"Новые записи о саругаку" ("Синсаругакуки" ) как источник по социальной истории средневековой Японии

«Новые записи о саругаку » – относительно небольшое произведение второй половины XI в., авторство которого приписывают кисти придворного ученого Фудзивара-но Акихира ( №^№W ) (989?-1066). Акихира принадлежал к церемониальной ветви ( сикикэ ЖЖ ) рода Фудзивара. Его отец, Фудзивара-но Ацунобу ( 藤原敦信 ), был известным поэтом и ученым, однако нельзя сказать, что его карьера в бюрократическом аппарате складывалась удачно – он последовательно занимал должность управителя провинций, сначала Ямасиро, затем Хиго – и лишь на закате жизни дослужился до пятого старшего ранга низшей ступени. Аки-хира был одним из выдающихся конфуцианских ученых и литераторов своего времени, государственным деятелем, но во многом повторил судьбу отца: четвертый младший ранг нижней ступени и степень доктора словесности он получил только в возрасте семидесяти лет. За несколько лет до своей смерти он возглавил Управление столичной школы чиновников Дайгаку-рё:.

Акихира оставил потомкам более ста произведений, наиболее монументальным из которых стало собрание образцов изящной словесности «Хонтё: мондзуй » ( ^^^# ) («Литературные стили нашей страны»). Четырнадцать свитков «Хонтё: мондзуй » включают около 430 подборок, распределенных по 39 тематическим разделам. Также известны эпистолярный сборник автора «Мэйго: о:рай» ¹ ( ^WS^ ) и своеобразная энциклопедия социальной жизни, быта и нравов обитателей столицы Хэйан «Новые записи о саругаку ».

Представления саругаку ( 猿楽、申楽 ), что дословно можно перевести как «обезьянья музыка» ², берут начало от китайского театрального жанра саньюэ ( 散楽 , «всевозможные развлечения», яп. сангаку ) – вида исполнительного искусства, пришедшего в Японию из Китая. Саньюэ включал различные искусства: акробатические номера, жонглирование, магию, фокусы, веселые фарсы, пантомиму и многое другое.

В VIII в. искусство саньюэ проникло в Японию и первоначально было воспринято с большим интересом: в музыкальном ведомстве ( гагаку-рё: , ffi^^ ) был создан специальный отдел, занимавшийся сангаку , но в 782 г. он был упразднен. Однако искусство сангаку не исчезло бесследно, хотя и претерпело существенные изменения [Araki, 1964. Р. 199–200]. Сангаку во многом развивалось параллельно со схожими по характеру традиционными японскими театральными элементами – дэнгаку ( 田楽 ) ³ – костюмированными представлениями и танцами под аккомпанемент флейт и барабанов во время проведения праздников, связанных с обрядами земледельческого цикла [Ortolani, 1995. P. 85–88].

Широкое распространение жанр сангаку получил в период Хэйан, когда представления давались на многочисленных пирах, в усадьбах аристократии, а также во время проведения праздников и религиозных церемоний. Центральным жанром сангаку были пантомимы, пародии, комические сценки и импровизации на бытовую и религиозную темы. Смена жанра в свою очередь повлекла за собой смену названия с сангаку ( 散楽 ) на саругаку ( 猿楽、申楽 ).

В искусствах саругаку и дэнгаку можно проследить много общих черт: представления бродячих монахов на религиозную тему, комические сценки, фарсы, акробатические номера, жонглирование и фокусы. В более поздний период (XIII-XIV вв.) репертуар саругаку и дэн-гаку практически не отличался [Ibid. P. 88], однако целевая аудитория у этих двух жанров была различной. Представления саругаку давались в основном перед простой публикой, тогда как зрителями, а нередко и участниками, представлений дэнгаку являлись представители высшей социальной страты [Raz, 1985. P. 284].

