Мораль, нравственность, справедливость и совесть как правовые ценности социального субъекта уголовно-процессуальной деятельности

Деятельность человека невозможна вне ценностного контекста. Ценности же есть составная часть правовой коммуникации. В науке существует неразрешенный вопрос о том, могут ли быть ценности отрицательными или же только положительными1. Обращаясь к философской энциклопедии, можно отметить, что ценность есть «философское и социологическое понятие, обозначающее, во-первых, положительную или отрицательную значимость какого-либо объекта..., во-вторых, нормативную, предписательно-оценочную сторону явлений общественного сознания...»2. Рассматривая различные классификации ценностей социального субъекта, нас привлекла своей развернутостью всеохватывающая, на наш взгляд, классификация М.А. Макаревича3. Он выделяет смысложизненные, универсальные, партикулярные и коллективистские ценности, при этом проводя классификацию внутри каждого приведенного вида. Останавливая свой интерес на таких ценностях, как совесть и справедливость в праве, мы обнаруживаем, что и та и другая ценность относиться, в соответствии с данной классификацией к универсальным демократическим ценностям, наряду со свободой слова, с национальным суверенитетом, с гарантиями социального равенства. Еще две ценности, на которые мы обращаем внимание в данном исследовании - это мораль и нравственность, отнесены М.А. Макаревичем к смысложизненным ценностям.

Взгляд на общество через призму четырех ценностей - мораль, нравственность, справедливость и совесть имеют значение не только для понимания сложившего в обществе социогенеза, но и для получения информации о пространстве правовой коммуникации, т.к. все правовые ценности находятся в пространстве правовой коммуникации4.

Таким образом, рассматривая сложившиеся отношения в той или иной области правовой деятельности, в том числе и уголовно-процессуальной, во взаимосвязи с выше перечисленными ценностями, мы можем увидеть уровень развитости государства с точки зрения является ли оно демократическим, социальным и правовым.

Порядок, который основан на социально признанных нормах, в теории права принято называть правовым порядком. Поэтому любой правопорядок является порядком справедливым. Следовательно, можно определить, что справедливость является одним из выражений должного. И следовательно, все то, что является должным является и справедливым. Поэтому, мы приходим к выводу о том, что установленные государством уголовнопроцессуальные нормы, которые являются в силу их нормативности, должными, являются и справедливыми. Следуя логике высказываний это неопровержимый вывод. Однако, здесь следует оговориться в том смысле, что мораль, нравственность, справедливость и совесть не могут быть только правовыми понятиями, т.е. понимание всех вышеперечисленных категорий трансформируется в право в том виде, в котором их понимание сложилось у социума. Поэтому, учитывая разные обстоятельства как объективные, так и субъективнее, мы должны разделять справедливость права как единого развивающегося организма и справедливость правовых актов. Но это деление искусственное, которого при определении государства как правовое, демократическое и социальное быть не должно, т.к. право есть выражение должного и как таковое не может быть несправедливым, если сами критерии справедливости черпать из одноименной социокультурной системы, в противном случае оно не было бы правом, т.е. выражением должного, а, следовательно, справедливого.

Рассуждать о справедливости без связи с понятием совесть невозможно, т.к. «в основе справедливости лежит внимание к человеческой индивидуальности и к жизненным различиям. ... также живая совесть и живая любовь к человеку»5. Еще Аристотель писал, что справедливость - понятие относительное и различается столько же в зависимости от свойств объектов, сколько и от свойств субъекта6. Полагаем, что эти самые «свойства субъекта» зависят от наличие совести у субъекта, т.к. совесть это чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми7.

Нормы нравственности и морали неразрывно взаимосвязаны и тесно взаимодействуют с нормами права, при этом происходит процесс их взаимного проникновения. Требования уголовно-правовых предписаний, в том числе и в области применения мер принуждения, безусловно, возникли и развивались на основе и с учетом моральных и нравственных норм, правил и представлений, справедливости и совести и были направлены, в первую очередь, на защиту прав и законных интересов личности. Проблема нравственных начал уголовно-процессуальной деятельности всегда была и остается актуальной, теоретически и практически значимой. Это связано со спецификой целей, содержания, форм, методов и средств осуществления деятельности правоохранительных органов.

Согласно ст. 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью, тем самым конституционно закреплен приоритет прав и свобод личности.

