Новые данные по радиоуглеродной хронологии неолитической керамики Волго-Камья

На территории Волго-Камья исследователями фиксируется несколько культур эпохи неолита. В районе Верхнего и Среднего Прикамья О.Н. Бадером выделена камская культура (см. рисунок). Ее сосуды изготовлены из глины с примесью шамота, на внутренней стороне венчика – наплыв, дно округлое. Орнамент нано сился зубчатым штампом по всей поверхности сосуда. Один из наиболее распространенных узоров – шагающая гребенка. Хронологические рамки камской культуры – от середины IV до середины III тыс. до н.э. [Бадер, 1973, с. 99–106]. В лесной зоне Среднего Поволжья и в Нижнем Прикамье А.Х. Халиковым была выделена волго-камская неолитическая культура (см. рисунок). Ее ранний этап развития (не позже середины IV тыс. до н.э.) представлен тонкостенной плоскодонной посудой. Орнамент наносился лишь в верхней части изделия в технике накола. На втором этапе (середина III тыс. до н.э. [Халиков, 1969, с. 49–85]) вышеописанный тип керамики сменился толстостенными округло-донными сосудами с зубчатой орнаментацией. В бассейне р. Вятки обнаружены памятники обеих культур (см. рисунок), которые датировались в пределах – конец V – конец IV тыс. до н.э. [Гусенцова, 2004, с. 291–295]. В лесостепном Поволжье (см. рисунок) исследователями были выделены елшанская культура раннего неолита и средневолжская культура развитого и позднего неолита [Васильев, Выборнов, 1988, с. 19–56], или волго-уральская культура, охватывавшая весь неолитический период [Моргунова, 1984, с. 6–13]. По мнению Н.Л. Моргуновой, ранний этап лесостепного Поволжья характеризуется профилированными и остродонными, неорнаментированными или слабоорнаментирован-ными прочерками и редкими наколами сосудами. На среднем этапе развитого неолита появилась плоскодонная посуда с наколами в отступающей технике и оттисками зубчатого штампа. Поздний этап (V тыс. до н.э. [Там же]) представлен толстостенными горшками с округлым и плоским дном, отпечатками гребенчатого штампа, в т.ч. шагающей гребенки. В степном Поволжье специалисты выделяют нижне-

Карта неолитических памятников Волго-Камья.

1 – Каиршак III, IV; 2 – Тентексор I, III; 3 – Варфоломеевская; 4 – Ивановская; 5 – Старо-Елшанская; 6 – Виловатовская; 7 – Красный Городок; 8 – Ильинская; 9 – II Щербетьская; 10 – IV Тетюшская; 11 – Луговое III; 12 – Подлесное III, IV; 13 – Ковыляй; 14 – Отарская VI; 15 – Дубовская III; 16 – Кошкин-ская; 17 – Усть-Шижма; 18 – Тархан I; 19 – Хуторская; 20 – Боровое Озеро I; 21 – Сауз II; 22 – Русский Азибей; 23 – II Татарский Азибей; 24 – Усть-Ташелка; 25 – Озименки II; 26 – Утюж I; 27 – Молебное Озеро I; 28 – Кыйлуд II; 29 – Чашкинское Озеро IV, VI; 30 – II Лебединская; 31 – Кряжская; 32 – III Старо-Ма-зиковская; 33 – Нижняя Стрелка V; 34 – Кочуровское IV.

волжскую историко-культурную область эпохи неолита (см. рисунок), которая включает ареалы орловской культуры в Нижнем Поволжье, джангарской в Северо-Западном Прикаспии и каиршакско-тентексорской в Северном Прикаспии [Васильев, Выборнов, 1988, с. 46–55]. Керамика этих культур изготовлена из глиняного теста с примесью толченых раковин моллюсков. Сосуды прямостенные и плоскодонные. На сосудах каиршакского типа орнамент составлен преимущественно из прочерченных линий в сочетании с единичными раздельными наколами. На посуде тен-тексорского типа в узоре доминируют наколы в отступающей манере. В джангарской культуре композиции выполнены главным образом отступающими наколами. Орловская культура характеризуется сочетанием прочерченной и накольчатой техник нанесения орна- мента. В декоре на сосудах всех культур этой области большую долю составляют геометрические мотивы. Историко-культурное образование выделенной области датировалось исследователями началом V – серединой IV тыс. до н.э. [Выборнов, 2003а].