Точная дата составления «Синсаругакуки» не установлена: в справочниках и исследованиях наиболее часто указывается промежуток времени с 1052 по 1065 г. Существует несколько предположений и относительно названия «Новых записей о саругаку ». Некоторые исследователи полагают, что на момент написания «Синсаругакуки» уже существовал труд под названием «Саругакуки» [Фудзивара Акихира, 1985. С. 311–313]. Но в источниках, сохранившихся до наших дней, не было обнаружено ни прямых, ни косвенных свидетельств о подобном произведении. Наиболее вероятным представляется предположение о художественном замысле автора, намеренно использовавшем аллюзию на жанр комических пародий саругаку , чтобы намекнуть читателю, что воспринимать описания некоторых персонажей стоит не буквально, но с определенной долей юмора.

Повествование в «Новых записях о саругаку » начинается с подробного описания собственно действа саругаку, затем автор знакомит читателя с семьей вымышленного героя, старшего офицера Правой привратной охраны Уэмон-но дзё: ( Ж^^Ж ), пришедшего вместе со своими домочадцами полюбоваться на театрально-песенные представления бродячих мимов. Акихира подробно характеризует каждого члена семьи Уэмон-но дзё : (трех его супруг, шестнадцать дочерей и (или) их мужей, девять сыновей). На примере столь большого семейства автор демонстрирует читателю своеобразный социальный срез определенной страты современного ему общества: социальные роли, ремесла и профессии (среди членов семьи есть, например, плотник, скульптор, кузнец, борец сумо, помощник управителя провинций, мастер Инь-Ян, ученый, торговец, врач, каллиграф и проч.), религиозные и научные воззрения, брачные нормативы, представления о прекрасном и безобразном, и многое другое.

Ниже публикуется полный перевод вступления и пяти эпизодов, посвященных супругам дочерей и сыновьям старшего офицера Правой привратной охраны. Перевод выполнен по изданию «Синсаругакуки» под редакцией Кавагути Хисао.

«СИНСАРУГАКУКИ» (НОВЫЕ ЗАПИСИ О САРУГАКУ)

Вступление

Вот уже более двадцати лет подряд я внимательно изучаю жизнь Восточной и Западной [частей] столицы, но такого великолепного зрелища, как сегодня вечером, мне видеть не приходилось. В представлении [ саругаку были] маги-заклинатели, танцующие карлики, [группы артистов, исполнявших традиционные] танцы дэнгаку , [бродячие] кукловоды, [знатоки] китайского искусства [магии и иллюзионизма], жонглеры, [актер, без партнера изображающий] борьбу сумо и игру в сугороку , [чудеса] гибкости и неподвижности. [Были и забавные пародии] на горделивую поступь начальника уезда и осторожную крадущуюся походку ловца креветок, на монаха-служку из Хигами с высоко подвернутыми штанами и сестрицу из Ямасиро, что прикрывает лицо веером. Были сказания о делах стародавних, воспеваемые под звуки бива, и тосты долголетия, провозглашаемые монахами; [толстяк, отбивавший] барабанную дробь на своем выпирающем животе, и мим, исполнявший танец камакири-но маи , [облачившись в костюм богомола]. [Были и комические сценки, изображающие] богатого монаха-проповедника, собирающего пожертвования себе на одежду, и «добродетельную» монахиню с горы Мё:ко:, просящую подаяния на детские пеленки; показавшуюся на публике без веера и грима дворцовую прислужницу- найси и беспечно насвистывающего младшего чиновника- куро:до ; фигуру дряхлого и немощного придворного танцора и густо напудренное лицо храмовой жрицы; уличных сорванцов, потешающихся над теми, кто первый раз приехал в столицу из восточных земель. За актерами следовали раскрасневшиеся от игры музыканты и благочестивый монах - руководитель труппы.

