Модификация культурной традиции в условиях постмодерна

Бурный рост информационных технологий обусловил вступление современной цивилизации в эпоху информатизации. Применительно к культуре новая эпоха именуется эпохой постмодерна. Теоретики постмодернизма указывают на глубокие кризисные явления в культуре, которые проявляются в разрушении духовно-нравственных основ личности, этических принципов существования общества. Данная ситуация актуализирует проблемы взаимодействия культуры и технологий, места традиционных культурных основ в инновационном пространстве.

Культуру принято считать тем фактором, который противодействует культу техники и сохраняет антропоцентрическое устроение мира, подвергнутое резкой критике в условиях господства техники и информационных императивов.

Ядром культуры является традиция. Раскрытие ее сущности и способов проявления в эпоху современности способствует прояснению сути происходящих внутри культуры процессов и выработке определенного плана действий для преодоления культурного кризиса. В настоящее время научный интерес к традиции ощутимо возрос, что обусловило повышенное внимание со стороны ученых к проблемам коллективной памяти, межкультурной коммуникации и преемственности в эпоху постмодерна.

Опираясь на исследования П.К. Гречко, В.А. Кутырева, Г.Л. Тульчинского, А.И. Уткина, Д. Харви, К. Харта [1], можно сделать вывод, что в условиях постмодерна культурные традиции утрачивают свое первоначальное значение, причем этот процесс развивается стремительно. Исходя из вышесказанного, можно резюмировать, что для современной философии проблема модификации культурных традиций в условиях постмодерна является серьезной, своевременной и актуальной.

Рассматриваемое состояние традиции во многом обусловлено характером современного общества, определяемого разными авторами как «информационное», «массовое», «постиндустриальное». В ХХ в. масштабы научно-технического прогресса достигли небывалых размеров. Несмотря на то что этот процесс начался несколько столетий назад, в XX в. он приобретает стремительный размах, масштабы которого затронули культуру, переживающую глобальные трансформации. Важным фактором, повлиявшим на культурные модификации, было утверждение не только в России, но и в мировом пространстве материалистического научно-технического мировоззрения, которое сформировало новый тип сознания, новую ментальность и особый способ мировосприятия. В контексте культуры это обусловило принципиальный отказ от ее центрального звена - духовности, переосмысление традиционных культурных ценностей, а такие понятия, как добро, святость, истина, и все многообразное и многоуровневое поле их производных утратили свою первоначальную императивность.

Принимая во внимание произошедшие изменения, В.В. Бычков выделяет основные направления, отражающие изменения в культурной традиции начиная с XX в. Авангард (первое направление) отвергает традицию, активно ищет новые пути, формы, средства, способы эстетического выражения, адекватные духу времени. Другое направление, именуемое консервативным, продолжает без каких-либо изменений развивать культурные традиции прошлого века. Третье направление - постмодернизм - отличается от предыдущих своеобразной ностальгически-иронической реакцией на культуру прошлого [2, с. 222].

Авангард развивается под видом модернизма, который до середины XX в. представлял собой своеобразную легитимацию и академизацию авангардистских проявлений в художественном творчестве. В авангардных «находках» уже отсутствуют прежнее бунтарство, скандальный смысл и эпатажный задор. Со второй половины XX в. интерес к данному направлению постепенно угасает, а в концепции модернизма формируется окончательный разрыв с традицией. Данные обстоятельства не позволяют рассматривать авангард как направление, которое оказывает существенное влияние на понимание традиции в современном социуме.

Следующее направление - консерватизм - формирует своеобразное академически-ком-мерческое пространство художественной культуры, стремящееся (зачастую формально) сохранять и поддерживать жизнь классической культуры в ее светских и мирских формах, подражая прошлым культурным традициям, взятым в первую очередь из реалистического искусства XIX в. Обязательной компонентой консерватизма является включение каких-либо креативных элементов, которые зачастую механически заимствованы у авангарда или модерна.