Интерес к изучению эпохи неолита на территории Волго-Камья возрос в последнюю четверть ХХ в. в связи с исследованием в лесостепном Поволжье одной из древнейших неолитических культур Евразии – елшанской [Васильев, Выборнов, 1988; Мамонов, 1999], восходящий к комплексам типа Джебела в Во сточном Прикаспии. Кроме того, на территории Северного Прикаспия исследуются джангарская [Кольцов, 2004] и орловская [Юдин, 2004] культуры, на основе которых, по мнению специалистов, благодаря миграционным процессам сложилась кошкин-ская культура Зауралья [Ковалева, Зырянова, 2007, с. 6]. Одни исследователи североприкаспийские (каир-шакские) черты усматривают в более ранней козловской керамике Зауралья [Васильев и др., 1993, с. 23], другие – связывают появление каиршакской посуды с продвижением на юг носителей культуры сумпань-инского типа из Урало-Сибирского региона и даже населения более отдаленных восточно-сибирских регионов [Наумов, 1997, с. 90–91; 1998, с. 10–13]. Учитывая, что зауральская керамика была представлена на стоянках в Среднем Предуралье, ученые сделали вывод о проникновении на эту территорию по р. Чусовой носителей полуденской культуры [Бадер, 1970, с. 166–167; Выборнов, 1992, с. 68–74, 132]. Некоторые специалисты, наоборот, допускали, что была незначительная инфильтрация камского населения в Зауралье, обусловившая сложение сосновоостровской культуры [Шорин, 1999, с. 66].

Разработка вопросов культурогенеза населения Восточной Европы и Зауралья требует надежных определений хронологического статуса культур. Однако сегодня для неолитических стоянок огромной территории от Сыктывкара на севере и до Астрахани на юге, от Уфы на востоке и до Саранска на западе имеется чуть более 30 радиоуглеродных 14С дат. Определения получены по разным материалам (уголь, раковина, кость, почва), в разных лабораториях и по разным методикам. Неслучайно почти половина имеющихся дат вызывала споры специалистов; часть определений по ряду причин отвергнута [Выборнов, Мамонов, 2007, с. 189–193].

Ситуация изменилась в 2007 г., когда по неолитическим образцам керамики елшанской, средневолжской, волго-камской и камской культур из Вол-го-Камья в радиоуглеродной лаборатории Института геохимии окружающей среды НАН Украины по единой методике было определено ок. 200 дат. Целью данной статьи является введение в научный оборот основных показателей для разных культур.

Обсуждение материалов

Высказывая предположение об урало-сибирских корнях прочерченной системы орнаментации сосудов Северного Прикаспия, И.Н. Наумов опирался, в частности, на хронологию неолитических памятников этих регионов. Исследователь предполагал, что зауральские памятники сумпаньинского типа значительно древнее каиршакских в Северном Прикаспии. Действительно, ранние даты имеются как для материалов стоянки Сумпанья VI: 9 920 ± 80, 9 130 ± 80 л.н. [Крижевская, Гаджиева, 1991, с. 85], так и для комплексов поселения Сумпанья IV:1 1970 ± 120, 10 910 ± 100 и 10 100 ± ± 100 л.н. [Там же]. Что же касается стоянки Каир-шак III, то по углю для нее были получены даты: 6 950 ± 190 и 6 720 ± 80 л.н. [Выборнов, 2003а, с. 63]. Но И.Н. Наумов не привлекает другие радиоуглеродные даты, полученные по материалам сумпаньинского типа, хотя для той же Сумпаньи IV имеются не только ранние, но и более поздние даты: 6 850 ± 90 л.н. (очаг жилища), 6 590 ± 70 л.н. (дно жилища), 6 520 ± 70 л.н. (с глубины 200 см) [Ковалева, Устинова, Хлобыстин, 1984, с. 38]. Более поздние даты получены по материалам достаточно надежного стратиграфического контекста. И неслучайно, именно эти определения признаются исследователями данного памятника наиболее достоверными, соответствующими современным представлениям об абсолютной хронологии неолита Урала.

Для Сумпаньи VI есть как очень древние даты: 9 920 ± 80, 9 130 ± 80 л.н., так и более молодая, достаточно близкая вышеприведенным определениям для Сумпаньи IV – 6 100 ± 70 л.н. [Крижевская, Гаджиева, 1991, с. 85]. Дата для Сумпаньи II – 6 530 ± 70 л.н. [Ковалева, Устинова, Хлобыстин, 1984, с. 38]. Следовательно, наиболее вероятное время функционирования стоянок сумпаньинского типа – первая половина V тыс. до н.э.; с этим выводом согласно большинство специалистов. Таким образом, можно было констатировать синхронность каиршакских и сумпаньинских комплексов, основываясь на тех датах, которые были известны до получения результатов радиоуглеродных анализов, проведенных в 2007 г.

