алакульского ( 5–8 ) и срубно-алакульского ( 9–12 ) облика из погребальных памятников степного Предуралья
1 – Першинский кург. м-к, 3/7; 2 – II Плешановский кург. м-к, 1/3; 3 – Боголюбовский кург. м-к, 1/5; 4 – Боголюбовский кург. м-к, 1/9; 5 – Комиссаровский кург. м-к, 1/3; 6 – Комис-саровский кург. м-к, 1/7; 7 – Боголюбовский кург. м-к, 3/5; 8 – Боголюбовский кург. м-к, 1/25; 9 – Боголюбовский кург. м-к, 1/31; 10 – II Плешановский кург. м-к, 3/4; 11 – II Плешановский кург. м-к, 2/8; 12 – Першинский кург. м-к, 3/8
тальковой или иной дресвы. Условно к таким традициям можно отнести добавление раковины как компонента формовочных масс. Данная примесь характерна для срубной культуры, особенно на раннем этапе ( Салугина , 2014. С. 644). Однако в степном Предуралье наиболее широко она представлена в раннеалакуль-ской и срубно-алакульской посуде, а в срубной только эпизодически. Вероятно, это можно отнести к локальной особенности региона ( Купцова, Мухаметдинов , 2017. С. 142).
Лощение и обваривание (чернение) поверхности – технологические приемы, мало распространенные в срубном ареале – также часто использовались не только при изготовлении смешанной посуды, но и срубной с тех же памятников.
Таким образом, главным индикатором межкультурных связей в Оренбургском Предуралье выступает керамика. Сосуды отличаются друг от друга в первую очередь по морфологическим признакам, в меньшей степени – по технологическим. Срубные традиции изготовления посуды в анализируемом регионе преобладают.
Хронологический аспект межкультурных контактов
Соответственно культурной атрибуции помещаемых в захоронения сосудов все погребения были поделены на две большие группы (табл. 1): 1) могильные ямы, куда помещалась только срубная керамика (группа I – 56 %); 2) могильные ямы, включающие керамический материал, характеризующийся алакульским компонентом (группа II – 24,8 %)1.
Таблица 1. Распределение срубной, алакульской и срубно-алакульской керамики в погребениях некрополей Оренбургского Предуралья
Погребения I группы |
Погребения II группы |
Погребения без керамики |
Погребения с неопределимой керамикой |
||||||||||||
Кол-во |
% |
II.1 |
II.2 |
II.3 |
II.4 |
II.5 |
Кол-во |
% |
Кол-во |
% |
|||||
Кол-во |
% |
Кол-во |
% |
Кол-во |
% |
Кол-во |
% |
Кол-во |
% |
||||||
141 |
56 |
17 |
6,7 |
19 |
7,5 |
12 |
4,7 |
14 |
5,5 |
1 |
0,4 |
46 |
18,4 |
2 |
0,8 |
Общее количество погребений II группы |
% погребений II группы (от общего числа) |
||||||||||||||
63 |
24,8 |
||||||||||||||
ВСЕГО ПОГРЕБЕНИЙ |
|||||||||||||||
252 100 % |
Примечания : I группа – исключительно срубная керамика; II группа (керамика с алакульскими признаками) и ее подгруппы : II.1 – только алакульская керамика; II.2 – только срубно-алакульская; II.3 – срубная и алакульская; II.4 – срубная и срубно-алакульская; II. 5 – алакульская и срубно-алакульская
Вторая группа погребений представлена следующими подгруппами: только с алакульской керамикой (подгруппа II.1 – 6,7 %); только со срубно-алакульской керамикой (подгруппа II.2 – 7,5 %); содержавшие срубные и алакульские сосуды (подгруппа II.3 – 4,7 %); содержавшие срубные и срубно-алакульские сосуды (подгруппа II.4 – 5,5 %); содержавшие алакульские и срубно-алакульские сосуды (подгруппа II.5 – 0,4 %). Важно отметить, что большая часть могильных ям, керамика из которых отнесена к подгруппе II.1, выявлена в некрополях, тяготеющих к Каргалинским медным рудникам (16 ям из 17).
