Нескромное обаяние цифровизации

DOI:

Сейчас много говорят о цифровизации как новом тренде социального развития вообще и правового регулирования в частности. Цифровизация манит и очаровывает, завлекает новизной и современностью. О ней говорят юристы, экономисты, теологи, управленцы, философы, инженеры, аналитики, программисты и обычные люди. Технологический прогресс совершается столь быстрыми темпами, а преобразования последних двух десятилетий настолько заметны и ощутимы, что создается впечатление глобальных изменений, кардинально трансформирующих социальное устройство. При этом диджитализация, искусст- венный интеллект (ИИ), нейронные сети, блок-чейн, роботы-судьи, электронное правотворчество, дроны, беспилотники и др. воспринимаются зачастую как единый снежный ком смыслов, условно обозначаемый термином «цифровизация». Идея принципиального изменения социального уклада под воздействием цифровизации в широком смысле «витает в воздухе» и является аксиомой. Вероятно, в силу наглядности и футуристичности в рамках цифровизации больше внимания привлекает ИИ. Юристов и философов волнуют вопросы правосубъектности роботов, распространения на них прав человека (робота?), цифрового общества с тоталитарным контролем машин над поведением человека, защиты ин- теллектуальной собственности и авторских прав в отношении результатов творчества ИИ, вытеснения людей с рынков труда за счет роботизации производства, электронного правосудия и т. д. В результате рассуждения о будущем правового регулирования в контексте цифровизации превращаются в некую антологию научной фантастики. В глазах обывателя, да и многих специалистов распространение ИИ в областях права и социального регулирования выглядит как голливудский блокбастер, технократическая антиутопия на тему восстания машин, порабощения человека и торжества рациональной внеморальной «машинной» логики. Подобная направленность характерна и для публикаций в СМИ [8], и для работ ученых и популяризаторов науки [10]. При этом большая часть людей, и непрофессионалов в сфере социального регулирования, и узких специалистов, затруднится ответить на вопросы: а что именно изменится в мире, социуме и экономике с широким внедрением цифровых технологий? изменится сейчас, в ближайшие годы, а не в новой реальности посттехнократического общества?

Эффект цифровизации

При изучении вопроса можно выделить ряд тенденций и основных проблем, которые становятся объектом обсуждения юридической общественности в предметном поле дид-житализации и ИИ. Первая тенденция: подавляющее большинство собственно юридических практикоориентированных исследований имеет отраслевой, узкопредметный характер, будучи сосредоточенными на проблемах правового регулирования отдельных технологий или последствий их использования (например, вопросы интеллектуальной собственности и авторских прав в отношении результатов творчества ИИ [7, с. 56]; цифровые технологии альтернативных методов разрешения споров [5, с. 23]; правовые риски и способы защиты электронных платежей [9, с. 78] и иные вопросы информационной безопасности [4, с. 89]; гражданско-правовой и налогово-правовой статус криптовалюты; пределы государственного вмешательства при использовании блок-чейн-технологий; корреляция законодательства о защите персональных данных и возмож- ностей сбора и обработки информации современными системами ИИ; применение электронных и сетевых технологий в избирательном процессе и т. д.). Вторая тенденция: теоретико-правовые, концептуальные исследования в данном тематическом поле по большей части имеют либо обзорный, либо умозрительно-философский, этико-ориентированный характер, будучи более похожими на научную фантастику, чем на юридические работы. Они не предлагают новых моделей собственно правового регулирования, а рассматривают потенциально возможные варианты развития событий в случае очередного технологического рывка и тотального распространения цифровых технологий и ИИ. В этих работах речь идет о роботах-юристах, роботах-судьях, возможном отмирании права и замене его программным кодом как особым регулятором, принципиально иных субъектах права, робоэ-тике и взаимодействии между новыми юнитами, электронными сущностями, которые вытеснят право как социальное (в смысле межчеловеческое) по своей природе явление.