Автор попытался проанализировать общую концепцию И.Н. Наумова [Выборнов, 2005, с. 155–156], чтобы продемонстрировать разнотипность зауральской и североприкаспийской керамических традиций. Обнаруженные серьезные технико-типологические различия между вышеуказанными традициями ставили под сомнение гипотезу о северной прародине каиршакских древностей. В настоящее время для стоянки Каиршак III имеются радиоуглеродные даты (см. таблицу), соответствующие первой половине VI тыс. до н.э. Они хорошо согласуются с датами для ракушечноярской культуры Нижнего Подонья: 7 930 ± ± 140; 7 860 ± 130; 7 690 ± 110 л.н. [Тимофеев, 2002, с. 211]. Следовательно, можно предположить, что ранний этап северокаспийского неолита приходился на последнюю четверть VII тыс. до н.э. Иными словами, североприкаспийские материалы древнее сумпаньинских на 1 тыс. лет. Поэтому считать зауральскую прочерченно-накольчатую орнаментацию основой для более архаичных материалов Северного Прикаспия вряд ли правомерно. Что же касается каиршакской традиции в целом, то она бытовала до конца VI тыс. до н.э. Об этом свидетельствуют даты для Каиршака IV и Буровой-42 (см. таблицу). Ранее поздненеолитические памятники в данном регионе с учетом даты для почвы со стоянки Тентексор I – 5 500 ± 150 л.н. (ГИН-6777) – относили к середине IV тыс. до н.э. [Выборнов, 2003а, с. 63]. Однако теперь на основе дат, полученных в 2007 г., можно сделать вывод, что такие памятники, как Тентексор III, Тентек-сор I, Кызылхак, укладываются в рамки V тыс. до н.э. (см. таблицу). По керамике со стоянки Тентексор I в лаборатории г. Упсала (Швеция) проф. Г. Посснерт получил дату 6 695 ± 40 л.н. (Ua-35227), которая совпала с определением лаборатории Института геохимии окружающей среды НАН Украины.

Исследователь орловской культуры А.И. Юдин, опираясь на периодизационно-хронологическую схему В.Т. Ковалевой и С.Ю. Зыряновой (кошкинская – ранний этап, боборыкинская – поздний этап), находит параллели между нижневолжскими и боборыкинскими материалами. Он обращает внимание на совпадение радиоуглеродных дат для памятников орловской и бо-борыкинской культур: слой 2А Варфоломеевской стоянки – 5 430 ± 60 л.н. (Ки-3589) и Ташково I – 5 490 ± ± 60 л.н. (ЛЕ-1535) [Юдин, 2004, с. 154]. Однако, с точки зрения В.А. Заха, боборыкинская культура более древняя, чем кошкинская [2006]. Развитый неолит степного Нижнего Поволжья по углям из слоя 3 Варфоломеевской стоянки датирован началом V тыс. до н.э. [Юдин, 2004, с. 146]. Сейчас соответствующий слой стоянки по полученным датам (см. таблицу ) может быть отнесен ко второй половине VI тыс. до н.э. Это согласуется с возрастом позднекаиршакских материалов. Для верхнего слоя 2А (постнеолитического) Варфоломеевской стоянки, ранее определявшегося второй половиной IV тыс. до н.э., сегодня имеются даты (см. таблицу ), относящиеся к первой четверти IV тыс. до н.э. Иначе говоря, эти даты соответствуют позднетентек-сорским возрастным значениям, указанным выше для стоянки Кызылхак, также постнеолитическим.

Для елшанской культуры в восточной части лесостепного Среднего Поволжья имеется дата, определенная по костям животных из нижнего слоя Ивановской стоянки, – рубеж VII–VI тыс. до н.э. [Тимофеев, Зайцева, 1997, с. 100]. Восемь дат для трех елшанских памятников в Самарском Заволжье, определенных по раковинам пресноводных моллюсков, находятся в диапазоне

Радиоуглеродные даты, полученные по керамике из неолитических памятников Волго-Камья *