Кроме того, выделены захоронения без посуды (18,4 %) и погребения, где находилась неопределимая керамика (0,8 %). Захоронения без сосудов, судя по основным признакам погребального обряда (положение костяка – скорченно, на левом боку, ориентировка головой на север, северо-восток или восток), с большой долей вероятности характерны для срубной культуры. Доля погребений с неопределимой керамикой ничтожна, поэтому не может повлиять на общую картину подсчета.
В отдельных курганах некрополей выделенные группы погребений распределены неравномерно (табл. 2). Так, выделяются насыпи с погребениями 1) с керамикой исключительно срубного облика (17 %); 2) со срубной и алакульской керамикой (10 %); 3) с алакульской и смешанной посудой (3 % – единственный случай: курган 1 Биккуловского могильника); 4) со срубной, алакульской и смешанной посудой (27 %); 5) со срубной и смешанной посудой (37 %); 6) со срубной посудой и керамикой с признаками федоровского гончарства (6 %: курганы № 10 и 13 Бо-голюбовского могильника). Вероятно, данный факт может быть связан с тем, что насыпи некрополей формировались неодновременно. Анализ с использованием комплексного подхода (радиоуглеродного датирования, палеопочвенных исследований и изучения технологии изготовления керамики) насыпей Боголюбовско-го курганного могильника показал, что наиболее ранним здесь является курган, в котором находились погребения с керамикой исключительно срубного облика. Позже появляются насыпи, содержавшие срубные и алакульские сосуды (керамика со смешанными признаками не выявляется). Вслед насыпаются курганы, где в некоторые погребения помещается срубно-алакульская посуда. Последними созданы насыпи, в которых помимо срубной находилась керамика с федоровскими гончарными признаками ( Моргунова и др. , 2014. С. 100–102).
Таблица 2. Распределение погребений с сосудами, характеризующимися различными культурными признаками, по отдельным курганам некрополей
Группы насыпей с погребениями: |
кол-во |
% |
1. Только со срубной посудой |
5 |
17 |
2. Со срубной и алакульской посудой |
3 |
10 |
3. С алакульской и срубно-алакульской посудой |
1 |
3 |
4. Со срубной, алакульской и срубно-алакульской посудой |
8 |
27 |
5. Со срубной и срубно-алакульской посудой |
11 |
37 |
6. Со срубной посудой и керамикой с признаками федоровского гончарства |
2 |
6 |
Всего насыпей: |
30 |
100 |
Данные, полученные по материалам Боголюбовского некрополя, позволяют предположить, что срубные племена появляются на территории Предуралья раньше алакульских, притом что срубно-алакульские связи отмечаются уже на покровском этапе развития срубной культуры ( Купцова и др ., 2018. С. 103–105). Связи с носителями федоровских гончарных традиций фиксируются на заключительном этапе существования срубной культуры в регионе (Там же. С. 105, 106). Однако для подтверждения данных фактов требуется дополнительное изучение смешанных некрополей с применением методов естественных наук.
Социальные аспекты межкультурных контактов
Для того чтобы говорить о распределении срубных сосудов и посуды с инокультурными признаками по погребениям, учитывая их половозрастную принадлежность, первоначально следует охарактеризовать общую картину по данному признаку (табл. 3). Пол и возраст костяков определялись в основном антрополо-гами2, реже – по помещенному в погребения инвентарю. В общей сложности выявлено: 18 одиночных мужских могил, 40 женских (из них 35 одиночных, в одной находились два женских скелета, в четырех – женщины и ребенка), в 39 случаях пол и возраст взрослых индивидов не определены, 34 подростковых (одна из них двойная), 97 детских (из них одна двойная). Кроме того, зафиксировано 3 парных комплекса (мужчина и женщина лицом друг к другу). Доминирующий способ захоронения – ингумация (230 погр.). Известно также 14 кенотафов и 8 кремаций (для кремации только в комплексе 7/13 Николаевского могильника определен пол сожженного – мужской).
В одиночные мужские захоронения в большинстве случаев помещали керамику исключительно срубного облика (11 погребений из 18 – 61 %), в трех мужских захоронениях сосуды отсутствуют (17 %), посуда алакульского облика выявлена в двух ямах (11 %), как и керамика со смешанными признаками (11 %).
