О совершенствовании правового регулирования порядка наложения ареста на имущество в уголовном процессе

О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ПОРЯДКА НАЛОЖЕНИЯ АРЕСТА НА ИМУЩЕСТВО В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

ON IMPROVING THE LEGAL REGULATION OF THE PROCEDURE FOR SEIZURE OF ASSETS IN CRIMINAL PROCEEDINGS

В статье анализируются проблемы, вызванные противоречиями действующего порядка наложения ареста на имущество. Исследуется взаимосвязь указанной меры принуждения с нормативной регламентацией этих вопросов в других отраслях права. Определяется влияние решений Конституционного Суда РФ на законотворческий процесс в части совершенствования соответствующих положений УПК РФ. Предлагаются пути оптимизации действующей модели применения рассматриваемой меры принуждения с учетом современных тенденций развития отношений в имущественной сфере.

The article analyzes the problems caused by the collisions in the current procedure for seizing assets. Correlation of this coercive measure with the statutory regulation of these issues in different branches of law is investigated. The influence of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation on the legislative process concerning improving the relevant provisions of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation is determined. The authors propose some ways to optimize the current model for applying the procedural enforcement measure, taking into account current trends in the development of relations in the property sphere.

Современный этап развития экономических отношений в обществе диктует необходимость пересмотра не только законодательства, регламентирующего деятельность хозяйствующих субъектов, но и тех установлений, что направлены на обеспечение интересов правосудия при производстве по уголовным делам. Взаимодействие данных сфер правового регулирования способствует становлению новых форм работы соответствующих органов и должностных лиц. В таких условиях надежда на универсальность ряда норм УПК РФ не оправдывает себя. Это особенно заметно при наложении ареста на имущество. Отсутствие необходимой адаптации действующего порядка применения этой меры принуждения к современным реалиям неоднократно служило поводом к принятию органом конституционного контроля корректирующих решений1. Благодаря его работе законодатель Федеральным законом от 17 июня 2015 г. N 190-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» изменил ст. 115 УПК РФ, ввел ст. 115.1 УПК РФ, усовершенствовал ст. 116 и 208 УПК РФ. В связи с принятием Конституционным Судом РФ постановления от 17 апреля 2019 г. N 18-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 73, части первой статьи 299 и статьи 307 УПК РФ в связи с жалобой гражданки И.В. Янмаевой» (далее – постановление Конституционного Суда РФ N 18-П) ожидаются новые изменения УПК РФ, направленные на оптимизацию режима сохранности арестованного имущества при исполнении приговора. Такого рода активность обусловлена тем, что сформированные в ст. 115 УПК РФ правила отчасти являются проекцией ст. 175 УПК РСФСР. Современные положения уголовно-процессуального законода- тельства до сих пор рассчитаны на арест имущества, являющегося частью повседневного быта человека.

По утверждению председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина, ограничение права собственности в рамках уголовного судопроизводства является одной из системных проблем, характеризующих специфику взаимоотношений правоохранительных органов и бизнеса [1]. Не выходящие за рамки закона решения органов предварительного расследования и суда иногда приводят к серьезным убыткам юридических лиц и предпринимателей. Острота проблемы усиливается тем, что такого рода последствия затрагивают интересы не только обвиняемых (подозреваемых), но и потерпевших, чьи права должны обеспечиваться в приоритетном порядке (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ), а также других лиц.

В числе направлений совершенствования законодательного регулирования наложения ареста на имущество отдельного внимания заслуживает вопрос, связанный с определением правового положения неопределенного круга «других лиц», к которым может применяться рассматриваемая мера принуждения. Возможности, связанные с реализацией их интересов, не определены с исчерпывающей полнотой. Отсутствие в ст. 115 УПК РФ, равно как и в других статьях закона, специальных мер защиты этой группы участников уголовного процесса говорит о недостатке правового регулирования указанной сферы. Полагаем, что набор гарантий охраны их интересов в имущественной сфере не должен опираться лишь на усмотрение должностных лиц. Указанная позиция достаточно определенно следует из постановления Конституционного Суда РФ N 18-П. Неспешная реакция законодателя на возникшую необходимость разрешения этого вопроса лишь усиливает имеющиеся противоречия.

Самостоятельное значение в рамках исследуемого направления деятельности имеет многообразие видов имущества, подвергаемых аресту. При этом УПК РФ предлагает нам только общие правила применения соответствующей меры принуждения. Исключение он делает лишь для ареста ценных бумаг (ст. 116 УПК РФ). В остальном порядок реализации данной меры уголовно-процессуального принуждения лишен необходимой детализации. Полагаем, что это связано не только с широким спектром видов имущества1, но и с разной отраслевой принадлежностью законодательного регулирования их обращения. Указанный фактор приводит к «уходу» из уголовно-процессуального поля многих особенностей процедурного характера, связанных с использованием имущества. Применение совмещенных правил данной разновидности принуждения, разрешение вопросов конкуренции общих аспектов и частных особенностей оборота имущества, закрепленных в других законодательных актах, усиливает роль усмотрения следователя, дознавателя и суда.