Однако в результате эффекта «нескромного обаяния» цифровизации во многом происходит подмена понятий, практические вопросы правового регулирования заменяются футурологическими прогнозами. Если вникнуть в суть проблемы, то появится закономерный вопрос: а что нового привнесет цифровизация в социальное и правовое регулирование? Очарованные эффектом новизны и прогрессивности технологий, мы рискуем плодить псевдосущности и погрязнуть в «терминологической» юриспруденции, пытаясь создавать новые понятия и правовые режимы для каждой технологической инновации.

Примером эффекта цифровизации являются публикации в СМИ, формирующие тональность восприятия проблемы. В частности, в прошлом году в электронных масс-медиа прошло сообщение: «Беспилотный автомобиль убил человека». Суть инцидента такова: в 2018 г. беспилотный автомобиль компании Uber сбил 49-летнюю женщину. В г. Феникс, штат Аризона, около 10 ч вечера 49-летняя Хелен Эрцберг пересекала дорогу, катя свой велосипед вне зоны пешеходного перехода. В нее врезался автомобиль, который двигался в автономном режиме со скоростью около

65 км/ч, однако за рулем находился оператор. Женщина скончалась в госпитале от полученных травм [1]. Читая подобные новости, люди в лучшем случае начинают рассуждать о юридической ответственности ИИ, точнее, его статусе вне-ответственности, строить футуристические прогнозы и формулировать принципы робоэтики будущего, в худшем – сеять панику в соцсетях и распространять страшилки-антиутопии. Инцидент, по сути, находится в правовом поле с точки зрения современного правового регулирования. И автодорожные общественные отношения, и испытания транспортных средств и технически сложных приборов – все это урегулировано правом. Иной специфики, кроме наличия в ситуации транспортного средства с новой электронной начинкой, в данной ситуации нет, но эффект цифровизации заставляет видеть ее.

Эффект цифровизации выражается в попытках автоматизировать, оцифровать, компьютеризировать и информатизировать в кротчайшие сроки как можно больше сфер, независимо от целесообразности, готовности общественного сознания и даже наличия инфраструктуры.

Мы ни в коем случае не хотим заявить, что отношения с использованием цифровых технологий и ИИ не нуждаются в особом правовом регулировании, футуристические прогнозы бесполезны или разработка кодексов робоэти-ки не нужна. И регулирование отношений, основанных на цифровых, электронных, сетевых и телекоммуникционных технологиях, необходимо, и робоэтика должна быть разработана превентивно. Вопрос заключается в другом.

В одном из интервью Игорь Ашманов, президент IT-компании «Крибрум», эксперт по ИИ, так ответил на вопрос журналиста о возможности взять под контроль ИИ, способный к обучению: «Наверное, мы смотрим много интересных научно-фантастических фильмов... и нам кажется, что искусственный интеллект – это некая штука, которая может принимать решения за людей, влиять на них, формировать социальные отношения и в какой-то момент выйти из-под контроля. Но, по крайней мере, в ближайшие лет 300 это невозможно. Никакая машина не способна заменить человека просто из-за различной природы бытия» [6, с. 6]. Вторит ему и Артем Кирьянов, юрист, член Общественной палаты РФ: «Обучая искусственный интеллект что-то распознавать, мы добиваемся того, что он начинает делать это лучше, чем человек. Но никакого саморазвития или осознания себя там в принципе нет» [6, с. 6]. О.А. Ястребов, директор Юридического института РУДН, пишет о том, что модель человеческого мозга пытались создать давно, а первое устройство такого плана появилось еще в 1832 году. «Однако на сегодняшний день человечество смогло воссоздать лишь интеллект четырехлетнего ребенка. Об узкой направленности функционирования искусственного интеллекта был сделан вывод главой робототехнического центра фонда Сколково А. Ефимовым» [11, с. 321].

Когда читаешь такие мнения, возникает вопрос: а не торопимся ли мы с прогнозами и на то ли тратим научные усилия?

Цифровизация:инструмент или новая реальность?

Охарактеризуем терминологический аппарат. Основная проблема заключается в том, что, читая в СМИ о цифровизации и ИИ, большая часть населения не имеет ни четкого, ни примерного представления о ней. У многих сейчас, по выражению одного из экспертов, – «цифровая разруха в головах» [3]. Если начать серьезно заниматься этим вопросом, то выяснится, что понятийная проблема вытсупа-ет на первый план. Неоднозначностью понятий отличаются и научные исследования – термин «цифровизация» употребляется в меру фантазии говорящего.

