Об одной рукописи "Государьского Дания", или фрагмент из истории так называемой библиотеки Ивана Грозного

Вопрос о библиотеке Ивана Грозного относится к темам не только интересным и востребованным, но даже сенсационным, поскольку имена, ставшие уже мифами русской истории, никогда не примирят общественность даже с доказанными научными фактами, если они не будут содержать в себе какое-нибудь невероятное известие. В случае с библиотекой Ивана Грозного в настоящее время имеет место следующий парадокс: степень интереса к этому вопросу в наши дни не соответствует количеству современных научных работ, ему посвященных. Можно даже сказать, что со времени посмертного выхода работы Н. Н. Зарубина [1982] 1 принципиально новых исследований не состоялось.

В работе Н. Н. Зарубина, который использовал в том числе и материалы картотеки Н. К. Никольского, предложены разные методы реконструкции библиотеки царя Ивана Васильевича и представлены доказательные базы для нее. А. А. Амосов в комментариях к этой работе изложил свое ви- дение перспектив дальнейших исследований библиотеки Ивана Грозного: изучение истории каждой книги (ее происхождения, изготовления, бытования). Всплеска работ, расширяющих источниковую базу и спектр аргументов Зарубина, не произошло, не нашли пока развитие и идеи А. А. Амосова. Представляется, что, поскольку фактографического материала для реконструкции библиотеки Ивана Грозного недостаточно и он уже введен в научный оборот учеными, начиная с XIX в., перспективными, действительно, станут исследования истории и текстологии каждой рукописи, которую связывают с именем Ивана Грозного.

Данная статья посвящена лишь фрагменту истории одной рукописи, которую относят к библиотеке Ивана Грозного на основании записи на первом листе книги. Это рукопись первой четверти XV в. из Софийского собрания Российской национальной библиотеки, № 1285, in-folio (далее – Софийский сборник). Рукопись содержит очень редкие и даже неизвестные перевод-

* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 09-04-00301а).

ные сочинения домонгольского периода, ее состав обнаруживает связь с Изборником 1076 г. и с Паисиевским сборником [Баранкова, 2008; 2011; 2012; Савельева, 2010] 2. Ранее сборник не был введен в научный оборот в таком качестве и лишь недавно стал объектом особого внимания сразу нескольких исследователей. В ближайшем будущем предполагается научное издание этого сборника.

Как установила Н. В. Савельева, Софийский сборник можно идентифицировать как собственность Кирилло-Белозерского монастыря на основании указания в первой сохранившейся описи книг монастыря 1601 г. В Кирилло-Белозерском монастыре он находился до 1775 г., когда по инициативе архиепископа Новгородского и Санкт-Петербургского Гавриила при Софийском соборе в Новгороде была устроена библиотека, и с целью сохранения древних рукописей из ближних монастырей в нее были доставлены книги «до XVII столетия писанныя и напечатанныя» [Абрамович, 1905. С. V]. Особенно много книг в собрание Софийского собора было перемещено из Кирилло-Белозерского монастыря, в том числе и указанный сборник, на котором в XIX в. была сделана библиотечная запись: «Библиотека Новгородскаго Софийского собора» (л. 2). В 1919 г. рукопись поступила в Отдел рукописей ГПБ (ныне – РНБ) в составе собрания Софийского новгородского собора под номером 1285.

На первом листе Софийского сборника читается скорописная запись XVI в.: «Книга г(о)с(у)дарьское данїе Соборникъ». На основе этой записи рукопись рассматривается исследователями в качестве вклада царя Ивана Грозного в Кирилло-Белозерский монастырь. Я попытаюсь показать, что эта и подобные ей записи содержат, скорее, информацию об особой роли некоторых книг в истории отношений царя с известными книжниками той эпохи. Как видно из записи, прямого указания на то, что речь идет именно об Иване IV и о Кирилло-Белозер- ском монастыре, нет. То, что сборник имеет отношение именно к этому русскому государю исследователи объясняют следующим образом: записи такого же содержания известны еще на 6 рукописных книгах, дошедших большей частью до наших дней в составе собраний Кирилло-Белозерского монастыря и новгородского Софийского собора. Записи, в которых сообщается о «государьском дании», читаются в следующих рукописях.

• 1.    «Лествица» Иоанна Синайского». Копия с известной рукописи 1421 г. константинопольского писца Ефрема-Евсевия – РНБ, Кир.-Бел. 35/160, XV в.;

• 2.    Маргарит 1491 г, переписанный повелением новгородского архиепископа Геннадия ³ – РНБ, Кир.-Бел. 112/237;

• 3.    Сборник патристический и агиографический: Диоптра Филиппа Пустынника, сочинения патриарха Фотия, «Слово на латинов» Максима Грека, сочинения Григория Цамблака – РНБ, Соф. 1195, первая половина XVI в.;

• 4.    Библейские переводы (Книга пророка Иезекиила, 4 Книги Царств) – РНБ, Кир.-Бел. 4/9, конец XV – начало XVI в.;

• 5.    Псалтирь Толковая – РНБ, Кир.-Бел. 6/131, первая половина XVI в.;

• 6.    «Богословие» и Диалектика Иоанна Дамаскина – РНБ, Q. I. 874, начало XVI в.