Актеры саругаку - мастера своего дела: от смеха над их шутками и остротами можно было надорвать живот и вывихнуть челюсть. Но не все номера одинаково хороши. О некоторых стоит рассказать поподробнее. Хакута необыкновенно импозантен - [его технике] не найти сравнения ни в прошлом, ни в настоящем. Дзиннан, выйдя [на сцену] в саду, где даётся представление саругаку , всегда умеет снискать расположение публики. Дзё:эн просто бог, [если дело касается] дурашливых сценок - одного взгляда на его внешность достаточно, чтобы надорваться со смеху. Кэйно: - выдающийся мастер саругаку . Не успеет он и рта открыть, как толпа хохочет во все горло. А вот проповедник Агата-но Идо выглядит прекрасно, но речи его звучат слишком провинциально, к тому же временами он теряет нить повествования. Служитель храма Сэсондзи, несомненно, талантлив, но слишком многословен, что нагоняет зевоту. Саканоуэ-но Кикумаса вначале говорит довольно бесстрастно, но к концу его речь становится более проникновенной. Модорибаси-но Токотака, напротив, начинает оживленно, но его остроумные шутки быстро иссякают. О:хара-но Кикутакэ, видимо, растерял все свои таланты: он силится предстать во всем блеске, но публика остается равнодушной. Оно-но Фукумару - человечишка самого низшего пошиба, попрошайка, его вообще не следовало включать в состав труппы. В наше время и найдется-то всего четыре-пять человек, кто действительно может поразить публику.

[После представления] монахи и миряне, мужчины и женщины, благородные и простолюдины, высших и низших рангов осыпали актеров одеяниями и другими подношениями, которые лились, как дождь, и росли, как гряды туч на горизонте. Отдав всю свою одежду, многие [гордо] возвращались домой совершенно нагими, а другие предпочли красться по-собачьи, боясь быть замеченными. На следующее утро, когда сгустились тучи и пошел дождь, каждый старался укрыться, как мог. Кто-то связал из соломы плащ от дождя, а кто-то оторвал кусок от циновки и использовал вместо зонта. Некоторые, подвязав штаны повыше, брели [перепачканные с ног до головы], как мартышки; а другие, натянув на голову исподнее платье [и оголив ноги], стали похожи на долговязых журавлей. Кто-то, укрывшись под татами,

[не удержался на ногах] и распластался в самой грязи, а кто-то, пытаясь прикрыться циновкой, упал в сточную канаву. И не было счету тем, кто наблюдал за всем происходящим и потешался.

Был среди этой праздной публики и старший офицер Правой привратной охраны из Западной [половины] столицы в сопровождении всей своей семьи, включая трех жен, шестнадцать дочерей, девять сыновей и прочих домочадцев. Некоторые из них лучше, другие хуже, но каждый, несомненно, обладает своим талантом.

Супруг четвертой дочери

Что касается супруга четвертой дочери: он служит в Правом конюшенном управлении на должности писаря. Он является главой квартала к югу от седьмого проспекта. Его фамилия – Канацуми, имя – Момонари. Он мастер ковки и литья, тонкой филигранной работы по золоту, серебру и меди. Клинки коротких, длинных и подвешивающихся к перевязи на поясе мечей, острия копий, лезвия старинных обоюдоострых мечей, бритв, наконечники стрел прочны, словно зимний лед, при этом тонки и остры, словно лист осоки. Стремена и удила, рубанки, пилы, ключи, тесла, долота, топоры с широким лезвием, серпы, топоры-колуны, лопаты, мотыги, гвозди, скобы, иглы, сверла, пинцеты для удаления волос, ножницы и прочие кованые изделия из металла; а также кастрюли, бронзовые сосуды для кипячения воды, ковшики для саке, котелки [обычные] и с узким горлышком, кастрюли на ножках, миски, пиалы, утюги, зеркала, кувшины для воды, вазы для цветов, сосуды для святой воды, короба для горячих углей, курительницы с крышкой, монашеские посохи, медные тарелки, курительницы для ароматических веществ, буддийские священные жезлы, колокольчики, храмовые колокола, гонги и прочие литые изделия его работы снискали ему славу мастера, в совершенстве владеющего техникой своего искусства. Работая с металлом, он похож на великого оружейника прошлого, Гань Цзяна 4 из провинции Янчжоу 5; когда он раскаляет и плавит медь, можно усомниться, уж не он ли создатель сверкающего зеркала 6 с горы Ушан.