В женских захоронениях в 10 случаях посуда отсутствует (25 %), в 12 погребениях зафиксирована исключительно срубная керамика (30 %), а в 16 комплексах – посуда алакульского и смешанного облика (40 %), в оставшихся случаях культурная принадлежность сосудов не установлена. Важно отметить, что в женских захоронениях несмешанная алакульская керамика встречается чаще, чем в остальных. Таким образом, в Предуралье среди женских захоронений несколько преобладают те, куда помещали сосуды с признаками алакульского гончарства.
Все парные захоронения в изученной выборке обязательно сопровождались срубно-алакульскими или алакульскими сосудами, что подтверждает высказанное Я. В. Рафиковой мнение о том, что обряд погребения мужчины и женщины лицом к лицу имеет алакульское происхождение ( Рафикова , 2008. С. 6, 11).
Таблица 3. Половозрастная характеристика погребения. Способы погребения
Пол, возраст, количество погребенных в могиле |
Количество погребений по выделенным группам |
Способ погребения |
||||||||||
погребения группы I |
погребения группы II |
либо без керамики, либо культурная принадлежность посуды не определена |
ингумация |
кремация |
кенотаф |
|||||||
кол-во |
% |
кол-во |
% |
кол-во |
% |
кол-во |
% |
кол-во |
% |
кол-во |
% |
|
Мужчины: одиночные – 18 |
11 |
61 |
4 |
22 |
3 |
17 |
17 |
94 |
1 |
6 |
||
Женщины: одиночные – 35; двойные – 1; женщина и ребенок – 4 |
12 |
30 |
16 |
40 |
12 |
30 |
40 |
100 |
||||
Взрослые (пол не определен): одиночные – 38; двойные – 1 |
19 |
49 |
7 |
18 |
13 |
33 |
39 |
100 |
||||
Парные: мужчина и женщина – 3 |
3 |
100 |
3 |
100 |
||||||||
Подростковые: одиночные – 33, двойные – 1 |
18 |
53 |
10 |
30 |
6 |
17 |
34 |
100 |
||||
Детские: одиночные – 96, двойные – 1 |
68 |
71 |
18 |
18 |
11 |
11 |
97 |
100 |
||||
Признаки «пол, возраст» отсутствуют |
11 |
79 |
1 |
7 |
2 |
14 |
14 |
100 |
||||
Кремации: мужские – 1; признаки «пол, возраст» не определяются – 7 |
3 |
37 |
3 |
37 |
2 |
26 |
8 |
100 |
В подростковых и детских комплексах ситуация выглядит примерно одинаково: большинство из них относится к первой группе (54 % подростковых и 70 % детских), меньше – ко второй (30 % подростковых и 18 % детских). В оставшихся случаях керамику в детские и подростковые могилы не помещали. Для могил взрослых индивидов, пол которых не определен, ситуация выглядит следующим образом: в 27 % ям посуды не было, в 45 % случаев выявлена исключительно срубная керамика, в 18 % случаев в могилах находилась керамика с признаками алакульского гончарства, в остальных культурная принадлежность сосудов не определяется.
Интересная ситуация зафиксирована для кенотафов. Всего их выявлено четырнадцать, причем десять происходят из Уранбашского курганного могильника. В двух случаях посуда в кенотафах отсутствует, в одиннадцати погребениях находилась керамика срубного облика и только в одной яме (Уранбашский могильник 8/15) были обнаружены срубный и срубно-алакульский сосуды. Н. Л. Моргунова считает, что уранбашские кенотафы могли символизировать захоронения пропавших при добыче руды горняков (Моргунова, 1999. С. 46). Технико-технологическое исследование Н. П. Салугиной керамики некрополя показало, что в кенотафы помещали треть сосудов со шлаками в составе формовочных масс, а вот в женских могилах такая керамика не встречена совсем; кроме того, преимущественно в кенотафах фиксируется посуда, содержавшая в составе формовочной массы кость. Исследователь предположила, что включение в состав формовочной массы шлаков и кости может являться маркером принадлежности захороненных к профессиональному слою рудокопов и металлургов (Салугина, 2012. С. 66, 67), что, вероятно, также можно считать признаком принадлежности кенотафов к «мужским» погребениям. Следовательно, тенденция помещения в мужские захоронения в основном сосудов срубного облика сохраняется и в данном случае.