Во всех указанных рукописях, помеченных как «государьское дание», за исключением Соф. 1285, сообщается еще и о том, что это книги « Бл ( а ) гок^щенского попа Селиверста (так!), во иноцех Спиридона, и с(ы)на его Анфима». Такое сочетание записей, если они, действительно, свидетельствуют о принадлежности книг указанным лицам, т. е. и государю и его подданному, – факт уникальный. Священник Благовещенского собора Сильвестр – один из самых известных современников Ивана Грозного и самых близких молодому царю, наравне с Алексеем Адашевым, деятелей ⁴.

Сильвестр был одним из образованнейших людей эпохи, много сделавший для процветания культуры Руси. Его публицистические и литературные труды, такие как Послания, Домострой, Житие княгини Ольги в составе Степенной книги – неоднократно являлись объектом внимания ученых XIX–XX вв. Многочисленные, богатые вклады Сильвестра в разные монастыри, а также оставшиеся после его кончины книги свидетельствуют о начитанности священника и даже причастности к самым важным книжным «проектам» того времени ⁵. В Новгороде Сильвестр владел иконной и книгописной мастерскими, и, как считает И. В. Курукин, между рукописями из «кни-гописной мастерской Сильвестра есть связь с мероприятиями митрополита Макария по сбору “чтомой” на Руси литературы» [Куру-кин, 1983. С. 17]. Появление Сильвестра в Москве, скорее всего, последовало за избранием новгородского архиепископа Макария на митрополичью кафедру в 1542 г. Как сообщает Курбский в «Истории князя московского», Сильвестр в 1560 г. после специально собранного для осуждения его и Адашева собора был вынужден уйти в монастырь, по сведениям опального князя – в Соловецкий. На основе той же «Истории» Курбского в науке высказывалось предположение, что Сильвестр был насильно пострижен в монахи по повелению Ивана Грозного. В настоящее время это мнение ставится под сомнение. Местом же пострига, как считает теперь большинство современных исследователей, стал Кирилло-Белозерский, а не Соловецкий монастырь ⁶, но этот вопрос нельзя считать решенным.

Интересно, что имущество («рухлядь») и книги Сильвестра поступили в Кирилло-Белозерский монастырь только после его кончины, а при жизни богатые вклады, особенно книгами и деньгами, он делал практически только в Соловецкий монастырь 7, где они были отмечены в приходно-расходных и Вкладной книгах. Следует обратить внимание, что в записях в соловецких хозяйственных книгах о вкладах уже опального Сильвестра никогда не указывается, что они были сделаны, например, «кирилловским старцем», как это было принято: сообщали, как правило, из какого монастыря вкладчик, если речь шла о монахе-несоловчанине.

Недавняя находка Е. Б. Французовой записей о вкладе Сильвестром «окладных» денег (т. е. денег на оклад иконы) в приходно-расходной книге монастыря и в дублирующей ее записи во Вкладной книге позволяет вновь вернуться к вопросу о местонахождении Сильвестра (хотя бы временном) в Соловецком монастыре 8. Запись 1575 г. из приходно-расходной книги 1574– 1575 гг., касающаяся Сильвестра, выполнена в той же форме, в какой записывали вклады соловецких монахов, а не жертвователей из других монастырей: «Взято десять рублев окладных денег Спиридона старца, бывшаго протопопа Селивестра» 9. В записи не говорится, что деньги «прислал» старец Сильвестр или «передал» с кем-то, как это делали для точности казначеи: в своей документации они сообщали способ поступления вкладов.

В свое время Н. Н. Зарубин опубликовал недатированную запись из Вкладной книги Соловецкого монастыря, в которой отмечено поступление в казну монастыря богатого пожертвования: «Старец Спиридон, что был благовещенский священник Селиверст, дал полтретья пуда свечь, да 66 книг, да паникадило медяно, да денег двести девятнадцать рублев» [Зарубин, 1982. C. 21]. Однако такое невероятное количество книг (66), которые бы были помечены как «сильвестров-ские», исследователями пока не обнаружено. Складывается впечатление, что во время передачи своего имущества Сильвестр находился на Соловках. Следует отметить и то, что такие большие средства вкладывали, как правило, в ту обитель, где собирались «быть на покое», в старости. Противоречивые мнения о перипетиях судьбы Сильвестра обусловлены полным отсутствием документальных источников о последних годах его жизни, кроме, получается, сообще- ний о его вкладе в Соловецкий монастырь в 1575 г.

