Национально-культурная специфика категории имплицитности в современном русском языке

Проблеме имплицитного уделяется большое внимание как в отечественном, так и зарубежном языкознании (И.В. Арнольд, В.Х. Багдасарян, В.В. Дементьев, К.А. Долинин, Л.А. Исаева, В.А. Кухаренко, Л.В. Ли-соченко, Е.В. Падучева, А. Вежбицка, Г.П.Грайс, Ф.Кифер и др.).

Несмотря на то, что в высказываниях с имплицитной составляющей часто заключается значительная доля информационной и эмоциональной нагрузки, а иногда и весь смысл сообщения, эта форма реализации коммуникативных потребностей остается до сих пор наименее изученной. В современной лингвистике имеются значительные расхождения, касающиеся объема категории имплицитности, исследователи относят к ней разные языковые явления, используют различные термины для описания феномена языковой невыраженности информации в языке - нулевые знаки, скрытые смыслы, пресуппозиции, импликации, импликатуры, энтимемы, намеки, подразумевания, подтекст, компрессия и т. и.

Имплицитным в работе считается такой способ передачи информации, при котором она не выражена в явном виде, но извлекается адресатом при интерпретации сообщения с опорой на контекст, знания о мире, свойствах используемого языка или иных семиотических систем, намерениях адресанта и т. п.

Имплицитность относится к универсальным коммуникативно-прагматическим категориям, поэтому имплицитные конструкции широко употребляются как в русском, так и в немецком языках. Употреб- ление высказываний с имплицитной составляющей имеет сильную культурную обусловленность, каждая культура характеризуется своей этноспецифической нормой имплицитности (Вежбицка 2003: 149; Дементьев 2003: 8-9; Нефедова 2001: 107 и др.). А. Вежбицка, сравнивая разные культуры с точки зрения «прямоты/непря-моты», приходит к выводу, что за использованием тех или иных форм в разных обществах могут стоять разные принципы общения и культурные ценности или, «по меньшей мере, разные иерархии ценностей» (Вежбицка 2003: 138).

При рассмотрении русской речевой культуры отмечается, что русские эмоциональны и склонны к крайности при выражении морального восторга и особенно морального осуждения (Там же 1999: 79 - 86). Другой особенностью русского общения является важная роль контекста, когда смысл сказанного завуалирован и не вытекает из буквально сказанного. Истинный смысл сказанного часто формируется из недоговоренностей, метафор, коннотаций (Корнилов 2000: 132).

Среди основных доминант немецкого национального коммуникативного стиля Л.В. Куликова называет эксплицитность и прямоту речевого поведения, что часто ведет к дословному восприятию сообщения. Строгое следование правилам и инструкциям связано со стремлением немцев исключить, по возможности, все непредвиденные случаи развития событий, ошибочные решения и тем самым свести до минимума фактор риска. Любая неясность и неизвестность неприемлемы для немцев (Куликова 2006: 27). А. Вежбицка (1999: 724) связывает немецкие культурные сценарии с ценностью «общественной дисциплины» и «Ordnung».

Исследование проводится на материале художественных текстов, фиксирующих национальную специфику как вербального, так и невербального аспектов культуры. В нашей работе мы исходим из того, что, несмотря на индивидуальный стиль каждого автора (равно как и других членов определенного лингвокультурного сообщества), его речевая деятельность как представителя этого сообщества подчинена устоявшимся в лингвокультуре принципам вербального и экстралингвисти-

ческого оформления коммуникативной ситуации. Создавая художественный текст, автор опирается на национальные, культурные и исторические традиции, выработанные обществом. При переводе текст «транспонируется не только в другую языковую систему, но и в систему другой культуры» (Швейцер 1985: 16). Выбор автором текста и переводчиком из числа синонимичных форм имплицитной формы выражения как наиболее адекватной для выражения своих мыслей и намерений является значимым для определения национально-культурной специфики рассматриваемой категории. Немаловажным оказывается и частота употребления именно этой формы выражения мысли по сравнению с другой, ей синонимичной.