По кремациям выявляется следующая картина: в представленной выборке их восемь, причем пять происходят из Боголюбовского могильника, три – из Николаевского. В Боголюбовском могильнике кремации однозначно являются свидетельством влияния федоровской погребальной традиции: это подтверждается, во-первых, тем, что в некоторые захоронения помещалась керамика с федоровскими чертами, во-вторых, часть могил была оборудована каменными ящиками и оградкой, т. е. конструкциями, не характерными для погребального обряда срубной культуры ( Моргунова и др ., 2014. С. 97, 102). Судить о культурных истоках кремации в Николаевском могильнике затруднительно, так как подобный способ захоронения неоднократно встречается в «несмешанных» срубных некрополях ( Моргунова и др ., 2009. С. 31; Кабанова, Овчинникова , 1999. С. 66). Известно, что в данном некрополе в одну яму с остатками трупосожжения были помещены срубный и срубно-алакульские сосуды, в две ямы – посуда исключительно срубного облика (как отмечалось выше, в одной из двух кремаций со срубной керамикой определяются останки мужчины).
Говоря о размещении могил групп I и II на подкурганной площадке, следует отметить, что какой-либо закономерности по этому параметру не наблюдается; и это, вероятно, свидетельствует о восприятии коллективом всех захороненных под насыпью индивидов как равноправных его представителей. В то же время фиксируется одна любопытная деталь: в пяти курганах (из двадцати пяти), где есть погребения с алакульской и срубно-алакульской керамикой, эти комплексы располагались рядом, что может являться косвенным признаком родственной связи захороненных. Также следует отметить распределение керамики в центральных ямах курганов: в 50 % случаев фиксировались исключительно срубные сосуды, в 37 % – керамика отсутствовала, в 23 % – обнаружена посуда срубно-алакульского облика и только в 10 % случаев – западно-алакульского. Причем керамика с инокультурными чертами в центральных могилах характерна в основном для некрополей зоны Каргалинских рудников.
Затрагивая социальный аспект взаимоотношений срубного и андроновско-го населения, следует также обратить внимание на дополнительный инвентарь, помещаемый в захоронения I и II групп. В представленной выборке инсигнии власти, а также орудия труда в комплексы, характеризующиеся наличием за-падно-алакульских элементов, не помещались. В единственном случае в захоронение, совершенное по обряду кремации с сосудами с элементами федоровского гончарства, было помещено костяное навершие плети (Моргунова и др., 2014. С. 57). В женских могилах (как I, так и II группы) довольно часты украшения (браслеты, подвески в 1,5 оборота, изделия из бисера). Данная категори я инвентаря отмечена в двадцати шести погребениях из сорока трех (в I группе и в группе погребений без керамики – составляет по 66 % соответственно; во II группе – 75 %). Причем большинство металлических украшений из смешанных памятников были плакированы золотой фольгой или целиком сделаны из золота. Этот технологический прием использовался, как правило, алакуль-скими мастерами. Для срубной культуры данная традиция менее характерна (Кузьминых, 1983. С. 123–139; Бочкарев, 2013. С. 77).
Заключение
В Оренбургском Предуралье в позднем бронзовом веке происходили активные контакты срубных и алакульских племен. Реже фиксируются свидетельства взаимоотношений с носителями федоровских культурных стереотипов. Связи с инокультурными племенами устанавливаются, как правило, по находкам в погребальных и поселенческих комплексах алакульской или федоровской посуды и керамики со смешанными признаками. Отличия между сосудами разных культур устанавливаются в основном по морфологическим признакам и реже – по технологическим.
