Мотивы времени и пространства в стихотворении А.А. Фета «Никогда»

Кроме того, пространство меняется и в плане масштабности и положения лирического героя: из локального гроба, домовины, склепа, герой перемещается в «эфир». Вначале он находится внутри описываемого пространства, а к последней строфе он уже вне его и взирает на землю сверху:

Все понял я: земля давно остыла И вымерла...

Так в стихотворение входит еще один ключевой мотив фетовского поэтического мира - мотив возвышения, стремления вверх, к трансцендентному.

В третьей строфе стихотворения наступает как бы переломный момент. До сих пор мы имели дело с лирическим субъектом, который выходит из замкнутого пространства в космическое. Теперь же, когда он оказался в «царстве смерти сказочного мира» и осознал это, пространство преображается, становится совершенно другим. Попав в «глубь эфира», лирический субъект осознает, что вокруг пусто, ничего нет. Не в состоянии еще понять произошедшего, герой пы- тается наполнить пустоту знакомыми ему земными предметами: «дом», «селенье», «тропинка», «церковь», «безоблачная даль», «птицы», «мошки». Однако его усилия оказываются напрасными.

И он прозревает: «Все понял я». Именно с этого прозрения героя и выступает наружу глубинный смысл стихотворения. Риторические вопросы, которыми задается лирическое «я»:    .

...Кому же берегу

В груди дыханье? Для кого могила

Меня вернула? И мое сознанье

С чем связано? И в чем его призванье?» - перекликаются с извечными вопросами человеческого бытия о смысле и цели человеческой жизни, о феномене человеческого сознания. Философия ищет ответ на эти вопросы уже тысячелетия. Они, как правило, возникают в критические моменты жизни человечества, к ним же приходит и поэт в стихотворении «Никогда». Но эти вопросы не имеют однозначных ответов. Одиночество героя в умершей, заснувшей вселенной также ставит вопрос об одиночестве человека в этом мире, о непонимании его окружающими (эта проблема всегда была актуальна и для самого Фета - он был одинок в жизни, не был до конца понят своими современниками ни как гениальный поэт, ни как человек). Таким образом, развитие мотива пространства приводит к осознанию лирическим субъектом того, что «земля давно остыла / И вымерла.,.».

Второй важной стороной стихотворения «Никогда» является временная картина мира. Об этом свидетельствует, в частности, строка: «...в пространстве затерялось время». Это утверждение поэта заключает в себе парадокс: время - одно из измерений пространства и оно же затерялось в пространстве. Иначе говоря, оно остановилось и наступила вечность как следующая ступень на пути развития мироздания. Проясняется, таким образом, и семантика названия произведения - «никогда» означает отсутствие понятия времени как такового, его противопоставленность моменту времени в прошлом, настоящем или будущем. Заметим, подобный прием использовался Фетом в стихотворении «Теперь», где из сочетания планов настоящего и будущего рождалось понятие вневременное™.

Мотив времени в стихотворении «Никогда» развивается довольно необычно. Время входит в лирический сюжет не сразу - лишь в конце первой строфы. На него указывает легкий намек, содержащийся в признании лирического субъекта, что его сон («проснулся я») длился в течение большого отрезка времени - домовина уже «сотлевшая». При этом герой не ощущает времени: «Пора домой. Вот дома изумятся», а очутившись дома, удивляется переменам:

Мне парк знаком, нельзя с дороги сбиться

А как он весь успел перемениться!

Только к концу третьей строфы стихотворения лирический субъект осознает, что действительно прошло время - и для него это открытие неожиданно:

Л воз и дом. В каком он разрушеньи!

U nviru лпуг^цщги n mvuпенки

Но на этом изумление героя не заканчивается:

...Кому же берегу

В груди дыханье? Для кого могила

Меня вернула?

Вселенная вымерла - остался лишь «застывший труп земли».

В стихотворении «Никогда» ярко выразилось стремление Фета к трансцендентному, вечному. Этот мотив преодоления времени и пространства звучит во многих произведениях поэта, которые можно объединить одной строкой: «прямо смотрю я из времени в вечность» («Измучен жизнью, коварством надежды...»). Этот же мотив развивается и в рассматриваемом стихотворении. В фантастаческом сюжете стихотворения «Никогда» конец земной жизни олицетворяется страшной картиной гибели родного селенья, погребенного «под снежной пеленой», неподвижными ветвями мертвого леса, ветхой колокольней, напоминающей мерзлого путника, героем, восстающим из могилы. Поэт описывает путь воскресшего: от первой радости обретенной жизни до осознания того, что он одинок. Открывается крышка гроба, он выходит, идет по хорошо знакомой дороге к своему поместью и - ужасается тому, что видят его глаза.