Памятник	Индекс лаборатории	Радиоуглеродная дата, л.н.	Калиброванное значение, л.н.	Культура
1	2	3	4	5
Каиршак III	Ki-14133	7 950 ± 90	1σ 7 040–6 740 2σ 7 080–6 590	Каиршакская
»	Ki-14097	7 890 ± 90	1σ 6 840–6 640 2σ 7 100–6 500	»
»	Ki-14095	7 740 ± 70	1σ 6 640–6 470 2σ 6 700–6 430	»
»	Ki-14096	7 680 ± 90	1σ 6 600–6 430 2σ 6 700–6 340	»
»	Ki-14632	7 530 ± 90	1σ 6 460–6 330 2σ 6 530–6 210	»
Каиршак IV	Kі-14440	7 105 ± 80	1σ 6 030–5 870 2σ 6 110–5 770	»
Буровая-42	Ki-14444	6 920 ± 90	1σ 5 890–5 710 2σ 5 930–5 640	»
Тентексор III	Ki-14445	7 005 ± 90	1σ 5 930–5 790 2σ 6 030–5 710	Тентексорская
Тентексор I	Ki-14101	6 640 ± 80	1σ 5 630–5 510 2σ 5 720–5 470	»
»	Ki-14137	6 630 ± 80	1σ 5 630–5 510 2σ 5 720–5 460	»
Кызылхак	Ki-14443	6 400 ± 90	1σ 5 480–5 300 2σ 5 650–5 050	»
»	Ki-14443	5 905 ± 100	1σ 4 860–4 670 2σ 5 050–4 500	»
Варфоломеевская, слой 3	Ki-14142	7 620 ± 100	1σ 6 600–6 380 2σ 6 650–6 230	Орловская
»	Ki-14109	7 250 ± 80	1σ 6 220–6 020 2σ 6 250–5 980	»
»	Ki-14143	7 170 ± 90	1σ 6 100–5 970 2σ 6 230–5 840	»
»	Ki-14110	7 080 ± 80	1σ 6 020–5 870 2σ 6 080–5 770	»
Варфоломеевская, слой 2А, образец 4	Ki-14371	6 890 ± 80	1σ 5 850–5 700 2σ 5 920–5 630	»
То же	Ki-14612	5 810 ± 80	1σ 4 730–4 550 2σ 4 810–4 460	»
Варфоломеевская, слой 2А, образец 5	Ki-14613	6 540 ± 80	1σ 5 560–5 460 2σ 5 630–5 340	»
Варфоломеевская, слой 2А, образец 6	Ki-14637	6 040 ± 80	1σ 5 040–4 800 2σ 5 150–4 770	»
То же	Ki-14614	5 870 ± 90	1σ 4 810–4 600 2σ 4 950–4 490	»
Ивановская	Kі-14568	7 930 ± 90	1σ 6 860–6 680 2σ 7 080–6 590	Елшанская
»	Kі-14631	7 780 ± 90	1σ 6 690–6 470 2σ 7 050–6 400	»
»	Kі-14567	7 680 ± 90	1σ 6 600–6 430 2σ 6 700–6 340	»
»	Ki-14118	7 060 ± 100	1σ 6 020–5 800 2σ 6 090–5 720	Средневолжская
Усть-Ташелка	Kі-12166	7 810 ± 190	1σ 6 830–6 465 2σ 7 085–6 335	Елшанская
»	Kі-12167	7 680 ± 190	1σ 6 705–6 335 2σ 7 055–6 210	»
Озименки II	Ki-12168	6 950 ± 170	1σ 5 930–5 705 2σ 6 105–5 600	»

Продолжение табл.

1	2	3	4	5
Старо-Елшанская	Kі-14413	6 820 ± 80	1σ 5 780–5 630 2σ 5 880–5 610	Елшанская
»	Kі-14569	6 760 ± 80	1σ 5 730–5 610 2σ 5 800–5 510	»
Ивановская	Ki-14119	6 930 ± 90	1σ 5 900–5 720 2σ 5 930–5 660	Средневолжская
»	Ki-14080	6 840 ± 90	1σ 5 800–5 630 2σ 5 910–5 610	»
Красный Городок	Ki-14078	6 730 ± 100	1σ 5 730–5 530 2σ 5 800–5 470	Елшанская
»	Ki-14117	6 550 ± 130	1σ 5 620–5 370 2σ 5 730–5 280	»
Ильинская	Ki-14111	6 740 ± 70	1σ 5 720–5 610 2σ 5 740–5 510	»
Луговое III	Kі-14584	6 700 ± 100	1σ 5 720–5 530 2σ 5 790–5 470	»
Лесное-Никольское	Kі-12169	6 570 ± 170	1σ 5 640–5 360 2σ 5 805–5 210	Средневолжская
Виловатовская	Ki-14090	6 320 ± 90	1σ 5 380–5 200 2σ 5 480–5 200	»
»	Ki-14125	6 020 ± 90	1σ 5 040–4 790 2σ 5 250–4 650	»
»	Ki-14124	5 910 ± 80	1σ 4 860–4 680 2σ 4 960–4 540	»
II Щербетьская	Ki-14531	6 270 ± 90	1σ 5 340–5 200 2σ 5 500–4 950	Волго-камская
ІV Тетюшская	Kі-14452	6 170 ± 90	1σ 5 260–4 990 2σ 5 320–4 900	»
Утюж I	Kі-14448	6 330 ± 90	1σ 5 390–5 210 2σ 5 480–5 060	»
Ковыляй	Kі-14456	6 140 ± 90	1σ 5 150–4 940 2σ 5 300–4 840	Средневолжская
Подлесное III	Kі-14565	6 110 ± 80	1σ 5 080–4 910 2σ 5 280–4 800	»
»	Kі-14566	5 940 ± 80	1σ 4 860–4 710 2σ 5 040–4 600	»
Молебное Озеро I	Kі-14442	5 980 ± 90	1σ 4 960–4 770 2σ 5 250–4 600	Волго-камская
Отарская VI	Kі-14424	6 020 ± 90	1σ 5 040–4 790 2σ 5 250–4 650	»
»	Kі-14423	5 890 ± 80	1σ 4 850–4 670 2σ 4 950–4 540	»
»	Kі-14425	5 810 ± 90	1σ 4 730–4 540 2σ 4 860–4 450	Ямочно-гребенчатая
Дубовская III	Ki-14534	6 130 ± 100	1σ 5 150–4 920 2σ 5 310–4 800	Волго-камская
»	Ki-14533	6 095 ± 90	1σ 5 080–4 900 2σ 5 280–4 780	»
»	Ki-14535	5 930 ± 80	1σ 4 860–4 710 2σ 5 000–4 590	Ямочно-гребенчатая
Дубовская VII	Ki-14532	5 950 ± 90	1σ 4 940–4 710 2σ 5 050–4 610	Волго-камская
Виловатовская	Ki-14088	6 160 ± 100	1σ 5 260–4 950 2σ 5 350–4 800	Средневолжская
»	Ki-14127	5 980 ± 100	1σ 5 000–4 770 2σ 5 250–4 600	»
»	Ki-14087	6 010 ± 80	1σ 5 000–4 770 2σ 5 250–4 650	»
»	Ki-14833	5 920 ± 90	1σ 4 860–4 680 2σ 5 030–4 540	»