Самым молодым из указанных выше культурных направлений является постмодернизм, который начинает отсчет своего существования с середины прошлого века. Характерной чертой постмодернизма является возрождение «умирающего эстетизма», которое превращается в своеобразную «ироническую игру» с существующими традиционными культурными формами и ценностями, включая в эту игру элементы модерна. Постмодернизм отличается присущим ему принципиальным стилистическим плюрализмом, позволяющим сменить отрицание традиции на ее признание. Таким образом, в отношении стилей прошлого постмодернизм сформировал поли-стилистическую или исторически многомерную установку, основанную на мирном сосуществовании архаической древности и современности. В обществе, которое переживает глубокие трансформационные процессы, идеология постмодернизма адекватно отражает новационный характер современного социума и продолжает играть основную роль в развитии культуры. Данное обстоятельство позволило рассматривать особенности проявлений традиции в постмодернизме как присущие современной культуре в целом.

Если модернизм отличался в трактовках собственных принципов однозначностью и фундаментальностью, то для постмодернизма, напротив, все истины относительны, а еще точнее -поверхностны. Горизонталь является для него основным направлением хода движения мысли, и поверхность противопоставляется модернистскому понятию глубины. Отрицание смысловой вертикали, эссенциалистской иерархии, субординации, любой структуры - таковы сущностные доминанты постмодерна.

Отличительными чертами традиции как способа передачи культурных ценностей являются избирательность относительно культурных источников, стабильность, прочность и воспроизводимость, а также ее активность, связанная с практическими потребностями культурной жизни. Ризоматичность и поверхностность постмодернизма замещают транслируемое содержание традиции, имеющей сложную структуру, на ее плоское упрощение. М. Маклюэн отмечал, что в условиях господства коммуникативных технологий содержание традиций и их востребованность в обществе во многом зависят от способов их передачи, т. е. от тех коммуникативных возможностей, которыми общество обладает [3].

По мнению современных исследователей, в постмодернизме важным способом коммуникативного взаимодействия является игра, значимость которой постоянно растет. П.К. Гречко пишет: «Постмодернизм делает игру действительностью, оттесняя на обочины, загоняя в маргиналии доигровую или неигровую реальность» [4, с. 173]. В постмодернизме игра превращается в смысл существования, она самодостаточна, вся окружающая действительность, включая культуру, представляет собой своеобразную игру. Но если у Г. Гессе игра отождествляется с культурой, которая демонстрирует глубинный, сущностный эстетический опыт и уважение к традиции, то в постмодернизме – это «игры на поверхности» (Р. Барт). Несмотря на то что в современном мире глобальной компьютеризации культуры игра активно используется в различных сферах, даже в тех, которые считаются неигровыми, о смысловой глубине игры речь идти не может. Слова Р. Барта: «Я отказываюсь от любого знания, любой культуры, я воздерживаюсь от того, чтобы получить в наследство всякий иной взгляд» [5, с. 94], – в полной мере раскрывают кредо постмодерна и его ориентацию на пересмотр культурной традиции.

Методологическим основанием для исследования постмодернистского понимания игры является принцип деконструкции, которую принято связывать с именем Ж. Деррида и благодаря работам которого термин вошел в научный оборот. Согласно его учению, деконструкцию следует понимать как мыслительную операцию, применяемую к традиционной структуре фундаментальных онтологических категорий. Философ отмечает, что деконструкция «выражает нигилистическую и релятивистскую по своей сути идею искусственного разложения целого на части, своего рода интеллектуального демонтажа, “разборки” систематических, философских концепций, необходимую для того, чтобы понять, как эти концепции были сконструированы» [6, c. 81]. Несмотря на отрицательную характеристику деконструкции со стороны отдельных ученых, Ж. Деррида усматривал в ней созидающий и творческий смысл.

В контексте наших рассуждений относительно состояния традиций в культуре постмодерна деконструкцию следует рассматривать как особую стратегию по отношению к культуре. Известно, что первоначалом постмодернистской эстетики является культурный текст с происходящими в нем одновременно процессами разрушения («деструкции») и восстановления (реконструкции), которые необходимы для понимания организации деконструированного объекта с целью последующего переосмысления в рамках определенного контекста. Изначальный культурный контекст особого значения не имеет, поскольку в любом случае неизбежно различие между контекстом-оригиналом и его последующим использованием. В итоге любую часть культурного текста можно без труда перенести в какой-либо иной контекст (исторический, социальный, политический) либо процитировать вне всякого контекста.