По нашему мнению, на сегодняшний день можно выделить три основных значения, в которых используется данный термин:

• •    переход с аналоговой формы передачи информации на цифровую;

• •    «оцифровывание» информации, ее перевод в цифровой формат для последующего хранения, распространения и использования;

• •    широкий комплекс экономических, управленческих, социальных процессов, связанных с применением и широким распространением собственно цифровых, компьютерных, информационных, электронных и сетевых (телекоммуникационных) технологий, систем ИИ в современной жизни.

Последнее определение представляется наиболее широким. Рассмотрим его подробнее.

Самой яркой частью тренда цифровизации является ИИ. Именно с ним связана большая часть утопических страшилок, включая отмирание права в цифровой реальности, и неразрешимых проблем социального регулирования. Еще одна неотъемлемая часть цифровизации – информационная безопасность, угрозы и риски которой сейчас активно изучаются и широко обсуждаются в среде специалистов и СМИ. Серьезная проблема, на наш взгляд, состоит в том, что большая часть юристов исключена из этого информационного контекста и подключается к обсуждению тренда с явным запозданием. Эксперты в сфере цифровизации – это специалисты из сферы цифровой экономики, информационной и кибербезопасности, аналитики данных, инженеры, программисты. Они решают реальные вопросы, формируют проблемное поле правового регулирования, определяют угрозы цифровизации и ответы на них. По сравнению с форумами IT-специалистов и экономистов юридические дискуссии выглядят слабо. В нашей работе мы намеренно используем публицистические материалы и интервью экспертов-не-юристов: их взгляд на ситуацию в большей мере отражает практику и проблемы российской цифровизации.

Одним из наиболее актуальных в плане информационной безопасности на сегодняшний день является вопрос доверия к разработчикам аналитических систем, в том числе на основе ИИ. «ИИ предназначен для помощи в принятии решений на основании обработки больших объемов данных, но мы не всегда знаем, какие алгоритмы в него заложены создателями, насколько они корректны, – сказал С. Никитин, менеджер по продукту «Газинформсер-вис», в своем выступлении на V Digital City Forum РБК. – А ведь от этого зависит результат, который выдаст система» [2].

Эффект цифровизации – это во многом эффект Пандоры: каждая проблема порождает следующую. Право по сути своей – социальное явление, давно существующее и доказавшее свою эффективность и социальную полезность. Цифровизация – новое явление, в отношении которого пока неясно, создаст ли оно новую, принципиально иную реальность или окажется лишь формой отношений и средством коммуникации. Во втором случае принципы строения общества и социального регулирования концептуально не меняются.

Цифровизация сегодня может восприниматься правом в двух смыслах, по-разному определяющих модели взаимодействия права и цифровизации применительно к современному уровню развития технологий. Во-первых, ее можно понимать глобально, не только как новый тренд развития социальных процессов, но и новые реальность, этап эволюции, технологическую эру, которая принципиально трансформирует производство и распределение социальных благ, социальные ценности, социальное устройство, политику, право и культуру. В эре цифровизации естественным образом изменится роль и значение права, его содержание или место в обществе. Во-вторых, цифровизацию можно рассматривать как инструмент для осуществления различных социально полезных целей, предлагающий более удобные и оперативные формы предоставления информации, участия в общественных отношениях, доступа к социальным благам. В свое время мануфактуры переросли в капиталистическое производство, изменив в конечном итоге социальный и политический строй. Автомобиль породил новые сферы промышленности, отрасли права и виды правоотношений, но ничего принципиально не трансформировал в социальном устройстве и системе ценностей человека. Хотя и то, и другое было проявлением технического прогресса своего времени. Опосредование общественных отношений новейшими технологиями не всегда ведет к изменению сути отношений и необходимости создавать принципиально новые модели социального регулирования.

