Новая индустриализация в России и развитие человеческого капитала

Источник: Проблемы прогнозирования. 2016. №3 (156). URL:

Концепция «Индустрия 4.0» получила поддержку и уже какие-то ее элементы появились во многих странах Европы, Северной Америки, Великобритании, Франции, Бельгии, Италии. Многие из этих стран имеют уже собственные стратегии по развитию промышленности по аналогии с германской. Например, Великобритания использует свою стратегию High Value Manufacturing Catapult, в Италии разработана —Fabbrica del Futuro, во Франции — Usinedu Futur.

В Китае с принята концепция «Сделано в Китае – 2025», программа «Интернет плюс», что способствовало в разы ускорить процесс интеграции информационных технологий и производственного сектора. В Южной Корее утверждена стратегия инновационного развития «Стратегия 3.0», в которой «умные» заводы определяются как системы производства, где все бизнес-процессы автоматизированы и интегрированы в рамках единой информационной системы.

Президент Всемирного экономического форума профессор К. Шваб, выступая в Давосе, говоря о кардинальных изменениях, которые привнесет Четвертая промышленная революция, выделил четыре блока, которые он называет технологическими драйверами грядущей революции:

– беспилотные транспортные средства;

– 3D-печать;

– передовая робототехника;

– новые материалы.

«Одним из главных мостов между физической и цифровой реальностью является Интернет вещей (ИВ) или «Интернет всех вещей». В самой простой форме он может быть определен как взаимодействие между вещами (продуктами, услугами, местами и прочее) и людьми, которое обеспечивается взаимосвязанными технологиями и различными платформами». Таким образом, важными элементами Четвертой промышленной революции являются Интернет вещей (ИВ) и искусственный интеллект. Именно с искусственным интеллектом связывают основные риски, поскольку его возможности могут сделать человека неэффективным в разных видах деятельности.

Таким образом, речь идет о технологиях, которые смогут изменить мир через 5–10 лет.

Общеизвестно, что Китай является лидером в роботизации производства, работает над внедрением в китайских компаниях технологий больших данных (Big Data), облачных вычислений (Cloud Computing), интернета вещей (Internet of Things) и сфокусироваться на создании «умных» фабрик (Intelligent Manufacturing). Очевидно, что для развитых стран, таким как США и Германия, все труднее обогнать Китай.

К сожалению, в России сложилась совершенно другая ситуация. В настоящее время позиции России оцениваются как слабые. Мы находимся сейчас на понижательной волне четвертого технологического уклада, а, например, Германия – на повышательной волне пятого уклада. В последние годы появилось немало исследований российских экономистов, посвященных анализу состояния промышленного сектора России. В целом, несмотря на некоторые разногласия в оценках, преобладает общий подход, который заключается в том, что обрабатывающая промышленность России

- это один из наиболее слабых секторов экономики. В мировой обрабатывающей промышленности доля России составляет всего 1,6 % (доля США – около 19 %). Очень важным показателем современной структуры любой национальной экономики является доля машиностроения. Именно оно признается стратегически важным сектором экономики. Так, доля машиностроения в структуре промышленного производства в развитых промышленных странах достаточно велика: от 54 % (Германия) до 40–45 % (Китай, США), в России она составляет 14% в структуре промышленного производства, а в структуре обрабатывающих производств – 20 %. Такое положение во многом объясняет и тот факт, что нам так и не удалось сформировать национальную инновационную систему, поскольку, как показывает мировой опыт, такая система может быть создана только в опоре на технологически емкие отрасли промышленности, поскольку именно они – основные потребители инноваций.

Уже общепризнано, что экономика России нуждается в системной модернизации, которая предполагает формирование новой модели экономического развития, при том, что наша обрабатывающая промышленность остается одним из наиболее слабых сегментов российской экономики.

Сегодня уже предпринимаются ответные действия на вызовы новой индустриализации. Так, в России создана Национальная технологическая инициатива (НТИ), и в ее рамках разработан ряд «дорожных карт». Цель НТИ – вырастить отечественные компании для новых, еще только формирующихся глобальных рынков. Ожидается, что через 10 лет объем каждого из таких рынков превысит 100 млрд долл. В 2017 г. в России была принята специальная дорожная карта «Технет» (передовые производственные технологии) и программа «Цифровая экономика 2024».