Супруг пятой дочери

Супруг пятой дочери – студент Палаты наук и образования, он изучает историю и словесность, юриспруденцию, китайские классические произведения и математические трактаты. Его родовое имя – Сугавара 7, зовут его Масабуму, его китайское прозвание Канрё:со: 8. Он прочел целиком [антологии] «Вэнь сюань» 9 и «Вэнь цзи» 10; [обстоятельно изучил трактаты]

по истории: «Ши цзи» 11 [Сыма Цяня] и «Хань шу» 12 [Бань Гу], а также основные конфуцианские труды: «Лунь юй» 13, «Сяо цзин» 14, «Мао ши» 15, «Цзо чжуань» 16; [досконально исследовал] уголовный и гражданский кодексы [нашей страны], поправки и комментарии к ним. Поскольку он сведущ в китайской поэзии и прозе, он [слагает прекрасные] предисловия к антологиям и поздравительные адреса; [в точности знает, как составлять] прошения об отставке, [протоколировать] государевы рескрипты, изъявления высочайшей воли и приказы; [оформлять] грамоты о присвоении придворного ранга, докладные государю, докладные о состоянии дел, докладные о результатах, официальные уведомления, циркулярные письма; [записывать] тексты молитв о сокровенном, молитв о защите, молитв об успокоении души покойного; [составлять] верительные грамоты, докладные записки, официальные послания, дневники, прошения, письменные извещения; [вести] переписку; [отсылать] докладные записки, ответные послания и прочее. Он изучил во всех тонкостях статьи уголовного и гражданского кодексов, свод законов, комментарии и дополнения к ним. Он обладает не только совершенной эрудицией, но и поэтическим даром – с легкостью слагает стихотворения и оды, строго придерживаясь ритма и сюжетной линии. Пожалуй, его можно причислить к числу равных таким мастерам поэтического жанра, как [О:э-но] Мотитоки 17, [О:э-но] Масахира 18, [Сугавара-но] Фумитоки 19, [Татибана-но] Наомото 20 и другим. Не говоря уже о том, [что он без труда] умножает и делит многозначные числа, [держит в памяти] таблицу умножения, [владеет методом вычисления общей суммы] по восьми и шести «плоскостям» 21, [знает, как] извлекать квадратный и кубический корень, [владеет методом] «пять воробьев и шесть ласточек» 22, методом исчисления площади фигур неправильной формы; ни в [трудах] по арифметике, ни в математических [трактатах] для него нет непонятных мест. В общем, в наше время и среди стипендиатов Палаты наук и образования, и среди прошедших конкурсный отбор и получивших степень, среди выдержавших конкурсные экзамены и выпускников, среди заслуживших честь носить звание знатока истории и словесности - никто не может сравниться с господином [Канрё:со:].

Старший сын

Старший сын, господин Таро: – выдающийся каллиграф. Он прекрасно владеет техникой написания старых знаков и официальных знаков; техникой уставного, ходового и скоростного письма; кроме того, ему подвластны истинные знаки и упрощенное слоговое письмо; а также тростниковый стиль 23. Его кисть легка, подобно облаку, влекомому ветром; скользящие строки начертанных знаков подобны водному потоку. Нет ни одного [стиля], которым бы он ни овладел в совершенстве: знаки в стиле «висящая роса», [которым писал непревзойденный каллиграф Ван] Сичжи 24; в стиле «цветочная гирлянда», [который выработал Оно-но] То:фу: 25 ; в стиле «пять кистей», [которым славился великий учитель Ко:бо:дайси]; а также в стиле «одно касание тушью», [в котором не было равных Фудзивара-но] Сари 26. Поэтому, повинуясь высочайшему повелению или уступив уговорам [достопочтенных] монахов, он [пишет для них] каллиграфические полотна и прописи, [ведет за них] личную и деловую переписку, [делает] переплет и декоративную отделку книг, [украшает] каллиграфическими надписями ширмы и раздвижные перегородки, [выписывает изысканным стилем] заглавия буддийских сутр, а также исполняет и другие многочисленные просьбы. Письмо, написанное его рукой даже на сложенном вчетверо листе бумаги, хранится как бесценное сокровище. Даже за один знак, оставленный на клочке использованной бумаги, предложат хорошую цену в тысячу рё: 27. Даже когда его тело уже истлеет в земле, его произведениями еще долго будут восхищаться в мире.