По нашему мнению, среди отечественных авторов наиболее убедительно смысл деконструкции раскрыт Н.Б. Маньковской. Она отмечает, что деконструкция разрушает, дестабилизирует и изменяет сущность традиции, выявляя тем самым находящиеся в скрытом виде уже существующие артефакты. Деконструкция в большей степени ориентирована на инаковость, нежели на новизну, она нацелена на то, чтобы стать базой для формирования новой культуры, которая должна представлять собой не только смешение жанров и стилей, но и отсутствие между ними границ. Те культурные традиции прошлого, которые в условиях современности утратили свою ценность и не могут быть адекватно использованы, превращаются в «строительный материал» для будущего творчества, т. е. деконструируются. Таким образом, для того чтобы культурные объекты были использованы в новом качестве, их вырывают из привычного контекста, делят на части, смешивают, используют как цитаты, лишая идентичности [7, с. 154–155].

Традиционная культура сегодня напоминает Колизей, который много больше пострадал не от нашествия варваров, но от мирных римских жителей Средневековья, активно использовавших его сооружения в качестве основы для возведения собственных зданий. В работах У. Эко отмечается схожесть нынешней ситуации в культуре со средневековой, современность определяется как новое Средневековье, которое либо уже наступило, либо вот-вот начнется. У. Эко пишет: «Наше искусство, как и средневековое, не систематическое, …с постоянными… заимствованиями. …Яростное пристрастие к… нагромождению разных вещей вызвано необходимостью расчленить и переоценить обломки предшествующего мира, быть может, гармоничного, но теперь уже устаревшего…» [8, с. 266]. Действительно, культура и искусство, все мироощущение в ситуации постмодерна обретают мозаичный характер, определенный, например, в работе Л.А. Зеле-нова как «мозаичность сознания» [9], превращаясь в «плавильный тигель», где все мировое культурное наследие сливается в единую субстанцию. Происходящие изменения культурной парадигмы в сторону плюрализма порождают такую «организацию», которая демонстрирует способность к постоянному обновлению и быстрым трансформациям. Традиция как способ бытия и воспроизводства культурного наследия в постмодернистском понимании представляет собой лишь внешне привлекательную оболочку, лишенную глубинных смыслов и наполненную новым содержанием, противоположным изначальному.

Таким образом, современный подход к культуре отличается своеобразной мутацией и пересмотром культурных традиций посредством замены их аутентичности и первоначальной формы «постмодернистской антиформой, поверхностно-чувственным отношением к миру, игрой» [10, с. 213]. Выходом из сложившейся ситуации может быть дальнейшее развитие человечества по пути устойчивого общества через воспроизводство в современных практиках апробированных и выдержавших испытание временем культурных образцов.

Ссылки:

• 1.    Гречко П.К. Интеллектуальный импорт, или О периферийном модернизме // Общественные науки и современность. 2000. № 2. С. 166–177 ; Кутырев В.А. Бытие или ничто. СПб., 2009. 496 с. ; Тульчинский Г.Л. Метаязык культуры и проектное мышление // Системные исследования культуры / науч. ред. В.С. Жидков. СПб., 2006. С. 280–285 ; Уткин А.И. Мир в условиях глобализации // Там же. С. 212–245 ; Харт К. Постмодернизм / пер. с англ. К. Ткаченко. М., 2006. 272 с. ; Harvey D. The Condition of Postmodernity: An Enquiry into the Origins of Cultural Change. Oxford (UK), 1989.

• 2.   Бычков В.В. Эстетическая аура бытия. Современная эстетика как наука и философия искусства. М., 2016. 784 с.

• 3.   Маклюэн М. Понимание медиа / пер. с англ. В. Николаева. М. ; Жуковский, 2003. 464 с.

• 4.    Гречко П.К. Указ. соч. С. 173.

• 5.    Барт Р. Camera lucida. Комментарий к фотографии. М., 2011. 272 с.

• 6.    Деррида Ж. О грамматологии / пер. с фр. и вступ. ст. Н. Автономовой. М., 2000. 520 с.

• 7.    Маньковская Н.Б. Феномен постмодернизма. Художественно-эстетический ракурс. 2-е изд., перераб. и доп. М. ; СПб., 2016. 495 с.

• 8.    Эко У. Средние века уже начались // Иностранная литература. 1994. № 4. С. 258–267.

• 9.    Зеленов Л.А. Постмодернизм – идеология мозаичного сознания // Духовный мир человека: проблемы и перспективы.

• 10.    Маньковская Н.Б. Указ. соч. С. 213.

Н. Новгород, 2000. С. 37–44.