Моделирование иммиграции: политико-правовой анализ

Обострение ситуации в общественнополитической жизни нашей страны в связи с демографическим кризисом выдвигает на первый план проблему комплексного подхода изучения и регулирования стихийных процессов миграции в целях регламентации миграционной политики. При этом с научной точки зрения особое значение приобретает выявление общих закономерностей и их сравни- тельный анализ с целью глубокого понимания и раскрытия сути самой проблемы. С практической же точки зрения решающее значение приобретают эмпирические исследования возникновения и развития такого феномена нашей жизни, как современная иммиграция с целью определения эффективных методов ее регулирования, упорядочивания и целенаправленности, а также, что немаловажно, предот-

вращения этнической, религиозной или конфессиональной стратификации российского общества.

В наши дни проблема миграции в научных и общественных кругах занимает если не центральное, то одно из центральных мест. Об этом свидетельствуют многочисленные исследования отечественных и зарубежных ученых, теле- и радиопередачи, публикации в печатных изданиях последних лет. В них рассматриваются различные аспекты современной миграции, в той или иной мере проводится анализ иммиграционной политики в зависимости от того, какую задачу ставит перед собой автор и представителем какого академического круга является.

Однако, не всегда мнения специалистов совпадают по тем или иным вопросам, что также свидетельствует об актуальности данной проблемы.

Теоретические модели интерпретации глобальных процессов миграции.

После 11 сентября 2001 г. в международных миграционных процессах доминирует модель Самюэла Хантингтона «столкновения цивилизации»1. Концепция мультикультурализма позволяет объяснить основные макропроцессы в мультикультурных странах запада, в частности Германии, Великобритании, Швейцарии и т.д. Миграция, культура и эт-ничность оказываются взаимосвязанными, а конфликты, порождаемые миграцией, рассматриваются как следствие увеличения числа субкультур внутри одной большой культуры.

Считается, что в ХХ веке строительство национальных государств в старом свете завершилось, между тем растущая вследствие миграции эт-но(религиозно)гетерогенность стран ставит под вопрос традицию национальной однородности.

Однако, довольно проблематичными представляются исследования фрагментации, точнее эт-но(религиозно)фрагментации, как контртенденции глобализации, при этом взаимосвязь и взаимообусловленность глобализации и мультикультурного, полиэтнического общества игнорируются или исследуются недостаточно.

Еще более проблематично применение модели исследователей, трактующих «транснациональную миграцию» как первооснову современной глобализации. Транснациональная модель акцентирует внимание на относительно стабильные социальные структуры, которые вырастают из миграционных потоков. Опираясь на социальные возможности транснациональных социальных структур, мигранты рассматриваются как транснациональные факторы вне привязки к определенному национальному государству. Транснациональная миграционная модель в контексте глобализации мировой экономики была заложена в основе концепции, предложенной И. Валлерстейном2. И. Валлерстейн рассматривает мировую экономику как единую систему, а поли-культурное территориальное разделение труда основывается на способах и условиях производства и ведет к выделению трех региональных зон – ядра (капиталоемкое производство), полупериферии (буферная) и периферии (трудоемкая).

Менее презентабельной является модель «европоцентристов», с точки зрения которых параллельно строительству европейского союза страны так или иначе отказываются от принципа национальной гомогенности в неразрывной взаимосвязи с линейными схемами социальной эволюции.

Как мультикультуристы» и «транснационалисты», так и «европоцентристы» стремятся, хотя и по- разному, показать эрозию «эталонного подхода» национального государства. И на этой волне национальное государство перестает быть интегрирующим регулятором социально-экономической и политико-правовой жизни. Представляется, что миграция первоначально развивалась самостоятельно в многолинейных и инвариантных версиях, при этом в числе основных константных или переменных не числились культура или этничность. Этно или культурные параметры не сыграли сколь-нибудь существенную роль в распределении социальных ресурсов. В то же время данные параметры не были и социально-политическими маркерами формирования субкультур.