В настоящее время выявлено 23 рукописи, принадлежавших священнику Сильвестру. Основная их часть имеет происхождение из Кирилло-Белозерского монастыря (они поступили в казну, как уже говорилось, после его кончины вместе с остальным имуществом), шесть рукописей сохранилось в Соловецкой библиотеке. Богатство библиотеки благовещенского священника, присутствие в ней интереснейших рукописей XIV– XVI вв. 10, а также книг, имеющих непосредственное отношение к деятельности архиепископа Геннадия, переводчика Тимофея Вениаминова, Максима Грека, митрополита Макария, объясняется долгой близостью Сильвестра к высшим церковным и государственным кругам, а значит, и доступом к митрополичьей библиотеке и к библиотеке московских государей. На шести «сильвестровских» рукописях из известных двадцати трех есть указание, что они «дания» государя.

Почерк и чернила, которыми выполнена запись «государьское дание» на Софийском сборнике, идентичны почерку и чернилам записей на пяти перечисленных выше «сильвестровских» рукописях (о почерке в записи на шестой рукописи – Богословии см. ниже), содержащих то же самое сведение, но, как уже говорилось, имеющих и продолжение – сообщение о том, что это «книги Сильвестра». Записи на всех этих книгах, в том числе и на Софийском сборнике, были выполнены единовременно одним человеком . Об этом свидетельствует анализ почерков данных записей. Однако неординарность записей, их неэтикетность, если речь идет о «государевом вкладе», не дают оснований говорить, что это запись монастырского библиотекаря или другого лица о государевом вкладе.

Рассмотрим подробнее указание в пяти названных рукописях на их принадлежность и государю, и второму лицу. Исследователи не могут пока дать окончательного объяснения, каким образом книга могла быть одновременно и вкладом государя, и при этом быть собственностью священника Сильвестра. Приведем полностью записи, выпол- ненные одним почерком, в Софийском сборнике и в указанных выше пяти «государевых» рукописях:

• •    «Книга г(о)с(у)дарьское данїе Собор-никъ» (Соф. 1285, л. 1);

• •    «Книга г(осу)д(а)рьское дание Псалтырь Толковая бл ( а ) гок^щенского попа Се-ливерста во иноцехъ Спиридона и с(ы)на его Анфима толкован(и)е Ираклийское» (РНБ, Кир.-Бел. 6/131, л. 1);

• •    «Книга государьское дан(и)е Маргарит Бл ( а ) гок^щенского попа Селиверста во иноцех Спиридона и с(ы)на его Анфима» (Кир.-Бел. 112/237, л. 1);

• •    «Книга г(о)сударьское дан(и)е Иван Л^сткичникъ ». Ниже еще одна запись этим же почерком : « Бл ( а ) гок^щенского попа Селиверста во иноцех Спиридона и с(ы)на его Анфима» (РНБ, Кир.-Бел. 35/160, л. 1);

• •    «Сиа книга зе(р)цало г(о)с(у)д(а)рь-ское дание». Тем же почерком ниже : «Попа Селивест(р)а бл ( а ) г ( о ) в^щенскдго во ино-цех Спиридона и сына его Анфима». (Соф. 1195, л. 1);

• •    «Книга г(о)с(у)д(а)рьское даяние Исус Навгинъ». Ниже этим же почерком : « Бл ( а )- гок^щенск (аго) Селивестра во иноцех Спиридона и с(ы)на его Анфима» (Кир.-Бел. 4/9, л. 1).

В состав книг «государьского дания» входит и рукопись «Богословия» Иоанна Дамаскина, но в ней запись была выполнена другим почерком и ее содержание все же отличное: «Селиверстовскаа г(о)с(у)д(а)р-с(к)аа дан(и)я Iвана Домаскына» (РНБ, Q. I.874, л. 1). Возможно, «Богословие» имело отличную от других рукописей судьбу и поэтому дошло до наших дней не в составе собрания Кирилло-Белозерского монастыря.

На основании процитированных записей в научных работах указанные книги рассматриваются и как вклады или собственность Ивана Грозного (они учтены, например, в работе Н. Н. Зарубина 11 и др.), и как принадлежавшие священнику Сильвестру рукописи (они учтены в работах, посвященных деятельности благовещенского священника [Буланин, Колесов, 1989. С. 330]. Обратим внимание, что некоторые записи выполнены как бы в два приема: в верхней части переплетного листа указано, что это книги «государева дания», а ниже – что это книги Сильвестра и его сына. Получается, что в Софийском сборнике запись «госу-дарьское дание» (в верхней части листа) идентична «верхним» записям в Кир.-Бел. 4/9, 6/131, 35/160, 112/237, Соф. 1195, «нижняя» же запись – отсутствует.