В процессе применения мер уголовнопроцессуального принуждения необходимо защитить права потерпевшего и обвиняемого. Законодатель предусмотрел целый перечень мер уголовно-процессуального принуждения, которые применяются правоохранительными органами в отношении обвиняемого (подозреваемого). В этих условиях особое значение приобретает задача определения нравственно допустимых средств по борьбе с преступностью, основанный на справедливости. Предоставление сотрудникам правоохранительных органов не только правовой, но и моральной санкции на осуществление деятельности по борьбе с преступностью с использованием широких властных полномочий налагает на них высокую ответственность не только за строгое, точное, но и справедливое использование норм права, а также неуклонное соблюдение норм морали и нравственности. Нравственным нормам, как и всем видам социальных норм, присущи свои исходные положения, основные начала. Под нравственными основами применения мер уголовно процессуального принуждения понимаются отраженные в нормах права общечеловеческие ценности, сформировавшиеся в процессе развития демократического общества.

Поскольку нравственные нормы определяют мысли, чувства и поведение человека, то неизбежно моральные и нравственные основы пронизывают всю систему уголовнопроцессуальных отношений, а в особенности область применения мер принуждения.

Необходимость и нравственную обоснованность применение мер уголовнопроцессуального принуждения следует рассматривать с учетом учения об иерархии нравственных ценностей и уголовно-процессуальной теории о назначении уголовного процесса. В качестве одной из высших моральных ценностей в уголовном процессе провозглашалось установление истины по уголовному делу. При этом цель установления истины наполнена глубоким нравственным содержанием, морально обоснована и этически оправдана, потому что от достижения указанной цели напрямую зависит, восторжествует ли в данном конкретном случае социальная справедливость.

Не умаляя значения установления истины по уголовному делу как основы постановления законного, обоснованного и справедливого приговора (ст.297 УПК РФ), хотя УПК РФ прямо и не называет эту основополагающую идею, нравственное обоснование необходимости и целесообразности применения мер уголовно-процессуального принуждения видится еще и в назначении уголовного судопроизводства, определяемом п.1 ч.1 ст.6 УПК. Защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от совершенного преступления во многих случаях невозможна без применения таких мер, в особенности, когда речь идет о преступлениях против личности, о тяжких и особо тяжких преступлениях.

Равным образом нуждаются в защите права и законные интересы иных участников уголовного судопроизводства (свидетелей, экспертов, специалистов, переводчиков и др.). Эти лица вовлекаются в уголовное судопроизводство не своей волей и не для защиты своих нарушенных прав. Они участвуют в уголовном судопроизводстве для защиты государственных (публичных) интересов, а также для защиты интересов сторон — потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, гражданского истца, гражданского ответчика. Социальная справедливость настоятельно

Ткачева Н.В.

диктует необходимость обеспечения их личной безопасности.

Обеспечение личной безопасности участников уголовного судопроизводства, их родственников и близких лиц - одна из наиболее актуальных задач современного уголовнопроцессуального законодательства. УПК РФ устанавливает правовые средства такого обеспечения, немаловажное значение среди них имеют меры уголовно-процессуального пресечения.

Этими соображениями нравственного характера оправдывается применение мер уголовно-процессуального принуждения, тяготы и лишения, которые ложатся на плечи обвиняемого и подозреваемого. Эти тяготы и лишения, вызванные применением мер уголовно-процессуального принуждения в процессе производства по уголовному делу, имеют еще и дополнительное нравственное обоснование: совершив преступление, виновный сам спровоцировал уголовный процесс, навлек на себя уголовное преследование и вызвал необходимость применения мер уголовно-процессуального принуждения.

С этой точки зрения и вторая составляющая назначения уголовного судопроизводства (п.2 ч. 1 ст.6 УТПС РФ) - защита прав и законных интересов лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, — также настоятельно требует детального правового регулирования применения мер уголовно-процессуального преследования. Лица, привлекаемые к уголовной ответственности, вправе рассчитывать, что их права и законные интересы не будут ограничиваться без оснований, установленных законом, и лишь в той мере, в какой это действительно необходимо, с соблюдением всех установленных гарантий. Обвиняемый (подозреваемый) вправе исходить из того, что ему будут предоставлены все предусмотренные законом средства и возможности для полноценной защиты от обвинения, что на протяжении всего производства по делу его взаимоотношения с дознавателем, следователем и прокурором будут неуклонно строиться на основе принципа состязательности сторон. Это тоже справедливо и оправданно, без этого нравственные основы применения мер уголовно-процессуального принуждения не мыслимы.

Возможность и необходимость ограничения прав личности в целях обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других лиц и удовлетворения справедли вых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе предусматривают: Всеобщая декларация прав человека (ч. 2 ст. 29), Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 18), Международный пакт о гражданских и политических правах (ч.1 ст.9) и др.

