Модель деятельности прокурора в уголовном процессе: ключевые проблемы и возможности реформы

DOI:

В отечественной научной литературе при рассмотрении деятельности прокурора в уголовном процессе преобладает функциональный подход, при котором его роль и полномочия четко связываются с выполняемыми фун- кциями [1; 4; 12]. Однако, как справедливо отмечает А.Ю. Чурикова, данный подход не всегда оправдан, так как не позволяет комплексно исследовать деятельность прокурора во всех ее многогранных проявлениях, уста-навлиивать корреляционные взаимосвязи между правовым регулированием его деятельно- сти и качеством уголовного судопроизводства [8, с. 125]. Суть дискуссий о роли прокурора в уголовном процессе ныне нередко сводится к «перетягиванию каната», когда одни авторы настаивают на ограничении его полномочий, другие – на их расширении.

На наш взгляд, наиболее перспективным при исследовании деятельности прокурора в сфере уголовного судопроизводства представляется использование метода правового моделирования. Создание четко выверенной правовой модели деятельности прокурора способно стать значимым фактором, определяющим общие направления развития и совершенствования всего уголовного процесса.

Модель деятельности прокурора в уголовном процессе: ключевые проблемы и возможности реформы

Термин «правовая модель» в последние десятилетия часто используется в юриспруденции и достаточно прочно вошел в понятийный аппарат юридической науки [2; 3; 7]. Наиболее точное определение правовой модели как «интеллектуально-волевого описания, в достаточной степени повторяющего существенные свойства моделируемого объекта, процесса или явления государственно-правовой жизни, сформировавшееся под влиянием всей совокупности объективных и субъективных факторов общественного развития» дано В.С. Плетниковым [6, с. 125].

Исследование такой категории, как «деятельность прокурора в уголовном судопроизводстве» осложняется тем, что, как сама эта деятельность, так и каждый из ее структурных элементов носит сложный, многоаспектный характер. Структурными элементами модели деятельности прокурора могут стать любые компоненты, выбор которых зависит от целей, которые ставит перед собой исследователь. Так, например, в целях установления влияния закона на личность правоприменителя Шира Лейтердорф-Шкеди и Тали Гал в своем исследовании взяли за основу формирования модели деятельности прокурора в уголовном процессе эмоциональное отношение прокуроров к обвиняемым и жертвам преступлений, их осознание этих эмоций и влияние, которое такие эмоции оказывают на их профессиональные решения [13]. Описываемая авторами на основе этих элементов модель деятельности прокурора, конечно же, не является правовой, так как ее основой выступают не нормативно-закрепленные положения, а эмоциональное состояние прокурора. Однако это исследование является примером ситуационного выбора элементов модели деятельности прокурора в зависимости от цели, которую преследует ученый.

Вместе с тем есть и общие, базовые характеристики, присущие правовой модели деятельности прокурора:

– такая модель носит умозрительный (мысленный) характер, имеет устное описание, а не представляет собой физическую конструкцию либо математическую формулу;

– она представляет собой описание, схему, базирующуюся на нормативно установленных элементах деятельности прокурора в уголовном судопроизводстве;

– структурные элементы этой схемы тесно взаимосвязаны, взаимозависимы и подвержены изменениям в зависимости от определенных факторов.

Нормативно-правовое регулирование любой деятельности не является статическим, жестко определенным показателем. В силу этого правовые модели деятельности прокурора в уголовном судопроизводстве меняются в различные исторические периоды развития общества и государства. Главное заключается в том, чтобы законодатель имел четкое представление о содержании модели и наполнял ее элементы по единой, целостной концепции. Тем самым, правовая модель деятельности прокурора является динамической; внутреннее содержание ее элементов изменяется в зависимости от социально-экономических, политических и иных факторов [14].

Основой построения правовой модели деятельности прокурора в уголовном процессе является определенное законом соотношение таких базисных структурных элементов, как цель и принципы деятельности прокурора; выполняемые ими функции и полномочия, взаимоотношения с иными должностными лицами, осуществляющими уголовно-процессуальную деятельность, и с заинтересованными участниками процесса (потерпевшими и лицами, подвергаемыми уголовному преследованию).