«За деревьями не видно леса» – эта народная мудрость в определенном смысле характеризует ситуацию с правовым регулированием цифровизации и цифровых технологий в России. Попытка среагировать на «хайп» порождает стремление точечно и быстро урегулировать известными правовыми средствами все новые формы цифровой реальности. Но это не дает возможности оценить происходящие процессы в целом, на концептуальном уровне сформировать отношение к данным яв- лениям. Сначала надо ответить на вопросы: насколько нужны такие изменения? долговечны и самостоятельны ли они?

Для сегодняшнего уровня технологий цифровизация – это всего лишь средство, обеспечивающее реализацию субъективных прав, оперативность и эффективность правового регулирования. Глобальная опасность данного процесса – это «цифровизация ради цифровизации». По мнению экспертов, в России практика цифровизации многих процессов делает нулевой их эффективность, например, по словам В. Пронина, ведущего системного инженера Digital Design, «при строительстве нового квартала: используя модные Big Data и ИИ, одевая AR-очки, но при этом связывая жилые дома с городом все той же тропинкой вдоль шоссе. Или в медицине – используя сверхсовременные средства связи, аналитику и мобильные приложения, но оставив стандартные диагнозы на все случаи жизни и прописывая гомеопатию для щитовидки» [11].

Искусственное внедрение цифровизации в потребительскую среду часто порождает неудобства и нарушения актуальных прав людей. Типичная ситауция в отделениях известного банка во Владивостоке (и, думается, не только там): консультанты готовы помочь с оплатой квитанций при условии, что люди соглашаются подключить автоматический платеж, биометрическую идентификацию или какую-либо другую услугу для отчета. При нежелании это сделать – хамство и отказ в содействии, в результате человек остается один на один с намертво зависшим терминалом. Другой пример: сотрудник ГИБДД возит в машине все необходимое для автоматизированного выставления штрафов, но оборудование не в порядке, поэтому он заполняет бланки вручную. Эффективность инспектора при этом остается низкой, но такое положение устраивает всех [3]. Вот это – реальность цифровизации для огромных территорий провинциальной России, где материальная и техническая база для современных инноваций просто отсутствуют. На данный момент ситуация такова: терминалы перманентно не могут считывать штрих-код с квитанций по коммунальным услугам, и с этих позиций «война машин» в глазах обывателя выглядит по-иному, гораздо менее романтично, но в опре- деленном смысле и более страшно. Кроме того, российскую цифровизацию затрудняет непонимание чиновниками смысла данного процесса. По словам Д. Петрова, гендиректора «Комфортел», о цифровизации много говорят в связи с посылом от главы государства, но зачастую подменяют ее автоматизацией или переводом информации в цифровую форму с бумажных носителей [3].

Все это – серьезные проблемы, которые необходимо решать сейчас с помощью имеющихся правовых средств.

Выводы

В настоящий момент требуется разграничить реальные и умозрительные проблемы цифровизации. По отношению к праву она предстает в двух качествах: как самостоятельное социальное явление и как инструмент, предназначенный для придания правовым механизмам оперативности и доступности. На современном уровне развития технологий цифровизацию по отношению к праву необходимо рассматривать как инструмент повышения качества правового регулирования. Российская практика «цифровизации ради цифровизации» опасна и неэффективна в социальном и экономическом планах.

Всем юридическим исследованиям цифровизации, на наш взгляд, не хватает концептуального, теоретико-правового уровня. Именно сейчас необходимо создавать и обосновывать новые модели правового регулирования, определяющие параметры системы права (необходимых отраслей) и принципы правового регулирования, которые должны сохранить актуальность в течение долгого времени и поставить ограничения социальным экспериментам на базе технологических новинок. Главное, что может обеспечить право, – сохранить человека и достигнутый уровень гуманности, не позволив поддаться обманчивому очарованию прогресса.

По изначальной задумке польза ИИ и в целом цифровизации – поддержка принятия решений, а не вытеснение человека из этого процесса. Технологии должны помогать ему, поскольку изначально технический прогресс направлен на улучшение качества жизни. «Цифровизация ради цифровизации» – опас- ный тренд, который актуализирует основной вопрос биоэтики: а нужен ли прогресс, если после него не будет человека?