По мнению Н. Н. Розова [1966. С. 195, 205], к которому присоединились Д. М. Буланин и В. В. Колесов, книги с такими записями попали в монастырь «через посредство царя» [1989. С. 330], однако ученые подробно не объясняют, что под этим подразумевается. Другие исследователи выдвигают иные предположения. А. А. Амосов в своих комментариях к книге Н. Н. Зарубина так систематизировал все мнения по поводу столь неординарного факта: «По мнению Н. Н. Розова, слова “государское данье” на книгах Сильвестра означают, что в свое время данные книги были переданы Сильвестру Иваном Грозным (см.: [Зарубин, 1982. С. 90–159]. С. О. Шмидт поддерживает мнение Н. К. Никольского и Н. Н. Зарубина о вкладе указанных книг самим царем, выдвигая при этом предположение о существовании особого фонда, книги которого и рассылались Грозным по монастырям и церквам; Сильвестровские книги могли, по мнению С. О. Шмидта, попасть в этот фонд как конфискованные после опалы Сильвестра [1978. С. 48, 50].

В контексте записей слова «государьское данье» с равной вероятностью могут быть истолкованы как свидетельство дара Грозного и Сильвестру, и монастырю. По форме данные записи не могут быть отнесены к разряду вкладных , но являются владельческими (курсив мой. – О. С .), следовательно, были сделаны либо самим Сильвестром, либо монастырскими книгохранителями (владельческие записи такого типа, фиксирующие прежнюю принадлежность книги, уже находящейся в монастырской библиотеке, известны, в частности, по рукописям Антониева Сийского монастыря). Очевидно, что гипотеза Н. Н. Розова (в сходном виде изложенная еще И. Н. Ждановым) может быть подтверждена лишь в случае признания записей автографами Сильвестра (чего Розов прямо не утверждал, хотя, вероятно, имел это в виду) ¹².

Необходимо согласиться с А. А. Амосовым, а также с поддерживающими его мнение авторами статьи в Словаре книжников в том, что вкладной не может быть признана ни одна из процитированных выше записей. Прижизненные вклады, тем более «государевы», оформлялись согласно определенной традиции, этикету: в них обязательно указывались имя государя (а не в безличной форме, как мы видим это в «верхних» записях и на Соф. 1285) и составляющие титула. Так, вклады Ивана Грозного в монастыри хорошо известны 13: в библиотечных записях на вложенных им книгах неизменно указывались имя, титул и отмечался факт вклада. См., например, записи на рукописях, вложенных Грозным в Соловецкий монастырь: «Дачи государя великого князя Ивана Васильевича на Соловки» (Минея Четья, Сол. 514/533); «Лествицу сию дал княз(ь) великий Иван Васильевич» (Лествица Иоанна Синайского, Сол. 198/284).

Очевидно, что запись «государьское да-ние» никак не соответствует уважительному тону этикетных записей о вкладах государя. Более того, как отметил еще Н. Н. Зарубин, ни разу (!) в Описях Кирилло-Белозерского монастыря книжные вклады Ивана Грозного вообще не упоминаются [1982. С. 39]. А как известно по библиотечным описям этого же, Кириллова, монастыря и описям других древнерусских монастырей, вклады государей обязательно отмечались при перечислении монастырских книг! Если же указанные рукописи были конфискованным у Сильвестра имуществом, как считает С. О. Шмидт, то чем объяснить, что записи, достаточно подробные, о владельцах рукописей Сильвестре и Анфиме и о «государьском дании» сделаны одним почерком и вообще являются единой записью в двух частях? Таким образом, совершенно нет оснований считать, что какая-то из указанных семи рукописей была вложена Иваном Грозным в монастырь, как считали Н. К. Никольский, Н. Н. Зарубин, а вслед за ними и С. О . Шмидт.

Невозможно считать и то, что указанные книги были вкладами Сильвестра-Спиридона и его сына. Прижизненные книжные вклады отца и сына хорошо известны: в идет не о государе, а о «почтении к вкладчику», типа: «Дана государевым попом Сильвестром» [Голохвастов, 1874. С. 38].

