Новое в генетической интерпретации праславянского лексического фонда: комбинированные архаизмы

Выявление и этимологическая интерпретация праславянских лексических архаизмов (далее — ПЛА) в лексическом фонде русских говоров Сибири, как уже отмечалось, задача весьма актуальная [4, с. 66; 5]. «Одним из наиболее эффективных методов осмысления накопленного сибирской диалектной лексикографией и лексикологией материала является его этимологическое изучение и в особенности изучение средствами этимологической лексикографии» [1, с. 227].

С точки зрения хронологии формирования лексического фонда в говорах семейских (старообрядцев) Забайкалья выделяется архаическая лексика русского языка XVIII в., старо- и древнерусского периодов и лексика, восходящая к праславянской эпохе.

Праславянский лексический архаизм — унаследованная и сохраненная лексической системой какого-либо говора единица древнейшего реконструированного лексического фонда, неизвестная литературному языку, а также большинству других говоров. Лексическим архаизмом можно считать диалектное слово, не восходящее прямо к праславянской эпохе, а сформировав- шееся в восточнославянский или древнерусский период. Определение «пра-славянский» сохраняется за такой лексемой только в случае, если она содержит архаичный (праславянский и «глубже») корень или основу, либо создана по архаичной словообразовательной модели, либо сохраняет архаичный тип значения [6, с. 47].

Архаизм как языковое явление структурно обусловлен. Выявление всех случаев структурной обусловленности позволяет назвать все типы архаической диалектной лексики [2, с.102]. Собственно архаическая лексика прасла-вянского происхождения, функционирующая в лексике исследуемых говоров на протяжении ряда эпох, представлена следующими традиционными структурными типами: лексико-фонетические (ЛФА), лексико-морфологические (ЛМА), лексико-словообразовательные (ЛСлА), лексико-семантические (ЛСА) и собственно лексические (СЛА) архаизмы [3, с. 38].

В данной статье вниманию представлен ранее не отмечавшийся исследователями тип архаизмов, выделенный нами с учетом отмеченных диалектных различий на уровне лексики. Это архаизмы праславянского происхождения, в которых фонетические, грамматические, словообразовательные, семантические архаические черты или их изменения присутствуют в разных сочетаниях. Они названы комбинированными архаизмами (КА). Поскольку комбинации архаических черт затрагивают все структурные типы ПЛА в исследуемых говорах забайкальских старообрядцев, кратко охарактеризуем их.

Праславянский «фонетический» облик сохранили ЛФА первого типа: бердо, грядель, користь, користный, лише, муравель, муравлиный, секать, сек-нуть, скварки, скрозь, сусед, стень . Их литературные соответствия в силу различных причин претерпели изменения в звуковом составе. ЛФА второго типа продолжают один из двух праславянских вариантов, при этом литературная параллель восходит ко второму из этих вариантов: буролом (литер. бурелом ), глыбокий, глыбоко, глыбина (литер. глубокий, глубоко, глубина ), на-голе (литер. наголо ) и другие.

ЛМА первого типа, например жёрны , сохранил праславянские грамматические характеристики, в то время как у его литературного соотношения они изменились. Форма жёрны репрезентирует древний тип склонения на *-u. Результатом перестройки этих славянских основ является появление литер. жёрнов . Подобно ЛФА второго типа, ЛМА второго типа продолжают одну из двух вероятных праславянских вариантных форм, вторая из которых продолжена литературным словом: берлог (литер. берлога ), бости (литер. бодаться ), глядать (литер. глядеть ), гнусь (литер. гнус ), едать (литер. есть ), комарь (литер. комар ), проть (литер. против ), тесла (литер. тесло ).

Наличием других аффиксов отличаются от соответствующих литературных слов ЛСлА первого типа. Например, бегота (литер. беготня ), брусница (литер. брусника ), горесть (литер. горечь ), двоица (литер. двойня ), мокрость (литер. мокрота ), нашейник (литер. ошейник ); березиный (литер. березовый ), болявый (литер. болезненный ), боязнивый (литер. боязливый ), горбавый (литер. горбатый ), морквяный (литер. морковный ), морковый (литер. морковный ) и другие.

