Николай Чавчавадзе о специфике ценностного подхода к эстетическим явлениям и проблемам

среди особенностей развития советской философии во второй половине хх века следует назвать постепенное расширение границ её проблематики и более свободный выбор способов осмысления вопросов о мироустройстве, о сущности человека, о смысле истории и культуры. так, именно в этот период появились работы, в которых, помимо идей класси- ков марксизма, рассматривались и анализировались взгляды представителей философской ан тро по ло гии, эк зи стен циа лиз ма, фе но ме но-ло гии и ак сио ло гии.

ярким примером этих изменений методологического и содержательного характера является грузинская философская школа, в рамках которой учёные, наряду с традиционными

Мед зве лия еле на за алов на — ас пи рант ка ка фед ры тео рии куль ту ры, эти ки и эс те ти ки социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры

MEdZvElIIA ElEnA ZAAlovnA — doctoral student of department of the theory of culture, ethics and aesthetics, Faculty of Social Studies and humanities, Moscow State Institute of Culture

направлениями, стали активно разрабатывать философию культуры и аксиологию. благодаря таким представителям грузинской фило соф ской шко лы, как к. ба крад зе, г. джиб-лад зе, з. ка ка бад зе, г. но дия, ш. ну цу бид зе, н. чав ча вад зе, р. шен ге лия и др. мыс ли те лям, аксиологический (ценностный) подход был успешно использован в эстетике.

Этот достаточно дерзкий в те годы почин научных сотрудников института философии грузинской сср не только был признан как перспективное достижение, но и получил дальнейшее распространение с конца 70-х годов хх века в эстетических трудах г. з. апре-ся на, ю. б. бо ре ва, а. я. зи ся, М. с. ка га на, н. и. кия щен ко, а. с. Ми гу но ва, л. н. сто лови ча.

значительный вклад в развитие аксиологического подхода к различным сферам и проявлениям эстетического внёс грузинский фило соф н. з. чав ча вад зе, под ру ко во дством которого появились коллективные монографии и диссертационные исследования, обосновывающие научную целесообразность раскрытия ключевых вопросов эстетики в соотнесении с теорией ценностей. насколько это продуктивно, сам чавчавадзе показал в моно-гра фи ях «о не ко то рых осо бен но стях ху до жест вен но го от ра же ния дей ст ви тель но сти» [1] и «куль ту ра и цен но сти» [3], а так же в ста тье «к спе ци фи ке ис ти ны в ис кус ст ве» [2].

в своей первой монографии, подчёркивая, что «эс те ти че ское от но ше ние к ми ру, на сла-ждение красотой форм, так же как и художественное творчество, есть результат активного, дей ст вен но го от но ше ния к ми ру» [1, c. 17], философ использовал аксиологическое понятие ценности-цели. таким образом, он придавал действенному отношению человека к миру не только практический и эстетический характер, но и ценностный.

а в статье, написанной через 30 лет, н. з. чавчавадзе утверждал следующий тезис: «одним из наиболее плодотворных направлений в советской эстетической науке мне представляется её аксиологическая трактовка, ценностное истолкование искусства и всей об лас ти эс те ти че ско го» [2, c. 73].

свою верность аксиологическому подходу к эстетике он раскрыл через ряд концептов и фи ло соф ских ар гу мен тов.

прежде всего он стремился доказать, что к чис лу выс ших цен но стей от но сит ся «цен ность эстетических феноменов, то есть природной красоты и художественных произведений» [2, c. 43]. но высшей ценностью является и человек, а потому роль эстетического начала в жизни и культуре чавчавадзе, как и его коллеги по грузинской философской школе, связывал с мотивами антропоцентризма и задачами гуманизации образа жизни. по его утверждению, «про бле мы че ло ве ка, куль ту ры и ценностей — это не отвлечённые теоретические проблемы, а насущные реальные проблемы со вре мен но го бы тия че ло ве че ст ва» [2, c. 12].

в связи с признанием теоретико-практической важности этих проблем чавчавадзе ак-цен ти ро вал вни ма ние на кон цеп те «эс те ти че-ский опыт», имея в виду его особую ценность. по его убе ж де нию, «особ ен ность эст е ти че-ского опыта следует видеть в его направленности на эстетические ценности — на их восприятие-переживание, в одном случае, и на их созидание, творчество, в другом» [2, c. 152].

кро ме то го, он под чёр ки вал, что «эс те ти-ческий опыт имеет мировоззренческое значение, мировоззренческую ценность…» [2, c. 156], поскольку он обладает особым видом правды. в этом положении состоит ещё один содержательный момент ценностного подхода чавчавадзе к эстетическому опыту, неотде-ли мый от ка те го рий «эс те ти че ское соз на ние» и «эс те ти че ская дея тель ность».

ещё один концепт, введённый грузинским философом в понятийный аппарат советской эс те ти ки, — «прав да эс те ти че ско го опы та». смысл данного концепта во многом совпадает с со дер жа тель ной глу би ной по ня тия «худо же ст вен ная прав да», о чём сви де тель ст ву-ет активный интерес чавчавадзе к искусству как специфическому виду эстетического опыта. не случайно две из трёх своих работ о ценностном характере эстетического он посвятил не по сред ст вен но ис кус ст ву.

