Об основных "точках интенсивности" отечественной ценностной системы

Сегодня крайне актуальным является вопрос о « русской идее », о ценностной матрице отечественной культурно-исторической системы.

Попробуем обрисовать основные узловые точки интенсивности данной ценностной матрицы, с соответствующими изменениями - идеи.

В ее основе, безусловно, лежит принцип Справедливости .

Справедливость - воздаяние каждому в соответствии с его заслугами. Если брать аспект собственно социальной справедливости, то это воздаяние каждому в соответствии с его вкладом в Общее благо.

Здесь следует вкратце отметить несколько важнейших нюансов относительно того, почему ценностный концепт Справедливости особо ярким образом актуализируется в отечественной культурно-исторической системе. Тут сработало несколько ключевых факторов: во-первых, особый климат и географические особенности (отсутствие естественных границ и т.д.), требующие совместного труда и обороны и, соответственно, справедливого распределения невеликого общественного продукта; 2) во-вторых, необходимость повышенной всеобще-справедливой социальной мобилизации ввиду смертельной опасности от соседей (кочевников и европейцев); и т.д. Вследствие чего на Руси в свое время возникает самодержавная модель государства «всеобщего служения» с обязательным в ее рамках принципом Справедливости.

Близким к понятию Справедливости в составе Русской идеи находится понятие (принцип) Правды .

Правда – это не столько гносеологическое понятие (как «истина»), сколько понятие этическое и даже онтологическое .

Русский человек склонен искать Правды, – и эта Правда есть не столько нечто сугубо личное, индивидуальное, хотя и это тоже, сколько общее, мировое (от мiр – «общество», «община»).

Различение в русском языке и мировоззрении понятий «правды» и «истины», отсутствующее в других языках и «образах мира», представляет собой различение их онтологического и, прежде всего, этического аспекта («Правды»), с одной стороны, и аспекта скорее гносеологического («Истины»), с другой стороны. Причем, «Правда» как этико-онтологический и особенно интенсивный аспект входит в ценностно-смысловую матрицу отечественной культуры, ее мировоззренческой сферы.

Стремление к «Правде» и «Справедливости» и в плане высших, идеальных их ценностных смыслов, и в плане социально-экономическом, «общего блага», составляет, в значительной мере, то, что называется культурно-историческим («цивилизационным») кодом русского народа, матрицей его этоса.

Обратим внимание, что именно на данных ценностных концептах, на «особом стремлении к правде и справедливости», сделан акцент в «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года» (от 19.12.2012.) как на основополагающих смыслах отечественного культурного (цивилизационного) кода.

И в этом плане вокруг данных точек интенсивности отечественной культурно-исторической системы («цивилизации»), их актуализации и заботы (в хайдеггеровском смысле) о них и должна выстраиваться, если угодно – «вращаться», государственная культурная политика , деятельность по реализации данной культурной политики, обретающей, таким образом, свой реальный вектор приложения и развития.

Русскую идею также невозможно помыслить без особого русского « художеств а» – особенной творческой жилки русского человека, выражающейся в его нестандартном, «широком», незашоренном некими «рассудочными», «законническими», «стандартными» и прочими рамками подходе к жизни, к решению вопросов и проблем как социального, культурного, эстетического, так и технического, научного свойства.

Как своего рода ценностная основа указанного творческого русского художества выступает принцип Вольницы – особого русского стремления к волюшке-воле. Очевидно, кстати, что русская «воля» (как «волюшка») довольно кардинально отличается от западноевропейского концепта «воли». Если западноевропейская «воля» есть прежде всего и почти только «воля к власти», то русская «воля» – скорее, напротив, бегство-ускользание от власти. И эти понятия («воли»), имеющие разновекторную смысловую направленности, ни в коем случае нельзя смешивать.

Подобное стремление выражается, с одной стороны, в особой русской внутренней свободе , почти неведомой западноевропейскому человеку, склонному отсутствие внутренней личностной свободы («индивидуальности») компенсировать внешними ее, свободы, раздутыми симулякрами («индивидуализмом»).

Порой, впрочем, данный принцип («Вольницы») может, утрачивая свою внутреннюю меру и творческий корень, обращаться в нечто разрушительное как для общества, так и для самог о человека.

Чувство свободы - упоительное переживание возможности творчества; свобода - возможность творчества. Русская вольница - это запредельное стремление к подобной Возможности. Это -невозможность жить полноценно без этой (внутренней прежде всего!) Возможности.

Западный человек, лишившийся внутренней свободы (в т.ч. и как Совести), пытается ее просто компенсировать во внешних ее суррогатах и симулякрах (Законы, «гражданское общество», индивидуализм и т.п.), а русский человек так не может, пока он остается русским, т.е. внутренне свободным, жаждущим этой внутренней, сиречь подлинной , свободы.

Русские - самый свободолюбивый народ в мире , наверное. Причем, я имею в виду прежде всего внутреннюю (подлинную) свободу, а не тот фейерверк ее видимостей, внешних эффектов, который пытается воспроизводить в качестве компенсации подлинной внутренней свободы современный «типичный» западный индивид, да и отечественный «либерал», внутренне подавленный, будучи в своем культурогенезе выходцем из разного рода «сект», духовно порабощенный.

Русский человек очень индивидуален, но не индивидуалистичен. Впрочем, иногда, отчуждаясь от самого себя, наш человек обращается в крайнего индивидуалиста и эгоиста («кулак», «мироед» и т.д.), но это, опять же, получается явное отклонение-отчуждение, как особо терзающая такого человека гиперкомпенсация утрачиваемой (или уже, увы, утраченной) по тем или иным причинам внутренней свободы, связанная обычно с утерей собственных культурных и социальных корней и воспроизводящая подобные раздутые рессентимент и «антиобщественное поведение».

Итак, Русская идея, отечественная ценностная матрица включает в себя, неслиянно и нераздельно, составные очень специфические части: 1) идею Справедливости , 2) тесно примыкающую с ней идею Правды , поиска Правды, 3) особую внутреннюю свободу, которая, с одной стороны, выражается как Вольница , могущая, впрочем, принимать и деструктивные формы выражения и реализации, и творческое «художество », проявляющееся как оригинальность, возможность найти нестандартное решение и т.д.

Разумеется, вышеуказанными ценностными концептами-идеями отечественная культурноисторическая система не исчерпывается; мы здесь обрисовали, по возможности предельно кратко, лишь основные из них.

Русская идея, с соответствующими изменениями, есть то, чт о называется ценностной матрицей Русской культурно-исторической системы, поэтому, обрисовав основополагающие концепты Русской идеи, мы здесь раскрыли и основные принципы отечественной особой ценностной системы.

В аристотелевских терминах, Русская Идея , с одной стороны, есть своего рода «целевая причина» (« то, ради чего ») развития Русской культурно-исторической системы; с другой стороны, ее ценностно-смысловая матрица есть своего рода «энергийный источник» (« то, откуда») отечественной культурно-исторической системы и деятельности соответствующего ей человека. Жизнь Русской культурно-исторической системы («цивилизации») и соответствующего ей человека есть деятельность по осуществлению указанных ценностей-смыслов, воплощаемых как русская идея-идеал .