Например, К.Б. Калиновский формулирует проблему существования правовой возможности запрета путем наложения ареста на акции их владельцу участвовать в управлении делами корпорации, в том числе голосовать на общем собрании акционеров. Анализируя данный аспект, он приходит к выводу, что ни в практике, ни в науке нет единства мнений по этому вопросу. Ответ на него может дать лишь законодатель [2, с. 9]. С учетом имеющихся недостатков нормативного регулирования указанных отношений следует признать, что, с одной стороны, в УПК РФ отсутствует прямой запрет такого рода деятельности, с другой – в ч. 1. ст. 115 УПК РФ предусмотрено право введения судом ограничений, связанных с владением, пользованием и распоряжением арестованным имуществом. Полагаем, что при принятии соответствующего решения суд должен исходить из возможности достижения цели данной меры принуждения. Если управление делами корпорации с помощью акций не препятствует обеспечительной деятельности органов предварительного расследования и суда, введение дополнительных ограничений избыточно.

В юридической литературе приводятся и другие примеры учета в ходе правоприменительной деятельности обстоятельств, связанных с возможностью применения правовых актов, регламентирующих реализацию права собственности [3, с. 43-50]. В связи с этим не удивительно, что практические работники, осуществляющие производство по уголовным делам, испытывают сложности в применении отдельных положений законодательства. Имеются вопросы к используемой в ст. 115, 116 УПК РФ терминологии. Так, название ст. 116 УПК РФ говорит об аресте ценных бумаг, в то время как ее содержание предполагает введение соответствующих ограничений и в отношении их сертификатов. При этом в рассматриваемой статье закона и в ст. 5 УПК РФ существо перечисленных понятий не раскрывается. Они предусмотрены в других законах2.

Нередко встречается коллизия норм различных правовых актов, затрагивающих вопросы ареста имущества. В качестве примера можно привести ситуацию, описанную в определении Конституционного Суда РФ от 13 марта 2018 г. N 578-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Сухорукова Игоря Станиславовича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 16, статьями 31 и 32 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, частями 1 и 15 статьи 103 Федерального закона «Об исполнительном производстве», частью девятой статьи 115 и статьей 401.2 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Сухорукову И.С., признанному виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 6 ст. 290 УК РФ, приговором суда было назначено наказание в виде штрафа. Этим же решением был сохранен ранее наложенный арест имущества до полной оплаты штрафа. Одновременно по заявлению Сухорукова И.С. Арбитражным судом Красноярского края он был признан банкротом и в отношении него открыта процедура реализации имущества гражданина, а оплата штрафа была отнесена к третьей очереди кредиторов. Данное обстоятельство послужило поводом для рассмотрения вопроса о возможности снятия ранее наложенного ареста имущества по уголовному делу для удовлетворения требований других кредиторов, чем ставилась под сомнение возможность исполнения наказания в виде штрафа. Конституционный Суд РФ достаточно определенно указал, что признание гражданина банкротом не препятствует исполнению наказания в виде штрафа. Соответственно, если арест имущества гражданина, который вступившим в законную силу приговором суда осужден к уплате штрафа в качестве основного наказания, препятствует включению такого имущества в состав конкурсной массы, он не может рассматриваться как затрагивающий конституционные права заявителя.

Данный пример показывает, что исполнение рассматриваемой меры принуждения хотя и осуществляется в рамках уголовного судопроизводства, но в значительной степени предполагает учет правил, сформулированных в других отраслях права, которые не всегда сочетаются со спецификой расследования преступной деятельности и судебного разбирательства. При этом в целях обеспечения интересов правосудия по уголовному делу устанавливается приоритет публичных начал над частными интересами.

Между тем уголовное судопроизводство предусматривает определенные возможности, связанные с рассмотрением спора в другом правовом режиме. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 309 УПК РФ при необходимости произвести дополнительные расчеты, связанные с гражданским иском, требующие отложения судебного разбирательства, суд может признать за гражданским истцом право на удовлетворение гражданского иска и передать вопрос о размере возмещения гражданского иска для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства. В другом случае отмена ареста безналичных денежных средств, возмещение имущественного вреда, причиненного нарушением разумного срока применения данной меры процессуального принуждения, также могут быть связаны с их разрешением в порядке гражданского судопроизводства (ч. 9 ст. 115, ч. 6 ст. 115.1 УПК РФ). Аналогично могут решаться споры о принадлежности вещественных доказательств (п. 6 ч. 3 ст. 81 УПК РФ).

Принимая во внимание разнообразный характер имущественных отношений, считаем, что этот подход требует развития. Следователь, дознаватель, ориентированные на установление обстоятельств преступного события, с учетом предмета доказывания не должны одновременно решать еще и другую задачу, связанную с проблемами собственности. Это особенно актуально, когда речь идет об обеспечении требований гражданского иска. Регулирование такого рода вопросов в значительной мере осуществляется гражданским законодательством, в рамках которого приоритет отдается частноправовым механизмам рассмотрения вопросов. Их нельзя подменять уголовно-процессуальными схемами правового регулирования. Эту линию развития уголовно-процессуальных отношений поддерживает и Конституционный Суд РФ, который допускает возможность возмещения причиненного преступлением вреда путем установления федеральным законодателем процедурных механизмов перевода ареста имущества из уголовного в гражданское (арбитражное) судопроизводство в случае признания в приговоре права на удовлетворение гражданского иска (постановление Консти- туционного Суда РФ N 18-П). Соответствующий порядок еще не выработан законодателем. Полагаем, что сам переход из одного вида производства в другой и последующее рассмотрение дела в гражданском процессе не должны сопровождаться потерей ряда гарантий защиты интересов личности. Это касается вопросов представительства интересов сторон, режима сохранности имущества, исчисления судебных издержек и др.

