О восприятии глобальных рейтингов университетов академическими со обществами мира: Латинская Америка и Карибский бассейн

Введение. С момента своего появления на рубеже XX–XXI веков рейтинги университетов проделали большой путь от ориентированных в первую очередь на абитуриентов обобщенных количественных оценок эффективности вузов до влиятельного инструмента национальной и международной политики в области науки и образования. На данный момент наиболее известными и авторитетными являются:

• •    Academic Ranking of World Universities (далее – ARWU), на русском языке чаще обозначаемый как «Шанхайский рейтинг»;

• •    Times Higher Education World University Rankings публикуется журналом “Times Higher Education”, который ранее был связан с газетой “The Times”;

• •    QS World University Rankings разработан компанией Quacquarelli Symonds.

О ВОСПРИЯТИИ ГЛОБАЛЬНЫХ РЕЙТИНГОВ УНИВЕРСИТЕТОВ АКАДЕМИЧЕСКИМИ СООБЩЕСТВАМИ МИРА: ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И КАРИБСКИЙ БАССЕЙН

В прессе и специальной литературе эти рейтинги объединяют термином «Большая тройка», что говорит об их влиятельности. В условиях глобализации и усиления конкуренции в сфере высшего образования международные рейтинги университетов приобретают все большее значение. Они не только служат ориентиром для абитуриентов, исследователей, преподавателей и инвесторов, но и влияют на репутацию университетов и их привлекательность на международной арене, а также используются правительствами для оценки эффективности образовательных систем и распределения ресурсов.

Вместе с этим, доминирующие системы рейтингования (прежде всего QS, THE и ARWU) все чаще подвергаются критике за их методологические ограничения, западноцентричную предвзятость и неспособность адекватно отражать многообразие миссий и условий функционирования университетов, особенно в развивающихся странах. (В одной из своих работ мы достаточно подробно рассмотрели особенности методики каждого из этих рейтингов [1]). Такая критика исходит не только от университетов стран БРИКС (БРИКС – международное объединение Бразилии, России, Индии, КНР, ЮАР, ОАЭ, Ирана, Египта, Эфиопии и Индонезии, рассматриваемое в качестве основного «противовеса» на мировой арене для стран так называемой «Большой семерки» (Великобритания, Германия, Италия, Канада, США, Франция, Япония) и основы для создания многополярного мира [2].) Множество ученых и организаций по всему миру (включая Организацию Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры – ЮНЕСКО) подчеркивает необходимость переосмысления подходов к оценке деятельности университетов и создания более справедливых и объективных систем рейтингования, которые будут учитывать разнообразие академических традиций, культурных контекстов и национальных приоритетов.

Важно и то, что компании, рассчитывающие и продвигающие глобальные рейтинги, являются транснациональными корпорациями с соответствующими интересами и методами деятельности.

Принимая во внимание широкую общественную дискуссию, развернувшуюся в нашей стране по поводу университетских рейтингов, представляется интересным и полезным осветить отношение к ним за рубежом. Настоящая работа является первой в запланированной авторами серии статей, посвященных оценке роли и места рейтингов представителями академических сообществ разных регионов мира, а также возможным альтернативам текущей практике рейтингования. Анализ отношения к глобальным рейтингам в разных частях света начнем с Латинской Америки и Карибского бассейна. Завершающим материалом этой серии станет статья, посвященная одному из вариантов концепции рейтинга университетов для стран БРИКС.

В источниковой базе настоящей работы представлены исследования, различные по целям и содержанию. Часть из них дает негативную оценку рейтингов университетов, в ряде других проблемы, связанные с использованием таких рейтингов, отмечаются лишь в качестве фактов, имеющих то или иное отношение к изучаемым вопросам. Авторов еще одной группы работ, если судить по их отдельным суждениям и высказываниям, скорее можно причислить к активным сторонникам широкого внедрения глобальных рейтингов в регионе Южной Америки и Карибского бассейна.

Выявленные нами критические замечания разделены на пять тематических блоков:

• •    культурная унификация и утрата институционального многообразия;

• •    несоответствие рейтингов социальной миссии и общественной роли университетов;

• •    глобальная стратификация и политико-экономические последствия использования рейтингов;

• •    методологические и эпистемологические ограничения «глобальных рейтингов»;

• •    альтернативные подходы к выбору методов оценки университетов и их реформирование.