В научной литературе встречаются и другие модели миграционных потоков. Российский ученый Т.Н. Юдина выделяет следующие основные модели миграционных процессов раннего и современного периодов глобализации:

• -    вынужденно-принудительная модель миграционных процессов - соответствовала потребностям имперских метрополий Западной Европы в создании и развитии колониальной системы;

  
  
  

• -    индустриально-классическая модель миграционных процессов - характерна для периода начала XIX столетия и до середины 70-х гг. XX в.;

• -    диффузная модель миграционных процессов -миграционные процессыг неразрывно связаны со сложноструктурными изменениями в новом международном разделении труда с геополитическими преобразованиями, которые, в свою очередь, самым тесным образом связаны с глобализацией;

транснациональная модель миграционных процессов - новейшая модель, которая начала формироваться как результат установления постоянных межнациональных связей и космополитического самосознания у определенных групп мигрантов3.

Данные теоретические модели позволяют объяснить многие аспекты современной миграции, однако, оказываются несостоятельными применительно к дефиниции постсоветского пространства. Если в ХХ веке строительство национальных государств в старом свете преимущественно завершилось, то в постсоветском пространстве оно набирает обороты, а порой только-только начинается. При этом практически во всем постсоветском пространстве в конструкции «личность-общество-государство» доминирующим является государство, точнее персонифицированное государство как политическая организация, призванная закрепить форму отчуждения политической (в том числе государственной) власти у личности и общества, с целью реализации интересов отдельных индивидов или их групп4.

Эмпирическое моделирование миграции: трудовая иммиграция.

В политэкономике принято понимать под трудовой иммиграцией переселение трудоспособного населения из одной страны в другую и использование их трудовых ресурсов в течение определенного времени, не предполагающем окончательного местожительства. В специальной литературе встречается такая форма трудовой иммиграции как «маятниковая» - периодические (возможно ежедневные) поездки работников между различными приграничными населенными пунктами – среди тех, кто занят сезонными работами (например, в туризме).

Одной из первых серьезных теоретических разработок можно считать неоклассическую концепцию миграции. В работе «Теория заработной платы» Дж. Хикс одним из первых рассмотрел иммиграцию как оценочное решение рационального индивида на основе полной и достоверной информа- ции5. Миграционное перемещение как подсистема мировой экономики рассматривается с позиции глобального разделения труда и способствует стабилизации мирового рынка труда по двум направлениям: непосредственно – уменьшением рабочей силы на рынке труда с избыточным ресурсом; опосредованно – через международные денежные трансферты иммигрантов.

Однако, неоклассическая теория оказалась непригодной для объяснения предпосылки эмиграции на уровне домашнего хозяйства. Попыткой восполнить ограниченность стала концепция новой экономики миграции, рассматривая трудовую иммиграцию на микроуровне как стратегию домохозяйств. Субъектом иммиграции здесь выступает не индивид, а домашнее хозяйство, принимающее решение об эмиграции6. Принципиальной заслугой данной концепции является утверждение, что зачастую решение о миграции принимает не индивид, а семья, подтверждением чего может служить значительный объем денежных трансфертов трудовых иммигрантов. Данное обстоятельство является лучшей иллюстрацией факта семейного соглашения, нежели исключительно альтуристической мотивации7. А.М. Барретт с позиции данной концепции доказывает, что эмигрируются не способные и активные, а бедные или социально ущемленные.

Между тем начавшаяся масштабная эмиграция на постсоветском пространстве показала несостоятельность теории трудовой иммиграции, основанной на концепции новой экономики миграции, что, несомненно, требует дальнейшей доработки. Действительно, результаты анализа эммиграции постсоветской Армении показывали, что эмигрируются в первую очередь обеспеченные: добраться в Европу или США непосильно ни одной бедной армянской семье.

Для анализа проблемы трудовой иммиграции в России приведем некоторые статистические данные. Общая численность учтенного, постоянно проживающего на территории Российской Федерации населения на 1 августа 2013г. составила 143,5 млн. человек. По информации Росстата, миграционный прирост компенсировал убыль населения и превысил естественную убыль почти в 5,5 раза. С 1994 по 2006 гг. численность иностранных работников, официально привлеченных в экономику России, увеличилась почти в 8 раз8.