Окончание табл.

1	2	3	4	5
Виловатовская	Ki-14089	5 960 ± 80	1σ 4 940–4 770 2σ 5 060–4 670	Средневолжская
Кыйлуд II	Kі-14434	6 410 ± 80	1σ 5 480–5 310 2σ 5 530–5 210	Волго-камская
Кошкинская	Ki-14576	6 260 ± 90	1σ 5 320–5 200 2σ 5 500–4 950	»
»	Ki-14577	6 110 ± 90	1σ 5 100–4 900 2σ 5 300–4 800	»
Усть-Шижма	Kі-14436	6 130 ± 100	1σ 5 150–4 920 2σ 5 310–4 800	»
»	Kі-14435	5 860 ± 90	1σ 4 810–4 590 2σ 4 940–4 490	»
Чашкинское Озеро IV	Ki-14539	5 920 ± 80	1σ 4 860–4 690 2σ 5 000–4 580	»
»	Ki-14536	5 755 ± 90	1σ 4 710–4 490 2σ 4 810–4 440	»
II Татарский Азибей	Ki-14099	4 790 ± 80	1σ 3 660–3 510 2σ 3 710–3 360	»
»	Ki-14136	5 270 ± 90	1σ 4 170–3 980 2σ 4 260–3 950	Камская
Тархан I	Kі-14433	6 280 ± 90	1σ 5 360–5 200 2σ 5 470–4 990	»
Хуторская	Ki-14414	5 930 ± 80	1σ 4 860–4 710 2σ 5 000–4 590	»
»	Ki-14419	5 840 ± 80	1σ 4 790–4 590 2σ 4 860–4 490	»
Боровое Озеро I	Ki-14415	5 760 ± 90	1σ 4 720–4 490 2σ 4 810–4 440	»
Сауз II	Ki-14581	5 620 ± 90	1σ 4 540–4 350 2σ 4 690–4 320	»
»	Ki-14432	5 560 ± 90	1σ 4 500–4 330 2σ 4 620–4 220	»
II Лебединская	Ki-14905	5 670 ± 100	1σ 4 620–4 440 2σ 4 720–4 330	»
Старое Мазиково ІІІ	Kі-14422	5 635 ± 80	1σ 4 550–4 360 2σ 4 690–4 330	»
Кряжская	Ki-14416	5 620 ± 90	1σ 4 540–4 350 2σ 4 690–4 320	»
Нижняя Стрелка V	Kі-14421	5 510 ± 90	1σ 4 460–4 310 2σ 4 550–4 210	»
Кочуровское IV	Kі-14906	5 360 ± 80	1σ 4 130–4 040 2σ 4 350–3 990	»
Русский Азибей	Ki-14130	5 540 ± 90	1σ 4 490–4 320 2σ 4 600–4 050	»
Подлесное IV	Kі-14459	5 890 ± 90	1σ 4 860–4 670 2σ 4 960–4 520	Средневолжская

*Определения радиоуглеродной лаборатории Института геохимии окружающей среды Национальной академии наук Украины (Киев).

8 510 ± 60 л.н. до 7 950 ± 130 л.н. [Мамонов, 1999, с. 36], что соответствует второй половине VII – началу VI тыс. до н.э. Результаты датирования в 2007 г. позволили специалистам подтвердить оценку лесостепного Волго-Уралья как одного из центров неолитизации [Мамонов, 2000, с. 147–159; Тимофеев, 2002, с. 209– 214]. Некоторые исследователи по ряду причин скептически отнеслись к датам, соответствующим второй половине VII тыс. до н.э. [Выборнов, 2003б, с. 36–37; Котова, 2002, с. 74–75; Вискалин, 2002, 2006]. Дело в том, что определения получены по раковинам пресноводных моллюсков. Во-первых, они могли быть естественного происхождения. Во-вторых, даже если они и связаны с деятельностью первобытного человека, то, по данным специалистов в области радиоуглеродного анализа, раковины дают сильное удревнение.

