Мой Борис Васильевич

Впервые мы встретились с Борисом Василевичем, когда я пришел на кафедру Истории КПСС УПИ работать. Я был молодым ассистентом огромной кафедры. Она насчитывала около 40 человек, а он вышел из аспирантуры и планировал защищаться. Был старшим товарищем, каким остался для меня на всю жизнь.

Был он человеком внешне спокойным и, как говорят, вальяжным, эстетом в хорошем смысле этого слова. Был на хорошем счету и как преподаватель, и как коммунист. В то время это имело большое значение. Правда, общественной работой он занимался в основном по профсоюзной линии.

Ближе мы познакомились с ним, когда выезжали коллективно осенью на полевые работы, во время кафедральных застолий и других мероприятий. Однако долго он оставался для меня старшим и во многом находящимся на другой ступени общественной лестницы человеком.

Затем я ушел в аспирантуру, и наши контакты с ним прервались, так как аспиранту- ра была в институте экономики УНЦ АН СССР и находилась на другом конце проспекта Ленина города Свердловска.

Обратился я к нему уже на завершающей стадии написания работы, как и еще к ряду более старших коллег: Галине Радич и Гене Харину. Дело в том, что школа Бакунина была школой «капеэссесников», т.е. людей, которые писали по специальности 07.00.01 “История КПСС”. Именно по ней в основном писали многочисленные преподаватели вузов, где не было истории СССР, а была история КПСС, а таких было девять десятых.

В кандидатских по 01 специальности было обычно три главы, и одна из них по организационно-партийной работе. И у всех эта глава была. Сейчас эту главу бы назвали «ритуальными танцами». Но для нас, тогдашних, это было важно. Это нас всех объединяло. Поэтому любой специалист с этим шифром мог подсказать многое по тому, как должна быть написана эта часть работы. К тому времени Борис Васильевич уже стал кандидатом наук.

Следует сказать, что мой более или менее готовый первый вариант прочитали он и Галина Радич. Отзывы и у него, и у нее были вполне благожелательные и в целом очень мне помогли в работе и самоутверждении как ученого и преподавателя в дальнейшем. Однако большую роль сыграл совет Бориса обратиться к Геннадию Николаевичу Харину, моему старшему товарищу, который только что защитил кандидатскую диссертацию по близкой мне проблеме и был, что называется, в теме. Он-то и сыграл решающую роль в доработке моей диссертации, но это тема отдельного рассказа.

Затем, после моей защиты, мы работали на одной кафедре, которую в период перестройки возглавил Геннадий Николаевич Харин. В отличие от ряда наших коллег, которые ушли в политику и сделали из Ельцина президента России, мы с Борисом Васильевичем не увлеклись политикой, а остались в преподавании и науке.

С началом перестройки появились но- вые устремления в понимании истории России и методов и оценок ее с точки зрения преподавания. Активно познавалось новое в связи с открытием новых позиций в науке и выходом России в мировое научное пространство. Активно стали проводиться методсеминары на кафедре с привлечением новых ораторов со стороны или с других кафедр и специальностей, например, философии. Именно тогда была выдвинута идея новым заведующим Борисом Васильевичем, потому что Гена Харин ушел спичрайтером к президенту России Ельцину, о многоконцептуальной истории.

Кафедра одна из первых кафедр СССР в негуманитарных вузах страны отказалась от традиционного названия кафедры Истории КПСС и была сначала названа кафедрой исторического опыта КПСС, а затем истории России. Именно тогда возникла большая проблема, как и с помощью какого учебного пособия преподавать историю Отечества. Необходимо было написать курс лекций, а затем его тиражировать в учебном пособии. Но об этом уже много написано, в том числе и самим Борисом Васильевичем, и в соавторстве [6].

Главное, что при написании курса лекций возникло разное отношение к оценке тех или иных событий, и это вылилось в грандиозное открытие в исторической и политической науке - многоконцептуальной истории, значение которого до сих пор не получило адекватной оценки, хотя по своему значению для исторической науки оно достойно быть приравнено к открытию Эйнштейна в области физики. В ходе этих поисков были написана история России для высших технических учебных заведений, по которой учились и школы, и техникумы всей страны и во многих странах за рубежом. Всего по нашим подсчетам было выпушено различных вариантов этой работы около 200 тыс. экземпляров.

Я в то время был в докторантуре и не принял участия в первом издании лекций, зато потом, позже, я принял в этом активное участие. Принял участие и в создании учебника по истории Урала в двух книгах, который был создан с учетом всех требований Минпроса: и с шрифтами, и с фотографиями, и с картинками, и с богатым методическим материалом. Он был утвержден всеми областными правительствами, кроме Свердловской области, и рекомендовался к изучению во всех областях, кроме нашей. Но это произошло из-за неправильной оценки книг со стороны руководства областного отдела просвещения. Но об этом уже мы писали.