При отсутствии должного регулирования рассматриваемой сферы предпринимаются попытки устранения имеющихся пробелов на ведомственном уровне. Так, в письме Федеральной службы судебных приставов России от 12 февраля 2019 г. N 00072/19/49415-ОП «Об освобождении заложенного имущества от ареста, наложенного в порядке уголовного судопроизводства» делается вывод о том, что залогодержатель вправе обратиться в суд с требованием об освобождении имущества от ареста, если спорное имущество является предметом залога. В этих условиях иск об освобождении имущества от ареста, наложенного по уголовному делу, подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства (ч. 2 ст.442 ГПК РФ). Отмечается, что указанная норма гражданского процессуального законодательства не содержит ограничений для рассмотрения требований в зависимости от того, в рамках какого процесса наложен арест (гражданского или уголовного). При этом в целях соблюдения публичных интересов суды принимают во внимание обстоятельства, касающиеся характеристики спорного имущества, особенностей его получения и использования в ходе преступной деятельности лица.

Следует признать спорность указанного подхода. Так, согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в определениях от 15 мая 2012 г. N 813-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Садыкова Ильгизара Яхиевича на нарушение его конституционных прав положениями абзаца девятого пункта 1 статьи 126 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», абзаца шестого пункта 1 статьи 16, пункта 3 статьи 28 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», частей третьей и девятой статьи 115 и пункта 2 части первой статьи 208 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации» и от 25 октября 2016 г. N 2356-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Аврора малоэтажное строительство» на нарушение конституционных прав и свобод частью третьей статьи 6.1, частями первой, третьей и девятой статьи 115 и статьей 115.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также абзацем девятым пункта 1 статьи 126 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», отмена указанных мер возможна только лицом или органом, в производстве которого находится уголовное дело и в чьи полномочия входят установление и оценка фактических обстоятельств, исходя из которых снимаются ранее наложенные аресты. Допускаем, что сформулированная в письме Федеральной службы судебных приставов России процедура может быть применима после вступления приговора в законную силу. Однако в этом случае с учетом сформулированной Конституционным Судом РФ в постановлении N 18-П правовой позиции речь должна идти об исковых требованиях лица, не являющегося обвиняемым или лицом, несущим по закону материальную ответственность за его действия.

Анализ правоприменительной практики показывает, что заинтересованные участники уголовного процесса нередко используют сформулированные в разных законодательных актах процедуры для защиты своих имущественных интересов, ставя под сомнение легитимность отдельных норм УПК РФ. В этих условиях важно учитывать, что в случае возникновения спора о сохранении ареста на имущество может быть реализовано не только право, предусмотренное ч. 9 ст. 115 УПК РФ, но и возможности, связанные с обжалованием действий лица или органа, уполномоченного отменить соответствующую меру принуждения (ст. 123-125 УПК РФ). На данное обстоятельство обратил внимание Верховный Суд РФ в определении от 6 апреля 2018 г. N 307-КГ18-2102 по делу N А56-22316/2017. Рассмотрение такого рода споров должно осуществляться по правилам, установленным УПК РФ. Коль скоро соответствующая судебная процедура обжалования предусмотрена уголовно-процессуальным законом, было бы неправильно ставить решение этого вопроса в ином порядке.

Несмотря на это, использование альтернативных способов освобождения имущества от ареста, предусмотренного ГПК РФ, не редкость. Отсутствие в этой части формальных ограничений приводит к конкуренции процессуальных правил определения судьбы арестованного имущества, способствует созданию ситуации неопределенности в обеспечительной деятельности следователя, дознавателя и суда. В связи с этим в юридической литературе встречаются подходы, говорящие о недопустимости смешения правовых процедур [4, с. 82-85]. Соответственно, и вопросы, связанные с обеспечительной деятельностью следователя, дознавателя и суда, должны разрешаться в порядке уголовного судопроизводства.

Таким образом, многообразие видов имущества, подвергаемых аресту, широкий круг лиц, к которым может применяться рассматриваемая мера принуждения, межотраслевое регулирование ряда вопросов этой области отношений создают достаточно большое число проблем. При этом корректировка соответствующих законодательных установлений в последнее время осуществляется под влиянием решений Конституционного Суда РФ. Однако орган конституционного контроля в силу специфики полномочий не может учесть все аспекты правового регулирования. Требуется законодательная инициатива, направленная на разработку комплексного подхода, предполагающего учет современных особенностей развития имущественных отношений при применении мер уголовнопроцессуального принуждения.