Культурная унификация иут-рата институционального многообразия. Целый ряд авторов отмечает, что широкое распространение практики рейтингования сопряжено с риском утраты идентичности университетами Латинской Америки. Подчеркивается, в частности, что доминирование рейтингов «Большой Тройки» оказывает глубинное воздействие на университетские стратегии путем формирования институциональных ориентиров на стандартизацию и подражание моделям, не соответствующим историческим, культурным и социальным особенностям региона.

Так, М. Ллойд и И. Ордорика утверждают, что международные рейтинги, фактически, поощряют следование единой гегемонистской модели университета, игнорируя при этом «региональный контекст» и богатые местные традиции университетской культуры. Это, в частности, подрывает уникальную концепцию латиноамериканского вуза как университета, формирующего государственность («state-building univer-sity»). Со ссылкой на свою более раннюю работу [15] авторы подчеркивают, что аналогов этой региональной традиции Латинской Америки нет в англоязычном мире. Исследователи особо подчеркивают, что такие ценности, как университетская автономия, управление, основанное на демократических принципах, а также академическая свобода и генерация знаний (за исключением показателей научной публикационной активности) не получают должного отражения в рейтингах. Это делает достижения в данных областях невидимыми на глобальном уровне [13, p. 27].

Ссылаясь на коллективное мнение, высказанное на IV Встрече университетских сетей и советов ректоров Латинской Америки и Карибского бассейна, А. Гуалья-ноне указывает на риск гомогенизации образовательных моделей, навязываемой так навязываемыми глобальными рейтингами, связанный с тем, что этот процесс ведет к постепенной потере уникальных черт университетов региона. Участники встречи также указали на предвзятые методы оценки, ориентированные исключительно на научные результаты (строго говоря, на то, что принято под этими результатами понимать), а не на социальную миссию или собственно качество образования; негативное влияние этих подходов на принятие решений как внутри университетов, так и на уровне национальной политики в сфере образования [11, p. 123].

М.Ф. Бейгел высказывает схожие доводы, отмечая, что применение библиометрических показателей в значительной мере способствовало укреплению позиций английского языка и унификации стиля академического письма. Стремление попасть в такие библиометрические базы данных, как Science Citation Index, привело к тому, что даже «периферийные» научные сообщества начали адаптироваться к требованиям «центра», отказываясь от традиционных форматов публикаций. Таким образом, рейтинги способствуют унификации не только институциональных стратегий, но и культурных аспектов академической деятельности [5, p. 15]

Как отмечает М. Андрес, универсализация критериев оценивания и стирание различий напрямую связаны с тем, что международные рейтинги не принимают во внимание ключевые особенности стран, их уникальный путь политического и экономического развития, а также объективные различия в размерах и структуре образовательных систем. По ее мнению, ошибочна сама идея применения единых стандартов оценки в крайне неоднородном мировом академическом (образовательном и научном) пространстве, поскольку рейтинги отражают лишь одну – наиболее негативную – форму интернационализации, связанную с экономической выгодой. При этом первоначальная цель высшего образования – служение обществу, развитие демократии и генерация знания – остается вне поля зрения рейтинговых систем [4, p. 564–565].

В итоговой декларации конференции «Латиноамериканские университеты и международные рейтинги» также подчеркивается обеспокоенность академического сообщества влиянием рейтингов на идентичность университетов региона. Авторы этого документа отмечают, что попытки подстроиться под требования рейтингов ведут к отказу от собственной образовательной миссии и копированию модели элитных исследовательских университетов США, не имеющей прямого отношения к социальным, экономическим и культурным реалиям Латинской Америки [8, p. 3].

А. Малдонадо-Малдонадо и К. Кортес особое внимание уделяют институциональному изоморфизму. Под этим термином принято понимать процесс, при котором институциональные единицы одной сферы со временем становятся похожими по структуре и практике под влиянием внешних и внутренних воздействий [10]. Авторы отмечают, что в стремлении достичь успеха в рейтингах университеты по всему миру начинают копировать «единственно верную» модель – исследовательский университет, ориентированный на международную публикационную активность [14, p. 173]. Однако, они замечают, что такое подражание подрывает идею ценности институционального разнообразия, которое является ключевой характеристикой и сильной стороной глобальной системы высшего образования.

Несоответствие рейтингов социальной миссии и общественной роли университетов. Противоречия между социальной миссией университетов Латинской Америки и глобальными рейтингами высших учебных заведений также все чаще становятся предметом критического анализа. Исследователи, в частности, обращают внимание на то, что рейтинги формируются на основе индикаторов, в большей степени пригодных для оценки элитного университета «англосаксонского типа», образцом которого считается Гарвард. В этом контексте рейтинги, фактически, играют роль так называемых «Гарвардометров», измеряющих, насколько университеты соответствуют указанной модели [13, p. 26]. Отмечается также, что их применение способствует распространению неолиберальной повестки, рыночно-ориентированная логика которой рассматривает высшее образование как сферу конкуренции. В итоге это становится фактором мощного давления на университетскую политику в глобальном масштабе [13, p. 26].

