Нигилистическое опустошение современного человека

DOI:

Цитирование. Жилина В. А. Нигилистическое опустошение современного человека // Logos et Praxis. – 2024. – Т. 23, № 1. – С. 14–19. – DOI:

Наступивший XXI в. кардинально меняет человека, что, в свою очередь, трансформирует все грани его совместного общежития. Во внешних характеристиках уже традиционно современное общество определяют коммуникативным, цифровым. И действительно, человек не просто поглощен сегодня потоками информации, он растворен в коммуникациях и оцифрован почти во всех своих проявлениях [Жилина 2023]. Уже эта ситуация актуализирует острую проблему соотнесенности уникальности, приватности и типизации в культуре. Но наибольшие опасения у самого человека вызывает нарастание деструкции. Современная философская мысль не может не обратить внимание на изменение самого механизма развития: конфликтность как источник появления нового носит открыто разрушительный характер. И одновременно эта разрушительность в отношении устойчивости социальных отношений начинает претендовать на норму. В терминологии постмодернизма можно определить деструкцию в качестве симулякра созидательности. Недаром в философии опустошения мир определен как гигантская свалка [Левин web]. Вся культура начинает характеризоваться в понятиях свалки, что рождает пессимизм, принципиально отличный от уже прожитого философией. Пессимизм А. Шопенгауэра на этом фоне позитивен: он оставляет шанс искусству. Теперь шанса вообще якобы нет. Человек пребывает в демпинг-процессе, он средство ускоренного перемещения информации без переваривания смысла. Люди, поглощенные информационной свалкой, не способны к согласованному общению. Отсюда самосозидающий, переживающий человек экзистенциализма в философии начинает вытесняться человеком, не способным предпринять реальные усилия для минимизации угроз деструкции [Жилина В.А., Жилина Е.А., 2022].

Следует отметить, что в целом философский анализ отражает еще одну сущностную черту современного социального бытия: кризис аксиологической сферы провоцирует вытеснение ценности оценкой. Так, в отношении феноменологии опустошения М. Мардера в качестве определенного опровержения можно привести традиционный философский аргумент: если все мышление свалка, то и философия свалки тоже свалка и, следовательно, дать реальную рефлексию процессу не может, так как погружена в него. Но такое своеобразное сведение человека к небытию, к определенному ничто, безусловно, имеет свои причины. И в логике философского анализа, конечно, за таким своеобразным пессимизмом обнаруживается нигилистическая позиция человека при погружении в поле культуры. Поэтому представляется актуальным сегодня обращение философии к проблеме современного состояния самого нигилизма. В частности, в данном анализе проследим влияние нигилизма на ментальность современного человека.

Следует отметить, что философские исследования нигилизма как самостоятельного феномена культуры существенно расширяют свои границы. В частности, многие исследователи помимо социального сегмента формирования и проявления нигилистических стратегий поведения человека анализируют корни этого феномена в области эпистемологии

[Levy 2023; Thorstad 2022]. Это представляется значимым, так как свидетельствует об онтологической укорененности потенций нигилизма в человеке. В частности, интересны выводы о характере эпистемического нигилизма в отношении такого механизма формирования мировоззрения, как вера [Thorstad 2022]. Тем самым современная философия пытается раскрыть объективные причины своеобразного возрождения нигилистической доктрины в культуре. Разбирая в общей логике эпистемологии отрицание или оправдание норм в вере, исследователи отмечают связь таких норм с долженствованием. И это свидетельствует о том, что корни современного нигилизма находятся в активном процессе рассуждений человека, а не в отношении к традиционным ценностям. Именно поэтому современный нигилизм сложен для собственного носителя: он семантически неустойчив. Он формируется в рассуждении, но не затрагивает смысла предмета рассуждения. Отсюда и следует ориентация нигилизма исключительно на деструкцию: сама стратегия поведения есть действие ради действия.

Интересен и своеобразный симбиоз эпистемологии и социального анализа в современной философии. Так, эпистемологические исследования зарубежной философской мысли отмечают новую черту современного человека мира информации – интеллектуальное смирение [Levy 2023]. В анализе расширения сфер сомнительных верований, зачастую балансирующих на грани научного и ненаучного, всевозможные теории вселенских заговоров, которые будоражат повседневное сознание человека, во многом оправдывают такой подход к культурной среде. Суть интеллектуального смирения состоит в том, что человек склонен к отказу от собственных убеждений перед лицом неких противоположных утверждений. Примечательно, что данная особенность однозначно трактуется в качестве антидобродетели, которая формируется в потенциальном поле отказа от собственного социального статуса [Church 2016]. В этом аспекте, продолжая логику Э. Фромма [Фромм 2017] в констатации механизмов бегства от свободы, можно уверенно утверждать, что интеллектуальное смирение становится доминирующим способом отказа от себя. Безус- ловно, это формирует благодатную почву для манипулятивных практик фактически во всех сферах социальности. В частности, действие такого механизма более чем наглядно на всех уровнях современной политики. Вместе с тем в этом явлении начинает формироваться сфера более фундаментальных социальных рисков. Вследствие интеллектуального смирения люди, с одной стороны, действительно становятся более управляемыми, так как действия их последовательны в логике принимаемого убеждения извне. Но с другой стороны, они неизбежно утрачивают знания, а впоследствии и интерес к их получению. Нигилистическое отрицание себя начинает питаться иллюзиями объяснительной глубины [Levy 2023], когда видимость понимания вытесняет само понимание. А это, в свою очередь, провоцирует человека занимать крайние позиции и в высказываниях, и в оценках происходящего.