1552 г. они вложили в Соловецкий монастырь рукописные книги, которые были украшены обстоятельными, торжественными записями одинакового содержания. Например: «Лета 7060 (1652) сию с(вя)тую великую книгу Псалтырь в дом б(о)г(о)л е пнаго Преображе(ни)я Г(о)с(под)а Б(о)га и Сп(а)са н(а)шего И(су)са Х(рист)а и Пр(е)ч(и)стой Б(огороди)цы и пр(е)п(о)д(о)бных чюдотво-рец и Зосимы и Саватия дал Благовещенской с(вя)щ(е)нникъ Селивестръ [во иноцех Спиридон] ¹⁴ да с(ы)нъ Анфим, а доколе он е живы ино за них Б(о)га молити, а Б(о)гъ пошлет по д(у)шу ино их поминати написати ихъ и ихъ родъ в Сенаникъ» ¹⁵. Вероятно, на эти записи, как на образцы, и стоит ориентироваться: прижизненные вклады Сильвестр и Анфим пожелали оформлять именно такой пространной записью с указанием занесения своих имен и имен членов рода в Синодик.

На рукописях Сильвестра встречаются и другие записи, которые следует считать библиотечными: «Псалтир Селиверстов-ская» (Кир.-Бел. 92/349), «Апостол Сели-верстовский» (Кир.-Бел. 120/125), «Месяць июль Селиверстовская» (Минея, Кир.-Бел. 36/1275) и т. д. 16 Библиотечные записи этого типа следует рассматривать как выполненные, скорее всего, после кончины Сильвестра при поступлении рукописей в казну монастырей – Соловецкого и Кирилло-Белозерского. Как видно, в этих записях отсутствует какое-либо указание на священнический чин Сильвестра, более того, можно сказать, что в них уже нет и имени вкладчика, есть лишь дополнительное название, даже просто библиотечная пометка для рукописи (притяжательное прилагательное превращается в качественное), которое удобно теперь использовать для отождествления экземпляра при проверке состава библиотеки. Даже при поступлении в казну монастыря после кончины Сильвестра рукописей с пометами о «государьском дании» и о принадлежности их благовещенскому священнику и его сыну могли сделать новую дополнительную отметку. Например, в сборнике Соф. 1195 появилась более поздняя запись: «Из Селиверстовских». Такими краткими, не этикетного характера могли быть только записи библиотекарей, выполненные после кончины владельцев.

Теперь обратим внимание, что указание на статус и написание имя вкладчика во вкладных записях на соловецких рукописях несколько отличаются от рассматриваемых нами записях на рукописях «государьского дания»:

• •    вклады 1552 г. в Соловецкий монастырь

^далъ Благовещенской священник Се-ливестр

• •    записи в рукописях «государьского дания»

._ Благовещенского попа Селиверста^

В Соловецких рукописях читается «священник», в так называемых «государевых» – «поп», в соловецких имя читается как «Се-ливестр» (выносная «р» надписана в самом конце слова), а в «государевых» – Селиверст (выносная «р» надписана над буквой «е»). Один и тот же человек не мог писать свое имя и сан по-разному. Известно, что в заглавиях собственных сочинений Сильвестр называл себя «благовещенским попом » ¹⁷. «Благовещенским попом» назван Сильвестр во владельческой записи на рукописи, которая попала «неведомыми путями» в Афонский Хиландарский монастырь [Буланин, Колесов, 1989. С. 33]. Это еще один аргумент в пользу идеи А. А. Амосова, что записи на рукописях из Кириллова монастыря являются владельческими .

Н. Н. Розов считал, что записи в соловецких рукописях являются автографами [1966. С. 193–194]. Как показывает сопоставление почерков, записи в соловецких рукописях были сделаны другим почерком, нежели записи на кирилловских, но поскольку некоторая общность в начертании букв в этих двух почерках все же есть, то нельзя исключать, что они могли быть выполнены в одном случае – сыном, а в другом – отцом. Но одним человеком не могут, на мой взгляд, быть выполнены записи во всех указанных случаях из-за разницы в написании имени и названии сана. Очевидно, что все шесть записей не являются ни тор-жественными-вкладными, ни краткими-по-смертными (таковы библиотечные записи), а выполнены при жизни владельцев. Это владельческие записи. И они никогда не вызвали бы столько споров и выглядели бы самыми традиционными владельческими пометами, если бы не упоминание «госу-дарьского дания».

Итак, во владельческих записях, которые, по моему мнению, выполнены Сильвестром, указано, что они получены от «государя». Необычность записей объясняется именно необычностью ситуации – «двойным владением»: речь в данном случае идет о передаче Иваном Грозным священнику Сильвестру, по-видимому, для определенной работы книг (мы не знаем пока, при каких обстоятельствах и время этой передачи, возможно, это были разновременные акты), которые впоследствии вошли в состав имущества Сильвестра и его сына. На материале рассматриваемых записей невозможно говорить, что Иван Грозный владел каким-то «фондом конфиската» (см. выше мнение С. О. Шмидта), который и рассылал по монастырям: этому противоречит история бытования одной их семи «государевых» рукописей – Маргарита, на которую еще не обращали внимание исследователи.