А. Гуальяноне указывает, что рейтинги не учитывают должным образом результативность работы вузов региона в решении таких ключевых задач, как преподавательская деятельность и просветительская работа [11, p. 125].

По мнению М.Ф. Бейгел, рейтинги создают иерархию, основанную на стандартах конкретных западных университетов, таких как Гарвард, Стэнфорд или Кембридж, игнорируя разнообразие научных традиций и социальную значимость вузов. Участники Региональной конференции по высшему образованию Латинской Америки и Карибского бассейна (Conferencia Regional de

О ВОСПРИЯТИИ ГЛОБАЛЬНЫХ РЕЙТИНГОВ УНИВЕРСИТЕТОВ АКАДЕМИЧЕСКИМИ СООБЩЕСТВАМИ МИРА: ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И КАРИБСКИЙ БАССЕЙН

Educación Superior para América Latina y el Caribe, CRES) предложили ориентироваться на региональные аккредитационные критерии, подтвердив статус университета как общественного блага и предостерегая от приоритета глобальных норм в ущерб локальным потребностям [5, p. 17–18].

М. Андрес отмечает: под влиянием подходов, практикуемых Всемирной торговой организацией (далее – ВТО), образование все чаще рассматривается как услуга, регулируемая рыночными механизмами. В случае Латинской Америки это стало одной из причин приватизации высшего образования, приведшей к снижению роли государства как гаранта этого социального блага [4, p. 564]. (Отметим, что это – глобальная тенденция). Исследователь задается вопросом: должны ли государственные учреждения, получающие финансирование из государственного бюджета и призванные удовлетворять потребности населения в части образования, активно действовать на международном уровне и коммерциализировать это социальное благо? Она дает такой ответ: в условиях, когда выгоды от коммерциализации образования неочевидны (как в случае Аргентины) попросту нецелесообразно инвестировать ресурсы в повышение позиций в международных рейтингах [4, p. 564]. Автор делает еще более радикальное, если смотреть с «канонической» точки зрения глобальных рейтингов, заключение: «Аргентина должна играть на региональном уровне, а не на международном» [4, p. 564].

М. Зайас, Л. Лопес и Э. Моктесу-ма, посвятившие методам и методологии оценки эффективности высшей школы отдельный раздел своей статьи, настаивают на том, что результативность университетов не должна измеряться исключительно на основе рейтинговых показателей. Поскольку на состояние и развитие систем высшего образования воздействует широкий спектр факторов, предположение о том, что уровень преподавания, значимость научных исследований и масштабы просветительской деятельности можно сводить лишь к позиции в списках методологически некорректно [18, p. 469, 482].

Один из распространенных аргументов против ранжирования университетов связан с его предвзятостью. Б. Гутиеррес отмечает, что рейтинги «Большой тройки» сосредоточены на таких показателях, как число Нобелевских лауреатов, публикации в изданиях, индексируемых международными библиотметрическими базами данных, а также количество статей в журналах «Nature» и «Science». По мнению противников данных рейтингов, это выгодно почти исключительно определенной категории университетов преимущественно из англоязычных стран, фокусирующихся на естественных науках. Такие аспекты, как преподавание, культурная миссия и социальные обязательства университетов остаются вне поля зрения рейтингов [6, p. 100].

В опубликованной в 2015 году работе коллектива мексиканских исследователей также подчеркивается, что рейтинги игнорируют разнообразие университетов, и «благоволят» лишь тем, кто в большей мере соответствует исследовательской модели [17, p. 52 – 53]. Авторы приводят мнение С. Марджинсона и М. Ван дер Венде о том, что адекватное сравнение возможно только между подобными университетами. Особо отмечается: рейтинги «элитарны по своей природе» и большинству из многих тысяч современных университетов мира не удастся занять даже отдаленно значимые позиции в них. Это происходит потому, что проведение передовых исследований международного уровня не является первоочередной миссией данных вузов [17, p. 52–53].

Позиция участников конференции «Латиноамериканские уни- верситеты и международные рейтинги» во многом подводит черту под приведенными ранее аргументами. Отмечается, что университеты региона не должны поддаваться ложной дихотомии между подготовкой кадров для рынка труда и взращиванием лидеров, способных инициировать и осуществлять важные социальные, экономические или культурные преобразования. Вместо этого необходимо развивать подходы, сочетающие профессиональную подготовку и способность к инновациям, направленным на устойчивое развитие, инклюзию, социальную справедливость и права человека [8, p. 9].