В наиболее пессимистических концепциях современная философия объсняет нигилистический поворот современного человека состоянием тотальной войны XX века [Belejkaničová 2021]. Еретические очерки по философии истории Я. Паточки спорны в отношении предлагаемой им концепции истории, но представляют интерес в аспекте выбранной здесь темы. Превращение войны в общественном сознании в некую «норму» [Паточ-ка 2008] действительно может алгоритмизировать сам механизм восприятия действительности. В частности, Паточка убедителен в констатации лености германского командования в Первой мировой как проявления альтернативных стратегий. Безусловно, мировые войны XX в. закладывают основание в процесс переоценки всей системы ценностей. Человек в нарастающей сложности общественных отношений не знает, что ему делать с расширением зоны собственной свободы. Последствия фронтового переживания катастрофичны – это переживание бессмысленности и ужаса. Осмысленным остается только то, что мир, порождающий это, должен исчезнуть. Очевидно, в логике таких рассуждений можно фиксировать некий онтологический перевертыш: если ранее смерть выводила на ценность жизни, то теперь последняя обесценена, а ничто (смерть) претендует чуть ли не на новое аксиологическое основание.

И здесь вскрывается реальный корень современной трансформации нигилизма. Упадок культуры приводит к утрате у человека самосознания [Belejkaničová 2021]. На его место встает одержимость материальным прогрессом. Сила проникает во все сферы человеческого существования и превращает его в поле битвы [Паточка 2008].

В этом ключе понятна трансформация моральной философии. В XX в. Б. Уильямс констатирует, что моральная теория не только не вооружает человека знанием моральных норм, но напротив, лишает человека понимания четких границ морали [Уильямс 2008]. Это теоретическое утверждение провоцирует целое направление в западной философской мысли, которое можно условно обозначить как моралистское отчуждение от ценности. Я.Р. Рини считает, что в современном обществе следует отказаться от моральной объективности [Gutmann 2020; Rini 2021]. Фактически светская этика с необходимостью начинает связываться с цинизмом и нигилизмом [Gutmann 2020]. Более того, именно при внешнем принятии принципа толерантности как фактора целостности общества может сложиться ситуация несовместимости моральных норм разных культур, при которой мораль одной из культур будет претендовать на исключительность. Такая претензия на исключительность далека от ницшеанского нигилистического бунта. Современный нигилизм сосредоточивается в сфере микроагрессий маргиналов, а его проявления фиксируются в мировоззренческих надломах: оговорках, фаворитизме, стереотипах.

Тем не менее стабильность социального существования не теряет своей ценности для человека. В этом плане онтологическим основанием преодоления деструкции нигилизма остается ценность жизни. И сегодня нельзя не согласиться с идеей Ф. Ницше о негативных последствиях сведения морали к истине: ценить убеждения человека следует не по истине, а по тому, насколько они вдохновляют жить. Для Ницше принятие воли к жизни означает принятие жизни, а последняя подразумевает целостность со всем миром [Ницше 2021]. Нигилизм в своих истоках и сегодня коренится в неприятии мира, когда последний превращен в трансцендентный идеал. Напротив, современный человек должен принять все напряженности, конфликты, изменения, понимая, что он является неотъемлемой их частью. Альтернативой стремления сделать жизнь бесконечным набором потенций будущего видится принятие хайдеггеровского «бы-тия-в-мире».

Цифровизация общественных отношений, трансформация коммуникаций и нарастание информационных потоков позволяют констатировать, что сегодня интерпретация мира так же значима, как и его изменения. Более того, анализ состояния ментальности общественного сознания убеждает, что интерпретации мира способны изменить и его, и человека. Самым существенным последствием современного нигилизма можно считать разрастание информационной свалки [Левин web]. Информация больше не информирует, а обрабатывается аналитиками данных с помощью компьютеров [Gare 2023]. Выхолащивание смысла информационных потоков одновременно является и причиной нигилизма (люди дезориентированы, что делает их пассивными в социальной практике, а нигилизм способен создать иллюзию активности), и его следствием (все рефлексии жизни становятся простым накоплением информации, которая чаще всего не имеет статуса знания). В мрачном прогнозе социального развития [Левин web; Gare 2023] необузданный нигилизм может убрать сегодняшних аналитиков, и рефлексии культуры превратятся в пустыни вне смысла. Преодоление таких деструкций возможно только через процессы творчества [Лотман 1992]. В этом убеждает и растущий интересе современной западной философской мысли к феномену русского нигилизма, в котором обнаруживается реализм как течение, отрицающее социально деструктивное, но признающее значимость реального (то есть актуального, не устаревшего) и будущего [Petrov 2019]. Нигилизм в своей сути остается предсказуемым социальным компонентом, и в этом плане он уже является устаревшим, отстающим от актуального времени. Реальное социальное развитие непредсказуемо, как непредсказуемо индивидуальное смыслообразование. Именно поэтому сегодня особо актуален опыт русского нигилизма. Так, Д.И. Писарев подчер- кивает, что отрицание возможно только в отношении конкретных норм, но недопустимо в отношении социальной реальности [Писарев 2012]. Другими словами, выявленные аспекты влияния нигилизма на ментальность современного человека раскрывают процесс постепенного превращения нигилизма в симулякр. Преодоление социальной деструкции, снижение рисков дестабилизации общества возможно через определенную реабилитацию этого феномена. В русской культуре нигилизм – это прогнозирование будущего через преодоление (отрицание) пережитков прошлого в настоящем. Безусловно, по самой своей сути нигилизм не может быть сугубо позитивным фактором; в целях недопущения встраивания его в культуру безопасным видится вытеснение симулякра реальным феноменом. И представляется возможной последующая трансформация данного феномена в новые формы критического мышления.