Пятый сын

Пятый сын, Горо: – последователь школы Тэндайсю: 28, высокочтимый монах. Он имеет глубокие познания о древнеиндийском учении инмё: 29 и наймё: 30, в совершенстве владеет «внутренним» и «внешним» каноном 31. [Он без единой запинки может прочесть из трактата] «Кусярон» 32 и «Юисики» 33 – слова [будто сами собой] слетают у него с языка; а [трактаты] «Сикан» 34 и «Гэнги» 35 навсегда запечатлены у него в сердце. Во время [обряда] «Тридцати чтений Лотосовой сутры» 36 [он был удостоен чести читать] главу «Дайба» 37. Во время диспутов 38 об учении Будды [ему было доверено] быть в первой паре [дискутирующих]. Он в высшей степени эрудированный и талантливый оратор: благодаря его красноречию и [приводимым во время дискуссии] доводам ни у кого из присутствующих не остается сомнений или заблуждений. Он тщательно подбирает слова для разъяснений [относительно учения Будды]: во время толкования сутр или наставлений его голос [обладает силой убеждения], [его речь находит отклик в сердцах слушателей] и рассеивает иллюзии. [Во время дискуссии] его рассуждения о сути самой сутры, а затем о том, как эта суть отражена в названии сутры, просты и понятны; его комментарии по каждой фразе вразумительны и ясны. Стихотворные строфы гэдзю 39, [которые он произносит нараспев во время церемониальных обрядов] бонъ-он 40 и сякудзё: 41, [по красоте] сравнимы с цветами. Голос, которым он зачитывает название и распевает сутры, подобен [крыльям трепетной] бабочки. Он всегда вкладывает всю душу, [и когда] выделяет главные места [из сутры] 42, [и когда] декламирует «Сутру Сердца» 43,

[прося защиты у небесных и земных богов 44]. [Следуя традиции проведения богослужений], заканчивает церемонию шестью подношениями 45.

Его плечи, облаченные в монашескую ризу, неотразимы в своем изяществе; изгиб его талии, опоясанный поясом, грациозен. Сжимающие четки пальцы – удивительно тонкие и нежные; запястья – ослепительно прекрасны. Облик [господина Горо:], держащего священный жезл и ароматическую курительницу, очаровывает. Обутый в [покрытые лаком] высокие башмаки или же простые соломенные сандалии, он всегда выглядит величественно. Если говорить о его внешности, то он подобен Ананде 46 и Рахулу 47. Если принять во внимание его ум и ораторское искусство, то он не уступит достоинствам Шарипутры 48 и Пурны 49. [Пятый сын, господин Горо:, обладает всеми необходимыми качествами]: чарующим голосом, искусством слова [и даром убеждения], привлекательной внешностью, добродетельностью и обходительностью. Немудрено, что слух о нем [молниеносно] распространился по столице – теперь [у господина Горо:] нет ни минуты для досуга, все его время расписано под официальные и частные службы. Вполне очевидно, [что его заслуги велики], прежде [он проводил много дней в глубоком сосредоточении 50 и молитве] в павильоне Дзё:гё:до: 51, по- этому неудивительно, если он станет следующим настоятелем монастыря52 и главой школы Небесной опоры.

Восьмой сын

[Имеющий титул] махито ⁵³, восьмой сын, Хатиро: - главный среди торговцев. Все помыслы его сосредоточены только на прибыли, о супруге и детях он и думать забыл. Печется только о собственном благополучии, всех остальных не удостаивает вниманием. Вложив толику, получает [прибыль] в десятки тысяч раз больше. [В его руках] даже ком земли становится золотом. Он умеет растопить чужое сердце и приворожить льстивыми речами. В его арсенале тысячи уловок, одним словом, [Хатиро:] тот еще плут. Он добирался до отдаленных земель на востоке ⁵⁴, плавал на острова Кикайгадзима, что далеко на западе ⁵⁵. У него много различных товаров на обмен и продажу, всего и не сосчитать.

