Немецкая политолингвистика - возникновение и становление новой научной дисциплины прикладной лингвистики

Немецкий политический язык представляет собой сложное явление, научный анализ которого неизбежно вызывает сопряжение различных областей гуманитарных знаний (лингвистики, политологии, социологии, истории). Это один из феноменов культурной идентификации Германии, в котором нашли отражение исторические и политические процессы развития страны.

Актуальные проблемы прикладной лингвистики, взаимосвязи языка и общества, языка и политики, политической коммуникации, начиная с 1950-х годов, интен- сивно разрабатываются, прежде всего, в немецкоязычных странах, в отличие от других направлений языкознания, в которых новые научные тенденции исходили от англосаксов и, в особенности, от американцев [13: 186]. Пристальный интерес к данной тематике в послевоенной Германии объясняется рядом объективных причин, среди которых немаловажную роль играет существование в новейшей немецкой истории двух тоталитарных режимов: «Кто пытается использовать немецкий язык для выражения политического содержания, тот находится между Сциллой и Харибдой...: справа он попадает к Сцилле - языку Третьего Рейха, слева - к Харибде - к немецкому языку коммунистического режима в ГДР» [9: 50]. Повышенная чувствительность немецкой общественности к проблемам политического употребления языка объясняется также и исторически сложившейся ролью немецкого языка в поиске национальной идентичности немцев. В соответствии с этим анализ немецкого политического языка имеет свои особенности, на долгое время определяющие тематические области его исследования, к которым относятся «язык национал-социализма» и «язык разделенной Германии». Именно эти «специальные объекты исследования» вызвали интерес исследователей к политическому языку [7: 133] и явились «историческим исходным пунктом для возникновения германской лингвистики политического языка, радиус действия которой в значительной мере был ограничен названными темами» [5: 76]. Язык пропаганды, как третье направление исследований немецкого политического языка, также изучается преимущественно на примере языка Третьего Рейха и языка ГДР [7: 24]. Эти тематические области на протяжении многих десятилетий интенсивно исследуются, лингвистический интерес к ним не ослабевает и в наши дни. С 1989 г. к ним добавляется еще одна тематическая область - языковые процессы, вызванные объединением Германии.

Интенсивный анализ немецкого политического языка на протяжении полувека привел к выделению специальной научной дисциплины прикладной лингвистики - немецкой политолингвистики (Polito-linguistik). Этому предшествовало научноорганизационное оформление нового на правления, более четкие контуры которого обозначились в 80-е годы прошлого столетия. Ранние исследования политического языка в значительной степени не были скоординированы и часто представляли собой, по образному определению А. Буркхардта, разрозненные труды «борцов-одиночек» (“Einzelkampfer“) в области лингвистики и политологии [5: 84]. Постоянно возрастающий интерес лингвистов и политологов к всестороннему анализу политического языка, проявляющийся на широком фоне новейшей истории Германии, привел к основанию научного объединения «Язык в политике» (“Sprache in der Politik“), которое возникло в ФРГ благодаря политической активности немецких ученых в ходе дискуссий о так называемом «довооружении» (“Nachrustungs“-Diskus-sionen). Начальная концентрация на анализе военно-политического употребления языка [17; 2; 3; 4] постепенно уступает место исследованию других политических тем, таких как семантическая борьба, политический язык в средствах массовой информации, парламентская коммуникация и др. Новое направление прикладной лингвистики, возникшее в результате междисциплинарного сотрудничества немецких политологов и лингвистов, обретает свои четкие контуры и становится программой действий под лозунгом «Политолингвисти-ка вместо лингвополитики» [5: 85]. Данная концепция была положена в основу деятельности научного объединения «Язык в политике», ставшего с 1991 г. зарегистрированным союзом. Его основными целями являются, наряду с исследованием структуры и функций политического языка в исторической и современной перспективе, критический анализ тенденций развития языка в политике, оказание языковой помощи тем, кто по разным теоретическим или практическим причинам проявляет интерес к языку политики. Регулярно проводимые конференции и издание научной серии «Язык, политика, общественность» (“Sprache, Politik, Offentlichkeit“) положили начало систематической публикации книг по политолингвистике. Публикации данной серии насчитывают несколько томов, их тематика свидетельствует об обращении политолингвистов к актуальным проблемам современного политического языка: “Sprache im Umbruch”, “Sprache im

Konflikt” и др. Эти издания дают всестороннее представление о политическом языке во всех его проявлениях и в развитии, о роли языка в политике и политики в языке. Таким образом, немецкая полито-лингвистика, сложившаяся в конце XX в., оформилась в научном и организационном плане как составная часть прикладной лингвистики, оказывающей общественно-политические «услуги» демократическому обществу [6: 1].

