Многоаспектность ценностей аксиологии всеединства В. С. Соловьева и развитие современной отечественной системы образования и воспитания

Всеединство — синоним абсолютной полноты бытия. В философии всеединства В. С. Соловьева, с ее особым инте ресом к онтологии сверхсущего как посредству оправдания персоналистичес-ких обретений и падений человека, энтелехия созвучна идее развития индивидуальных сущностей бытия — это одно из ключевых понятий, названное В. И. Моисеевым витологией. «В русской философии всеединства очень сильны идеи витализма — первичности живого, жизни как концентрированнейшей формы бытия... Витология— так можно обозначить учение о живом вообще, включающее в себя возможность существ быть вопрошенными в разных телах и разных онтологиях. Витология в своем философском и методологическом звучании приводит к витализму»1.

Методология витализма в философии Соловьева, примененная как средство нравственного оправдания духовно-личностных удач и поражений мыслителя, становится аксиологическим стилем, сущностным звучанием его философии — энтелехией его философского разума. Аксиологический дискурс привносит в теоретические построения автора весьма заметные трансформации.

В онтологии бытие трактуется как ценность, мыслится как единство противоположностей: подлинного и неподлинного бытия. Подлинное бытие, истолкованное как сущий источник силы совершенства, бессмертия, славы и спасения человеческой жизни из ада неподлинного бытия, представляется наивысшей ценностью для человека, причастность к которой наделяет его спасительным смыслом жизни. Бытие, понятое таким образом, обладает очень сильным цен

ностным потенциалом, огромной мотивирующей силой, воздействующей на поведение человека, на мотивы и оценки его деятельности.

Статус ценности бытия определяется Соловьевым неоднозначно в пространстве границ от сверхсущего бытия триединого Бога до теософски понятого нравственного всеобщего закона жизни в аспекте софийной данности мира. (В этих ценностных нюансах и состоит своеобразие соловьевского понимания объективного бытия ценности.) Бытие рассматривается не только в статике, но и в жизненной динамике его развития. Для философского сознания Соловьева, живущего пафосом самоутверждения, динамикой саморазвития, диалектический взгляд на действительность более чем характерен. Усвоив для себя революционный, бунтарский, характер диалектики Гегеля, русский мыслитель придает идее развития бытия витологический, иррационально-мистический характер.

Аксиологическое действие всеедино-го бытия у Соловьева неоднозначно. И это одна из главных проблем его теоретического сознания, не решение или недостаточно ясное решение которой порождает множество производных от нее проблем. Суть обозначенной проблемы в том, что закон развития всеединого бытия явлен нам в превращенной форме. Всеобщее, необходимое действие закона развития всеединого универсума, ценностно-близкое к бытию повелевающего нами Бога, осуществляется объективно, отчужденно, независимо от нас. В необходимом, отчужденно-объективном действии мирового закона скрыт мотив должного, телеологически целесообразного и даже теологически произвольного, самоуправного его действия. Это сложное действие всемирного закона трудно оценить однозначно. И не оценить нельзя, ибо от определенности данной оценки зависит определенность всего нашего жизненного пути в его сути и в его житейских мелочах.

В чем же состоят проблемы оценки ценности сверхсущего бытия всеединого мира?

Первая проблема связана с логической априорной очевидностью мысли о ценности сверхсущего бытия. Для соловьевского сознания, усвоившего дух критического трансцендентализма философии И. Канта, ценность сверхсущего бытия идеальна, а императив этой сущей ценности соотносится с мотивами человеческого сознания, действующего на уровне трансцендентальной апперцепции. Этика Канта дает нашему практическому разуму для управленческого действия, нашему жизненному, творческому сознанию альтернативу двух мировоззренческих принципов, опираясь на которые можно управлять этическим поведением. Это принцип гедонизма (удовольствия) и принцип долга, требующего жертвенного, аскетического служения абстрактному идеалу родового интереса человечества. Роль мировоззренческих принципов — в том, что они должны дать нам систему аргументации, которая, в свою очередь, придаст легитимность, законность, нашему эгоистично окрашенному мотиву поведения, даст ответ на вопрос, ради чего я это совершаю, с позиции ценности других, жизни.

Сложность кантианского понимания ценности как долга с ее кажущейся эффективностью и доступностью каждому заключается в том, что существование ценностей духовной культуры выводится философом в ноуменальный мир умозрения, в мир представления. Соловьев не избежал соблазна трансцендентальной диалектики и сполна отдал ему дань трудами своей жизни. Однако цена этой умозрительной свободы слишком высока, ибо она уводит нас в мир грез, отвлекает от проблем ответственного отношения жизненной воли к проблемам и трудностям жизни человеческого тела в обстоятельствах природного мира. Выразив императивную силу ценности сверхсущего бытия в духе императивной этики Канта, в духе гностицизма, Соло- вьев стал решать проблему имманентности этого трансцендентного начала для реальной этической жизни человека.

Между идеалом и действительностью необходимо построить мост. Мост нельзя построить над бездной, если зримые берега, оформляющие эту бездну с двух сторон, не будут соразмерными в сопричастности друг другу. Берег трансцендентного бытия ценности должен иметь отзывчивость на человеческую оценку, мотив, жизненный порыв, душевную интенцию человека. И наоборот, архитектоника человеческой души должна быть соразмерна ладу всеединого триединства сущего.

