О некоторых вопросах вступления в силу и исполнения постановлений по делам об административных правонарушениях

Закрепленный в Конституции Российской Федерации, один из базовых принципов правового государства – презумпция невиновности устанавливает, в том числе, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда [1, ч. 1 ст. 49]. Указанная презумпция по своему буквальному смыслу направлена на закрепление невиновности в отношении лиц, обвиняемых в совершении преступления, однако ее значение выходит за рамки собственно уголовного преследования. Как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, наличие вины как обязательного элемента субъективной стороны состава правонарушения является одним из принципов юридической ответственности, а конституционные положения о презумпции невиновности и бремени доказывания, которое возлагается на органы государства и их должностных лиц, выражают общие требования при применении государственного принуждения карательного (штрафного) характера в сфере публичной ответственности как в уголовном, так и в административном праве [6; 7; 11; 13; 17]. Презумпция невиновности, в полном соответствии с положениями Конституции Российской Федерации, эксплицитно устанавливается в качестве одного из принципов законодательства об административных правонарушениях, согласно которой, в частности: лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, считается невиновным, пока его вина не будет доказана в порядке, предусмотренном Кодексом Российской Федерации об ад- министративных правонарушениях, и установлена вступившим в законную силу постановлением судьи, органа, должностного лица, рассмотревших дело [3, ч. 2 ст. 1.5].

По общему правилу, постановление по делу об административном правонарушении подлежит исполнению в полном объеме (указанное напрямую в КоАП Российской Федерации исключение из этого правила связано с возможностью двукратного снижения суммы штрафа за некоторые нарушения правил дорожного движения, в случае оплаты его в течение 20-тидневного срока после вынесения соответствующего постановления [3, ч. 2 ст. 31.2; 3, ч. 1.3 ст. 32.2]) с момента его вступления в законную силу [3, ч. 2 ст. 31.2].

КоАП Российской Федерации императивно устанавливает 3 случая, когда постановление по делу об административном правонарушении вступает в законную силу: после истечения срока, установленного для обжалования постановления по делу об административном правонарушении (если указанное постановление не было обжаловано или опротестовано); либо после истечения срока, установленного для обжалования решения по жалобе, протесту (если указанное решение не было обжаловано или опротестовано, за исключением случаев, если решением отменяется вынесенное постановление); немедленно после вынесения не подлежащего обжалованию решения по жалобе, протесту, за исключением случаев, если решением отменяется вынесенное постановление [3, ст. 31.1]. Несмотря на наличие правоприменительных трудностей [19, с. 41-45], связанных с определением момента вступления в законную силу названного постановления, приведённые законоположения КоАП Российской Федерации не содержат какой-либо неопределенности, нарушающей права граждан [15] и не подлежат расширительному толкованию.

Таким образом, на первый взгляд складывается впечатление, что законодательство об административных правонарушениях полностью соответствует конституционному принципу презумпции невиновности, не создавая возможности применения административных санкций (наказаний) к лицам, не признанным виновными в совершении административного правонарушения вступившим в законную силу юрисдикционным актом.

Однако КоАП Российской Федерации устанавливает, что исполнения постановлений судьи о назначении административного наказания в виде административного ареста и административного приостановления деятельности исполняются немедленно после вынесения [3, ч. 1 ст. 32.8; 3, ч.1 ст. 32.12]. При этом, каких бы то ни было оговорок об иных сроках вступления в законную силу указанных категорий постановлений по административным делам, действующее законодательство не содержит.

Справедливости ради необходимо отметить, что, несмотря на отсутствие соответствующих нормативных положений, постановление о назначении административного наказания в виде предупреждения также может быть исполнено немедленно (путем вручения под расписку физическому лицу, или законному представителю физического лица, или законному представителю юридического лица, в отношении которых оно вынесено) [3, ст. 29.11; 3, ст. 32.1], до момента истечения сроков [3, ст. 31.1], установленных для вступления в силу постановлений по делам об административных правонарушений, указанных выше. Несмотря на наличие определенной юридической коллизии, фактически, незамедлительное исполнение постановлений о привлечении к подобному виду административной ответственности, с учетом его специфики, само по себе не приводит к существенному нарушению прав субъектов административной ответственности: даже если официальное порицание физического или юридического лица, вынесенное в письменной форме [3, ч.1 ст. 3.4], было объявлено до момента вступления в законную силу соответствующего постановления по делу об административном правонарушении de facto к какому-либо ограничению прав это не приводит.