Именно в это время Борис Васильевич защитил свою докторскую диссертацию по серьезной теме, имеющей огромное не только историческое, но и общественно-политическое значение. Его работа касалась экономической политики Советского государства в важнейший период существования страны и демонстрировала широкую эрудицию и высокий профессионализм автора. Позже она была переработана и вышла вторым изданием [4]. Именно тогда он стал маститым историком и преподавателем. Тогда, в 1991 г., под его руководством был написан ряд книг по истории УПИ [5].

Время было тяжелое, приходилось много и часто в разных местах работать на преподавательской работе. Именно тогда он не позволял забывать о научной работе, развитии нас как ученых. Именно тогда в беседе с ним возникла идея создать конференцию, название которой родилось очень просто: «Урал индустриальный», которая существует и по сей день. В 2020 г. была проведена уже четырнадцатая по счету Всероссийская с иностранным участием конференция. В 1996 г. была проведена первая такая конференция с изданием тоненькой брошюры тезисов [11], сейчас это два тома в прекрасном полиграфическом исполнении общим объемом почти полторы тысячи страниц [9; 10].

Большую роль Борис Васильевич сыграл в моей судьбе, когда именно в середине 1990-х гг. сказал мне, что надо писать докторскую диссертацию, а как определенный шаг в этом направлении я должен написать работу по истории уральской металлургии, которой через пять лет исполняется 300 лет. Именно он убедил меня, что я справлюсь с этой грандиозной работой. На мои слова о том, что я не смогу сделать этого, он говорил, что как раз, кроме меня, этого не сможет сделать никто. Его уверенность позволила мне посчитать себя способным решить такую большую задачу [3].

Как готовилась книга, какие сложности я встречал, технические, моральные и финансовые, я не буду писать. Главное, что, когда я ее ему презентовал, он меня очень хвалил и одобрял мое желание работать дальше.

Очень поддержал он меня тогда, когда один из «доброхотов» сообщил мне, что не все историки одобрили мои усилия. Особенно усердствовал один коллега, с которым я вообще не был знаком. Он говорил, что я, не будучи специалистом в истории металлургии Урала XVIII и XIX веков, не мог брать на себя ответственность писать этот период, хотя моя книга называлась «История черной металлургии Урала в XVIII -XX веках». Борис посмотрел на меня, а потом говорит: «Знаешь, пусть они так и говорят, а ты с ними согласись, ведь в любой работе есть недостатки. Скажи им, да, я плохо написал эту книгу, напишите лучше». После этого у меня отлегло на сердце. Да, кстати, когда я как член совета по защитам ( будучи членом диссертационного совета ) голосовал за диссертацию того самого моего «критика», я проголосовал ЗА присуждение ему искомой степени. Говорят, что мой голос был решающим, так как этот «маститый» историк еле насобирал голосов для защиты.

В это же время Борис Васильевич поддержал разработанную крупным теперь российским и не только историком Сергеем Александровичем Нефедовым теорию технико-технологической интерпретации истории [8]. Это было в то время большой инновацией в исторической науке.

Я многому научился у Бориса Васильевича. Быть собранным в научном плане.

Уверенным в том, что ты сможешь решить эту научную проблему или преодолеть какое-то жизненное препятствие. Он говорил, что в науке море мелкотемья. Надо брать крупные, значимые проблемы и их решать. Это приведет к творческому и научному росту. Только большие задачи позволяют решать значимые проблемы.

Именно в стенах УПИ он стал заслуженным работником Высшей школы РФ.

Были и сложные периоды в его биографии. В начале 2000-х гг., будучи заведующим кафедрой, он пережил инфаркт. Ему было тяжело работать, но мы не могли его потерять как преподавателя, ученого, руководителя. Мне пришлось разговаривать с ректором С.С. Набойченко, который поддержал мою идею сохранить за Борисом заведование кафедрой.

Прошло время, он окреп и еще много сделал и для родного технического университета, для факультета, и для кафедры. Под его руководством была открыта новая специальность на кафедре. Это был деловой и дипломатический этикет и сервис, что дало возможность в тех условиях кафедре не просто выживать, а развиваться.

На определенном этапе он перерос то место, на котором находился. С.С. Набой-ченко неохотно его отпустил, сказав, что «все равно к нам вернетесь», что и произошло через много-много лет. Тогда его пригласили на пост проректора по учебной работе Уральского института экономики, управления и права. Он много сделал для его развития и сохранил о себе замечательную память, как о руководителе, ученом, замечательном человеке.