Говоря о давних университетских традициях служения обществу и распространения культуры в латиноамериканском макрорегионе, А. Малдонадо-Малдонадо и К. Кортес подчеркивают, что эти аспекты деятельности вузов также не находят отражения в международных рейтингах. Авторы закономерно задаются вопросом о целесообразности пересмотра методологических оснований, на которых базируются рейтинги [14, p. 174].

Практические последствия ориентации на рейтинги становятся понятными из примера, описанного в статье С. Эмбрас: по словам ректора федерального университета АБК (Бразилия) Элиу Вальдмана, стремясь к инклюзивности и академическому качеству, университеты перераспределяют ресурсы в пользу разного рода стипендий, а не научных исследований. Давление со стороны рейтингов может привести к необходимости отказаться от этой социально ориентированной практики [3].

Глобальная стратификация и политико-экономические последствия использования рейтингов. Все чаще в различных источниках встречается мнение о том, что рейтинги, изначально задуманные как инструмент для оценки качества работы вузов, сегодня функционируют как мощный социаль- ный и политический механизм, зачастую приводящий к академической стратификации и политизации высшего образования.

Так, С. Дарвин и М. Барахона, обобщая существующие взгляды на логику метрик «Большой Тройки» отмечают, что ориентация в приоритетном порядке на исследовательский потенциал и репутационный капитал ведет к доминированию университетов Глобального Севера, выступающих в роли арбитров и источников академического авторитета. Это, в свою очередь, способствует формированию нового вида неоимпериализма и углубляет позиционную конкуренцию между университетами на глобальном уровне [9, p. 289].

Схожую позицию занимают З. Маркес и соавторы: рейтинги фактически основываются на классификации университетов по иерархическим уровням – от местного до глобального. Поскольку показатели такого типа сосредоточены на измерении определенных параметров (образовательной деятельности, научных результатов, размеров вуза), значимость которых варьируются (в зависимости от конкретного рейтинга), стоит избегать утверждений о том, что университетские рейтинги являются объективной оценкой качества. Исследователи также указывают, что такая специфика ограничивает возможности полноценного участия относительно небольших вузов в рейтинговых процедурах, создавая тем самым эффект университетского элитизма, когда крупные университеты неизменно занимают более высокие позиции и получают соответствующие преимущества [18, p. 470–471].

Ф. Леал, Л. Сталливиери и М. Мора-эс критикуют рейтинги за отсутствие должного теоретического обоснования применяемых индикаторов, приводящее к «поверхностному» анализу и устойчивому воспроизводству привилегий. Они отмечают со ссылкой на рабо- ту F. Altbach: рейтинги «привиле-гируют уже привилегированных», создавая эффект замкнутой иерархии, в которой одни и те же университеты продолжают лидировать. Исследователи высказывают обеспокоенность тем, что лишь 1 % вузов в мире в принципе попадает в поле зрения рейтингов, а также фактом, что не имеющие отношения к академической среде коммерческие компании (которые и проводят рейтингования) зачастую прямо предлагают свои консультационные услуги по улучшению позиций конкретного университета в рейтингах [12, p. 68]. По мнению авторов, университетские рейтинги как инструмент глобализационных процессов, тесно связанный с коммерциализацией высшего образования и формирующийся на фоне структурного неравенства, опираются на спорные и субъективные методологии. Их использование может приводить к искаженному восприятию оцениваемых вузов, содействовать укреплению академического капитализма и углублению географического неравенства в высшем образовании [12, с. 57].

А. Гуальяноне, используя концепцию «поля» Пьера Бурдье, указывает, что международные рейтинги выступают в качестве «подполя» университетов мирового класса, в котором распределяется символический капитал. Рейтинги не только фиксируют различия, но и способствуют их институционализации, превращаясь в политический инструмент легитимации и формирования позиционных преимуществ. Они выступают механизмом установления новых критериев принадлежности и отличия, а также предоставляют новые ресурсы и инструменты для укрепления статуса, создавая новые конфигурации власти и иерархий внутри глобального академического пространства [11, p. 119].