По умеренному прогнозу Росстата, численность населения России к 2030 г. без иммиграционных потоков могла сократиться до 139,3 млн. человек, и даже если благодаря повышению рождаемости удастся стабилизировать и увеличить численность населения, в ближайшие 15-20 лет единственным источником пополнения трудовых ресурсов будет являться международная иммиграция, так как «компенсировать потребности в трудовом населении за счет отечественных трудовых ресурсов не получит-ся»9. Двум работающим придется содержать одного иждивенца. При таком неблагоприятном раскладе настанет катастрофическая нехватка трудоспособного населения для обеспечения работы транспорта, оборонной и добывающей промышленности, здравоохранительных и правоохранительных учреждений и армии. И это при том, что длина охраняемой государственной границы (напомним, что Россия занимает седьмую часть суши), приходящейся на одного российского солдата, самая высокая в мире. В сочетании с территориальными претензиями приграничных государств с высокой плотностью населения и высокими темпами экономического роста, но бедными природными ресурсами ставится вопрос об обеспечении национальной безопасности нашей страны и увеличению политических рисков10.

Более того многие страны континентальной Европы и Азии не смогли поддерживать конкурентный уровень производственных отношений без учета трудовой иммиграции - до 80 % на конвеерах автомобилестроения в ФРГ (турецкую); - около 35 % на французских автомобильных заводах; - почти 100% персонала в строительстве и гостиничном бизнесе в Швейцарии (иммигранты из Италии и республик бывшей Югославии)1112. По данным американского национального бюро статистики с 1990 по 2005 гг. каждая четвертая в США публичная компания - Intel, Yahoo, Google - была основана иммигрантами, около 25% всех изобретений, зарегистрированных в стране в 2006 г., были созданы имми-

9 Федеральная служба государственной статистики [Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: http: // (дата обращения: 20.08.2013 г.).

10 Брега А.В. Риски политического согласия в контексте социальной стабильности. Вып. 3. Политическое согласие. – М.: ИС

РАН, 2013. С. 225.

11,12 Galbraith J.K. The Nature of Mass Poverty. L.N.Y.,1993.P. 105.

	% иностранцев в составе раб.силы			Число мигрантов тыс. человек
	1985	1995	2000	1985	1990	1995	2005
Бахрейн	58	60	59	137	173	219	295
Кувейт	86	83	82	1222	1551	996	1669
Оман	52	64	64	327	452	573	628
Катар	77	82	86	282	370	406	637
Саудовская Аравия	63	64	56	3401	4743	4611	6361
ОАЭ	91	90	90	1008	1330	1716	3212
В целом по региону	…	…	…	6377	8620	8521	12801

Доля иностранных работников в составе рабочей силы и число международных мигрантов в государствах-членах совета сотрудничества стран Персидского залива, 1985-2005 гг..

грантами, две трети докторских степеней в таких областях науки, как инженерное дело и программирование, получают в американских вузах студенты-иностранцы13.

Трудовые иммигранты в основном занимают вакансию, не пользующуюся спросом у россиян, в частности:

• -    3D jobs” - грязная, тяжелая и/или опасная работа, не требующая квалификации, включая ненормированный труд повышенной интенсивности (конвейер, строительные работы, добыча природного сырья, обработка пищевых продуктов, и т.д.);

• -    работа низкой или средней квалификации в общественной сфере услуг, включая сферу досуга и развлечений (химчистка, развоз пиццы, уборка, розничная торговля и т.д.);

• -    работа по уходу и обслуживанию в домашних хозяйствах (уборка и домашние работы в частных домохозяйствах, уход за детьми и больными и т.п.).

В то же время трудовая иммиграция - не панацея для российской экономики, несмотря на очевидный позитивный эффект. В действительности реальные последствия иммиграции не столь однозначны, и это порождает противоречивое отношение к ней разных политических и экономических факторов.

Правоприменительная практика миграционной политики Европейского Союза.

Европа со времен Великих географических открытий стала главным регионом эмиграции: только с 1815 по 1914 гг. из нее эмигрировало 35-40 млн. человек. Вторая мировая война и связанная с ней перекройка политической карты Европы привели к новым массовым миграционным потокам. Наиболее многолюдные миграции были связаны с репатриацией немцев: на территории Западной Германии осело 7,4 млн, Восточной - 4,3 млн человек. Не менее 1 млн. французов вынуждены были вернуться из Алжира во Францию, из Индонезии в Нидерланды -300 тыс. голландцев. Вплоть до 1950-х гг. Европа имела еще отрицательное сальдо миграций. Между тем послевоенная экономика европейских государств крайне нуждалась в притоке энергичной рабочей силы, преимущественно в самых низкооплачиваемых и малопрестижных сферах деятельности, и Европа превратилась в крупнейший в мире импортер рабочей силы. Так, если в 1950 г. число мигрантов в Западной Европе составляло 5,1 млн. человек (1,3 % от всего населения), к 1970 г. оно увеличилось в двое - до 10,2 млн. (2,2 %), а уже в начале 2000-х гг. численность мигрантов в странах ЕС, по некоторым данным, достигла 20 млн. человек, а