С двумя же иными, обозначенными видами административного наказания, ситуация обстоит несколько иная. Сама по себе проблема не является новой: на нее неоднократно обращалось внимание в литературе [18; 20; 21; 22; 23; 24], однако, норма, в соответствии с которой постановление об административном аресте исполняется немедленно действует с мо- 97

мента вступления в силу КоАП Российской Федерации (2002 год) [4, ст. 1]. Норма, устанавливающая правило о немедленном исполнении постановлений об административном приостановлении деятельности не многим моложе: действует с момента включения указанного вида административного наказания в КоАП Российской Федерации (2005 год) [5, ст. 25].

Вопрос о конституционности подобного правового регулирования применительно к порядку исполнения такого вида административного наказания как административный арест ставился перед Конституционным Судом Российской Федерации. Так Суд отказал в принятии к рассмотрению жалоб граждан М.П.Зотова (2012 год) [14], К.В.Светлова (2015 год) [16] на нарушение их конституционных прав нормой, предусматривающей немедленное исполнение наказания в виде административного ареста, поскольку они не отвечали законодательным требованиям [2, ст. 36-39, п. 2 ст. 43, ст. 96, ст. 97], в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

Однако в обоих определениях Суд выразил позицию, в соответствии с которой: закрепляя особый порядок исполнения постановления об административном аресте, Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях предусматривает гарантии судебной защиты прав лица, подвергнутого административному аресту: мотивированное постановление об административном аресте объявляется немедленно по окончании рассмотрения дела [3, ч. 1 ст. 29.11]; жалоба на данное постановление направляется в вышестоящий суд в день получения жалобы [3, ч. 2 ст. 30.2] и подлежит рассмотрению в течение суток с момента ее подачи, если лицо отбывает административный арест [3, ч. 3 ст. 30.5].

Таким образом, правило о немедленном исполнении постановления об административном аресте уравновешено наличием гарантий скорейшего рассмотрения жалобы лица, подвергнутого этому наказанию, а норма КоАП Российской Федерации, устанавливающая немедленное исполнение постановления судьи об административном аресте, рассматриваемая в системной связи с другими положениями этого Кодекса, не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявителей.

Исследуя указанную позицию, необходимо оговориться, что Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан проверяет конституционность закона, примененного в конкретном деле заявителя. В обеих поименованных жалобах граждан, информации о том, что данные гарантии не позволили заявителям обеспечить защиту своих прав не имелось, о чем Суд прямо указывал в своих определениях.

Правило [3, ч. 1 ст. 32.12] о немедленном исполнении постановления об административном приостановлении деятельности также уравновешено наличием ряда гарантий: объявляется немедленно по окончании рассмотрения дела [3, ч.1 ст. 29.11], жалоба на данное постановление направляется в вышестоящий суд в день получения жалобы [3, ч. 6 ст. 30.2] и подлежит рассмотрению в пятидневный срок со дня ее поступления со всеми материалами в вышестоящий суд, уполномоченный рассматривать соответствующую жалобу [3, ч. 5 ст. 30.5] («обычный», общий срок рассмотрения – десять дней [3, ч.1 ст. 30.5]).

Соответствующая зеркальная норма о немедленном исполнении постановления об административном приостановлении деятельности не была предметом исследования в Конституционном Суде Российской Федерации, однако законодатель также предусмотрел более сжатые сроки обжалования в случае несогласия лица, привлеченного к административной ответственности с применением названного вида ответственности, и определенное сходство с уравновешением аналогичного нормативного регулирования, связанного с вопросами применения административного ареста, очевидно.