ЛСлА второго типа — праславянские производящие слова, которым в литературном языке соответствуют производные образования, в основном более позднего происхождения. Однако ряд литературных параллелей также восходит к праславянскому периоду: боле < *bol’e(jь) (литер. более < *bol’ьjь, больше < *bol’ьši); гуз < *gQzъ / *gQza / guzъ (литер. гузно < *gQzьnъ(jь), *gQzьno); мотреть < *motriti (литер. смотреть < *sъmotrěti : *sъmotriti); широй < *širъjь (литер. широкий < *širokъjь) и другие.

ЛСлА третьего типа — древние производные, которым в литературном языке соответствуют праславянские производящие слова. Это березина (литер. береза ), горбина (литер. горб ), дивота (литер. диво ), космыньи (литер. космы ).

ЛСА первого типа сохранили древнюю семантику и предметную соотнесенность, что подтверждается данными славянских языков в этимологических словарях. Например, бобок в значении «звено в четках» (литер. уменьш. от боб «однолетнее травянистое растение семейства бобовых с овальными семенами, заключенными в стручки»), доказать в значении «донести, выдать» (литер. «вывести какое-нибудь положение на основании системы умозаключений»), кисель «вид растения с кислыми листьями» (литер. «студенистое жидкое кушанье»), темный «слепой» (литер. «по цвету близкий к черному, не светлый») и другие. Возраст литературных соответствий может быть различным.

ЛСА второго типа — слова, изменившие древнюю семантику в пределах той предметно-понятийной сферы, в которой употреблялось праславянское слово, например голос «плач, причитание» (праслав. и литер. «звуки, возникающие вследствие колебания голосовых связок при разговоре, крике, пении и отличающиеся высотой, характером звучания и т. п.»), грязный «несемей-ский, не принадлежащий к старообрядцам» (праслав. и литер. «покрытый грязью, запачканный, нечистый») и т. д.

В исследуемых говорах обнаружено большое количество собственно лексических архаизмов. Большую часть их составляют слова, не имеющие однословного соответствия в литературном языке, ср.: баламошь , балмошь «отсутствие дисциплины, порядка» < праслав. *balamъcь; гашник «шнурок, продеваемый в пояс брюк или юбки для их подвязывания» < праслав. *gatjьnikъ и т. д. Есть СЛА, соотносимые с отдельной лексемой литературного языка: баский «красивый» < праслав. *basъkъjь; близозоркий «близорукий» < пра-слав. *blizozorkъ(jь); бреговать «брезговать» < праслав. *bregovati и т. п.

Как было отмечено выше, в исследуемых говорах функционируют комбинированные архаизмы, которые сочетают в себе не одно, а несколько различных изменений формального, семантического (или и формального, и семантического) плана. Кроме того, в эти комбинации могут входить изменения древнерусского, старорусского (или более позднего периодов), так называемые исторические варианты праславянских архаических явлений, утраченные или неизвестные литературному языку.

В качестве примеров рассмотрим некоторые такие архаизмы — бо-лонь/болоня, долбать, мозговой, торок .

болонь , болоня < *bolnь / *boln’a ( болона < *bolna)

К этому виду относится известный говорам семейских архаизм бо-лонь/болоня . Во-первых, этот лексико-морфологический архаизм второго типа продолжает праслав. *bolnь/*boln’a, известное в славянских языках со значениями «пленка», «пастбище», «слой дерева» (ЭССЯ, 2, 178). Помимо основы на *-i (*bolnь), слово во всем остальном тождественно по происхождению *bolna, продолжением которого является собственно лексическая диалектная форма болона , ср. укр. болoна «пленка, кожица», блр. болoна, словен. blеna «пленка, пергамент», чеш. blеna «кожа», польск. blona «пленка, тонкая кожица», диал. «оконное стекло» (Фасмер, 1, 189). Ближайшее рассмотрение различных, на первый взгляд, типов значений *bolna и *bolnь/*boln’a показывает, что здесь не омонимы, а ответвления единого этимологически праслав. *bolna. Если *bolna («дерн», «луг») тождественно *bolto (происходящего от цветообозначения «белое», что типично для названий болот и болотистых лугов), то *bolna «заболонь» («светлый, молодой слой древесины») тождественно «белый»; см. *belь, *bakul’a и т. п. названия заболони. Значения «пленка, плева» и «нарост, шишка» связаны с последним (ЭССЯ, 2, 175–177).

Во-вторых, это исторический лексико-фонетический вариант, так как он представляет в праславянской основе восточнославянское полногласие.