В настоящее время по керамике елшанского типа со стоянок Ивановская, Усть-Ташелка, Озименки II на р. Мокше, Старо-Елшанская получено восемь дат (см. таблицу ). Судя по ним, наиболее достоверный хронологический диапазон бытования елшанской культуры – от начала VI до начала V тыс. до н.э. [Выборнов, 2005, с. 153]. Это позволяет предположить хронологическое сосуществование на определенном отрезке североприкаспийских, нижне- и средневолжских культур. В пользу этого свидетельствуют, в частности, смешанные керамические комплексы [Выборнов, 2002, с. 56–58]. Так, на Ивановской стоянке обнаружена накольчатая посуда с елшанскими и орловскими чертами, по которой получены даты (см. таблицу ) – первая четверть V тыс. до н.э. В лесостепном Среднем Поволжье в дальнейшем развивалась ме стная традиция, которая получила воплощение в керамике на серии памятников с посудой луговского типа (прямостенная, плоскодонная, с подлощенной поверхностью, слабоорнаментированная, с рядом ямок под венчиком). По керамике с этих стоянок получены даты: Красный Городок – 6 730 ± 100 и 6 550 ± 130 л.н.; Ильинская – 6 740 ± 70 л.н.; Луговое III – 6 700 ± 100 л.н. Иначе говоря, они соответствуют второй четверти V тыс. до н.э. Уместно напомнить, что прежние даты для стоянки Луговое III – 4 450 ± 210 и 4 340 ± 90 л.н. – приходились на вторую половину III тыс. до н.э.

Накольчатая традиция не угасла и во второй половине V тыс. до н.э. Об этом свидетельствует ок. 20 дат для памятников Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья [Выборнов, Березина, Вискалин, 2008]. Так, для стоянок Лесное-Никольское, Виловатовской на р. Самаре, II Щербетьской, IV Тетюшской на р. Волге, Утюж I на р. Суре получены даты (см. таблицу ), фиксирующие вторую половину V тыс. до н.э. В близком хронологическом диапазоне – последняя четверть V тыс. до н.э. – начинает свое развитие в данном регионе зубчато-гребенчатая традиция, на что указывает ок. 20 дат по керамике стоянок Ковыляй на р. Мокше, Виловатовской на р. Самаре, Подлесное III и Молебное Озеро на р. Суре (см. таблицу ). О сосуществовании этих двух традиций можно судить по посуде, сочетающей особенности гребенчатой и накольчатой орнаментации.

В лесном Среднем Поволжье в начале IV тыс. до н.э. сосуществовали, по мнению В.В. Никитина, носители накольчато-гребенчатой традиции, мигрировавшие из лесостепи, и носители ямочно-гребенчатой традиции из лесного Волго-Окского междуречья [Никитин, 1993, с. 80; Выборнов, 2006, с. 278]. Это предположение нашло подтверждение в серии дат по наколь-чатой, гребенчатой и ямочно-гребенчатой посуде со стоянки Отарская VI (см. таблицу) – конец V – начало IV тыс. до н.э. Для накольчатой и ямочно-гребенчатой керамики со стоянки Дубовской III получены анало- гичные даты (см. таблицу). Племена с накольчатой керамикой проникают и на северо-восток, в Камско-Вятский регион [Выборнов, 1992]. Для их стоянок было четыре даты по углю: Кошкинская – 6 160 ± 100 л.н. [Гусенцова, 2004, с. 295]; Чашкинское Озеро VI – 6 230 ± 160; 6 030 ± 140 и 6 160 ± 70 л.н. [Лычагина, 2007, с. 104]. В 2007 г. по накольчатой керамике из данного региона получено семь дат со стоянок Кыйлуд II, Кошкинская, Усть-Шижма, Чашкинское Озеро IV и Чашкинское Озеро VI (см. таблицу), укладывающихся во вторую половину V тыс. до н.э. – первую четверть IV тыс. до н.э. Они хорошо согласуются с датами для памятников с накольчатой керамикой в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье, а также для памятников кошкинской культуры с накольчатой керамикой в Зауралье – 6 620 ± 260 л.н.; 6 470 ± 80 и 6 380 ± 120 л.н. [Неолитические памятники Урала, 1991, с. 198]. Следует обратить внимание на очень интересную группу памятников с накольчатой керамикой типа поселения II Татарский Азибей в Икско-Бельском междуречье. Исследователи считали ее инородной для данной территории, связанной с пришлым населением. Отмечалось типологическое сходство обнаруженной здесь посуды как с лесостепной поволжской, так и с зауральской (боборыкинской). По медным изделиям указанная группа памятников предположительно определена как раннеэнеолитическая, а по зауральским аналогам синхронизирована с боборыкински-ми памятниками и датирована первой половиной III тыс. до н.э. [Габяшев, 1978а, с. 10; 1994, с. 25; 1982, с. 31; Выборнов, 1984, с. 12]. Специалисты небезосновательно ставили под сомнение правомерность отнесения накольчатой посуды данного типа к эпохе раннего металла [Никитин, 1996, с. 78]. По керамике с поселения II Татарский Азибей сейчас получена дата (см. таблицу), соответствущая первой четверти III тыс. до н.э. Это позволяет по-новому решать проблему возрастного соответствия рассматриваемых материалов боборыкинским древностям, как и помещения их на шкалу периодизации неолита или эпохи раннего металла.