Перед глазами воскресшего из небытия появляется физически мертвый. Подобный сюжет встречается в русской литературе не впервые: у А.С. Пушкина в «Медном всаднике» статуя Петра бродит по улицам Петербурга, а в «Каменном госте» оживает статуя Командора. У М.Ю. Лермонтова в «Воздушном корабле» капитан Наполеон после смерти возвращается, чтобы вес- ти свой корабль, покинутый всеми. Однако Фет не ограничивается следованием литературной традиции: его герой говорит о возвращении на землю после смерти с точки зрения своих внутренних ощущений и опыта. Нарушается и течение времени - в стихотворении нет настоящего. Герой из прошлого сразу попадает в будущее-вечность. Поэт изображает почти апокалиптическую картину земли, покрытую белым холодным снегом без единого следа, символизирующим смерть. Здесь нет признаков жизни: «тропинки нет», «ни зимних птиц, ни мошек на снегу», -только мертвый лес. Герой трагически одинок, затерян во времени и в пространстве. Он - последний, кто видит эту землю и не знает, куда идти, где искать успокоения и тепла. Это было ново и явилось художественным открытием Фета, воспринятым впоследствии поэтами «серебряного века». У Пушкина и Лермонтова герои не сознавали своего одиночества и не анализировали его причин, находились не на погибшей земле, а попадали в мир живых, где время реально, а его течение не нарушается. В стихотворении Фета герой пытается найти ответ на вопрос, почему и зачем он оказался на мертвой земле. Единственно возможным решением для героя оказывается смерть, ибо психологически герой может существовать только в земном -привычном - времени и только в земном - родном - пространстве. В финале стихотворения мертвое тело героя возвращается в могилу, чтобы продолжить путь в вечность:

Вернись же, смерть, поторопись принять

Последней жизни роковое бремя. А ты, застывший труп земли, лети, Неся мой труп по вечному пути!

Следуя своей концепции вечности, Фет в стихотворении «Никогда» преодолевает границы догматического, реального времени и вступает в метафизическую и поэтическую вселенную. Время в стихотворении объективно: оно исчезает независимо от человеческого сознания и такое его исчезновение вместе со всем миром прекрасной природы воспринимается тем более трагично, что сознание лирического субъекта способно еще воспринимать окружающую действительность и мыслить. Таким образом, в семантике стихотворения содержится противоречие -герой ожил, а течение времени остановилось, его вообще нет. К такому итогу подходит как развитие мотива времени, так и развитие мотива пространства.

Важную роль в развитии мотивов пространства и времени стихотворения играет семантика глаголов. Глаголы движения связаны исключительно с самим героем, глаголы с семантикой состояния - с окружающим его пространством. Так, в стихотворении, с одной стороны, постулируется статичность пространства и времени, окружающих героя, в то время как, с другой стороны, герой постоянно находится в действии, в движении. Употребление глаголов настоящего времени несовершенного вида, относящихся к описанию пейзажа и обстановки («торчит», «молчит», «спит»), также помогает показать статичность, длительность, протяженность той характеристики, которая дается предмету. С изображением героя связаны глаголы прошедшего времени («встал», «опустились», «узнал», «понял»), подчеркивающие, что жизнь, которую он помнит и которую пытается вернуть, - в прошлом, она исчезла и больше невозможна. В последней строфе стихотворения появляются глаголы повелительного наклонения («вернись», «поторопись», «лети»), обозначающие, что герой, как обычно у Фета, чувствует себя хозяином смерти и повелевает ею. Здесь царит полная тишина, которая в фетовской эстетике означает смерть. «Живая жизнь» у Фета всегда наполнена звуками, даже если это звучание тишины. Фетовская тишина - это мир звуков: и далекое пение птиц, и стрекот кузнечиков, и шелест листвы, и шум воды. Это мир гармонии. Здесь же, напротив, именно безмолвие.

Стихотворение «Никогда» связано со многими темами и мотивами творчества Фета: мотивы пространства и времени тесно переплетаются с мотивом их преодоления, мотивами жизни и смерти, полета и парения, стремления к трансцендентному, мотивами и образами сада (парка), сна. Наиболее ярко в стихотворении выделяется мотив смерти, объединяющий целую серию фетовских произведений (заметим, не только поэтических). Для поэта вообще были характерны возвращение к одним и тем же мотивам в разных их вариациях и переплетение разных мотивов, благодаря чему в каждом новом произведении один и тот же мотив мог раскрываться по-новому.

Изак, мотивы пространства и времени в данном стихотворении получили нетипичную для фетовского поэтического мира трактовку: мотивы вневременности и преодоления времени и пространства здесь сменяются гибелью всего живого, включая само время и пространство.

Верхозин A-И. «Читатель» в ранних произведениях А.П. Чехова/наблюдения над повествовательными приемами)

Тесно связанный с ведущими мотивами стихотворения мотив смерти также развивается нетипично. В системе фетовских стихотворений о смерти физическая кончина сменяется продолжением жизни духовной сущности в прекрасном потустороннем мире. Здесь же воскресший взывает:

Вернись же, смерть, поторопись принять Последней жизни роковое бремя.

А ты, застывший труп земли, лети, Неся мой труп по вечному пути!

По словам Б.В. Никольского, «это поразительное стихотворение по философской глубине замысла и неотразимо убедительному реализму выполнения принадлежит к числу величайших лирических произведений вообще» (5, с. XCVI-XCVII).