В хорошо известном исследователям Маргарите 1491 г., переписанном повелением архиепископа новгородского Геннадия, читается скрепа с известием о владельцах рукописи в 1561 г.: «Сию книгу яз, Шестак Федоров, сыну Фирсова, продал Василью Андрееву, с(ы)ну Ступе, дяди своего Веригину Фирсова, сына Федотова, и руку свою приложил а^тй 7069 (1561)» (Л. 4-8). В 1561 г. Маргарит был еще в собственности другого лица, а за год до этого состоял- ся, как известно, собор для осуждения Адашева и Сильвестра. Значит, книга попала к Сильвестру уже после того, как он был осужден собором. Более того, рукопись сначала попала к царю Ивану Васильевичу, а потом только, через какое-то время – к бывшему уже благовещенскому священнику. Получается, что Маргарит («Книга государьское дан(и)е Маргарит Бл(а)гов^щенского попа Селиверста во иноц^х Спиридона и с(ы)на его Анфима» (Кир.-Бел. 112/237) поступил в Кирилло-Белозерский монастырь не как конфискованное имущество благовещенского священника. После 1561 г. книга поступила через государя в распоряжение уже опального Сильвестра!

В связи с этими рассуждениями невозможно, таким образом, предположить и то, что «сильвестровские» книги – это увезенные священником в Кирилло-Белозерский монастырь вклады Ивана Грозного, сделанные им в Благовещенский собор: этому противоречит опять-таки история бытования Маргарита. Как опальный поп мог получить уже после своего осуждения (и отъезда?) из казны собора вклад царя и увезти его в Кириллов, например?

Итак, следует считать, что записи на книгах «государьского дания», кроме рукописи Q.I.874, были выполнены самим Сильвестром или его сыном и являются владельческими, а не вкладными. То, что они были переданы в свое время государем, специально отмечено Сильвестром в записях как выдающийся факт, свидетельствующий о его почетном положении и близости к царю. Рукописи, переданные Грозным Сильвестру, вероятно, для специальной работы, остались в собственности бывшего благовещенского священника, а затем после его кончины оказались в библиотеке монастыря. И только одна рукопись, в свое время также переданная царем Сильвестру, не стала его собственностью и не была помечена его владельческой записью – это Софийский сборник. Почему рукопись не оказалась среди имущества бывшего благовещенского попа? Напрашивается вывод: вероятно, потому, что у него был другой владелец.

Итак, все записи на указанных рукописях были сделаны в один прием одним человеком. Они были выполнены после 1561 г., когда владельцем известного Маргарита был еще другой человек, а соответственно – после собора над Сильвестром и Адашевым

1560 г. Поскольку после собора Сильвестр принял постриг, и, по мнению большинства исследователей – в Кирилло-Белозерском монастыре, то получается, что и записи были сделаны уже в Кириллове.

Материалы описей Кирилло-Белозерского монастыря подтверждают, что все семь указанных рукописей попали в Кириллов действительно в XVI в. В известной книжной Описи кирилловских книг 1497 г. они не упоминаются, а в Описи 1601 г. они уже числятся 18. Известно и где именно они находились – в основном собрании книг в ко-локольнице [Опись строений…, 1998. С. 121]. То определение рукописи, которое дали библиотекари Софийскому сборнику в Описи 1601 г., является повторением самоназвания сборника, поэтому отождествить запись в Описи с нашей рукописью можно с абсолютной точностью, см.:

• •    опись 1621 г.

Кир.-Бел. К-Б. 71/1310. л. 227 об.

Соборник в десть, в начале пишет Повеления Господня от многих отец толкование о неразумных вещех

• •    название сборника Соф. 1285 (л. 1)

Сии книгы повеленья Христова Събор-никъ, еже слове от многих от(е)ць толкованья о неразумных словесех въ Еу(ан)г(е)лии, и в Ап(о)с(то)л ^ , и в Псалтыри, и въ Паремьи, и въ прочихъ книгах въкратьц ^ съло-жено на память и на готовъ ответ, и на причастье будущаго в ^ ка послушающимъ книгъ сихъ и творящимъ повелеваемая ими въ оставление гр^\овъ . Г(о)с(под)и, бл(а)-г(о)с(ло)ви, Отче.

Очевидно, что рукопись попала в монастырь в XVI в., и ее появление вполне естественно было бы связать со вкладом Ивана IV. Однако, на наш взгляд, появление Софийского сборника в Кириллове произошло немного ранее, а «государьское дание» в этом случае означает лишь то, что книга была возвращена Иваном Грозным на место ее хранения. Мы обратили внимание, что среди книг, которые исследователь библиотеки Ивана Грозного Н. Н. Зарубин определил как относящиеся к его собранию, числится интересный сборник, жанровый состав сочинений в котором очень обширен. Этому сборнику было дано современником Грозного подробное описание, но он до сих пор не был выявлен. Государю его прислал старец Артемий, известный автор талантливых сочинений, игумен Троицы в 1551–1552 гг.