Несмотря на давнее и пристальное внимание к этой проблеме со стороны разных исследователей, политический язык характеризуется как «дебри», в которых можно быстро заблудиться, если не знать свода правил [8: 9], как «хаос», в котором лингвисты стараются навести порядок [10: 3]. Это определение касается в первую очередь самого термина «политический язык», поскольку существует большое количество конкурирующих между собой обозначений для языка политической коммуникации и, соответственно, для исследуемой научной дисциплины: «политический язык», «язык в политике», «язык политики», «политическое употребление языка» и т. д. Самыми устоявшимися и распространенными обозначениями являются «язык в политике» и «политический язык», впервые употребленные В. Дикманном в перемежающемся названии его хрестоматийной монографии «Язык в политике. Введение в прагматику и семантику политического языка» (“Sprache in der Politik. Einfi i hrung in die Pragmatik und Semantik der politischen Sprache“) , впервые изданной в 1969-м и дополненной в 1975 г.

Существующее многообразие взглядов на роль языка в политике и подходов к его описанию объясняется тем, что политический язык с лингвистической точки зрения объективно представляется «трудно определяемым феноменом»: «Он взял ото всего понемногу: он может выдавать себя за язык экспертов, т. е. специальный язык, и использовать все регистры управленческого и законодательного языков; он может пользоваться коммуникативными формами языка средств массовой информации; он хотел бы выступать одновременно разговорным (понятным для каждого) и книжным языком высокого уровня. ... Он представляет собой постоянно меняющийся феномен с множеством лиц»

[16: 2]. В связи с этим исследования в области политического языка не являют собой единой картины, что неизбежно сказывается на определении генетической природы этой специальной отрасли изучения языка и политики в их взаимосвязи, ее места в ряду других дисциплин.

Междисциплинарный характер данной области лингвистических исследований находит свое отражение в выборе названия. Проблемы наименования немецкого языка, применяемого в современной политической коммуникации, всегда находились в центре внимания многих исследователей. А. Буркхардт, в течение долгого времени исследующий немецкий политический язык во всех его проявлениях, предлагает объединить все виды политической коммуникации (общественной, институциональной и частной) под «общим понятием “политический язык”», чтобы навести порядок в вышеупомянутых «дебрях конкурирующих обозначений» языка в политике и избежать «терминологической путаницы» [15: 78 - 79]. Он впервые вводит «для этой, до сих пор безымянной дисциплины языкознания, занимающейся исследованием политического языка в его общем и частных проявлениях», понятие политолинг-вистика и описывает ее структуру, к разделам которой относит:

• 1)    политический язык средств массовой информации (Politische Mediensprache) как форму коммуникации политической журналистики;

• 2)    язык политиков (Politikersprache) как ситуативно и адресно обусловленную речь политиков;

• 3) язык в политике (Sprache in der Politik) - специальный, функциональный (Funktionssprache), внутриинституциональ-ный политический язык (institutionsinterne Sprache) в узком смысле этого слова;

• 4) язык граждан, говорящих о политике (Sprechen uber Politik“) в частной или полуофициальной сфере, так называемую «лингвистику снизу» (Linguistik von unten) [5: 80 - 81, 96].

