М.В. Ломоносов о "Сохранении и умножении русского народа". К 300-летнему юбилею ученого

Place of employment: Ural Federal University named after the first President of Russia B.N.Yeltsin.

Своими открытиями Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765) прославил отечественную и мировую науку. Характер его энциклопедического таланта подтвержден в различных естественных и гуманитарных науках. Как писал А.С.Пушкин, «соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минеролог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник» [3. С. 21]. При этом Ломоносов не был замкнутым кабинетным ученым. Он — подлинный патриот своей родины, постоянно заботящийся о ее благосостоянии. Для иллюстрации характера этой его деятельности возьмем лишь один пример.

• 1    ноября 1761 г., в день рождения своего покровителя И.И.Шувалова, Ломоносов написал ему письмо, в котором сообщал: «Разбирая свои сочинения, нашел я старые записки моих мыслей, простирающихся к приращению общей пользы. По рассмотрении рассудилось мне за благо пространнее и обстоятельнее сообщить их вашему превосходительству яко истинному рачителю о всяком добре любезного отечества, может быть, найдется в них что-нибудь, к действительному поправлению российского света служащие … Все оные по разным временам замеченные порознь мысли подведены быть могут, как мне кажется, под следующие главы:

• 1.    О размножении и сохранении российского народа.

• 2.    О потреблении праздности.

• 3.    О исправлении нравов и о большем народа просвещении.

• 4.    О исправлении земледелия.

• 5.    О исправлении и размножении ремесленных дел и художеств.

• 6.    О лучших пользах купечества.

• 7.    О лучшей государственной экономии.

• 8.    О сохранении военного искусства во время долговременного мира…

Начало сего полагаю самым главным делом: сохранением и размножением российского народа, в чем состоит величество, могущество и богатство всего государства, а не в обширности, без обитателей» [2. С. 383—384].

Началом своего большого труда и главной его темой, как видим, Ломоносов считал «сохранение и размножение русского народа». В 13 разделах этого первого очерка он рассмотрел варианты решения данной проблемы.

В первом разделе Ломоносов выступает против «неравенства в супружестве», предлагая «вредное приумножению и сохранению народа неравенство супружества запретить и в умеренные пределы включить должно. По моему мнению, невеста жениха не должна быть старее разве только двумя годами, а жених старее может быть 15-ю летами» [2. С. 385].

Во втором разделе он предлагает запрещать священникам под угрозой лишения сана венчать насильно.

В третьем разделе ученый выступает против церковного догмата, запрещающего четвертый брак: «Мне кажется, было б законам непротивно, если бы для размножения народа и для избежания непозволенных плотских смешений, а от того и несчастных приключений, четвертый, а по нужде и пятый брак был позволен по примеру других христианских народов» [2. С. 386].

Четвертый раздел посвящен вдовым клирикам, которым запрещено вступать во второй брак. Для увеличения деторождения Ломоносов считает необходимым такие браки разрешить, а также предлагает пострижение в монашество запретить женщинам младше 45 лет, мужчинам младше 50 лет.

Последующие три раздела посвящены детям. Ломоносов считает необходимым «для сохранения жизни» незаконнорожденных детей «учинить нарочные богодельные дома» (приюты), о чем пишет в пятом разделе. В шестом разделе описаны меры для уменьшения детской смертности: а) издать «хорошие книжки о повивальном искусстве», б) в этих книжках рассказать о накопленном опыте лечения малолетних детей, в) поскольку «у нас с аптеками так скудно», их нет даже в «знатных великих городах», необходимо государству об этом «иметь попечение», о чем Ломоносов намеревается написать особо, г) книжку эту предлагает напечатать большим тиражом, чтобы «распродать во все государство по всем церквам, чтобы священник и грамотные люди читая могли сами знать и других наставлением пользовать» [2. С. 386, 390].

В десятом разделе предлагается ряд мер против «насильственных, натуральных и случайных обстоятельств, как причин лишения жизни человеческой», имея в виду необходимость предупреждать заранее жителей о начавшихся эпидемиях, приближающихся наводнениях, предполагающихся затмениях Солнца, о чем ученый подробно предполагает написать позже в главе «О лучшей государственной экономии».

Одиннадцатый раздел письма посвящен борьбе с ворами и разбойниками. Мер предлагается много, в том числе плата за их поимку. Большую потерю населения Российская империя терпит из-за «живых покойников», т.е. тех, кто эмигрирует — «уходит в чужие государства». Ломоносов считает, что этот процесс «силою совершенно запретить невозможно», и поэтому нужно применять ряд экономических мер, облегчая жизнь приграничных жителей, и компенсировать уход русских «приемом иностранных, ежели к тому употреблены будут пристойные меры», о чем он пишет в последнем, тринадцатом, разделе. Заканчивая свое письмо к Шувалову, ученый предполагает, что если принять во внимание эти 13 способов (а может быть и больше) «сохранения и приращения подданных ее императорского величества», то каждый год может увеличить население на полмиллиона человек, а за 20 лет («от ревизии до ревизии») — до 10 миллионов. «Кроме сего уповаю, что сии способы не будут ничем народу отяготительны, но будут служить к безопасности и успокоению всенародному» [2. С. 402).

