О некоторых вопросах, возникающих при проведении контроля и записи переговоров в уголовном судопроизводстве

В соответствии с ч. 2 ст. 23 Конституции РФ каждый гражданин имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, что является составляющей неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны, защиты чести и доброго имени.

Система правоохранительных органов ставит своей первоочередной задачей защиту прав и законных интересов пострадавших от противоправных деяний, от решения которой зависит обстановка в обществе, развитие государственности, успешность проводимых реформ в стране, благосостояние и достаток населения и так далее [1].

В то же время всегда есть вероятность вмешательства государства в лице правоохранительных органов в частную жизнь граждан, участвующих в уголовном производстве, при производстве следственных действий. К одному из таких следственных действий, предусмотренном ст. 186 УПК РФ, относится контроль и запись переговоров.

Контроль и запись переговоров как средство познания обеспечивает проверку следственных версий и собранных доказательств, получение новых доказательств, способствует решению основных и дополнительных задач расследования [2].

В Российской Федерации контроль и запись переговоров стали следственным действием после подписания Федерального закона от 20.03.2001 № 26-ФЗ [3], в соответствии с которым в УПК РСФСР была добавлена новая статья, названная «Контроль и запись переговоров» [4]. В УПК РФ [5] данное следственное действие было перенесено из УПК РСФСР без существенных принципиальных изменений и было закреплено в ст. 186.

Следует отметить, что обязательность судебного решения для проведения контроля и записи всех видов переговоров (телефонных, телеграфных, осуществляемых посредством сетей электросвязи и пр.), кроме УПК РФ, закреплена также в ФЗ «Об ОРД» [6], ФЗ «О связи» [7], ФЗ «О почтовой связи» [8].

Применительно к следственному действию «контроль и запись переговоров», проводимого в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, родственников или близких лиц, следует отметить, что оно может быть проведено при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении этих лиц и наличии их письменного согласия (заявления) на проведение такого следственного действия, даже без судебного решения. Если же такое заявление указанных лиц отсутствует, но следователь считает необходимым осуществить в интересах расследуемого дела контроль и запись их переговоров, то это тоже может быть сделано только на основании судебного решения [9].

При этом ч. 2 ст. 186 УПК РФ устанавливает относительно узкий круг лиц, чьи переговоры подлежат контролю и записи при наличии угрозы. В этом данная норма противоречит ч. 3 ст. 11 УК РФ, которая также, при наличии угроз жизни, здоровью или имуществу, позволяет обеспечить безопасность, в том числе путем контроля и записи переговоров, всем участникам уголовного судопроизводства, список которых значительно шире списка лиц, указанных в ч. 2 ст. 186 УПК РФ. Угрозы могут поступать, например, подозреваемым и (или) обвиняемым, заключившим досудебное соглашение о сотрудничестве в соответствии со ст. 317.3 УПК РФ, и пр.

Кроме того, две вышеуказанные нормы содержат коллизию и в определении оснований для применения мер безопасности. Так, согласно ч. 3 ст. 11 УПК РФ, меры безопасности (в том числе контроль и запись переговоров) могут быть применены «при наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями ». В то же время ч. 2 ст. 186 УПК РФ предусматривает возможность производства контроля и записи переговоров «при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, родственников, близких лиц».

Мы видим, что ч. 2 ст. 186 УПК РФ в качестве основания применения мер безопасности не содержит угрозу убийством, но при этом содержит вымогательство, которого нет среди оснований применения мер безопасности в ч. 3 ст. 11 УПК РФ. Да и в целом формулировки оснований применения мер безопасности в этих статьях несколько отличаются.

Мы убеждены, что четкая и недвусмысленная формулировка каждой отдельной нормы, даже если она сформулирована в соответствии со всеми требованиям юридической техники, сама по себе не может обеспечить правовую определенность. Для ее достижения важно, чтобы нормы не противоречили друг другу.

Для этого необходимо привести их к единообразию, в связи с чем предлагаем ч. 2 ст. 186 УПК РФ изложить в следующей редакции: « При наличии оснований, предусмотренных статьей 11 частью третьей настоящего Кодекса, контроль и запись телефонных и иных переговоров допускаются по письменному заявлению лиц, указанных в статье 11 части третьей настоящего Кодекса, а при отсутствии такого заявления – на основании судебного решения ».

Производство контроля и записи телефонных и иных переговоров может быть установлено на срок до 6 месяцев. Оно прекращается по постановлению следователя, если необходимость в данной мере отпала, но не позднее окончания предварительного расследования по уголовному делу. В связи с этим возникает закономерный вопрос: что делать, если расследование продлено на срок свыше 6 месяцев, но при этом необходимость в проведении контроля и записи переговоров остается?

По нашему мнению, решение проблемы заключается в изменении формулировки ч. 5 ст. 186 УПК РФ, направленном на исключение ограничений в виде максимально возможного 6-месячного срока проведения данного следственного действия и разрешение его проведения до минования надобности, но не дольше, чем длится предварительное расследование.

Таким образом, анализ отдельных проблем, возникающих при проведении следственного действия «контроль и запись переговоров», показал наличие ряда пробелов и правовых коллизий в нормах уголовно-процессуального законодательстве, регулирующих рассматриваемую деятель- ность. Предложенные нами пути решения, никающих в правоприменительной дея-как видится, будут способствовать пре- тельности, и, как следствие, повышению одолению определенных трудностей, воз- ее эффективности.