Научное знание в современном обществе: от объективности к объектной социальности

Саратов, Россия, ,

Saratov, Russia, ,

Одной из актуальных тем современной социальной философии является проблема социальной обусловленности научного познания. Со второй половины ХХ века в отечественной и западной философии и науке формируются направления, занимающиеся исследованием социальных оснований научного знания (историческая эпистемология, социальная эпистемология, социология знания, социальная философия науки).

К настоящему времени накоплен достаточно обширный теоретический и эмпирический материал, обосновывающий социальную природу научного знания не только в формальном, но и содержательном аспектах. Доминирующим подходом к решению данной проблемы является методология философии науки. Но данный фокус порождает противоречия, связанные с устоявшейся классической традицией интерпретации научного знания и элиминированием из его содержания социальных, культурных и личностных элементов. Усложнение социальной реальности, рост научного знания и, соответственно, расширение его социальной природы приводит, как следствие, к нарастанию релятивизма и острому противоречию между той картиной мира, которую выстраивает наука, и той реальностью, в которую погружен человек.

Целью данной статьи является попытка рефлексии возможностей анализа научного знания в методологическом поле социальной философии. Для этого необходимо провести социальнофилософский анализ науки, который позволит вскрыть ее социально-онтологические и социально-гносеологические основания в их взаимосвязи.

Кризисное состояние современной науки является перманентным предметом научных дискуссий в XXI веке. О.Э. Петруня указывает на институциональный кризис, связанный с эрозией науки как самостоятельного социального института под напором коммерциализации (Петруня, 2021). В этом случае акцентируется тематика последствий глобализации и кризиса государственности, разрушающего институциональную систему Модерна. Т.В. Науменко исходит из модели парадигмального кризиса современной науки, в которой кризис приобретает черты интериоризи-рованного системообразующего феномена (Науменко, 2023). А.И. Левченков, Л.Н. Горбатюк рассматривают кризис современной науки как методологический (Левченков, Горбатюк, 2023), а А.А. Звонок – как антропологический, затрагивающий и науку, и образование, взятые в их институциональной и мировоззренческой связи (Звонок, 2021).

«Кризисные» исследования науки перекликаются с кризисными исследованиями современного общества. Например, Д.Г. Евстафьев постулирует, что кризис информационного общества отражает глобальные проблемы современного мира (Евстафьев, 2021), а В.А. Коромыслов связывает духовный кризис современного общества с распространением постмодернизма (Ко-ромыслов, 2020).

Констатируемая в приведенных работах кризисность науки и общества имеет длительную историю теоретических исследований, еще в нулевых годах нынешнего столетия она трактовалась как источник мифологизации общественного сознания (Афанасьев, Тихонова, 2007; Тихонова, 2005; 2008), усугубляющей экспансию иррационального в медиасреде и, как следствие, разрыв между мифологизированной повседневностью и рациональными научными основаниями техносферы.

Сегодня кризис общества и науки перекраивает представления о субъекте и объекте не только в познании, но и в социальности: В.А. Казанцева ставит проблему кризиса субъектности в современном обществе (Казанцева, 2022), а И.В. Катерный рассматривает кризисные социальные изменения как результат усиления роли объектной среды, что позволяет ему говорить о новой социальной реальности в дискурсе «объектологического поворота» (Катерный, 2014). В целом повышается востребованность концептуальной проработки новых парадигмальных оснований социальной философии, выходящих за рамки классического субъект-объектного объяснения социальности (Romanov, 2012). Анализ приведенных исследований позволяет констатировать рост актуальности социально-философского исследования трансформаций современного научного знания.

Исследование опирается на формально-логические методы, системный подход, структурно-функциональный анализ, а также коммуникационный подход в социальной философии, позволяющий рассмотреть зависимость смыслообразования в общественном сознании от развития коммуникационных каналов. Методологическое значение для автора имели идеи течения STS (Science-Technology-Society).