Артемий некоторое время пользовался расположением и вниманием царя, писал ему назидательные Послания, в дальнейшем же был обвинен в ереси и сослан на Соловки. По-видимому, старец Артемий имеет отношение к царским ответам Стоглавому собору [Занков, 1887. С. 6]. Присланному для царя сборнику сам Артемий дал такое определение-описание в Послании царю: «…Послал есми, государь, к тебе книгу от Божественных писаний и от великих отец нравоучителная наказаниа, в нихже отеческая преданиа и человеческия обычая навыкши, пачеже о Господних заповедех просвещение приимеши. Да сказали ми, что де Кирилловскиа старцы не довезли до тебе книги тоя: Сказывают: “забыли”, а дали попу Симеону Благовещенскому . И будет, государь, теб е есть упражнение, вземъ, прочти, и к нам паки възврати» ¹⁹. О том, что это была за книга, существуют разные мнения. П. М. Занков и С. Г. Вилинский считают, что имеются в виду Беседы Иоанна Златоуста на Евангелие, посланные Грозному в 1552 г., с чем невозможно согласиться, поскольку о Беседах Артемий пишет далее, уже после того, как он попросил возвратить книгу «от Божественных писаний».

Н. Н. Зарубин считал, что в данном случае имелась в виду «книжка Артемьева», т. е. сборник его собственных сочинений. Согласно тексту второго Посланию царю, Иван Грозный заказывал у него книгу: «Напомню же ти царьское слово, яко о Божиих заповедех и отеческих преданияхъ и о обычаях человеческих написати повелелъ еси» [Зарубин, 1982. С. 47]. Так называемая «книжка Ортемьева», которую не могут до сих пор выявить исследователи, находилась в ящике № 222 Царского архива вместе с делами Башкина, Косого и самого Артемия.

Книгу, присланную Артемием Ивану Грозному, абсолютно невозможно отождествить с книгой самого «Ортемия» какого бы она не была содержания, так как свою книгу древнерусский автор не мог назвать «книгой от Божественных писаний», а тем более – послать ее царю без подобающих формул преподношения (без челобитья) и с таким наказом: «...И будет, государь, теб е есть упражнение, вземъ, прочти, и к нам паки възврати » (курсив мой. – О. С .). Так можно было написать о книге с выписками из Библии, из сочинений авторитетных авторов, отцов церкви, более того – наказ царю об обязательном возвращении «нам» книги можно было написать только в том случае, если речь шла о казенном имуществе, которое должно было вернуться на свое место. Сообщение же о том, что не довезли до государя книгу именно «кирилловские старцы», означает, на мой взгляд, что и взята она была из Кириллова.

По мнению ряда исследователей, пустынь недалеко от Кириллова была той самой Порфирьевой пустынью, где принял постриг Артемий и куда он вернулся после игуменства, поэтому вполне правдоподобным будет предположить, что он пользовался богатой библиотекой монастыря и даже мог посылать книги из нее царю. По мнению Н. К. Никольского, «в Кириллов монастырь Артемий приходил в игуменство Симеона между маем 1551 г. и 24 января 1554 г.» (ААЭ, 1. № 239. С. 252) [Никольский, 2006. С. 180]. Следует обратить внимание, что оставили кирилловские старцы книгу у «Симеона Благовещенского », т. е. священника Благовещенского собора, где в это же время в священниках был и Сильвестр. Симеон Благовещенский был земляком Артемия – псковитином [Зимин, 1958. С. 155], т. е. книга была оставлена, очевидно, в надежных руках.

Если же мы сопоставим то, как описано содержание присланной Артемием Ивану Грозному рукописи, и состав Софийского сборника, на наш взгляд, можно обнаружить следующие совпадения. Сборник назван «книгой от Божественных писаний и от великих отец нравоучителная наказаниа, в нихже отеческая преданиа и человеческия обычая навыкши, пачеже о Господних запо-ведех…». Определение «от Божественных писаний» можно объяснить присутствием в сборнике выписок из Толкований на Еван- гелие и тексты Ветхого Завета, Апостольских правил. См., например: «Слово иже от Матфея – Еуангелию толкованье» (л. 14) , «С(вя)тыхъ ап(осто)лъ заповедь (л. 25)», выписки из Евангелий от Иоанна, от Матфея, «Правило с(вя)ты(х) ап(осто)лъ и с(вя)-тыи(х) бл(а)гоносныхъ о(те)ць» (л. 25 об.), выписки из книг пророков Исйи, Сираха, Иезекеиила, притчей Соломона (л. 73–76).