На сегодняшний день, с известной долей осторожности, можно проследить этапы заселения Предуралья в срубно-алакульскую эпоху. Первоначально на этой территории появляются представители срубной культуры, что подтверждается отсутствием керамики с алакульскими признаками в самых ранних курганах смешанных некрополей. В несколько более поздних насыпях некрополей появляются погребения с западно-алакульскими сосудами, а вслед за ними насыпаются курганы, содержащие уже керамику синкретического облика. Насыпи, в которых найдены сосуды с федоровскими гончарными признаками, появляются на заключительном этапе существования срубной культуры в регионе.
Керамику с инокультурными признаками редко помещали в центральные могилы, и, как правило, она не сопровождалась дополнительным инвентарем (за исключением украшений). Алакульская и срубно-алакульская посуда чаще всего фиксируется в женских захоронениях и практически отсутствует в мужских. Вероятно, данный факт может быть обусловлен несколькими причинами.
Несмотря на то что в Предуралье известны ранние срубные памятники, в его восточной части срубные племена являлись пришлыми. По всей видимости, на восток региона добиралось в основном более подвижное мужское население, специализирующееся на добыче руды и отгоне скота. Недостаток женщин в коллективе восполнялся за счет браков с западно-алакульскими соседями. Особенно отчетливо это заметно на некрополях, близко расположенных к Каргалинским медным рудникам, что и логично: добыча руды – исключительно мужское занятие, а потому срубный «женский» компонент был здесь явно недостаточен. Возможно, в зоне Каргалинских рудников процессы межкультурного взаимодействия носили более сложный характер, и их детальное выяснение требует изучения дополнительных материалов. Кроме того, присутствие алакульской и сруб-но-алакульской керамики в основном в женских погребениях при почти полном ее отсутствии в мужских комплексах, возможно, соответствовало ритуальным обычаям: для мужчин как носителей «срубных» традиций форма помещаемой в могилу утвари должна была быть привычно «срубной». В то время как в женской среде, скорее всего, дольше сохранялись материнские традиции изготовления посуды. Не последнее место в распределении керамики той или иной морфологии по «мужским» и «женским» захоронениям могли играть и тенденции моды. Вероятно, в срубной среде многие сосуды с синкретическими признаками могли являться подражанием более красивой с эстетической точки зрения ала-кульской керамике. Неудивительно, что наиболее чувствительным в плане модных направлений являлось взрослое женское население.
Список литературы Межкультурные связи в Предуралье в эпоху поздней бронзы: признаки контактов, хронологические и социальные аспекты взаимодействия
- Алаева И. П., 2008. Погребальные памятники алакульской культуры степной зоны Южного Зауралья // ПИФК. № 21. С. 507-524.
- Алаева И. П., 2015. Территориальная группа памятников позднего бронзового века в степной части Южного Зауралья // Вестник Челябинского государственного университета. № 14. С. 9-15.
- Богданов С. В., 2005а. Комиссаровский некрополь // Каргалы. Т. IV: Некрополи на Каргалах; население Каргалов: палеоантропологические исследования / Сост. и науч. ред. Е. Н. Черных. М.: Языки славянской культуры. С. 70-99.
- Богданов С. В., 2005б. Першинский некрополь: курганы № 3 и 4 // Каргалы. Т. IV: Некрополи на Каргалах; население Каргалов: палеоантропологические исследования / Сост. и науч. ред. Е. Н. Черных. М.: Языки славянской культуры. С. 49-69.
- Бочкарев В. С., 2013. Срубно-алакульская зона металлопроизводства эпохи поздней бронзы // Археология Восточно-Европейской степи. Вып. 10 / Отв. ред. В. А. Лопатин. Саратов: Саратовский гос. ун-т. С. 75-83.
- Бужилова А. П., 2005. Изученные палеоантропологические материалы // Каргалы. Т. IV: Некрополи на Каргалах; население Каргалов: палеоантропологические исследования / Сост. и науч. ред. Е. Н. Черных. М.: Языки славянской культуры. С. 126-133.
- Горбунов В. С., 2006. Срубная общность Восточной Европы. Уфа: Башкирский гос. пед. ун-т. 192 с.
- Горбунов В. С., Морозов Ю. А., 1991. Некрополь эпохи бронзы Южного Приуралья. Уфа: Башк. кн. изд-во. 160 с.