Мы постоянно поддерживали отношения. Он мне очень помогал советами, участием в различных мероприятиях. В первую очередь в конференции «Урал индустриальный». Постепенно отношения стали более тесными и очень дружескими.

Он рассказывал о том, что родился в Казани, а затем с родителями переехал в Днепропетровск. Что он родился у достаточно возрастного отца, крупного регионального руководителя, который умер, когда Борис был еще очень меленьким. А его мать вышла замуж вторично, отчим усыновил его и дал ему свою фамилию Личман и отчество Василевич. Фамилия по отцу его Козюбер-дин. Я посмотрел в Интернете и встретил двух человек с такой фамилией. Один был казачьим урядником, которого избрали полковником в 1917 г. его соратники, а второй был преподавателем военного учебного учреждения в 1930-е гг. со знанием нескольких иностранных языков.

Действительно, когда мы в 2005 г. с коллегами из юридического университета (профессора В.П. Мотревич и А.С. Смыкалин) были в тогда еще дружественном нам Днепропетровске, он мне показывал город. Водил на знаменитый колхозный рынок, где мы увидели, как один гражданин, в совершенно цивильной одежде, но с удочкой покупал свежую рыбу, видимо, возвращаясь с рыбалки. В Днепропетровске он нашел своего старого студенческого друга, с которым потом не терял отношений.

Вспоминается то время, когда он должен был переступить очень важный возрастной предел. Ему исполнялось 60 лет. Он был как-то по-детски этим очень огорчен. Считал, что жизнь после 60 не существует, воспринимал это как какую-то трагедию. И тогда мы все, его коллеги по кафедре, сказали ему, что его юбилей будем отмечать, хочет он этого или нет, все равно к нему придем и его поздравим.

Постепенно он оттаял. А юбилей отмечали в кафе на физтехе. Из более чем 50 присутствующих было около 30 докторов наук и один академик, причем были доктора и кандидаты наук не только историки.

Большое мероприятие было организовано к его 65-летию в его институте, где он работал проректором и заведовал кафедрой. Была проведена целая международная конференция. Была издана книга трудов конференции [7], прекрасный буклет, ему посвятили студенческую газету. По всему было видно, как к нему хорошо относился весь коллектив вуза, начиная с ректора, а также преподавателей, сотрудников и студентов.

Во время отдыха очень любил путешествовать вместе с женой Натальей Ивановной. Отдыхал в стране, а не за границей. Обычно они плавали по рекам на пароходе. Много рассказывал потом об этом, говорил, как прекрасна наша страна.

К сожалению, свое семидесятилетие он не захотел отмечать. Но мы настояли на встрече и его поздравлении. Мы собрались в кафе, всего несколько человек. Посидели, повспоминали. Да, много прожито, но еще многое предстоит. Ведь не за похвалы и награды, а потому, что так надо. Это наш долг. Так нас воспитали. Мы подарили ему статуэтку летописца Нестора, которая ему очень понравилась. Сделал ее мой друг и прекрасный человек Асфан Канифулович, который возглавлял лабораторию по отливке художественного литья в Уральском архитектурном университете [2]. Это был радушный и очень креативный человек, закончивший УПИ. К сожалению, он уже ушел из жизни. Эта статуэтка так нравилась Борису Васильевичу, что он поместил ее на обложке нового журнала, который он основал.

Новому журналу он отдавал очень много времени и сил. Мы с ним много перезванивались, встречались. Он собрал прекрасный редакторский коллектив, много работал с авторами, издательством. Жил этой работой. Много думал над названием журнала. Именно тогда и родилось то название, которое и стало его современным именем. Очень хорошо, что журнал недавно попал в список ВАКа ( был включен в Перечень изданий, рекомендованных ВАК России ). Думаю, что будет и продолжение. По крайней мере, мы, его коллеги, сделаем все, чтобы журнал попал в международные базы.

Мы иногда собирались у меня, профессура. Профессора Личман, Мотревич, Камынин, Нефедов, Шапошников, иногда Вольхин. Бывали у него в саду, жарили шашлыки, пили красное вино вместе с его замечательной женой Натальей Ивановной.

Прекрасно относился к своему сыну Александру и своим внучкам Наталье, Юле и Яне. Они могут гордиться своим отцом и дедом.

Борис Васильевич оставил книги, статьи, учебники. Был известен многими хорошими начинаниями и делами. Он был светлым человеком и хорошим другом.