С аналогичной критикой выступают М. Ллойд и И. Ордорика, подчеркивая: рейтинги не толь- ко отражают, но и усиливают неравенство. «Высокорейтинговые» университеты получают больше внимания со стороны студентов, ученых и правительств, что способствует укреплению их позиций. Таким образом, нередко наблюдается феномен, известный как «эффект Матфея», согласно которому «всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Мф. 25:2630), то есть разрыв между высшими учебными заведениями усиливается [13, p. 29]. Отдельного внимания, на наш взгляд, заслуживает фрагмент обсуждаемой работы, имеющий прямое отношение к отечественной практике в сфере высшего образования: «многие правительства перенаправляют скудное финансирование в свои наиболее рейтинговые вузы, пытаясь улучшить их положение», что, якобы, укрепляет престиж системы высшего образования страны на региональном или глобальном уровне.

По мнению Б. Гутиерреса, усилившаяся с начала XXI века конкуренция между университетами распространилась на такие сферы, как финансирование, подбор преподавателей и студентов, а затем – на институциональный престиж, измеряемый положением в международных рейтингах [6, p. 100].

М.В. Андрес прямо заявляет, что рейтинги по сути игнорируют такие важные аспекты деятельности вузов как преподавание, доступность высшего образования и, шире, социальную миссию университетов. Таким образом, практически не учитывается связь университетов со средой (культурной, политической и др.), неотъемлемой частью которой они являются. Более того, отмечается, что для стран Латинской Америки само участие в гонке рейтингов равносильно культурной колонизации, навязываемой гегемонистскими структурами [4, p. 566].

Ретроспективный анализ, осуществленный М.Ф. Бейгел, пока-

О ВОСПРИЯТИИ ГЛОБАЛЬНЫХ РЕЙТИНГОВ УНИВЕРСИТЕТОВ АКАДЕМИЧЕСКИМИ СООБЩЕСТВАМИ МИРА: ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И КАРИБСКИЙ БАССЕЙН зывает, что международные стандарты оценки научной деятельности формировались в условиях выраженного влияния академической традиции США. Такие базы данных, как Institute for Scientific Information (ISI), Web of Knowledge (ныне – Web of Science) и библи-ометрические системы типа SCI (Science Citation Index), несмотря на их последующую «универсализацию» изначально были ориентированы на американские журналы и критерии, что делает их недостаточно репрезентативными для «периферийной» науки [5, p. 14].

В политической практике рейтинги также играют важную роль. По мнению И. Ордорики, несмотря на то что высокое ранговое положение Национального автономного университета Мексики в международных рейтингах способствовало обеспечению приемлемых объемов государственного финансирования, даже «техническое» падение в ранжированных списках (вызванное, скажем, изменением методологии), может повлечь за собой негативную реакцию общественности и средств массовой информации [цит. по: 3].

Х. Вилласеньор-Бесерра, К. Арельяно и Х. Ороско подчеркивают, что рейтинги неразрывно связаны с логикой глобальной конкуренции, в которой большинство университетов находится в невыгодном положении, а привилегии закрепляются за немногими лидерами гонки. В целом же, это создает систему с множеством проигравших и малым числом победителей [17, p. 52].

Результаты исследования А.-И. Калдерона и соавторов показывают, что национальные академические рейтинги существуют лишь в немногих странах Иберо-Америки – в основном в тех, которые уже имеют некоторое преимущество в международных рейтингах [7, p. 119 – 120]. Упоминаемая в этой работе положительная корреляция между «относительно высокими» позициями в глобальных рейтингах и наличи- ем национальных систем академических рейтингов, якобы свидетельствует о том, что отсутствие практики рейтингования вузов на страновом уровне делает их более уязвимыми в условиях международной конкуренции.

Методологические и эпистемологические ограничения «глобальных рейтингов». Методики расчета рейтингов являются полями ожесточенных дискуссий экспертов. Одна из ключевых проблем – отсутствие единых методологических стандартов, а без общего подхода к определению и измерению «качества» университетов любые сравнительные таблицы неизбежно оказываются методологически уязвимыми. В работе Ф. Леал, Л. Сталливиери и М. Мораэс, со ссылкой на работу С. Pérez-Esparrells, J. Gómez-Sancho (2010) отмечается, что каждый рейтинг использует свою собственную методологию и не существует консенсуса относительно набора и интерпретации индикаторов. Это делает прямое сравнение между университетами затруднительным [12, p. 56]. Авторы подчеркивают, что это мнение разделяют и другие исследователи, указывая, в частности, на фундаментальную несопоставимость систем оценивания (что, во многом, подрывает надежность получаемых результатов). Ссылаясь на работу I. Aguillo (2012), они пишут, что различия в типах используемых для рейтингования индикаторов (основанных на опросах мнений и количественных данных – библио-метрических и вебометрических) делает затруднительным сравнение результатов и, как следствие, осложняет практическое использование рейтингов. В работе приводятся мнения различных исследователей относительно спорного и субъективного характера методологий расчета рейтингов, связанного с коммерциализацией высшего образования. Также отмечается, что такое положение дел нередко искажает представления об участву- ющих в сравнениях вузах и усиливает «академический капитализм» и образовательное неравенство.