доля ЕС в общем объеме мировых миграционных потоков увеличилась до 20 %. В то же время относительный демографический вес ЕС упорно и последовательно идет на спад. Уровень рождаемости продолжительно снижается и средний показатель составляет в настоящее время 1,5, тогда как для сохранения текущей численности населения требуется уровень как минимум 2,1. Если в 1960 г. европейцы составили 25 % мирового населения, то при продолжении такой динамики в 2050 г. составят менее 8 %, а согласно худшим прогнозам – 5 %. ЕС потеряет к этому времени столько жителей, сколько населяет Германию, Польшу, Данию, Норвегию, Швецию и Финляндию, вместе взятые14.

С началом XXI в. экономика европейских стран практически не росла, колеблясь в пределах стагнации, а иногда и срывалась вниз. По существу низкоквалифицированная рабочая сила трудовых мигрантов перестала удовлетворять новым рыночным требованиям и справиться с положением дел, используя старые подходы, уже стало невозможно. Не в меньшей степени это относилось и к политическим и нелегальным иммигрантам. Как свидетельствуют данные, которые содержатся в докладе отдела народонаселения департамента ООН по экономическим и социальным вопросам от 12.09.2013 г., на территории Европейского Союза проживает около 60 млн. мигрантов15. С таким количеством мигрантов Европейский Союз больше не может справляться, тем более европейские национальные государства в одиночку.

Для определения актуальной миграционной статики и динамики, с учетом коллективных интересов на саммите глав государств и правительств ЕС в финском городе Тампре 15 -16 октября 1999 г. была установлена основа общей политики в сфере иммиграции, что по сути было первым масштабным мероприятием ЕС в сфере правосудия и внутренних дел. Однако ЕС не обладает преимущественными, тем более исключительными полномочиями в формировании миграционного законодательства: несмотря на то, что по Амстердамскому договору16

иммиграционная политика была изъята из исключительной компетенции национальных государств и перенесена на наднациональный уровень, государства-члены по прежнему продолжают играть относительно автономную роль, нередко молча игнорируется необходимость гормонизации законодательства. Между тем жизнь подбрасывает факты, с чем так или иначе приходится мириться.

В действительности, нынешний уровень интеграции в самой ЕС и степень развития общественных отношений не оставляют альтернативу коллективного юридического регулирования и предотвращения нелегальной иммиграции. Правовые акты, установленные в ЕС для противодействия нелегальной иммиграции, способствуют эффективно контролировать миграционные потоки и включают следующие основные документы:

- Директива 2002/90/ЕС от 28 ноября 2002 г.17 и Рамочное решение от 28 ноября 2002 г.18 взаимодо-полняют друг друга и стали нормативной основой ЕС, в соответствии с которой в национальные законодательства были внесены поправки, ужесточающие санкции за организацию незаконной иммиграции. Гипотеза установленных правовых норм, ее базис, ее глубинное основание не в метаюридиче-ском принципе, а в логико-юридической конструкции, установленной логическим анализом реального юридического мышления, рассматривается и сквозь призму определенных мер, направленных на введение адекватных санкций за деяния, состоящие в помощи незаконному проникновению иностранцев на территорию ЕС.

• -    Директива 2008/115/ЕС от 16 декабря 2008 г. устанавливает единые правила и процедуры возвращения нелегальных иммигрантов. Данный документ, по сути, является институциональным продолжением реформы ЕС в духе и согласии Европейским пактом по иммиграции и убежищу от 24 сентября 2008 г.¹⁹. Логико-преобразовательная конструкция, предусмотренная нормами поведения иммигрантов (диспозиция), базируется в большей сте-

• тифицировали.