Не оспаривая выводы Конституционного Суда Российской Федерации, выраженные в двух вышеприведенных определениях, относительно порядка применения административного ареста, а именно: отсутствие нарушения прав конкретных заявителей указанными нормами, тем не менее, отрицать определенную юридическую некорректность правовой обязанности по исполнению не вступившего в законную силу определения суда сложно. Данный до- 98

вод, в том числе, основан на позиции Судьи Конституционного Суда Российской Федерации С.Д. Князева, не согласившегося с принятым Конституционным Судом Российской Федерации по жалобе гражданина К.В. Светлова определением. [16]

Действительно, законодатель, устанавливая отличный от ординарного, более быстрый порядок обжалования постановлений о применении двух указанных выше мер административной ответственности, прекрасно осознает определенную «уникальность» подобных случаев, иначе бы они не выделялись. Кроме того, на практике, подобное регулирование представляется более чем логичным: в случае, если исполнение постановлений, назначающих подобные меры ответственности, отсрочить до «ординарного» на данный момент вступления в законную силу, потенциальная общественная опасность вырастает многократно: юридическое лицо может заниматься деятельностью, опасной для общества – в этом случае скорейшее приостановление подобной деятельности представляется меньшим из двух зол. В вопросе применения административного ареста все ещё более очевидно: во-первых, в срок административного ареста засчитывается срок административного задержания [3, ч. 3 ст. 32.8] (если подобная мера административного принуждения была применена), во-вторых, пойдем от обратного: из зала суда правонарушителя, которому назначен административный арест, выпускают, и ждут, что через 10 дней он сам явится отбывать остаток ареста после торжественных семейных проводов. Бесспорно, возможно установление санкций за неявку в срок, однако, с учетом особенностей менталитета среднестатистического правонарушителя (а административный арест и так, в качестве меры административной ответственности назначается лишь в исключительных случаях [3, ч. 2 ст. 3.9]) и общей степени правового нигилизма российского общества, определенные проблемы, связанные с исполнением в подобном случае судебных постановлений очевидны.

Один из наиболее очевидных доводов в пользу действующего регулирования об удобстве исполнения наказания в описываемых случаях опровергается позицией Конституционного Суда Российской Федерации, в соответствии с которой ни в законотворчестве, ни в правоприменении недопустима ситуация, когда необходимость полноценной реализации процессуальных гарантий приносится в жертву простоте и очевидности организационных решений в сфере судоустройства. Иное противоречило бы правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, согласно которой цели одной только рациональной организации деятельности органов государственной власти не должны создавать затруднения при реализации прав граждан и не могут оправдывать отступление от закрепленных в Конституции Российской Федерации и конкретизированных в процессуальном законодательстве гарантий права на судебную защиту [8; 9; 10; 12].

Все же, ставя во главу угла не столько обеспечение прав граждан, сколько совершенство юридической техники применяемого законодательства, нормативное регулирование, при котором лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении «заблаговременно», «впрок» отбывает часть наказания, которое может быть ему будет назначено в будущем, трудно назвать образцовым. В этой связи выбранный законодателем путь «уравновешивания» подобной ситуации более быстрым порядком обжалования, в сравнении с ординарным также не представляется оптимальным.

В качестве одной из альтернатив законодательного регулирования, представляется возможным установление норм, в соответствии с которыми постановления о применении административного ареста и административного приостановления деятельности (а заодно и предупреждения) вступают в законную силу немедленно после провозглашения (в вопросах применения предупреждения возможны более мягкие варианты, связанные с отсрочкой вступления в силу до момента вручения постановления, в случае отсутствие отдельных участников производства по делам об административных правонарушениях в итоговом судебном заседании). При этом, для сохранения разумного баланса, есть смысл также предусмотреть особый, более быстрый порядок обжалования подобного судебного постановления.

Подобная мера законодательного регулирования принципиально разрешит юридическую проблему практически необходимого незамедлительного исполнения судебных постановлений об административном приостановлении деятельности и административном аресте.

Представляется, что установление подобного регулирования указанных вопросов также подчеркивало бы особый, отличный от большинства статус правонарушений, в качестве меры наказания за которые применялись бы названные меры ответственности. Подобный подход существенно не изменяет фактический объем прав субъектов, однако, гарантирует разрешение обозначенной юридической коллизии. Безусловно, необходимо законодательное закрепление детальной проработки вопросов обжалования и наличия соответствующих «уравновешивающих» процессуальных гарантий. При этом, необходимо исключить возможность меньшей правовой защищенности лиц, не согласных с применением в их отношении исследуемых мер административной ответственности, по отношению к иным лицам, в отношении которых судом применяются другие меры административной ответственности, однако, это тема нуждается в более масштабном и отдельном исследовании.