Критика в адрес применяемых подходов и методов лишь усиливается при рассмотрении специфики отдельных стран или регионов, прежде всего, находящихся вне англо-американского академического центра. В частности, М. Андрес в своей работе обращает внимание на то, что глобальные рейтинги не могут адекватно отразить положение дел в академической среде Аргентины. Она указывает как на внутренние методологические недостатки самих рейтингов, так и на их неспособность учесть специфические национальные характеристики. Автор приходит к заключению, что курс на регионализацию (а никак не стремление выйти на международный уровень) может быть для страны оптимальной стратегией [4, p. 563].

Аналогичные аргументы выдвигает С. Эмбрас, отмечая, что международные рейтинги игнорируют традиционно сильные позиции латиноамериканских университетов в гуманитарных и социальных науках и преподавании, а также их ключевую роль в подготовке государственных лидеров и формировании национальной культуры. О том, что нынешняя практика ранжирования университетов способствует ослаблению позиций общественно-научных дисциплин при одновременном повышении статуса точных и естественных наук упоминается и в исследовании, посвященном анализу влияния рейтингов на политику в области высшего образования Мексики [16, p. 10]. Возможности их применения для оценивания региональных особенностей существенно ограничены методологией, сфокусированной на показателях цитируемости, количестве публикаций в англоязычных журналах естественнонаучной направленности и числе Нобелевских лауреатов (среди сотрудников или выпускников сравниваемых университетов) [3].

А. Гуальяноне подчеркивает, что в методиках рейтингов наблюдается явный перекос в сторону исследовательской деятельности, при этом не принимаются во внимание цели и миссия конкретного университета, а также социальный, экономический и культурный контекст, в котором он функционирует [11, p. 116]. Ссылаясь на работу E. López-Cózar (2012), автор отмечает, что это приводит к систематической недооценке учреждений, ориентированных на преподавание или решение «локальных задач». При этом, несмотря на наличие критики, такие рейтинги продолжают оказывать растущее влияние на образовательную политику, становясь даже элементом стратегических целей ряда стран.

Серьезной методологической проблемой является привязка методик рейтингов к ограниченному набору источников библиометри-ческой информации (научных журналов), преимущественно англоязычных. Как отмечает М.Ф. Бейгел, около половины публикаций из Латинской Америки не индексируются базами данных Scopus и Web of Science. Таким образом, рейтинги систематически исключают значительный объем научной продукции, прежде всего, в гуманитарных и социальных дисциплинах, создавая искаженную картину о масштабах и уровне научной активности [5, p. 17]. Это, в свою очередь, ограничивает возможности университетов на периферии академической системы заявить о себе и получить признание. Использование только библиоме-трических данных и международных наград служит не реальной оценке исследовательской деятельности, а укреплению иерархий и престижа ограниченного числа западных университетов и издательств [5, p. 17]. Рассуждая о методологических недостатках рейтингов «Большой Тройки» и ряда аналогичных им, М.Ф. Бейгел об- ращает внимание на дискуссию в рамках Региональной конференции по высшему образованию Латинской Америки и Карибского бассейна (далее – CRES), в ходе которой особо подчеркивалась ограниченность этих инструментов и отстаивалась необходимость выработки собственных региональных критериев аккредитации. По мнению участников CRES, университет следует рассматривать как социальное благо, а ориентация на «глобальные» рейтинговые стандарты способна нанести ущерб национальным и региональным особенностям системы высшего образования [5, p. 17–18].

Авторы итоговой декларации конференции «Университеты Латинской Америки и международные рейтинги» также констатировали наличие консенсуса в академическом сообществе относительно методологических ограничений рейтингов как основного инструмента оценки деятельности вузов. Среди обозначенных проблем произвольность выбора индикаторов, отсутствие статистической достоверности различий, перекос в пользу исследовательских результатов, игнорирование образовательных и социальных функций вузов, приоритет англоязычных публикаций и то, что список учитываемых наград ограничен наиболее престижными премиями [8, p. 5–6]. В декларации также указывается, что методики существующих рейтингов нередко непрозрачны, «невнимательны» к институциональному разнообразию, что затрудняет верификацию и критический анализ рейтингов.