В-третьих, праславянский вариант болонь < *bolnь/*boln’a является лексико-словообразовательным архаизмом второго типа. Это старое производящее слово, имеющее в литературном языке в качестве своего аналога производное образование, ср. болонь *bolnь «молодой слой древесины, лежащий непосредственно под корой» при литер. заболонь с таким же значением (МАС, 1, 677).

долбать < *dьlbati

Глагол долбать также относится к комбинированным архаизмам. Во-первых, он точно сохраняет семантику праславянского *dьlbati, т. е. является лексико-семантическим архаизмом первого типа. В говорах семейских долбать означает «долбить что-либо, выдалбливать» < *dьlbati. Ср. болг. дълбaя «долбить», макед. диал. долба(м), сербохорв. dubati «долбить», диал. dalbat «копать (землю)», delbat «долбить», словен. dolbati, чеш. dloubati «толкать», «долбить», «ковырять», также редкое dlubati, dlobati, диал. dlubat se «вылупляться из скорлупы», слвц. dlbat’, dlubat’ то же, диал. dlubac, н.-луж. dlypasr «долбить, выдалбливать, ковырять», польск. dlubasr «долбить», «копаться в чем-либо» (ЭССЯ, 5, 206). Литературное соответствие является более поздним семантическим образованием: долбить прост. «долго и упорно бить из орудий по какой-либо цели» (МАС, 1, 570).

Во-вторых, рассматриваемое нами диалектное слово относится к лексикоморфологическим архаизмам второго типа, т. е. продолжает одну из двух вероятных праславянских вариантных форм. Праславянский итеративно-дуративный глагол долбать , восходящий к праслав. *dьlbati, согласно принятой в современном русском литературном языке классификации, относится к первому типу спряжения тематических глаголов. Литературный вариант долбить продолжает праслав. *dьlbiti и представляет четвертый класс современных русских глаголов. Оба варианта (*dьlbati и *dьlbiti) представляют тема-тизацию атематического *dьlbti (ЭССЯ, 5, 206).

мозговой < *mozgov(jь)

К этим же архаизмам можно отнести мозговой «умный, сообразительный» < праслав. *mozgov(jь). Прежде всего, лексема является лексикосемантическим архаизмом второго типа, так как ее значение изменилось, но это изменение не выходит за пределы праславянской предметно-понятийной области. Ср.: во всех славянских языках, как и в современном русском литературном языке, продолжения праслав. *mozgov(jь) означают «относящийся к мозгу, мозговой» (ЭССЯ, 20, 93-94; МАС, 2, 288).

Кроме этого, прилагательное мозговой < праслав. *mozgov(jь) в говорах семейских и в литературном языке отличается грамматической категорией разряда: мозговой «умный, сообразительный» — качественное прилагательное, а мозговой «относящийся к мозгу» — относительное прилагательное, т. е. диалектная лексема является лексико-морфологическим архаизмом второго типа.

торок < *torkъ

Сюда же можно отнести торок «полоска кожи, ткани, меха, пришиваемая к краю изделия для украшения» < праслав. *torkъ. Этот архаизм также охватывает и формальную, и семантическую стороны праславянского явления. Во-первых, лексема репрезентирует восточнославянское полногласие, т. е. является древнерусским историческим лексико-фонетическим вариантом праславянского архаизма. Во-вторых, как лексико-семантический архаизм второго типа торок изменил свое значение в рамках праславянского семантического пространства, ср.: болг. трак, сербохорв. трак «лента, полоса», сло-вен. trak, traka, traku, чеш., слвц. trak, польск. troki, мн. «ремни, веревки, завязки», в.-луж., н.-луж. trok «завязка, веревка для ноши» (Фасмер, 4, 85).

Наблюдения показывают, что данный тип архаизмов (всего более 70) в большей степени представлен лексемами, сочетающими в своей структуре две праславянские черты. Единичны случаи комбинаций из трех и более архаичных черт.

В отношении развития исследуемой лексики выявлено, что исторические изменения на более поздних хронологических этапах также отмечаются редко. Как правило, это результаты общеязыковых фонетических процессов древнерусского периода и различные диалектные особенности.

Что касается ареала ПЛА, репрезентирующих комбинации только прасла-вянских явлений, можно говорить о том, что они получили распространение во многих славянских языках и диалектах. Отдельные КА не зафиксированы в южнославянских или в западнославянских областях. КА, известные только русским говорам, не отмечаются. Данные современных диалектных словарей современных русских народных говоров свидетельствуют об активном функционировании КА, известных забайкальских старообрядцам как в севернорусских, так и в южнорусских говорах.