В идеале правоприменительная практика должна четко отражать реализацию норм права, то есть правовая модель деятельности прокурора (ее нормативное регулирование) должна соответствовать ее фактической модели. Однако сегодня в Российской Федерации имеет место существенное расхождение между правовой и фактической моделями деятельности прокурора в уголовном судопроизводстве. Так, согласно действующей в России правовой модели деятельности прокурора, на него возложено осуществление уголовного преследования от имени государства (ч. 1 ст. 21, ч. 1 ст. 37 УПК РФ). В то же время ныне прокурор лишен полномочий по непосредственному осуществлению уголовного преследования в досудебном производстве, как лишен он и реальных полномочий по руководству уголовным преследованием, осуществляемым следователем и дознавателем. При этом закон требует от прокурора обеспечивать законность и обоснованность такого уголовного преследования, возлагая на него надзор за процессуальной деятельностью органов расследования [16].

Такой противоречивый подход законодателя отразился и на правоприменительной практике. Остро ощущая такие противоречивые установки действующего закона, практикующие прокуроры пытаются найти законодательные основания для восполнения полномочий прокурора по участию в уголовном преследовании. Так, А.С. Лукинов – прокурор отдела прокуратуры Липецкой области – полагает, что, несмотря на отсутствие законодательно закрепленного полномочия, прокурор все же вправе участвовать в предварительном расследовании, так как «запрета на непосредственное участие прокурора в следственных действиях УПК не содержит» [5, c. 39]. Такой «гибкий» подход к толкованию действующего законодательства является весьма распространенным среди правоприменителей, которые хотят увидеть в законе положения, столь необходимые им в реальной деятельности. И, судя по новостным сайтам и сайтам органов прокуратуры, такое непосредственное участие прокурора в осмотре мест происшествия сегодня является распро- страненной практикой на территории всей Российской Федерации (см. [9–11] и др.).

Координируя деятельность правоохранительных органов, осуществляя надзор за регистрацией и рассмотрением сообщений о преступлениях, за расследованием уголовных дел, прокуроры фактически играют руководящую роль при осуществлении уголовного преследования в российском досудебном производстве. Данный вывод подтверждается и результатами проведенного в 2021 г. социологического исследования, в ходе которого было опрошено 170 сотрудников следственных органов, 189 сотрудников подразделений дознания и 120 сотрудников органов прокуратуры. Результаты данного анкетирования позволяют утверждать, что в настоящее время фактическая модель деятельности прокурора осталась неизменной, несмотря на существенную корректировку правовой модели его деятельности в результате правовой реформы 2007 года. Прокуроры продолжают осуществлять руководство предварительным расследованием вне зависимости от его формы. Ими даются гласные и негласные указания о ходе и направлении расследования (это отметили 68,8 % сотрудников следственных органов и 94,2 % сотрудников органов дознания), с прокурором согласовывается принятие таких ключевых решений по уголовному делу, как решения о возбуждении дела и его прекращении, о выдвижении обвинения (на это указали 86,5 % опрошенных сотрудников следственных органов). Такое положение дел является совершенно закономерным с учетом того, что в досудебном производстве для прокурора как для будущего государственного обвинителя готовится доказательственная база, которой он будет оперировать в суде, и именно прокурор обязан по завершении расследования принять окончательное решение о направлении уголовного дела в суд, а затем уже в ходе судебного разбирательства – поддерживать государственное обвинение.

Именно прокуроры несут ответственность за уголовное преследование, осуществляемое следователем и дознавателем, перед лицами, в отношении которых такое преследование ведется.

Заложенные в действующем УПК РФ схемы взаимоотношений прокурора с органа- ми дознания и органами следствия изначально не отличаются оптимальностью, а в правоприменительной практике зачастую и вовсе приобретают своеобразную интерпретацию. 85,9 % опрошенных сотрудников следственных органов и 91 % сотрудников органов дознания указали, что обращаются к прокурору за консультациями (советами) в ходе расследования, несмотря на то, что данная схема взаимодействия не предусмотрена отечественным уголовно-процессуальным законом. Полагаем, что выработанные российской практикой и реально существующие формы взаимодействия между прокурором и органами расследования, не предусмотренные уголовнопроцессуальным законодательством, отражают реальные потребности отечественного правоприменения, не удовлетворенные действующим правовым регулированием.

Существенное расхождение между правовой и фактической моделями деятельности прокурора возникло вследствие ряда обстоятельств. Во-первых, 13 лет назад при реформировании процессуального положения прокурора в досудебном производстве законодателем не были учтены такие существенные компоненты модели деятельности прокурора как его ключевая роль в осуществлении уголовного преследования (его ответственность за законность досудебного уголовного преследования и обязанность по поддержанию государственного обвинения в суде) и характер его взаимосвязей с другими участниками досудебного производства (координирующая роль прокурора в осуществлении уголовного преследования) [6]. В итоге прокурорское руководство досудебным уголовным преследованием ушло в «теневую практику» органов прокуратуры.