- Евгеньев А. А., Купцова Л. В., Мухаметдинов В. И., Рослякова Н. В., Усачук А. Н., Файзуллин И. А., Хохлов А. А., 2016. Поселение Малоюлдашево I эпохи неолита и поздней бронзы в Западном Оренбуржье. Оренбург: Оренбургский гос. аграрный ун-т. 196 с.
- Зудина В. Н., 1981. Андроновские элементы в срубной культуре Куйбышевского Заволжья // Древние и средневековые культуры Поволжья / Отв. ред. Г. И. Матвеева. Куйбышев: Куйбышевский гос. ун-т. С. 88-107.
- Зудина В. Н., Кузьмина О. В., 1978. Работы в зоне строительства Сорочинского водохранилища // АО 1977 г. М.: Наука. С. 173-174.
- Исмагил Р., Морозов Ю. А., Чаплыгин М. С., 2009. Николаевские курганы ("Елена") на реке Стерля в Башкортостане. Уфа: ДизайнПолиграфСервис. 240 с.
- Кабанова Е. В., Овчинникова Н. Г., 1999. Исследование кургана срубной культуры в Бугурусланском районе Оренбургской области // АПО. Вып. 3 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Димур. С. 65-74.
- Крюкова Е. А., Евгеньев А. А., Купцова Л. В., Матюшко И. В., 2012. Комплексы позднего бронзового века Плешановского II курганного могильника // АПО. Вып. 10 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Оренбургский гос. пед. ун-т. С. 112-134.
- Кузьминых С. В., 1983. Андроновские импорты в Приуралье (на примере женского захоронения из Ново-Ябалаклинского могильника) // Культуры бронзового века Восточной Европы. Куйбышев: Куйбышевский гос. ун-т. С. 123-139.
- Купцова Л. В., 2014а. К вопросу о каменных конструкциях в погребальном обряде раннесрубной культуры Западного Оренбуржья на примере Боголюбовского курганного могильника // Процесс культурогенеза начальной поры позднего бронзового века Волго-Уральского региона (вопросы хронологии, периодизации, историографии): материалы междунар. науч. конф. (12-14 мая 2014 г.) / Отв. ред. П. Ф. Кузнецов. Самара: Поволжская гос. соц.-гуманитар. акад. С. 65-74.
- Купцова Л. В., 2014б. Погребальные памятники срубной культуры Западного Оренбуржья с применением камня: специфика, культурные связи, периодизация и радиокарбонная хронология // АПО. Вып. 11 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Университет. С. 177-196.
- Купцова Л. В., 2016. Срубная культура Оренбургского Предуралья (по материалам погребальных памятников): дис. … канд. ист. наук. СПб. 21 с.
- Купцова Л. В., Моргунова Н. Л., Салугина Н. П., Хохлова О. С., 2018. Периодизация срубной культуры Западного Оренбуржья по археологическим и естественно-научным данным // АЭАЕ. Т. 46. № 1. С. 100-107.
- Купцова Л. В., Мухаметдинов В. И., 2017. Особенности срубно-андроновского взаимодействия на территории степного Приуралья (по материалам погребальных памятников) // Вестник Оренбургского государственного педагогического университета: электронный научный журнал. № 2. С. 128-149. Режим доступа: http://vestospu.ru/archive/2017/articles/ 14_2_2017.html. Дата обращения: 03.10.2019.
- Купцова Л. В., Файзуллин И. А., 2012. Родниковое поселение позднего бронзового века в Западном Оренбуржье // АПО. Вып. 10 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Оренбургский гос. пед. ун-т. С. 70-100.
- Луньков В. Ю., 2004. Керамические изделия // Каргалы. Т. III: Селище Горный: Археологические материалы: Технология горно-металлургического производства: Археобиологические исследования / Сост. и науч. ред. Е. Н. Черных. М.: Языки славянской культуры. С. 22-75.
- Моргунова Н. Л., 1999. Курганы у с. Уранбаш на Каргалинских рудниках // АПО. Вып. 3 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Димур. С. 40-64.
