О некоторых аспектах исследования проблемы музыкально-эстетического воспитания в эпоху античности

1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ

1 (39) январь-февраль 2011 77-80

78 ISSN 1997-0803 ♦ ВЕСТНИК МГУКИ ♦ 2011 ♦ 1 (39) январь-февраль ^

Проблема «музыкально-эстетическое воспитание», несмотря на кажущуюся внешнюю простоту и ясность её понимания, на наш взгляд, содержит глубинные основания и историю.

Представления о музыкально-эстетическом воспитании возникли давно. Уже в античной философии, начиная от пифагорейцев, Платона, Аристотеля и в эллинизме (европейская традиция), музыкальное искусство занимало исключительно важное место в обществе, его духовной жизни, воспитании граждан полиса. Не случайно именно музыка стала первой философско-эстетической рефлексией. Как отмечает А.Ф. Лосев в своей «Античной музыкальной эстетике»: «…еще задолго до появления литературы в Греции, там уже была пережита вся страстная и углубленная стихия музыки, начиная от самых диких ее форм и кончая гармоническим изяществом классических представителей музыки» (1, с. 15). Греки, придавая музыке исключительное значение, при этом подчёркивали её воспитательную функцию . Музыкально-эстетический компонент образования человека считался не просто необходимым условием для формирования полноценной духовной личности, без его наличия нельзя было достичь высокого положения в обществе. «Отец комедии» Аристофан, описывая лучших людей в государстве, подчёркивал, что «…они воспитаны в палестрах, в хорах и в музыке», и полагал, что «…во главе народа должны стоять граждане музыкально образованные, мусические» (1, с. 189).

Музыкально-эстетическая традиция Античности восходит к гомеровским временам. Например, Гомер известен как аэд, то есть своеобразный песенник, и его поэмы «Илиада» и «Одиссея» вначале декламировались, а затем стали исполняться нараспев. Художественные образы этого периода представлены как результат музыкально-поэтического творчества многих авторов и исполнителей, творивших в духе общей эпической эпохи. Музыкально-эстетическая линия гомеровского периода была возведена в ранг музыкальнопоэтической парадигмы. Одновременно сле- дует отметить, что здесь просматриваются музыкально-педагогическая и воспитательная линии, поскольку более опытные гомериды и рапсоды (так назывались «сшиватели», или, в нашем понимании, исполнители песен) передавали свои умения начинающим и менее опытным исполнителям музыкально-поэтических текстов (см.: 5, с. 41, 61).

Музыка периода Античности не была изолирована от других видов искусства и в самой реальности. Ее функциональная нагрузка была определена необходимостью формирования гармоничного человека. Но музыка выполняла ещё ряд других важнейших функций. Для неё, например, была характерна «…посто-янная связь с общественной жизнью и воспитательными (курсив наш. – Т.М. ) целями, когда она трактовалась в виде такого же воспитательного средства для души, каким была гимнастика для тела, ее всегдашняя связь с поэзией, а иной раз даже и с танцами, ее физическая наглядность, доходившая иной раз до зрительных и осязательных ощущений, и, наконец, ее конструктивно-вещественный характер, отразившийся в учении о космосе как об определенно настроенном инструменте» (1, с. 16). В связи с этим большой интерес представляет музыкально-эстетический характер философского учения Пифагора и пифагорейской школы (VI в. до н.э.) о сути космоса как упорядоченности мироздания (см.: 2, с . 18]. Например, первые их точные исследования создают темную мистику числа, где конкретное воплощение угаданных числовых закономерностей, в том числе и в музыке, породило странный мир, где, например, такая нравственная категория, как любовь, находила свое высшее проявление в октаве . Новая «числовая» конструкция бытия мыслилась пифагорейцами как аспект конкретного музыкально-числового космоса (см.: 2, с. 19).

Пифагорейцы переносили известные им музыкальные соотношения на всю Вселенную, будучи твердо уверенными в обратном, то есть в том, что они переносили на музыку законы космоса. Им казалось, что гармония «музыки небесных сфер» звучит в тех конкретных ве- щах, с которыми они имели дело в практической жизни (см.: 3, с. 23). В итоге, у пифагорейцев, музыка, математика, гармония объединились и, в их представлении, составляли единую эстетическую сущность космоса, единой вещи, единичной души. Круговращение миров оказывалось созвучным движению души. Призвание музыканта, наставника – услышать небесную гармонию и пробудить человеческие души, настроить их в соответствии с универсумом.

Начиная с эпохи Античности, параллельно с развитием художественной традиции (поэзии, трагедии, комедии) как феномена практики искусства, начинается теоретическое осмысление вопросов, связанных с проблематикой музыкально-эстетического воспитания . При этом важно иметь в виду, что осмысление исследуемого феномена связано с именем великого философа и одного из виднейших педагогов этой эпохи, а именно Платоном, который был не только великим теоретиком, но и эмпириком.