для чавчавадзе понятия художественной правды и художественной идеи относятся не только к сфере эстетики, но и к аксиологии как тео рии цен но стей. по его мне нию, «художественная идея не только отражает объективную действительность, но и выражает отношение человека к этой действительности» [1, c. 66]. Это отношение носит ценностный характер, и поэтому искусство любого народа, в образной форме отражающее его куль тур но-ис то ри че ский опыт, мен таль ность и ценностные ориентации, может быть рассмотрено, по словам н. з. чавчавадзе, в рамках «гу ма ни сти че ски-ак сио ло ги че ско го под-хо да» [3, c. 10].

поэтому роль искусства в общественной и индивидуальной жизни он рассматривал одновременно и в ценностном, и культурологическом ключе. так, чавчавадзе утверждал, что «в са мой сущ но сти ис кус ст ва за ло же но внутреннее структурное родство практически со всеми другими отраслями культуры» [3, c. 159—160]. связывая это родство с опытом ду хов но-прак ти че ско го ос вое ния че ло ве ком мира, он придавал искусству такую функцию, как индикатор достигнутого в культурном раз ви тии об ще ст ва. «по уров ню раз ви тия искусства и по характеру его содержания, — писал философ, — вполне можно составить достаточно правильные представления о культуре в це лом» [3, c. 167].

особо подчёркивал он необходимость понимания того, что в условиях научно-техни-че ско го про грес са «ис кус ст во не толь ко правомерно, но и особенно необходимо, потому что имеет дело с ценностями, без которых человечество перестанет быть человечеством» [2, c. 73].

к числу спорных моментов в сфере гуманитарного знания чавчавадзе относил вопрос о различии между научной истиной и художественной правдой, а поэтому в каждой своей работе он уделял особое внимание обеим сферам культуры — науке и искусству.

при их сопоставлении чавчавадзе утверждал, что «оп ре де ляю щей функ ци ей ис кус ст-ва может быть только одна, а именно эстети- че ская функ ция» [2, c. 74]. ут вер жде ние грузинского философа не означало установки на эстетизм как самоцель искусства, и тем не менее оно вызвало критическую реакцию у ряда ведущих советских эстетиков 1970—80-х годов — М. н. афа си же ва, ю. б. бо ре ва, а. я. зи ся, М. с. ка га на, М. Ф. ов сян ни ко ва и др. в то же время исследователи Московско-тар-ту ской шко лы се мио ти ков ю. М лот ман и л. М. сто ло вич при зна ва ли важ ную роль эстетической функции искусства; однако эту функцию они соотносили со знаково-символическим аспектом этой сферы культуры.

сам н. з. чавчавадзе трактовал эстетическую функцию как доминирующую, имея в виду образную природу искусства, богатство его изо бра зи тель но-вы ра зи тель ных средств, благодаря чему лучшие произведения открывают художественную правду. по его мнению, «в силу того, что искусство может отобразить практически все сферы действительности, оно, искусство, выражает, высказывает тем самым и особую художественную правду об этой действительности, правду, которая в каких-то существенных аспектах не только не уступает ценности научных истин, но, быть мо жет, и пре вос хо дит их» [3, c. 158].

а чтобы раскрыть источник такого превосходства художественной правды над научной истиной, чавчавадзе, во-первых, ввёл понятие «пси хо ло ги че ский со став ху до же ст венной идеи». Это по ня тие по зво ля ет бо лее глубоко осознать следующую закономерность: «художественная идея не только отражает объективную действительность, но и выражает отношение человека к этой действительности» [1, c. 66]. а ин ди ви ду аль ное от но ше ние к миру оценочно: в человеческих переживаниях концентрируются самые разные типы оценок, близкие определённым эстетическим ка те го ри ям. «ес ли на уч ная ис ти на по оп ределению должна быть свободна, абстрагирована от любого ценностного смысла, — писал он, — то и правда нравственная и правда художественная обязательно сопряжены с ценностным смыслом, наполнены им — уже язык ассоциирует нравственную правду с добром и справедливостью, а художественную — с прекрасным и возвышенным» [2, c. 78].

во-вторых, философ подчёркивает тот эмоциональный потенциал произведений искусства, которого изначально лишены научные тек сты. Эмо цио наль ность ху до же ст вен ной идеи объясняется им посредством понятия «поэтическая правда». вот что он писал по это му по во ду: «я по ни маю, что мне ния по этов не могут быть использованы аргументами в споре с учёными, но, тем не менее, не могу избавиться от ощущения, что в интуитивных постижениях поэтов-ясновидцев… таких как, например, важа пщавела и тютчев, есть, кроме поэтической правды, и большая доля объ-ек тив ной ис ти ны» [2, c. 85].

таким образом, можно утверждать, что в тру дах н. з. чавч а вад зе ряд эс те ти че ских явлений и проблем получил глубокую разработку с точки зрения теории ценностей, с одной стороны, и расширения понятийного аппарата советской эстетики, — с другой.