Что же касается камской культуры Предуралья, то одни исследователи включают ее в полуденскую общность [Ковалева, 1989], другие, о сновываясь на трех датах для камского неолита: 6 820 ± 70 л.н. (ГИН-11915), 6 730 ± 50 л.н. (ГИН-12322), 6 760 ± ± 50 л.н. (ГИН-12324) [Карманов, 2004, с. 16], сближают ее материалы с комплексами еттовского культурного типа [Косинская, 2004, с. 305–306]. Следует обратить внимание, что объединение камской культуры с полуденской или с памятниками еттовского типа основано не только на типологическом сходстве, но и на близости значений радиоуглеродных дат. С учетом результатов технико-типологического анализа материалов камской неолитической культуры были выделе- ны три этапа в ее развитии: ранний, развитой и поздний [Выборнов, 1992]. По керамике камской культуры получено ок. 20 дат [Выборнов, Габяшев, Галимова и др., 2008; Выборнов, Гусенцова, Ковалюх и др., 2008]. Наиболее архаичные комплексы – стоянки Тархан I и Усть-Шижма – датируются последней четвертью V тыс. до н.э. Памятники развитого этапа Хуторская, Боровое Озеро I, Сауз II, II Лебединская, Старое-Мазиково III, Кряжская, Нижняя Стрелка V получили даты, соответствующие первой половине IV тыс. до н.э. Материалы позднего (левшинского) этапа (поселения Кочуровское IV и II Татарский Азибей (комплекс с воротничковой керамикой)) датируются второй половиной IV тыс. до н.э. (см. таблицу).

На стоянке Боровое Озеро I представлена зауральская посуда козловского типа, аналогичная находкам из жилища 1 поселения Исетское Правобережное [Кернер, 1991, с. 55, рис. 2]. Необходимо отметить, что ранее для поселения Исетское Правобережное были получены даты: 8 400 ± 400 и 7 950 ± 1 290 л.н. [Неолитические памятники Урала, 1991, с. 198], которые вызывали сомнение у специалистов. В настоящее время имеется другая дата, определенная по углю, – 5 880 ± ± 60 л.н. [Тимофеев и др., 2004, с. 122]; она подтверждает даты для боровоозерско-хуторских памятников. Большое значение имеет дата 5 560 ± 195 л.н. (ЛЕ-1286) для полуденских материалов стоянки Карьер II [Неолитические памятники Урала, 1991, с. 198]. Примечательно, что она совпадает с датами для развитого этапа неолита Прикамья. Что же касается сосновоостровских (синхронизируемых исследователями с левшинскими) комплексов, то для них есть дата по углю со дна жилища 2 поселения Дуванского V, где концентрировались целые сосуды сосновоостровского облика [Стефанов, 1991, с. 158–160], – 5 295 ± 60 л.н. (ЛЕ-1367). Она совпадает с вышеприведенными датами, определенными по левшинской посуде из Прикамья. Таким образом, радиоуглеродные даты позволяют в предварительном плане охарактеризовать абсолютную хронологию камской культуры. Памятники раннего этапа датируются V тыс. до н.э., по крайней мере последней его четвертью. Комплексы развитого этапа данной культуры представляют первую половину IV тыс. до н.э. Стоянки поздней фазы камского неолита допустимо связывать со второй половиной IV тыс. до н.э. Причем в южной части Прикамья в середине IV тыс. до н.э. появляется воротничковая керамика. Для Нижнего Прикамья по комплексу с таким признаком, как воротничок на венчике с поселения II Татарский Азибей определена дата (см. таблицу), которая относится к последней четверти IV тыс. до н.э. Указанная дата хорошо согласуется с датой воротничковой посуды со стоянки Сауз II [Выборнов, Овчинникова, 1981, с. 33–51], расположенной в низовьях р. Белой (см. таблицу), что соответствует середине IV тыс. до н.э. По одному из опорных памят- ников Икско-Бельского междуречья – стоянке Русский Азибей, содержащей воротничковую керамику, которую Р.С. Габяшев относит к левшинскому этапу [1978б, с. 25–33], – получена дата (см. таблицу), почти полностью совпадающая с датой для керамики стоянки Сауз II. По фрагментам керамики со стоянки II Лебединской [Халиков, 1969, с. 62–63, рис. 16, 17] получена дата (см. таблицу) – вторая четверть IV тыс. до н.э. Последняя, по устному сообщению Н.Н. Ковалюха и В.В. Скрипкина, проводивших радиоуглеродный анализ, омоложена в силу ограниченности исходного материала. Но, как убедительно доказано на типологическом уровне, материалы стоянки II Лебединской аналогичны комплексам развитого этапа неолита Среднего Прикамья [Габяшев, 1978а; 2003, с. 101–102]. Кроме того, посуда стоянки II Лебединской и поселения Подлесное IV аналогична [Выборнов, Третьяков, 1984, с. 32–35, 45, 46]. Фрагменты керамики с последнего получили дату (см. таблицу), которая также совпадает с датами для Хуторской стоянки. То, что в Нижнем Прикамье имеются памятники, сходные по времени, доказывает дата, определенная по керамике камского типа со стоянки Сауз II [Выборнов, Овчинникова, 1981, с. 38, рис. 3, 1; 4, 4, 9] – начало IV тыс. до н.э. (см. таблицу). Полученные результаты подтвердили предположение О.Н. Бадера о том, что ранние фазы камского неолита могут датироваться первой половиной IV тыс. до н.э. [1973, с. 99–106]. В этой связи пока остается открытым вопрос о трактовке дат для стоянки Пезмог IV. Единственный сосуд, обнаруженный на памятнике, исследователи по типологии совершенно справедливо отнесли к развитому (хуторскому) этапу камской культуры и датировали первой половиной IV тыс. до н.э. В подтверждение правомерности такого хронологического определения ими были приведены результаты споровопыльцевых анализов [Волокитин и др., 1998, с. 31–36, 40]. В дальнейшем по нагару с этого сосуда были получены три даты: 6 820 ± 70; 6 760 ± 50; 6 730 ± 50 л.н.; это первая четверть V тыс. до н.э. Основываясь на них, В.Н. Карманов сделал выводы о принадлежности данного сосуда к раннему неолиту и удревнении камского неолита в целом [2004, с. 16]. Вслед за ним некоторые специалисты отметили, что эти данные позволяют значительно удревнить памятники, традиционно относящиеся к развитому (хуторскому) этапу камской культуры, и отнести их к раннему неолиту [Гусенцова, 2004, с. 293; Лычагина, 2006, с. 123]. Не вступая в дискуссию по данному вопросу, автор считает необходимым отметить: во-первых, сосуд с Пезмога IV представляет развитой этап камской культуры, а не ранний. Судя по радиоуглеродным датам, предложенным в данной статье, дата стоянки Пезмог IV явно выбивается из всей серии. Во-вторых, керамика даже раннего этапа верхневолжской культуры, даты которой по 14C не выходят за рамки первой половины V тыс. до н.э.: 6 850 ± 40;