Еще в юношеском возрасте, получая образование, Платон обучался не только грамоте, математике и т.п., но и гимнастике, живописи и музыке. И, как пишет А.Ф. Лосев, он « … пел , хотя не отличался сильным голосом» (6, с. 14). Несколько позднее, будучи взрослым, Платон, вернувшись в Афины после долгих лет странствования, купил на северо-западной окраине города сад с домом, где основал знаменитую философскую школу. В течение последующей своей деятельности Платон занимался осмыслением многих вопросов, одним из которых был такой феномен, как эстетическое.

В понятие эстетическое Платон включает, прежде всего, прекрасное само по себе (как отдельное, отвлеченное, самостоятельное). Например, в диалоге «Гиппий Больший» Платон стремится найти то, «…что есть прекрасное для всех и всегда» (3, с. 37); «… а прекрасное … действительно трудно» (4, с. 237). Согласно Платону, лишь идея, приобщаемая к конкретным вещам, украшает их, делает их прекрасными.

Поскольку красота и прекрасное носит сверхчувственный характер, то она постигается , по Платону, не чувствами, а разумом . Способом постижения прекрасного, следовательно, является не художественное творчество и не восприятие художественных созданий, а отвлеченное умозрение, некое состояние интеллектуального. В диалогах «Пир», «Федр», «Федон» Платон поэтично описывает такое состояние, когда разум постепенно восходит от одиночных прекрасных предметов к вообще прекрасным телам и, наконец, к высшему знанию – идее прекрасного (см 7, c. 26).

Итак, исходя из интерпретации понятия эстетическое в теории Платона, следует отметить то обстоятельство, что именно Платон в своих воззрениях впервые подошёл к осмыслению природы и сущности данного феномена. Одновременно, он вплотную подошёл к вопросу эстетическое воспитание .

Платон считал, например, что процесс воспитания детей должен включать в себя, в основном, непосредственное и бессознательное восприятие образов и навыков и, в меньшей степени, сознательное познание идей и фактов. Для воспитания вкуса и воображения у детей естественно-бессознательным путем Платон предлагает вырабатывать определенные строгие запреты и не менее строгие предписания. Это относится как к мифам, так и формам поэзии и музыки.

Музыка, по мнению мыслителя, должна быть двух типов: фригийского, воинственного и бодрящего, и дорийского, отрезвляющего и успокаивающего (см.: 8, с. 121). Использование воспитательных воздействий искусства должно носить, по Платону, государственный масштаб.

Именно идеальному государственному устройству Платон придавал особое значение. Такое устройство обеспечивается воспитанием эстетического, здесь важна роль искусства, в частности музыки.

Несколько иными были взгляды у ученика Платона Аристотеля. Действительно, Аристотель внес много нового в философию, в ос-

80 ISSN 1997-0803 ♦ ВЕСТНИК МГУКИ ♦ 2011 ♦ 1 (39) январь-февраль ^

мысление понятия эстетическое . Так, Аристотель впервые обосновал самостоятельную ценность эстетического . На этом основании он развил представление об искусстве как самодостаточном самом по себе и предназначенном главным образом для «созерцательного блаженства», хотя оно выполняет и общественно целесообразные функции.

И если, по Платону, принципы подражания в искусстве определяются свыше, идеями, то Аристотель развивает тенденцию, начатую еще Сократом, и ищет принципы и метод художественного творчества в человеческом субъекте.

Важнейшим достижением Аристотеля, предвосхитившим будущие концепции музыкального искусства, является, по мнению А.Ф. Лосева, то, что «… Аристотель, несмотря на общий античный синтетизм … сумел найти в музыке ту ее специфику, которую даже и сейчас далеко не все понимают. Специфика эта заключается в том, что музыку Аристотель понимает как отражение чисто временного процесса, как чистую процессуальность музыкальность (разрядка наша. – Т. М.), как чистейшее становление, для которого не характерно ничто устойчивое и ничто неподвижное» (4, с. 555).

Можно согласиться с А.Ф. Лосевым, с его восторженной оценкой этого открытия философа, достойно завершившего классический период античной науки. «Важно то, – пишет он, – что Аристотель заметил в человеческой психике эту чистую процессуальность … и отождествил музыкальное искусство с этой чистой процессуальностью» (4, с. 558).

Итак, в философии и эстетике Античности – учениях Пифагора, Гераклита, Платона, Аристотеля, достаточно убедительно, стройно и научно аргументированы такие имманентные аспекты исследуемой проблемы, как эстетическое, музыка, искусство, воспитание, процессуальность (музыкальность ), которые, в свою очередь, обусловили осмысление проблемы «музыкально-эстетическое воспитание» не только в свою эпоху, но и в последующие времена, включая современность.