Как представляется, выходом из ситуации конфликта научной картины мира и образа человеческой повседневности может служить социально-философский анализ науки с необходимостью обоснования ее социально-онтологических и социально-гносеологических оснований. К данному выводу приходит и современная постнеклассическая методология научного познания, согласно которой объект научного исследования не может быть рассмотрен вне того социокультурного контекста, в котором формируется познающий его субъект. Учитывая то, что научное знание посредством развития новых технологий воздействует на все сферы человеческой жизни – экономику, политику и культуру, анализ производства научного знания, его специфики и науки в целом должен затрагивать более широкий социальный контекст.

Если классический идеал объективности научного знания выражал его соотнесенность с реальностью и соответствие ей, то в постнеклассических трактовках научного знания эта реальность предстает как мир значений, который лишь наделяется статусом объективности. При этом сама она распадается на множество уникальных ситуаций, обладающих значением, зависящим от личностных характеристик участников коммуникации и консенсуса между ними.

Одним из первых в науке на социальную обусловленность научного знания обратил внимание польский микробиолог Л. Флек. Изучая зависимость между социальными трансформациями и изменениями в стиле научного мышления, он приходит к выводу о том, что в субъект-объ-ектной структуре познавательного процесса присутствует промежуточный социальный элемент – «интеллектуальный коллектив» (Флек, 1999).

Д. Блур в рамках социологии науки проводит взаимосвязь объективности научного знания и социальными отношениями, при этом указывает, что в них есть источник объективности. Рассуждая о том, что в научных понятиях отражаются социальные конвенции (например, экватор «подобен территориальной границе»), Д. Блур приходит к выводу, что между объективностью научного знания и социальностью существует тождественная связь (Блур, 2002).

В работе Ю. Хабермаса «Знание и человеческие интересы» анализируется роль общей социокультурной ситуации времени в процессе производства научного знания. Основным инструментом конструирования научного знания у Ю. Хабермаса выступают интересы, которые побуждают ученых использовать доступные культурные ресурсы в соответствующих времени формах и способах (Хабермас, 2007). Этой идее созвучна мысль К.О. Апеля о том, что коммуникация выступает изначальным основанием научной рациональности, так как любая научная истина дана не столько сознанию отдельного ученого, сколько научному сообществу (Апель, 2001).

Областью философского знания, в рамках которой необходимо и возможно осуществлять рефлексию социальных оснований научного знания и прояснять модели социальной реальности, ее ценностные и этические основания, является социальная философия. Осмысление перспектив развития данного направления является серьезной социально-философской задачей, поскольку речь идет о формировании новой внешней среды социальной системы общества.

В современном обществе возникает новый подход к производству научного знания, отражающий характер социальной динамики и сущностных изменений воспроизводства социального, – трансдисциплинарность. Это социально обусловленный способ производства научного знания, отражающий социальную реальность и характер проблем, которые встают перед обществом в целом и требуют научного осмысления. При этом общая социальная ситуация, характеризующаяся распределенными способами воспроизводства социального, способствует тому, что наука из отчужденной от человека в своей идеальной форме объективности становится частью жизненного мира, инкорпорируется в него, все более приобретая форму персонализированного знания.

Знание, как результат преодоления разрывов в новой социальной реальности, является техноопосредованным и направленным не на преодоление разрывов между человеком и обществом, обществом и природой, а на противоречия, которые возникают здесь и сейчас, локальны и требуют решения. Трансдисциплинарное знание не преодолевает пропасть между искусственным и естественным, его интенция устремлена к локальным противоречиям, обнаруживающимся на микроуровне социального и требующим немедленного решения.

Макросдвиг, который происходит в современном обществе под влиянием научно-технических инноваций, является фактором, вызывающим изменения в различных подсистемах общества. В этой связи процессы инновационного развития, сопровождающиеся стремительным распространением и проникновением новых технологий во все сферы нашей жизнедеятельности, нуждаются в философской рефлексии и рассмотрении их социальных эффектов. Как отмечает К. Кнорр-Це-тина, «происходит «сокращение» социальности» (Кнорр-Цетина, 2002), а именно изменение социальных форм путем смещения от коллективных к субъектно-центрированным структурам.