Из Китая он везет [различные благовония]: дерево аквилярии, мускус, [благородные ароматы] для окуривания одежд, гвоздичное дерево, лакричник, древесную смолу, золотое дерево, камфору, сандаловое дерево, «куриные язычки» [из гвоздичного дерева], белое сандаловое дерево; [ценную древесину] красного сандала и дерева; [натуральные красители]: цезальпинию и глянец; [всевозможные снадобья]: лекарства от разных хворей, золотой и серебряный эликсир [долголетия], заживляющую мазь, желудочные капли, самородный желтый мышьяк, индийский крыжовник, бетель; [минеральные красители]: желто-красную смолу, насыщенный синий пигмент, темно-пурпурный пигмент, зеленовато-синий пигмент, небесно-голубой пигмент, свинцовый сурик, киноварь, известь в порошке; [предметы обстановки]: шкуры леопардов и тигров, [древесину] ротанга, чайные пиалы, плетеные корзины, рог носорога, буддийские жезлы, агатовые пояса, сосуды из лазурита; [текстиль]: узорчатый [шелк], парчу, пряжу алого цвета, [сложноузорчатые] и богато расшитые ткани, корейскую парчу, мягкую парчу, ткань с рельефным рисунком, шелковый креп; [а также] черный бамбук, низкорослый бамбук, стеклянные бусины и многое другое.

Из товаров местного производства [он торгует] [драгоценными металлами]: золотом и серебром; [драгоценными камнями и самоцветами]: жемчугом и перламутром, хрусталем, янтарем; [минералами и сплавами]: ртутью, серой, белым оловом, медью, железом; [текстилем]: плотной шелковой тканью и тончайшим, [словно крылышки цикады], шелковым газом, шелковыми отрезами, полотном, пряжей, шёлковой ватой, окрашенной тканью, тканью темно-синего цвета; [натуральными пигментами]: красным, фиолетовым, мареновым красным; [а также] оперением [для стрел] и дубленой кожей [для воинских доспехов].

[Хоть он и окружен всеми этими богатствами], но, в конечном счете, вся жизнь его проходит в портах и придорожных гостиницах, постоянного пристанища у него нет. В бесконечных разъездах по городам и весям он [не может себе позволить] осесть на одном месте. Все свои богатства он хранит [на кораблях], что бороздят морские просторы, он вверил свой успех штормовым ветрам; его удел - торговать среди городских кварталов, его судьба предопределена дорогой, [по которой он пустится в путь]. О, он слишком занят заключением сделок, поэтому, как ни печально, встречи его с семьей чрезвычайно редки.

«AN ACCOUNT ON THE NEW MONKEY MUSIC» ( «SHINSARUGAKUKI» 新猿楽記 ) AS A SOURCE ON SOCIAL HISTORY OF MEDIEVAL JAPAN

Fujiwara no Akihira was a relatively low-ranking official, but at the same time, one of the prominent Confucian scholars and leading literati of the day, compiler of such a monumental anthology of poetry and prose as «Literary Essence of Our Country» (Honchō monzui), he also presided over the Bureau of Education Daigakuryo: . «An Account on the New Monkey Music», one of the later works of Akihira, is a kind of encyclopedia of social and everyday life, customs of the inhabitants of the contemporary capital Heian. «An Account on the New Monkey Music» starts with a detailed description of sarugaku performance, then Akihira introduces the readers to a family of fictional character, a Lieutenant of the Right Outer Palace Guards Uemon-no jo: , who, accompanied by his household, came to enjoy the theatrical performance of strolling memes. The author gives a detailed account of each family member: of three wives, sixteen daughters and (or) their husbands, and nine sons. This article presents an annotated translation of introduction and five episodes on daughters’ spouses and sons of the Lieutenant of the Right Outer Palace Guards.