Альтернативные подходы к выбору методов оценки университетов и их реформирование. Современная система глобальных университетских рейтингов вызывает все больше критики как в академических кругах, так и среди политиков, исследователей и самих университетов. Не является гиперболизацией фраза из работы М. Ллойда и И. Ордорики о том, что сомнения в отношении нейтральности систем рейтингов университетов и их чрезмерного влияния на политику в сферах от высшего образования до иммиграции звучат от Йоханнесбурга до Мехико [13, p. 28].

Как подчеркивают Ф. Леал, Л. Сталливиери и М. Мораэс, эти рейтинги используются как некий универсальный параметр при принятии решений студентами, преподавателями и исследователями, при формировании политики интернационализации и в процессах управления университетами. При этом ни один из существующих рейтингов не способен охватить весь спектр миссий и целей университетов. Например, такая цель, как расширение доступа к высшему образованию, играющая важную роль в Латинской Америке, полностью игнорируется [12, p. 68]. Авторы указывают на методологические и технические ограничения рейтингов. Так, практически регулярные обновления очередных версий рейтингов, включающие новые критерии, и призванные «улучшить» методику, в действительности делают почти невозможной оценку положения вузов даже относительно их самих [12, p. 68].

А. Малдонадо-Малдонадо и К. Кортес отмечают, что рейтинги увеличили неравенство между вузами, принеся выгоду развитым и богатым университетам, и усугубили отставание тех, что обладали меньшими ресурсами. В условиях «академической гонки» бедные университеты стартуют с заметным отставанием, и глобальные рейтинги лишь закрепляют это положение. Этот эффект, по мнению исследователей, прослеживается в самых разных аспектах системы высшего образования Латинской Америки: от ее доступности для студентов до объемов финансирования. В результате латиноамериканские вузы оказываются перед дилеммой [14, p. 174]:

О ВОСПРИЯТИИ ГЛОБАЛЬНЫХ РЕЙТИНГОВ УНИВЕРСИТЕТОВ АКАДЕМИЧЕСКИМИ СООБЩЕСТВАМИ МИРА: ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И КАРИБСКИЙ БАССЕЙН

• •    следовать тактике «участвуем в «игре рейтингов», когда мы оказываемся в выигрышной позиции, и игнорируем результаты рейтингования, когда не удается войти в топ-100, 50, 25 и др.»;

• •    начать разрабатывать альтернативные стратегии, способные отражать действительное социальное и культурное влияние университетов.

На фоне рассмотренных выше настроений возникают альтернативные взгляды и подходы к созданию методологии рейтингов. А. Гуальяноне подробно рассматривает проект U-Multirank, запущенный в 2014 году при поддержке Европейского союза и координируемый Центром исследований политики в области высшего образования (Center for Higher Education Policy Studies – CHEPS, Нидерланды) и Центром высшего образования (Centre for Higher Education – CHE, Германия). Одна из основных идей, положенных в основу его создания, состоит в признании невозможности объективно определить, что значит «хороший университет» (в отличие от традиционных рейтингов, которые претендуют на такую универсальность, используя произвольные параметры как якобы абсолютные показатели качества). U-Multirank является многомерным рейтингом, ориентированным на пользователя, и охватывает исследование, преподавание, международную ориентацию, передачу знаний и региональное взаимодействие. Его уникальность в том, что пользователи могут самостоятельно назначать веса показателям и создавать индивидуализированные рейтинги в зависимости от своих интересов. Таким образом, можно, например, уделить большее внимание научным публикациям или, наоборот, социальной приверженности университетов своему региону [11, p. 123–124].

М.Ф. Бейгел предлагает создание неиерархического (антииерархиче-ского) индекса циркуляции науч- ных знаний, который, как предполагается, позволит переосмыслить преобладающее в академических исследованиях и аналитике по высшему образованию представление об «интернационализации». Это представление зачастую игнорирует существующие отношения доминирования, уже отраженные на уровне баз данных. Важной задачей такого индекса должно стать преодоление стереотипов, согласно которым направления, ставшие мейнстримом, воспринимаются как эталон качества, региональные исследования – как «экзотические» или «второстепенные», а локальные – как «изолированные» и «ограниченные».

Предлагаемый индекс должен строиться на данных, собранных непосредственно на местах, и принципиально отличаться от рейтингов: он не выстраивает иерархию от «лучших» к «худшим», а позволяет увидеть все многообразие взаимодействий университетов внутри периферии, а не только их связь с ведущими центрами. М.Ф. Бейгел отмечает, что сбор таких данных требует значительных усилий, но этот подход даст более глубокое понимание разнообразия институциональных практик. Насколько широко такой индекс будет использоваться, зависит от заинтересованности министерств науки и технологий стран Латинской Америки, поскольку он задуман как инструмент для диагностики и выработки рекомендаций в сфере государственной политики [5, p. 19].