Вполне естественно, что эти рекомендации Ломоносова «о сохранении и умножении русского» народа относятся к российской действительности середины XVIII в., но в них в определенных аспектах просматриваются перспективы и для нашего времени. Остается сожалеть о том, что Ломоносову не удалось высказать свои предложения по остальным семи пунктам, обозначенным в письме и имеющим для России не меньшую актуальность, чем рассмотренный вопрос.

Интересна цензурная судьба первой публикации этого письма. Спустя 58 лет его обнаружили в архиве и с купюрами опубликовали в «Журнале древней и новой словесности» (1819. Ч. 5, март. № 6. С. 57—78), издававшимся В.Олиным. Хотя цензура его пропустила, оно вызвало недовольство министра духовных дел и народного просвещения князя А.Го-лицына, что и зафиксировано в специальном деле, обнаруженном нами в Государственном архиве РФ. Дело открывает письмо «Господину попечителю Санкт-Петербургского учебного округа. Издаваемого г. Олиным журнала древней и новой словесности в № 6 между прочим помещена статья, под названием: Письмо покойного Михаила Васильевича Ломоносова к Ивану Ивановичу, нигде не напечатаны.

В пунктах 3, 5, 7 и 8 сего письма содержатся разные выражения и мысли частью предосудительные учению и обрядам, принятым православною грекороссийскою церковью, частью же несправедливые, оскорбляющие честь нашего духовенства, коих ни под каким видом не следовало бы пропускать к напечатанию, вопреки 15 пункту Устава о цензуре.

В следствие того покорнейше прошу Ваше превосходительство поставить сие упущение на вид г. цензору Яценкову, рассматривавшему помянутый номер журнала древней и новой словесности и истребовать от него объяснение, по каким основаниям он дал одобрение к напечатанию такого письма, вопреки известным ему, и столь многократно повторенным правилам, сие воспрещающим.

О последствии сего буду ожидать Вашего, милостивый государь мой, уведомления.

Подписали: Министр Духовных Дел и Народного Просвещения князь Александр Голицын Директор Василий Попов»

28 мая 1819 [1. Ф. 733. Оп. 118. Д. 444. Л. 2—2 об.]1 № 1731

В деле находится также «объяснение цензора Яценкова по случаю напечатанного в 6 № -ре журнала древней и новой словесности письма Ломоносова к Шувалову». В нем с большим достоинством цензор отвечает министру: «Не входя в исследование о том, справедливы ли суждения Ломоносова, в письме сем изображенные осмеливаюсь объяснить только следующее:

Статья сия имеет совсем другую цену и должна быть рассматриваема совсем с другой стороны. Она не есть ни богословская: — ибо, кто станет искать в Ломоносове разрешение богословских задач? — ни медицинская, ни не политико-экономическая: хотя в сем деле все лучшие врачи и многие государственные мужи отдадут Ломоносову справедливость: — Она есть не что иное, как новая черта к портрету Ломоносова, — дополнение к истории жизни и многочисленным ученым занятиям сего великого мужа. До сих пор мы знали и почитали Ломоносова, как неподражаемого поэта, как великого математика, физика, астронома, химика; отныне будем знать и почитать его еще и как глубокомысленного государственного мужа, как ревностнейшего споспешника народной силы, богатства и величия нашего Отечества. Он мог ошибаться в мнениях своих о предметах богословских и политико-экономических: но одно усердие его к споспешествованию общей пользы дает ему уже право на всеобщую признательность. Будущий историк жизни Ломоносова не пропустит и сей черты вместе со многими другими изображающими величественный образ сего необыкновенного человека.

И сие есть одна истинная точка, с которой цензор считал себя в обязанности рассматривать статью сию. Запретивши оную, он бы выкинул одну из любопытнейших страниц в похвальном слове Ломоносова.

6 июня 1819 Цензор Григорий Яценков» [1. Ф. 733. Оп. 118. Д. 444. Л. 4—4 об].

Резолюция министра по этому делу была такой: «Цензору — замечание, так как его объяснение неосновательно. Цензуровать журнал передать Тимковскому».

Полностью, без цензурных сокращений, письмо Ломоносова было опубликовано лишь в 1871 г. в «Беседах в обществе любителей российской словесности при Московском университете» и с тех пор печатается во всех собраниях сочинений М.В.Ломоносова.