- Моргунова Н. Л., Гольева А. А., Евгеньев А. А., Китов Е. П., Купцова Л. В., Салугина Н. П., Хохлова О. С., Хохлов А. А., 2009. Лабазовский курганный могильник срубной культуры. Оренбург: Оренбургский гос. пед. ун-т. 98 с.
- Моргунова Н. Л., Гольева А. А., Евгеньев А. А., Крюкова Е. А., Купцова Л. В., Рослякова Н. В., Салугина Н. П., Турецкий М. А., Хохлов А. А., Хохлова О. С., 2014. Боголюбовский курганный могильник срубной культуры в Оренбургской области. Оренбург: Оренбургский гос. пед. ун-т. 172 с.
- Моргунова Н. Л., Купцова Л. В., Купцов Е. А., Краева Л. А., Файзуллин И. А., Крюкова Е.А., Мухаметдинов В. И., 2017. Археологические памятники эпохи бронзы и раннего железного века у с. Нижняя Павловка // АПО. Вып. 13 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Оренбургский гос. аграрный ун-т. С. 140-190.
- Морозов Ю. А., 1982. Срубные памятники Приуралья (вопросы периодизации и хронологии) // Приуралье в эпоху бронзы и раннего железа. Уфа: Башкирский филиал АН СССР. С. 3-19.
- Мухаметдинов В.И., 2012а. Технико-технологический анализ керамики Плешановского II курганного могильника // АПО. Вып. 10 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Оренбургский гос. пед. ун-т. С. 134-139.
- Мухаметдинов В.И., 2012б. Технико-технологический анализ керамики Родникового поселения эпохи бронзы // АПО. Вып. 10 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Оренбургский гос. пед. ун-т. С. 101-111.
- Мухаметдинов В. И., 2013. К вопросу о морфологии керамики срубно-алакульского круга памятников // От древности к новому времени (проблемы истории и археологии). Вып. 20 / Отв. ред. Е. А. Круглов. Уфа: Башкирский гос. ун-т. С. 195-200.
- Обыденнов М. Ф., Обыденнова Г. Т., 1991. Северо-восточная периферия срубной культурно-исторической общности. Самара: Самарский филиал Саратовского ун-та. 174 с.
- Рафикова Я. В., 2008. Парные погребения срубно-алакульской контактной зоны Южного Зауралья // Вестник Челябинского государственного университета. Серия "История". № 18. С. 5-13.
- Рутто Н. Г., 1982. Новые срубно-алакульские памятники Южного Приуралья // Приуралье в эпоху бронзы и раннего железа / Отв. ред. В. А. Иванов, А. Х. Пшеничнюк. Уфа: Башкирский филиал АН СССР. С. 20-29.
- Рутто Н. Г., 2003. Срубно-алакульские связи на Южном Урале. Уфа: Гилем. 212 с.
- Салугина Н. П., 2012. Керамические традиции как показатель социального статуса (по материалам могильника Уранбаш) // АПО. Вып. 10 / Отв. ред. Н.Л. Моргунова. Оренбург: Оренбургский гос. пед. ун-т. С. 62-70.
- Салугина Н. П., 2014. Гончарство населения позднего бронзового века: к проблеме культурогенеза // Труды IV (XX) Всероссийского археологического съезда в Казани. Т. 1 / Отв. ред.: А. Г. Ситдиков, Н. А. Макаров, А. П. Деревянко. Казань: Отечество. С. 643-646.
- Сальников К. В., 1967. Очерки древней истории Южного Урала. М.: Наука. 408 с.
- Халяпин М. В., 2001. Раннеалакульский курган у с. Васильевка на юге Оренбургской области // АПО. Вып. 5 / Отв. ред. Н. Л. Моргунова. Оренбург: Оренбургский гос. пед. ун-т. C. 49-74.
- Чаплыгин М. С., Морозов Ю. А., 2014. Погребальные памятники срубной культуры в Башкирском Приуралье // Арии степей Евразии: эпоха бронзы и раннего железа в степях Евразии и на сопредельных территориях: сб. памяти Е. Е. Кузьминой / Ред. К. Э. Разлогов. Барнаул: Алтайский гос. ун-т. С. 213-227.