Имплицитный смысл, возникающий в высказывании, - явление не одноплановое. Высказывания с имплицитным содержанием можно разделить на диктальные (денотативные), которые представляют собой сообщения о факте действительности (денотате, референте, ситуации) и передают предметно-логическую информацию, и модальные (сообщение об отношении, включая оценку производителя речи, к сообщаемому), в них передается информация второго рода: эмоциональная, оценочная, функционально-стилистическая (Ли-соченко 1992: 46-47). Исследование показало, что имплицитные формы преобладают при выражении модального смысла -68,4% всех примеров.

При рассмотрении высказываний с дик-тальным имплицитным смыслом было установлено, что при переводе возникает необходимость дополнительной информации для адекватной интерпретации исходного текста, т. е. отсутствие у рецептора перевода необходимых фоновых знаний обусловливает эксплицирование подразумеваемого смысла в переводе.

Исследование позволило обозначить те зоны культурного пространства, понимание которых вызывает наибольшие затруднения. Это, прежде всего, географические и социальные знания, литературные и исторические аллюзии, т. е. те знания, которые определяют принадлежность индивида к тому или иному языковому коллективу. Этот факт позволяет говорить о необходимости выделения культурологической пресуппозиции в отдельный тип.

Использование социально -историче -ских знаний в качестве экзистенциальной пресуппозиции принципиально не отличается от использования в этой же функции литературных знаний и представляет собой аллюзию, где нами отмечается значительный процент расхождений между текстом оригинала и переводом. Ассоциации, вызванные аллюзиями, как правило, недоступны рецепторам перевода и требуют раскрытия с помощью приемов заполнения или компенсации. Например:

Еш.е пока ели сорный хлебец со снятого осенью урожая, а уже глухая недоброжелательность к новому бригадиру распалялась по деревне.

- Пожарский опричничек (Тендряков 1990: 143).

Noch aben sie das verunkrautete Getreide von der letzten Ernte, aber schon verbreitete sich im Dorf stumme Abneigung gegen den neuen Brigadir.

"Der Posharer Opritschnik*" (Tendrjakow 1989: 113).

Немецкий текст снабжен пояснением *nach der beruchtigten Leibwache von Iwan dem Schrecklichen (пользующаяся дурной славой личная охрана Ивана Грозного, - И.И). Как показывает приведенный пример, комментарии могут быть более или менее подробными, что вызвано, скорее всего, целями и задачами, стоящими перед переводчиком. В нашем случае переводчику необходимо было донести отрицательную оценку жителями деревни действий нового бригадира Сергея Лыкова, которого назначил его дядя, председатель самого сильного колхоза в области. В русском варианте негативная оценка выражена дополнительно суффиксальным способом (не опричник - опричничек}.

Если при выводе диктального имплицитного смысла важную роль играют фоновые знания, а именно знания культурологические, то при выводе модального имплицитного смысла нами отмечается высокая значимость контекста как условия однозначности понимания.

Проведенный анализ показал, что в русском языке высказывания с имплицитным отрицанием и оценкой - одни из самых распространенных (27,2% и 29,7% соответственно) , причем в большинстве примеров в высказываниях с имплицитной оценкой передается отрицательное отношение адресанта к предмету речи.

Привлечение немецкого языка в качестве фона исследования показало, что русский язык характеризуется более высокой степенью имплицитности: при передаче утверждения, выраженного в русском языке имплицитно, на немецкий язык в 19% примеров мы имеем дело с экспликацией утверждения. При переводе высказываний с отрицательным имплицитным смыслом экспликация достигает 32%, что может быть вызвано стремлением немцев избежать неясности, неточности и исключить возможность ошибочных интерпретаций.

Несмотря на то, что логическим формам мышления свойственна универсальность, в немецком языке происходит экспликация отрицания, выраженного в русском языке имплицитно: в 27% примеров, в которых вывод отрицательного имплицитного смысла происходит на основании закона исключенного третьего, согласно которому «из двух противоречащих суждений одно истинно, другое ложно, а третьего не дано» (Гетманова 1986: 109), т. е. утверждение одного имплицирует отрицание другого:

-Что с вами? Почему не появляетесь? Больны?