пени на унифицированном волеизъявлении государств как «законный правовой порядок», однако норма-предписание конструируется на решении таких основных задач, как стимулирование добровольной репатриации, установление минимальных сроков содержания нелегальных иммигрантов в специализированных центрах20. На практике данная правовая конструкция оказалась малопродуктивной, и ЕС в рамках Восточного партнерства заключает серии соглашений об установлении принципа взаимного сотрудничества быстрой и эффективной процедуры выявления незаконных иммигрантов безопасной и организованной их репатриации21.

Директива 2009/52/ЕС от 18 июня 2009 г. ввела единообразие применяемых санкций к работодателям, которые нанимают незадекларированных иммигрантов, при этом цель нормы права не только и не столько внешняя нормосообразность поведения, сколько инструментально-прагматический императив как «инструмент социального контроля» под страхом применения неминуемых юридических средств воздействия22. Следуя этой цели, директива фиксирует принцип запрета любого трудоустройства нелегальных иммигрантов и предусматривает широкий комплекс санкций и мер профилактического, восстановительного и карательного характера для работодателей. В отношении же самих нелегальных мигрантов законодатели ЕС заняли гуманную позицию и не предусмотрели других неблагоприятных санкций, кроме добровольной или принудительной высылки.

1 декабря 2009 г. вступил в силу Договор о Европейском союзе в редакции Лиссабонского договора, один из объектов регулирования которого -миграционная политика ЕС. Лиссабонский договор относит политику по вопросам границ, убежища и иммиграции к пространству свободы, безопасности и правосудия и выделяет её регулирование в одноимённую главу 2 (ст. 77-80) раздела V. Лиссабонский договор в целом ужесточает санкцию в отношении нелегальных мигрантов, что порою выглядит возмутительной и интеллектуально бесчестной попыткой извращения самого смысла понятия «бе- женца», и формулировка этого термина используется против тех, кто обращается за защитой. Так, российский оппозиционер А. Долматов, после того как по месту его прописки в подмосковном Королеве прошли обыски в рамках уголовного дела о беспорядках на Болотной площади 6 мая 2012 г., бежал из России, однако покончил с собой в Роттердаме после того, как ему отказали в предоставлении статуса беженца. «Несмотря ни на что Европейский союз не намерен радикально менять курс в сфере миграционной политики»,- заявила канцлер ФРГ Ангела Меркель 25 октября в Брюсселе на саммите Евросоюза, одной из тем которого стала миграционная политика23.

Кроме основных, разные аспекты процессов миграции нашли свое отражение в других правовых актах, контролирующих определенные аспекты, сопутствующие нелегальной миграции, что, безусловно, вносит дополнительную путаницу в изучение проведения сравнительного анализа миграционного законодательства ЕС.

Ужесточение миграционной политики ЕС актуализирует вопрос о поиске баланса между целями обеспечения безопасности личности, общества, государства и соблюдением прав и основных свобод человека, установив максимальную лояльную миграционную правовую практику, которая должна базироваться на следующих принципах:

• -    транспарентность и утилитаризм;

• -    дифференциация прав иммигрантов в зависимости от срока их законного проживания в ЕС;

• -    совершенствование процедуры подачи ходатайств о въезде и их оценке ²⁴;

• -    эффективная инструментария и инфраструктуры легализации и интеграции;

• -    контрпродуктивность подавления нерегулируемой миграции путем укрепления контроля на внешней границе ЕС. Такой подход загоняет нелегальных мигрантов еще глубже в подполье и таким образом усиливает сети контрабандистов, усугубляет маргинализацию людей и сегрегацию общества. Об этом заявил 28 мая 2013 г. на сессии Совета по правам человека в Женеве Специальный докладчик по вопросу о правах мигрантов Франсуа Крепо²⁵.

  
  

  Наша страна практически на протяжении семи с лишним десятилетий была изолирована из транснациональной циркуляции населения и только начиная с 1990-х гг., активно включилась в глобальные миграционные процессы как в качестве страны эмиграции, так и страны иммиграции. И если эмиграционный поток относительно невелик и не угро-

• жает национальной безопасности, то по уровню иммиграции Россия вышла на одно из первых мест в мире. В этой ситуации европейский опыт может оказаться вполне поучительным как с научной точки зрения, так и для широких кругов современных практиков и правоведов.