Ценность как данность и фактичность духовной иерархии мира существует объективно, поэтому ее не надо изобретать, к ней надо должным образом отнестись. Ценности как сущности открыты чувству, ибо чувство интенционально, интуитивно разумно. К ценности сверхсущего бытия можно подойти по методу православной аскезы, через овладение искусством умного делания. Этот путь доказал свою практическую эффективность, дав миру множество действительно святых людей.

Вторая проблема — это первичное различение посредством умудренного, апофатического неведения и катафати-ческого знания. С одной стороны, бытие всеединого универсума ценностно, с точки зрения приоритета, первичной значимости определено как подлинное, как сверхсущее бытие, которое есть сосредоточие нашего жизненного пути. Если сверхсущее есть всё, то и все познавательные душевно-духовные усилия человека должны быть направлены в сторону этого сверхсущего бытия. С другой стороны, подлинное сверхценное для нас бытие дано в смешении с неподлинным бытием, в неясной, антиномичной форме проявления. Мы знаем, что бытие сверхценности есть, но что оно есть, мы не знаем. Однако в незнании заложено знание того, что это бытие абсолютно. «По смыслу слова абсолютное

(absolutum от absolvere) значит, во-первых, отрешенное от чего-нибудь, освобожденное, и во-вторых, завершенное, законченное, полное, всецелое. Таким образом, уже в словесном значении заключаются два определения абсолютного»2. Смысл слова «абсолютное» требует от нас отрешенности от суеты мира во имя жертвенного служения абсолютной сути мира. Ценностная определенность абсолюта дает аксиологическую определенность нашему поведению. Но знание этой общей определенности нашего отношения к ценности абсолютного бытия не снимает вопроса о мировоззренческом характере отношения к абсолюту.

Неясность, непонятность превращенной формы сущего бытия порождает ряд мировоззренчески значимых вопросов. Как отнестись к объективно закономерному развитию мира:атеистически, гностически, религиозно или теософски?

Творческое воображение Соловьева черпало свое вдохновение из источников традиции гностического, каббалистического, теософского сознания, из врожденной предрасположенности к визионерству, мистике, которая позволяла ему легко входить в состояние трансового медиумического сознания. Плоды творческого воображения мыслитель упорядочивал в систему всеединства по логике христианского учения о Христе как Богочеловеке. Суть христианского вероучения Соловьев выразил для себя через идею богочеловечества. Используя регулятивную силу этой идеи, он попытался прояснить «темный», тайный, смысл Божественного закона развития универсума.

История в очередной раз ставит перед нами все те же извечные вопросы о смысле бытия, о добре и зле, о нравственном и безнравственном. От того, какой мы сегодня дадим на них ответ, во многом зависит дальнейшая судьба нашей Родины и каждого из нас. Поэтому приобщение к богатейшему наследию религиозно-философской и богословской отечественной мысли через научную и образовательную деятельность сегодня становится, как никогда, актуальным.

После краха коммунистической идеологии в нашем обществе возник определенный идеологический вакуум, произошел духовный кризис, связанный с отсутствием прочных аксиологических оснований. Многое из того, что происходит сегодня в российском обществе, подтверждает, что большинство граждан России остро ощущают необходимость возвращения к традиционным для нашей страны духовно-нравственным ценностям, корнями своими уходящим в православную культуру. Однако для успешного интегрирования этих ценностей в светскую, к тому же в постатеистическую, социальную среду нам необходимы своего рода «проводники» между светским обществом и православной культурой. Наша страна и наше общество сегодня остро нуждаются в теологах, ученых, педагогах, специалистах в области межконфессиональных и межнациональных отношений.

Современная Россия — это светское государство, поэтому закон гарантирует гражданам свободу выбора того, какими этическими нормами им руководствоваться в жизни. Однако в применении законодательства, регулирующего взаимоотношения церкви и государства в области образования, существуют разночтения. Подобные разночтения вызваны тем обстоятельством, что закрепленный конституцией светский характер государства понимается различным образом. Для одних «светскость» — это противоположность церковности, а свобода совести — свобода от церкви. Для других «светскость государства» определяется возможностью для его граждан свободного выбора духовной позиции. Задачей государства в этом случае является со здание условий для реализации такого выбора.

Согласно Конституции РФ светскость понимается как право граждан исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. В связи с этим тезисом светскость образования состоит не в недопущении религиозных организаций в сферу образования, а в возможности для каждого получать то образование, которое соответствует его мировоззрению и мировоззрению его семьи.

Важнейшей проблемой современного российского общества является острая необходимость в формировании успешной и одновременно высоконравственной личности. Как достигать жизненного успеха и приносить пользу обществу, не жертвуя своими моральными устоями? Эта проблема в области образования выражается в противоречии между запросом общества на качественное духовно обоснованное образование и слабой способностью нынешней системы образования реализовать этот запрос. Для разрешения этого противоречия необходимо использовать возможности духовного образования.

Очевидно, что только активная и комплексная работа в сфере создания, укрепления и развития системы православно-теологического образования, творческое взаимодействие и сотрудничество светской и церковной систем образования и воспитания в области науки, богословия (теологии) и народного просвещения смогут обеспечить возрождение в нашем обществе традиционных духовно-нравственных ценностей, его консолидацию и развитие.