Многие российские компании уже начали активно внедрять принципы «Индустрии 4.0». В лидерах – «Ростехнологии», «Росатом», «Роснефть», Газпром, Сбербанк и другие, которые расширяют сферу применения ИТ-технологий в своей деятельности. Так, например, еще в 2015 г. две компании - «Российские космические системы» и «Ростелеком» - совместно создали ассоциацию с целью развития промышленных интернет-технологий, которые уже внедряются на российских промышленных предприятиях, развивается и межотраслевая интеграция.

Одной из наиболее автоматизированных производственных отраслей в России считается нефтехимическая, это дает возможность активно внедрять в нее технологии промышленного интернета. Как отмечают В.В. Авилова, Т.Ф. Ульмаскулов, в Татарстане соответствует мировым стандартам 81 % оборудования нефтехимической отрасли, то есть можно предполагать, что отрасль готова к использованию технологий «Индустрии 4.0». Но это скорее исключение, чем правило.

Для осуществления полноценной новой индустриализации необходимы ресурсы. Важным ресурсом выступает человеческий капитал, поскольку от его качественных характеристик зависит не только возможность технологического рывка, но и инновационное развитие экономики.

Развитие человеческого капитала должно происходить одновременно с изменениями в экономике, однако на его развитие влияют довольно большое количество факторов: развитие системы образования, бюджетные возможности государства, мотивация обучающихся, возможности организации досуга и пр.

Само понятие «человеческий капитал» не является застывшим, его содержание меняется вслед за изменением общества, условий воспроизводства и пр. В условиях индустриальной экономики человеческий капитал определялся как совокупность знаний, навыков, опыта, состояния здоровья. В современных исследованиях упор делается на конкретных компетенциях, которые необходимы не только для выполнения определенных работ, но и для постоянного развития способностей носителя компетенций. Как отмечают М.В. Кудина и М. А. Сухарева, все чаще можно встретить в публикациях выделение таких качеств, как «исследовательские компетенции», «инструментальная грамотность», «способность работать в команде», «организаторские способности», «способность к непрерывному обучению» и др. Эта тенденцию можно объяснить изменениями в подходах к измерению человеческого капитала.

При этом авторы часто игнорируют то, что Г. Беккер и Т. Шульц, ученые, предложившие миру свое представление о человеческом капитале, видели в нем материализованные в человеке знания и способности, по сути, инвестиции, сделанные родителями или самим субъектом. Это особый капитал в форме интеллектуальных способностей и практических навыков, полученных в процессе образования и практической деятельности человека. Его качественные составляющие интеллект, здоровье, знания, качественный и производительный труд и качество жизни. Те инвестиции, которые вложены в развитие способностей, знания, здоровье, должны возмещаться в форме дохода, таким образом можно определить эффективность вложений в развитие человека.

Содержательное изменение термина «человеческий капитал» происходила на протяжении многих лет. Первоначальные компоненты человеческого капитала, такие как образование, здравоохранение, профессиональная мобильность, дополняются в условиях цифровой экономики мотивацией, ангажированностью, а также поведением рабочих. Все чаще в организациях человеческий капитал рассматривается как источник конкурентных преимуществ.

Швейцарской неправительственной организацией «Всемирный экономический форум» в 2016 г. были представлены результаты обследования «The Future of Jobs 2016». В подготовке доклада участвовали

371 фирмы из 15 разных стран из 9 разных отраслей. Исследование показало, что в новой экономике главная трудность в управлении персоналом организации заключается в недостаточном понимании деструктивных изменений (51 %), а также ограниченные ресурсы (50 %), то есть управленцы, не понимающие сути изменений, связанных с развитием цифровой экономики, не могут определить, какие работники им нужны, с какими навыками и знаниями им нужны. Это серьезная проблема, поскольку развитие человеческого капитала предполагает обучение сотрудников, определение особенностей управления, выявление талантов, их развитие, привлечение и удержание.