М. Андрес предлагает отказаться от навязанной логики интернационализации в пользу регионализации высшего образования, подчеркивая, что странам Латинской Америки выгоднее развивать уже существующие формы регионального сотрудничества, например в рамках MERCOSUR (МЕРКОСУР (на испанском языке) или МЕРКОСУЛ (на португальском языке) – южноамериканское политическое соглашение и тор- говый блок, созданный в 1990-х годах, членами которого являются Аргентина, Боливия, Бразилия, Парагвай и Уругвай), чем пытаться занять место в глобальной иерархии университетов, тратя на это колоссальные ресурсы [4, p. 575].

В итоговой декларации конференции «Латиноамериканские университеты и международные рейтинги: влияние, масштабы и ограничения» (2012 год) был высказан целый ряд конкретных предложений для государственных органов, университетских ассоциаций и сетей, ректоров, а также ЮНЕСКО по продвижению альтернатив существующим рейтингам для лучшего понимания и оценки реалий высшего образования. В числе этих предложений:

• •    создание информационных систем, учитывающих все аспекты деятельности вузов;

• •    развитие надежных сравнительных исследований, призванных помочь в процессе принятия управленческих решений;

• •    координация усилий по распространению и признанию академических публикаций из региона [8, p. 3].

Х. Вилласеньор-Бесерра, К. Арельяно и Х. Ороско подчеркивают, что несмотря на объективную критику, нынешние рейтинги не исчезнут, пока не будут разработаны устойчивые альтернативные инструменты, способные удовлетворить информационные потребности разных участников образовательного процесса. Если же это не будет сделано, рейтинги будут лишь усложняться, развиваясь в сторону большей методологической специализации, но не справедливости [17, p. 63].

Заключение. В формате обзорной статьи невозможно охватить весь спектр исследований по рассматриваемой нами проблеме. Вместе с этим, проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что внедрение глобальных рейтингов университетов вызывает серьезную обеспокоенность среди представителей академического сообщества Латинской Америки. Как показывают рассмотренные материалы, глобальные рейтинги способствуют культурной унификации, что приводит к постепенной утрате институционального многообразия и вытеснению местных традиций, ценностей и идентичности. Унификация критериев и ориентация на стандарты западных и англоязычных вузов обусловливают не только формальное сходство стратегий развития, но и ставят под угрозу такие важные особенности латиноамериканского высшего образования, как приоритеты государственного строительства, поддержка автономии, приверженность принципам демократии и активная социальная роль университетов.

Особое опасение у исследователей вызывает несоответствие показателей рейтингов реальным общественным задачам и социальной миссии вузов. Принятые в большинстве рейтингов метрики зачастую игнорируют ключевые направления работы университетов региона: деятельность по просвещению, сохранению и распространению культурных ценностей, расширению образовательных возможностей и содействию социальному развитию. В итоге сильные стороны и значимые достижения латиноамериканских университетов остаются незамеченными на глобальном уровне, а институциональные стратегии все чаще вынужденно ориентируются на внешние, не всегда релевантные местному контексту стандарты.

Без внимания не остаются вопросы глобальной стратификации и политико-экономических последствий: гонка за высокими позициями в мировых рейтингах приводит к перекосу в распределении ресурсов, обостряет образовательное неравенство и способствует развитию академического капитализма, при котором престиж и финансирование зависят, прежде всего, от позиции в рейтинге, а не от вклада в развитие общества. Кроме того, серьезную озабоченность вызывают методологические и эпистемологические ограничения «глобаль- ных рейтингов»: выбор спорных индикаторов, недостаточная прозрачность методов, субъективный и коммерциализированный характер оценки. Все это значительно затрудняет корректное сопоставление университетов с разными целями, масштабами и условиями функционирования.

Наличие данных проблем побуждает исследователей говорить о необходимости реформирования существующих систем оценки высшего образования. В качестве альтернативы предлагаются новые, более комплексные подходы, способные учитывать специфику регионального контекста, социальную значимость и разнообразие институциональных моделей университетов. Лишь по-настоящему инклюзивный, учитывающий культурное и институциональное многообразие, нацеленный на социально значимые цели подход способен сформировать объективную систему оценки, отражающую не только академические достижения, но и вклад университетов в развитие общества.