Немецкая семья и советская школа (точки соприкосновения)

Сложно переоценить роль семьи в процессе социализации ребенка, в т.ч. в становлении ребенка как члена этнической группы. При этом следует четко осознавать, что характеристики семьи в исторической ретроспективе постоянно изменялись, как и методы, механизмы передачи культурно значимой информации. Отношения в семье – своеобразный слой этнической памяти народа. Традиции и характер отношений в семье определяет множество отдельных факторов: этническая принадлежность, общий уровень культуры, религиозность, индивидуальный опыт построения ролевых отношений, особенности состава семьи и финансовое положение в ней, черты характера и половозрастные особенности личности [ Психология _, 2002, с. 9 ] . В ходе исторического развития складывались нормы и определялись ценности семьи, возникали варианты семейного уклада, характерные признаки и принципы семейного поведения. Семья представляет собой сложную систему связей и отношений индивидов, обусловленную как внутренними, так и внешними процессами [ Блинова, Чернова, 2009, с. 91 ] .

Однако семейное воспитание не может обеспечить адекватную подготовку ребенка ко всем формам жизнедеятельности. Отсюда вытекает необходимость вторичной социализации. Основными агентами вторичной социализации являются религиозная община, школа и другие институты, которые часто вступают в сложные и противоречивые отношения с семейным воспитанием. Именно на проблеме взаимодействия семьи и школы в советский период мы остановимся в данной статье.

Первые десятилетия советской власти характеризовались лояльным отношением к национальной немецкой школе. Важнейшим мотивом к открытию школ были религиозные потребности. Главной задачей учителя являлась подготовка детей к конфирмации, вступлению в религиозную общину. Именно поэтому часто учителем был пастор ( пресвитер или кистер ). К 14 годам подросток должен был уметь читать и понимать Библию.

Для немецких колонистов, принадлежавших к иной, чем окружающие их русское население, конфессии и говоривших на другом языке, церковь была центром общения. Именно с ней связывалось воспитание и обучение детей. После 1917 г. национально-государственное строительство пошло по пути создания территориальных автономий. Развитие немецкой школы проходило в рамках Автономной республики немцев Поволжья, национальных районов и сельсоветов.

Ситуация изменилась в ноябре 1928 г., когда Центральный совет Союза безбожников СССР начал кампанию против религиозных учреждений, в т.ч. против религиозной пропаганды в школах. Сначала запретили преподавание Закона Божьего, а именно этот предмет в немецкой школе считался основным. Из сельских школ стали изгонять старых учителей «за религиозный уклон в преподавании». Общины лишились права бесплатно пользоваться молитвенными домами [ Белковец, 1996, с. 101 ] .

В апреле 1929 г. вышло постановление ЦК ВКП (б) и СНК, которое вводило наказание за преподавание вероучения детям и подросткам, за религиозную и «антисоветскую» пропаганду. Именно из-за планомерной антирелигиозной политики советского государства стало нарастать недовольство немцев властью. Наибольшее сопротивление новым мероприятиям оказали жители меннонитских поселков. Меннониты перестали регистрировать школы в отделе образования. Родители враждебно встречало новых учителей, которых направлял отдел образования, т.к. они «отчуждают детей от семьи» [ История и этнография., 2009, с. 363 ] . Чтобы сохранить влияние на молодежь и продолжить их религиозное воспитание меннониты пошли на создание различных культурно-просветительских кружков и обществ. Безуспешными были на первых порах попытки внедрить в немецкие школы пионерское и комсомольское движение.

Степень влияния родителей на подростков напрямую определяла ситуацию с немецкими молодежными коммунистическими организациями. В Исилькульском районе Омской области, в деревнях Маргенау и Гоф-нунгсталь, существовали два «культурнических» объединения, не имевших шанса перерасти в комсомольские ячейки из-за жесткой позиции родителей [ История и этнография..., 2009, с. 271-272 ] . Такая позиция сохранялась вплоть до 1980-х гг. Яков Абрамович Классен, возглавлявший общину баптистов с. Солнцевка, рассказал случай из жизни его дочери. Во втором классе она пришла домой из школы с октябрятском значком. Зачем нужен значок, учительница не объяснила. Отец тоже не стал этого делать, только сказал: «Выбирай: или ты носишь этот значок, но тогда ты не имеешь права молиться, или ты его снимаешь». Девочка испугалась и долго плакала. Наутро Я.А. Классен пошел вместе с дочерью в школу, отдал учительнице значок и сказал, что его дочь никогда не будет носить таких вещей. Учительница ответила: «Да, вам бы хотелось, чтобы ваш ребенок носил портрет Гитлера» (Архив МАЭ ОмГУ. Ф.-I. 2000. Д. 151–7. Л. 30).