В настоящее время актуализируется необходимость качественных изменений в подходах к управлению процессами накопления и использования человеческого капитала в трансформирующейся бизнес-среде. Мы уже не можем опираться на такие известные понятия, как компьютерная грамотность, сегодня речь идет о совершенно других компетенциях, в направлении которых должно осуществляться развитие человеческого капитала. Н.Р. Кельчевская и Е.В. Ширинкина выделяют следующие направления:

▪ навыки и знания, которые помогают действовать в условия сильной волатильности и неопределенности, например, адаптивность, умение справляться со стрессом, управление изменениями, способность к самообучению;

▪ навыки и знания, влияющие на коммуникационные способности для эффективного межличностного взаимодействия: умение работать в команде, сотрудничество, навыки самопрезентации, навыки деловых переговоров;

▪ навыки и знания, которыми не смогут овладеть машины, например, эмпатия и эмоциональный интеллект, креативность и нестандартное мышление, управление роботизированными процессами.

Мы пока еще не можем говорить о цифровой экономике, как уже состоявшемся феномене, но уже понятно, что необходимо уже сейчас направить усилия на формировании и развитии человеческого капитала с развитыми цифровыми компетенциями.

Мы уже привыкли к наличию законов о трудовой занятости о полной рабочей занятости, о взаимоотношениях между работником и работодателем, основанных на подчинении работника работодателю, что и есть стандартные трудовые отношения. Оформленные должным образом они обеспечивают защиту прав работников, такие отношения выгодны и работодателю: он ведь заинтересован в том, что на его предприятии нет кадрового дефицита, работники имеют необходимую для выполнения работ квалификацию, но при этом готовы учиться.

Но в последние десятилетия во многих странах, как промышленно развитых, так и развивающихся, увеличение нестандартных форм занятости. К ним, как правило, относят временную (срочную) занятость, работу на условиях неполного рабочего времени, временный заемный труд, «распределение работников», «лизинг работников», удаленная работа, фриланс и прочие.

Распространение нестандартных форм занятости негативно может сказываться на работнике, поскольку в этом случае он не социально не защищен. Но нестандартная занятость порождает негативные проблемы и для предприятия, на котором не растет производительность труда, слабо осваиваются инновации, а значит, будут проблемы и с привлечением инвестиций. В конечном счете, распространение нестандартной занятости порождает негативные последствия в национальной экономике, снижая качество человеческого капитала.

Под воздействием новых технологий появляются новые виды и формы деятельности, появляются новые профессии, снижается спрос на традиционные, меняется профессиональная и квалификационная структура занятости. На рынок труда воздействует не только технологические изменения, но и демографические сдвиги, продолжающиеся процессы урбанизации, а также интеллектуализации экономики. Все эти процессы влияют на трансформацию рынка труда, меняя формы занятости (табл. 2)

Таблица 2

Объективные и субъективные факторы распространения гибкой занятости в эпоху глобализации

Объективные факторы	Субъективные факторы
Смена технологических укладов	Готовность работодателей снизить издержки
Глобализация мировой экономики	Снижение роли социального диалога, коллективных договоров
Научно-технический прогресс (НТП) в раз личных современных формах	Повышение      спроса     на нерегламентированные формы занятости со стороны персонала
Изменения в цикличности экономики, учащение кризисов, рост безработицы	Выход на рынок труда лиц, ранее не искавших трудовую занятость
Растущая сегментация социально-трудовой сферы, разновекторность ее развития	Массовый спрос трудовых мигрантов на рабочие места, в том числе на социально незащищенный труд
Ослабление роли государственного регулирования социально-трудовой сферы

Демографические сдвиги в структуре населения

Источник: Научные исследования экономического факультета. Электронный журнал. Том 9. Выпуск 4.

* * *

Обеспечить прорывное технологическое развитие России возможно на основе ведущих отраслей промышленности и, прежде всего, высокотехнологического сектора экономики. Формирование стратегического технологического направления развития должно стать неотъемлемой частью отечественной промышленной политики. Для решения задач новой индустриализации необходимо объединить инновационную, научно-технологическую и промышленную политику в рамках единой стратегии, направленной на преодоление технологического отставания, повышение темпов экономического роста и создание конкурентоспособной экономики.

Важным следствием всех этих изменений в российской экономике будет изменение содержания труда человека. Человек должен не только накапливать знания, но и развивать свои способности, умения и желание постоянно учиться.

Чтобы адаптироваться к вызовам промышленной революции, мы уже сейчас должны разрабатывать новые модели образования, чтобы готовить молодых людей не к прошлому или настоящему, а к будущему.