Этот процесс представляет собой движение к «десоциализации», с одной стороны, а с другой – включение в социальную структуру новых элементов, замещающих прежние связи и отношения. В результате чего, по мнению К. Кнорр-Цетины, «общество сейчас находится скорее внутри процессов знания, чем снаружи» (Кнорр-Цетина, 2002). Поэтому в центре исследовательских интересов оказываются способы, которыми знание конституирует социальные отношения, так как определения процессов познания и социальных процессов больше не могут рассматриваться как теоретически адекватные.

Таким образом, процессы производства научного знания должны быть включены в расширенную концепцию социальности и социальных отношений. В версии К. Кнорр-Цетины таковой выступила концепция объектно-центрированной социальности. Исследователи получили возможность объяснять существование целого класса социальных форм, обладающих общей характеристикой: они управляются или опосредуются объектами, например компьютерами, телефонами и т. д.

Экспансия объектно-центрированной среды, сокращение «социального» способствует укоренению в современном обществе индивидуализации и формированию новых механизмов ее существования, опирающихся на объектную социальность. Так, З. Бауман в своей книге «Индивидуализированное общество» выражает данную ситуацию следующим образом: «Все мы являемся сегодня индивидами; не в силу выбора, но по необходимости» (Бауман, 2002). М. Кастельс использует идею «сетевого индивидуализма» для выражения социальной структуры современного общества. А сам индивидуализм понимается как средство конструирования социальных связей и отношений (Кастельс, 2004).

Наряду с индивидуализацией в мире объектной социальности формируются сообщества и объединения на основе индивидуального выбора, целей и интересов, имеющие сетевую природу. В условиях сетевого общества у индивида появляется свобода и возможность самостоятельно конструировать свои социальные связи и отношения, формируя, таким образом, новую среду для самореализации. Г. Рейнгольд назвал данную форму социальности «умная толпа», подчеркивая самоупорядочивающийся характер данной общности и высокую степень ее самоор-ганизованности (Рейнгольд, 2006).

Анализируя характер сетевой социальности и сопоставляя новые виды социальных общностей с классическим представлением Ф. Тенниса, О.А. Гримов и Т.Е. Новицкая отмечают, что для нее не характерно включение индивида в общий исторический контекст и формирование сильных социальных связей (Гримов, Новицкая, 2019), вследствие чего выдвигаются тезисы о «конце социального». Другую точку зрения выдвигает К. Кнорр-Цетина, отмечая, что структура общества не исчезла, но ее составляющие должны быть переосмыслены, а следовательно, социальное не лишается истории (Кнорр-Цетина, 2002). История социального в обществе знания начинает строиться на объектных отношениях, которые заменяют и конституируют социальные отношения.

Медицина с ее человекоориентированностью является той областью научного знания, которая в первую очередь столкнулась с противоречиями и необходимостью поиска социальных оснований конструирования научного знания в ситуациях риска и неопределенности. В качестве примера научного знания, опосредованного объектной социальностью, можно привести биоэтику.

Биоэтика стала той формой трансдисциплинарного знания, которая продуцирует решения социально-гуманитарных проблем, возникающих вследствие внедрения новых биомедицинских технологий в практику здравоохранения. Открытый, незавершенный характер решаемых биоэтикой проблем, объектов знания является отражением современной социальной реальности, в которой происходит сопряжение жизненного мира и технической реальности, а развитие окружающей техносреды приводит к изменениям человека и его жизнедеятельности. Знание, продуцируемое биоэтикой, объединяет и делает неразрывными антропосоциальную систему и систему со-циотехническую.

Таким образом, объектная социальность приходит на смену образу объективной действительности, а научное знание фокусируется на становящейся реальности, созданной в результате совместной интерактивной деятельности живых субъектов, а также техно-кибер-физических систем. Анализ научного знания требует учета его социальных оснований, прояснения моделей социальной реальности, продуктом которой оно является, рефлексии ценностных и этических оснований. Социально-философский подход, в противовес философии науки, позволяет раскрывать трансдисциплинарный характер современного научного знания через анализ новой внешней среды социальной системы общества.