Во-вторых, при реформировании деятельности прокурора законодателем не были учтены культурно-исторические особенности формирования модели деятельности прокурора в уголовном процессе. В России на протяжении многих лет сложились общественные представления о прокуроре в сфере уголовного судопроизводства как о руководящем органе, способном оказывать воздействие на ход расследования и обеспечивать законность уголовного преследования. Российская правовая модель деятельности прокурора истори- чески была близка к германскому типу с нацеленностью на установление объективной истины по делу и работой в плотном взаимодействии с органами расследования. В настоящее время, несмотря на изменение законодательства, правоохранительные органы предпочитают использовать привычную для них модель прокурорской деятельности, при которой он является активным участником досудебного производства, а не его сторонним наблюдателем.

В-третьих, законодательные изменения роли и полномочий прокурора, носили фрагментарный, во многом непоследовательный характер. Тот факт, что прокурор возглавляет государственное уголовное преследование (ч. 1 ст. 21 УПК РФ), отстаивает его перед судом, приносит извинения лицу, подвергнутому уголовному преследованию в случае его реабилитации и, следовательно, неизбежно несет ответственность за законность и обоснованность уголовного преследования, осуществляемого органами расследования, ставит прокурора в положение, когда он обязан контролировать качество и результаты соответствующей деятельности на всех стадиях уголовного судопроизводства. Этот фактор имеет, в том числе, психологический характер и влияет на формируемые связи и взаимодействие между прокурорами и органами расследования.

Таким образом, расхождение между правовой и фактической моделью деятельности прокурора в уголовном процессе Российской Федерации влечет существенные проблемы в правоприменении, которые во многом обусловлены недостатками правовой модели деятельности прокурора и перекосами правоприменительной практики. Одним из недостатков, влияющих на реализацию назначения уголовного судопроизводства, являются существующие формы, схемы взаимодействия органов расследования и прокурора.

В научной литературе сегодня высказано множество предложений по совершенствованию действующего уголовно-процессуального законодательства, в том числе, регламентирующего деятельность прокурора. Большинство таких предложение сводится либо к расширению его полномочий в досудебном производстве, либо к ужесточению судебно- го контроля за действиями и решениями органов предварительного расследования. Однако, как представляется, расширение полномочия прокурора не даст положительного результата в силу таких объективно существующих причин как невысокая численность и значительная перегруженность прокурорских работников, осуществляющих надзор за уголовно-процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия [16]. Возложение на них дополнительной нагрузки при сохранении существующей штатной численности просто не способно дать положительного эффекта.

Выводы

Существующее ныне значительное расхождение правовой и фактической моделей деятельности прокурора является существенным обстоятельством, которое должно быть учтено как один из ключевых факторов при определении стратегии реформы уголовного судопроизводства. Реализация нормативной модели деятельности прокурора как руководителя и координатора уголовного преследования, осуществляемого органами предварительного расследования, отражающая реалии отечественной правоприменительной практики, неизбежно повлечет существенные изменения всего отечественного уголовно-процессуального законодательства. Однако это необходимый шаг на пути построения эффективной системы уголовной юстиции и реализации международных стандартов не только в деятельности прокурора в уголовном процессе, но и уголовного судопроизводства в целом.

Правовая модель деятельности прокурора в уголовном процессе должна быть основана на четко определенных в законе таких структурных элементах как цель и принципы деятельности прокурора, возложенные на него функции и соответствующие им полномочия, взаимоотношения прокурора с иными должностными лицами, осуществляющими функцию уголовного преследования, а также иными участниками уголовного процесса.

При законодательном «наполнении» данных структурных элементов нормативной модели деятельности прокурора должны учитываться определенные объективные и субъективные факторы, а также неизбежное влияние правового регулирования деятельности прокурора на концептуальное построение всего уголовного судопроизводства.

Существующие сегодня как автономные (с высоким уровнем несоответствия) модели деятельности прокурора в уголовном судопроизводстве – правовая и фактическая – явились следствием непоследовательных изменений уголовно-процессуального законодательства, внесенных в него достаточно поспешно, без проведения научных экспертиз и оценки возможных рисков. В итоге прокурорское руководство досудебным уголовным преследованием продолжает существовать, но уже как «теневая практика» прокурора. Преодоление существующего разрыва между правовой и фактической моделями деятельности прокурора потребует реформирования целого ряда процедур уголовно-процессуальной деятельности с учетом ряда факторов, вскрытых при проведении настоящего исследования, что, по сути, позволяет говорить о правовой модели деятельности прокурора как об основе стратегии реформирования уголовного судопроизводства.