Таким образом, изменилась структура религиозной социализации ребенка: она стала носить латентный семейный характер. Следовательно, трансформировалась и структура этнической социализации, т.к. конфессия – очень мощный этнодифференцирующий компонент. Функция подробного изучения Писания перешла в семью. Планомерная антирелигиозная политика государства привела к тому, что школа перестала выполнять самую важную, с точки зрения немцев, функцию – религиозное образование детей. Кроме того, ребенка перестали брать на религиозные собрания. Единственным путем знакомства младшего поколения с религиозно-духовной жизнью стало общение со взрослыми родственниками.

С 1930-х гг. началась планомерная работа государства по построению школы советского образца. Все курсы преподавания предметов были основаны на постулатах марксизма-ленинизма с целью создания единой нации – советского человека. Большая роль отводилась в этом процессе не только школе, но и дошкольным учреждениям. Так, в апреле 1930 г. планировалось провести курсы для подготовки воспитателей детских садов для национальных меньшинств. В список слушателей были записаны 10 немок. Обучение должно было происходить в Славгородском округе, в целях «удешевления затрат», т.к. государство не выделяло для этого средств. Нужно отметить, что в том же документе указано, что к 1930 г. в Сибирском крае не было ни одного дошкольного учреждения, которое посещали бы дети немецкой национальности, а одной из основных задач работы с национальными меньшинствами Краевой отдел народного образования считал 100 % охват детей (ГАНО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 928. Л. 116).

24 января 1938 г. вышло постановление ЦК ВКП (б) «О реорганизации национальных школ». Русский язык становился языком преподавания, а немецкому языку отводился один час в день. Фактически этот указ завершил процесс ликвидации национальной немецкой школы. Это повлекло за собой изменения в социализации немецкого ребенка. Одним из следствий можно считать развитие устойчивого билингвизма среди немецкого населения Западной Сибири [Черказьянова, 2004, с. 266].

Перевод национальных школ на русский язык повлек за собой ряд проблем. При поступлении в школу большинство детей не знало русского языка, т.к. в семье чаще всего языком общения выступал немецкий язык. Первый год обучения ребенок вынужден был тратить на освоение русского языка. Проблема плохого знания русского языка немецкими детьми сохранялась вплоть до 1960-х гг. В первом классе они осваивали новый для них язык, что замедляло процесс обучения, а некоторые ученики даже оставались на второй год. Например, Светлана Егоровна Шелер, жительница д. Поповка Азовского немецкого национального района Омской области, вспоманала, что после введения в 1938 г. преподавания на русском языке стало очень сложно: «Дома ругали за русский, а в школе – за то, что разговариваешь на немецком. В 1942 г. в деревню приехали депортированные, говорить с ними было невозможно, потому что диалекты были разные, и дети смеялись и дразнили друг друга» (Архив МАЭ ОмГУ Ф.-I. 2004. Д. 167–1. Л. 45).

Хотелось бы отметить, что отход от национальной школы к общесоветской модели принес не только отрицательные последствия. Ребенок, 420

живший в советской стране, получал образование высокого уровня, что давало ему возможность продолжить учебу в средних специальных и высших учебных заведениях. Хорошее владение русским языком облегчало выполнение производственных функций, продвижение по карьерной лестнице, налаживание личностных контактов с представителями других национальностей. Но ценой этого была частичная потеря национальной специфики и национальной культуры, в первую очередь – языка, что значительно затруднило процесс возрождения национального образования в среде российских немцев.

Однако в последние два десятилетия предпринимаются активные попытки построить систему современного национального образования так, чтобы она была способна решить задачи, которые перед ней ставят. В первую очередь, необходимо обучить ребенка родному языку и приобщить его к национальной культуре.