Такое определение, как «и от великих отец нравоучителная наказаниа, в нихже отеческая преданиа», тоже применимо для Софийского сборника, так как в нем находятся выписки из сочинений отцов церкви: Иоанна Златоуста «На Евномия», «О Святом Духе», «Толкования на Послания апостола Павла», «Толкования на Евангелие от Матфея» и др., Михаила Синкелла «О правой вере», Григория Нисского Толкования на «Отче наш», Василия Великого «О мол-чальном образе и о церковном устроении», «О смирении», Григория Богослова «О том, како пьрвое погани суще языци служили идолом…», «Богословия» Иоанна Дамаскина, Мефодия Патарского «О воскресении», Главизн Анастасия Синаита Слов Севериана Гавальского и др.

Такая же характеристика содержания, как «…и человеческия обычая навыкши», требует дополнительных комментариев и, на наш взгляд, может послужить главным аргументом для отождествления с Софийским сборником. Н. В. Савельева обратила внимание на то, что Софийский сборник содержит две трети текстов известного редкостью и древностью состава Паисиевского сборника, в том числе почти все статьи первой, наиболее ценной, его части 20.

Статьи в Софийском сборнике, совершенно очевидно, содержат «от Божественных писаний и от великих отец нравоучи-телная наказаниа, в нихже отеческая преданиа», а также и такие материалы, которые повествуют о «человеческих обычаях» (статьи против языческих обрядов, о традиции освящения рожаничной трапезы, о покаянии за грехи). Определение же Артемия «…паче же о Господних заповедех »

коррелирует с первыми словами в самоназвании сборника «Сии книгы повеленья Христова …». Вполне вероятно, что Софийский сборник мог получить то самое название, которое читается в Послании Артемия царю, а присутствие записи на нем «государь-ского дания» напрямую указывает, что Иван Грозный с ним был знаком: наверняка Симеон Благовещенский не утаил от государя оставленную у него кирилловскими старцами книгу. Если это так, то становится понятным, почему запись «государева дания» не имеет продолжения, как на указанных выше рукописях: она не была, как многие другие, передана в собственность Сильвестра, она, будучи кирилловской, могла быть взята в свое время из монастыря Артемием для царя, а потом, через посредство же государя (через «государьское дание») вернулась на место. Очевидно, что был еще один посредник – «поп» Сильвестр, который и выполнил на ней запись одновременно с записями еще на пяти рукописях.

Была ли рукопись передана в монастырь именно с ним, потому что он отправился в Кириллов на постриг, или потому что она тоже когда-то была передана ему Грозным для работы и Сильвестр знал о ее «кирилловском» происхождении – неизвестно. По-видимому, опять-таки только текстологические исследования смогут показать, есть ли «след» Софийского сборника в сочинениях Сильвестра или в сочинениях Ивана Грозного. В таком случае получается, что рукопись Соф. 1285 оказалась в Кириллове в период между 1497 г. (год первой Описи) и 1551–1552 гг. (когда Артемий был уже игуменом Троицы). Пока ничего более конкретного о времени появления рукописи в Кириллове сказать невозможно.

Следует отметить, что на л. 1 Софийского сборника читается почти затухшая дата «7083», т. е. 1574/1575 гг. Возможно, это указание библиотекарями на год, когда рукопись поступила, а вернее, – была возвращена в Кирилло-Белозерскую казну. Соответственно, дата может означать и время кончины Сильвестра-Спиридона, среди «рухляди» которого она и должна была находиться, – поскольку его имущество, в том числе и книги, поступило в казну Кириллова монастыря. В дальнейшем, в Описи 1601 г. было зафиксировано наличие рукописи в составе библиотеки монастыря. Интересно, что именно в 1575 г. поступил боль- шой вклад Сильвестра в Соловецкий монастырь.

Итак, до 1497 г. Софийский сборник еще не находился в составе библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря. К 1540-м гг. рукопись оказалась в монастыре. Старец Артемий, подвизавшийся в Порфирьевой пустыни, имел некоторое время влияние на Ивана Грозного (конец 1540-х – 1552 гг.) и даже рекомендовал ему литературу. По-видимому, он и предложил для чтения царя вышеназванный сборник из библиотеки Кириллова монастыря, поскольку мог пользоваться ею вплоть до поставления в игумены Троице-Сергиева монастыря (1551 г.). Книгу после прочтения Грозный передал через Сильвестра, который после суда (1561 г.) «отправился» в Кириллов на постриг и проживание (?). Книга была помечена, как «го-сударьское дание»: таким образом в ней был зафиксирован акт передачи ее (или возвращения) от царя. Именно потому, что она так и оставалась казенной, «кирилловской», запись на ней (единственной!) не была продолжена сообщением о владении ею Сильвестром.