6 760 ± 110; 6 650 ± 100 и 6 500 ± 100 л.н. [Зарецкая, Костылева, 2008, с. 9–10], резко отличается от пезмог-ской посуды – ее фрагменты полностью лишены орнамента [Костылева, Зарецкая, 2003, с. 53–54].

Заключение

Полученные результаты позволяют сделать следующие выводы. В Северном Прикаспии процесс неоли-тизации начался на рубеже VII–VI тыс. до н.э., т.е. на 1 тыс. лет раньше, чем считалось прежде. В степной зоне Нижнего Поволжья в настоящее время известные неолитические стоянки (комплексы типа 3 слоя Варфоломеевской стоянки) появились в середине VI тыс. до н.э. На юге лесостепной зоны Волго-Уралья в начале VI тыс. до н.э. складывается елшанская культура. Во второй половине этого тысячелетия североприкаспийские, нижневолжские и волго-уральские комплексы развивались синхронно. Накольчатая традиция была заимствована носителями местной елшанской культуры в лесостепном Заволжье у южных племен на рубеже VI–V тыс. до н.э. На данной территории она бытовала до начала IV тыс. до н.э. В западные районы Среднего Поволжья данная традиция проникла в середине V тыс. до н.э. Это в определенной мере подтверждает гипотезу А.Х. Халикова о более древнем возрасте памятников с накольчатой керамикой по сравнению со стоянками с гребенчатой орнаментацией в Нижнем Прикамье [1969, с. 49–92]. Формирование гребенчатой традиции как на юге в лесостепном Поволжье, так и на севере в Камско-Вятском междуречье относится к последней трети V тыс. до н.э. Памятники развитого и позднего неолита в Прикамье датируются IV тыс. до н.э. Присутствие накольчатой посуды в жилище II Лебединской стоянки с гребенчатыми сосудами [Габяшев, 2003, с. 57] и синкретичной накольчато-гребенчатой посуды на Хуторской и Кряж-ской стоянках [Выборнов, 1992, с. 64] лишний раз подтверждает правильность радиоуглеродных дат.

Прояснение ситуации возможно при получении дат, определенных по керамике неолита – энеолита Зауралья по такой же методике, что и волго-камские.