- Здоров (Рыбаков 1988: 350).

"Was ist denn mit Ihnen los? Warum lassen Sie sich nicht blicken? Sind Sie krank?"

"Nein, mir fehlt nichts" (Rybakow 1990: 564).

В отличие от эксплицитного отрицания имплицитное не категорично, что особенно важно при выражении различных коммуникативно-прагматических значений, прежде всего отказа и возражения, которые при эксплицитном выражении могут стать причиной конфликта:

- Слушай, Золотончек, пойдем куда-нибудь... <...> Во врачебную комнату-пойдем!. .

- Там санитарка, там ходят... Да не надо торопиться, Олежек! Иначе у нас не будет завтра... (Солженицын 1991: 201).

В немецком варианте в 29% примеров данной группы отказ выражается сначала эксплицитно, что позволяет избежать двусмысленности, затем следует причина отказа:

"Komm, wir gehen irgendwohin... " <...> "Ins Arztezimmer? "

"Das geht nicht, vielleicht kommt die Putzfrau oder sonst jemand... Es ist ja erst Abend... " <...>.

"Warum denn so eilig, Oljioschek - es soil doch weitergehen" (Solschenizyn 1989: 214).

При рассмотрении имплицитных оценочных высказываний нами было отмечено, что сравнение примеров на русском языке с их переводными эквивалентами в целом демонстрирует совпадение рассматриваемых явлений в русском и немецком языках, что свидетельствует об универсальности категории оценки. Разница в переводе отмечена нами в тех случаях, когда средством выражения косвенной оценоч-ности служат топонимы и кванторная лексика, при интерпретации которой необходимы определенные социальные знания, которые, как было отмечено выше, могут быть отнесены к культурологической пресуппозиции:

Десять соток своего огорода разбивает Николай Иванович с такой замысловатостью и энергией, что куда там старый князь Болконский <...> (Солженицын 1991: 224).

Die bescheidene Flache seines Gartens teilte er so wohluberlegt auf, dass der alte Furst Bolkonskij <...> (Solschenizyn 1989: 238).

В немецком тексте понадобилась экспликация оценки: bescheiden - ‘небольшой, малый, скудный’ (Немецко-русский (основной) словарь 1993: 154), выраженной в русском языке с помощью числительного.

Необходимо отметить широкую распространенность вопросительных предложений в русском языке для передачи различных видов имплицитного смысла: имплицитного отрицания - 34,7%, имплицитного утверждения - 16,1%, имплицитного волеизъявления - 46,8% (просьба) и 9,8% (упрек). Вопросительные предложения, как правило, эмоционально окрашенные, при переводе высказывания с побудительной интенцией в 32,3% случаев заменяются повелительными:

Один Андрей не унывал:

- Накосим, бабушка. Чего ты шебу-тишься? (Распутин 1991: 267).

Nur Andrej lie? den Mut nicht sinken, er sagte:

"Das kriegen wir alles noch hin, Oma. Reg dich deswegen nicht auf" (Rasputin 1988: 133).

Одну из причин такой замены можно найти в особенностях немецкого национального темперамента: немцы считаются педантичными, строго регламентирующими свои чувства.

Таким образом, проведенное исследование позволяет установить определенную связь между особенностями реализации категории «имплицитность» и спецификой национального характера. Стремление немцев к точности, однозначности, непротиворечивой интерпретации находит свое выражение в большей эксплицитности перевода по сравнению с оригиналом.

Привлечение немецкого языка в качестве фона исследования позволяет определить степень трансформации оригинального текста, переориентированного на представителей другой культуры. В переводе реализуется лишь один из возможных вариантов - тот, который ближе и понятнее человеку, воспитанному в иной культурной среде, в обществе с другими традициями, менталитетом, историей.