Конституция РФ допускает некоторое ограничение прав и свобод человека, в том числе и в ходе уголовного судопроизводства (ч. 3 ст. 55): права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В то же время, как отмечалось выше, Конституция РФ в ст. 123 провозгласила, что судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.

Вопросы, касающиеся мер уголовнопроцессуального принуждения, регулируются уголовно-процессуальными нормами, которые содержатся в УПК РФ и являются обязательными для судов, органов прокуратуры, органов предварительного следствия и органов дознания, а также иных участников уголовного судопроизводства.

Кроме того, имеется специальное законодательство, регулирующее порядок применения отдельных мер уголовно-процессуального принуждения. Так, порядок применения такой меры уголовно-процессуального пресечения, как заключение под стражу, урегулирован Федеральным законом от 15 июля 1995 г. «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений».

Если бы законодатель исходил только из соображений необходимости пресечь возможность уклонения обвиняемого (подозреваемого) от дознания, предварительного следствия и суда, помешать ему воспрепятствовать производству по уголовному делу и т.д., он бы не определял такого многообразия мер уголовно-процессуального принуждения, а, видимо, ограничился бы лишь содержанием под стражей, предельно гарантирующим достижение целей, указанных в ст. 97 УПК РФ. И тогда об эффективности этой меры можно было бы судить лишь по тому, что обвиняемый (подозреваемый) лишается возможности скрыться, воспрепятствовать производству по уголовному делу, совершить новое преступление или уклониться от исполнения приговора. Однако это не так. Предусматривая возможность применения мер уголовнопроцессуального принуждения, законодатель имеет в виду не просто обеспечение неукло-нения обвиняемого (подозреваемого) от дознания, предварительного следствия и суда, не только помешать его попыткам воспрепятствовать производству по уголовному

Исходя из этого, эффективность мер уголовно-процессуального принуждения надо определять не только по тому, насколько они обеспечивают явку обвиняемого к следствию и суду и его надлежащее поведение, но и по тому, насколько допускаемое при этом стеснение прав и законных интересов обвиняемого . (подозреваемого) соразмерно с действительно необходимым их стеснением.

Государству обременительно содержать большое количество подозреваемых, обвиняемых и подсудимых, находящихся под стражей. На 1 января 2003 г. число лиц, содержащихся в следственных изоляторах России составляло 145 тыс. человек. Из них больных активной формой туберкулеза - 10,8 тыс., ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом - 6,7 тыс. Всех их необходимо кормить, лечить, охранять, содержать и т.д. Естественно, что при такой ситуации грубо нарушаются элементарные нормы содержания лиц в следственных изоляторах.

Не случайно в международно-правовых актах уделяется большое внимание проблемам профессиональной этики «персонала правоприменительных органов, государственных должностных лиц и других лиц, которые могут иметь отношение к содержанию под стражей и допросам лиц, подвергнутых любой форме ареста, задержания или тюремного заключения, или обращения с ними», их специальной подготовке для работы с арестованными.

Содержание под стражей не должно сопровождаться пытками, иными действиями, имеющими целью причинение физических или нравственных страданий подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений. Под пыткой в ст.1 Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания понимается любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняется государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. •

Нельзя допускать унижение чести и достоинства, участвующих в деле лиц и применять меры уголовно-процессуального принуждения только в случае действительной необходимости и не иначе как на основании, в порядке и в пределах, предусмотренных законом. Соблюдение этого принципа важнейшее условие для осуществления уголовнопроцессуальной деятельности, так как именно в данной области распространено применение весьма серьезных мер уголовно-процессуального принуждения.

Таким образом, полагаем, что мораль, нравственность, справедливость и совесть являются теми правовыми ценностями, которые отражают определенную в том или ином социуме сформировавшуюся конкретную политико-правовую систему, оказывающую влияние на все виды общественных отношений, в том числе, и на уголовно-процессуальные.

• ¹    См., например, Н. Неновски. Право и ценности. М., 1987. С. 28

• ²    Философская энциклопедия. Т. 5. М., 1970. С. 462.

• ³    См., Макаревич М.А. Ценность // Российская социологическая энциклопедия. М., 1998. С. 609-610.

• ⁴    Результат действия права - установление определенного коммуникативно-правового порядка. «... Все представления о праве опираются на общую основу: право для людей всегда выступало как определенный порядок в обществе» (Лившиц Р.З. Теория права. М., 1994. С. 11).

• ⁵    Ильин И.А. Собр. соч.: В 10-ти т. Т. 3. М., 1994. С. 236-240.

• ⁶    Аристотель. Собр. соч.: В 4-хт. Т. 4. М., 1984. С. 459.

• ⁷    С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова Толковый словарь русского языка. М., 1996. С. 730.