Исходя из разнообразных целей и задач исследований политического языка и применения их результатов в различных сферах общественной жизни, А. Буркхардт дает политолингвистике дефиницию научной дисциплины, находящейся в пограничной области между лингвистикой и поли- тологией, и причисляет ее к области прикладной лингвистики: «После того как столетиями языкознание понималось как строгая лингвистическая система, в рамках которой исследование общественной стороны языка расценивалось как строго не относящееся к лингвистике и редко находящее в ней место, в последние десятилетия постепенно приходят к пониманию, что наряду со многими другими сферами прикладной лингвистики лингвистика политического языка представляет собой такую же важную и легитимную научную языковую дисциплину» [6: 1]. В соответствии с этим лингвистический анализ политического языка, этого «феномена с множеством лиц», предполагает тесную интердисциплинарную кооперацию с политологией и историей и интенсивное вовлечение результатов их работы в исследования. Только так может возникнуть настоящая политолингвистика, считает автор ее названия, и, исходя из такого понимания политического языка, полагает, что возникший путем парономастической контаминации слов (политология и лингвистика) новый термин политолингвистика (Po-litolinguistik) являет собой удачное обозначение нового междисциплинарного направления прикладной лингвистики [5: 96; 85]. И. Кляйн вслед за А. Буркхардтом также считает политолингвистику «составной частью прикладной лингвистики» и классифицирует ее как лингвистический анализ политического языка и его применения. Он определяет ее как «базовую дисциплину в научном анализе политической коммуникации», которая происходит главным образом в языковой форме [13: 186; 190].

Наряду с этим следует отметить существование и другой точки зрения, представленной американскими лингвистами, согласно которой политический язык не может относиться к лингвистике: «Кто изучает язык политики, занимается с точки зрения структуралиста стилистикой, риторикой, психологией или социологией, но только не лингвистикой. Исследование политического языка в Америке относится к разделу социальных наук. В Германии же исследовательское поле для лингвистов больше и разрешает рассматривать вопросы языка политики» [7: 8].

К задачам политолингвистики относят наряду с «историографией политического языка в рамках описания современной истории немецкого языка также критический анализ языка современной политической коммуникации» [6: 1], который, начиная с 1960-х годов, является наиболее лингвистически обоснованной и разработанной формой языковой критики [18: 28]. Анализ и критика политического языка составляют суть новой дисциплины, с помощью которой «лингвистика активно вторгается в практическую жизнь» и тем самым вносит свой важный вклад в общественно-политическую жизнь общества. К такому пониманию задач политолингвистики пришли, по меньшей мере, лингвисты немецкого и англоязычного ареалов [6: 1]. В соответствии с этим задачи и прикладной характер политолингвистики формулируются следующим образом: «Кто исследует политический язык, делает это не только из чисто теоретических или эвристических намерений, но и с целью критического анализа языка, исходя из политического интереса. Он хочет активно вмешиваться в общественную дискуссию» [5: 82]. К другим перспективным задачам относятся контрастивные исследования разных политических систем и культур, что представляет собой «интеркультурное направление политолингвистики», способное в рамках европейской интеграции внести свой вклад в процесс достижения взаимопонимания между народами (Там же: 95). Перспективы применения результатов исследований политического языка в немецкой школе, имеющего давние традиции в Германии, свидетельствуют также о политико-образовательной релевантности политолингвистики [1; 15; 16; 19; 20]. Расширение тематического поля политолингвистики будет происходить за счет экономической и хозяйственно-политической сфер, которые в настоящее время вызывают возрастающий политолингвистический интерес, а также становящихся все более значимыми международных, наднациональных политических институтов [13: 199]. С другой стороны, политолингвистика создает оптимальные предпосылки для исследований политического языка, не ограниченных рамками официальной политики, и включает различные общественно значимые темы, подвергая их коммуникативному и концептуальному лингвистическому анализу.

Подводя итог рассмотрению сфер приложения политолингвистики, И. Кляйн отмечает, что обращение к тем или иным «политическим полям» (Politikfelder) в будущем во многом будет зависеть от конкретного политического развития и предполагает, что в процессе политической интеграции Европы вопросам языковой политики будет уделяться все больше внимания [13: 199].

Роль языка в демократическом и тоталитарном обществах, на переломе исторических эпох, в период европейской интеграции и всеобщей глобализации, возрастающего влияния СМИ и вместе с тем - манипуляции общественным сознанием - все это явилось предметом пристального внимания немецких политолингвистов. Исследования языка политической коммуникации в Германии, имеющие теоретический и прикладной характер, общественную и политико-образовательную значимость в свете прогнозируемого «общества знаний» [14: 157], являются актуальными и для российского общества [11; 12]. Значимость и востребованность прикладной лингвистической семантики и ее исследований на современном этапе развития общества будут постоянно возрастать.