Объект безопасности участников уголовного судопроизводства

Омская академия М ВД России

Объект является центральным элементом понятия «безопасность» - во многом определяет его, а также «оказывает воздействие на формирование инструментального раздела системы безопасности» (4,125). Вопрос об объекте и посвященные ему рассуждения традиционны для исследований в области безопасности, однако единого мнения среди ученых на этот счет не устоялось. Обобщение имеющихся в научной литературе взглядов по данному вопросу позволяет сделать вывод о наличии трех основных подходов к определению объекта безопасности в уголовном судопроизводстве. Согласно первому объектом безопасности являются лицо или определенная категория лиц, в соответствии со вторым объект представлен основными («неотъемлемыми») правами, свободами, законными интересами или сферами жизни, обеспеченными правом; третий - смешанный - объединяет в себе взгляды представителей как первой, так и второй позиции.

Одним из представителей первого подхода является А. Ю. Епихин, который определяет общую безопасность как «комплекс условий, обеспечивающих состояние защищенности объекта охраны (защищаемого лица) от угрозы нападения либо фактического противоправного воздействия на него со стороны кого бы то ни было, направленных на оборону от имеющейся объективной опасности или угрозы ее появления» (4, 114). Разрешая вопрос о возможности использования этого базисного понятия для определения феномена уголовно-процессуальной безопасности, автор снабжает его специальным объектом - личностью.

Мы полностью согласны с мнением А. Ю. Епихина и его аргументацией относительно необходимости максимального расширения круга защищаемых лиц. В этой связи мы поддерживаем точку зрения автора о том, что «...любой участвующий в уголовном процессе человек независимо от его процессуального положения является личностью, обладающей конституционным правом на признание и охрану его прав со стороны государства» (4, 131). Вместе с тем мы не разделяем мнения автора о том, что объектом безопасности в уголовном процессе является личность.

Ela наш взгляд, необходимо различать объект безопасности и объект обеспечения безопасности (деятельности). Так, 14. В. Щедрин полагает, что «.. .безопасность системы - это одновременно состояние и цель» (10, 73). Мы считаем, что объект понятия «безопасность» определяет пределы и цель соответствующей обеспечительной деятельности. Объект безопасности - это феномен, состояние которого и есть ожидаемый (предусмотренный) результат деятельности, направленной на обеспечение безопасности. В этой связи считаем не вполне верным утверждение о том, что «объект безопасности - это то, что защищается от угроз» (8, 47). Объект безопасности - это то, ради чего осуществляется зашита от угроз. Под объектом безопасности мы предлагаем понимать не личность, а ее свободу в реализации прав, а также возможность выполнения процессуальных обязанностей в интересах правосудия.

Кроме того, необходимо уточнить свою позицию относительно понимания личности как объекта обеспечения безопасности в уголовном процессе. Соглашаясь с А. Ю. Епихинымв том, что в понятие «защищаемые лица» следует включить не только всех участников уголовного судопроизводства, но и их родственников и близких родственников (по нашему мнению, и других близких лиц), мы не видим оснований для включения их в объект обеспечения безопасности. Объект угрозы остается прежним - носитель права оказать влияние на информационную среду судопроизводства (источник доказательственной информации) или субъект, уполномоченный на принятие процессуальных решений - т. е. участник уголовного процесса. В данном случае воздействие оказывается на психосферу участника уголовного судопроизводства, а угроза близким ему лицам является средством такого воздействия. Таким образом, речь идет о необходимости нейтрализации негативного воздействия именно на участника уголовного процесса, а меры, направленные на защиту близких ему лиц, будут являться средством обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства.

Второго подхода к определению объекта безопасности в уголовном процессе придерживается В. В. Войников, по мнению которого, им являются «...охраняемые интересы трех групп: жизнь, здоровье, имущественные права субъектов уголовного процесса; информационная среда в уголовном процессе; задачи органов предварительного расследования и суда по осуществлению правосудия» (2, 12-13). В основу разделения объекта безопасности на отдельные группы интересов автором был положен ситуационный подход, что позволило ему по-новому взглянуть на вопросы обеспечения безопасности - выявить типовые ситуации нарушения состояния защищенности и выработать криминалистические рекомендации по обеспечению безопасности в каждой из них. Признавая обоснованность и целесообразность такого взгляда на определение безопасности и ее объекта, мы не можем согласиться со всеми выводами, к которым пришел ученый по данному вопросу.

Представленный В. В. Войниковым качественный состав объекта безопасности состоит из трех блоков: прав участника уголовного судопроизводства, информационной среды и задач уголовного процесса. Выше был обозначен наш взгляд на соотношение объекта безопасности и объекта ее обеспечения, в соответствии с которым личность участника уголовного процесса, являясь объектом обеспечения безопасности, не может быть объектом самой безопасности. Личность в правовом смысле - это совокупность прав, свобод и законных интересов, именно так понимает личность законодатель (6). Таким образом, права личности, опосредованные ее участием в уголовно-процессуальных отношениях, по нашему мнению, не могут быть объектом безопасности.

Кроме того, если даже не принимать во внимание обозначенную разницу в подходах к пониманию объекта безопасности, неясно, почему автор ограничился только правами участника уголовного процесса на жизнь, здоровье и имущество. По нашему убеждению, в случаях, когда речь идет о правах участника правоотношений, нецелесообразно выделять отдельные из них, если этого не требуют правовая ситуация или необходимость сужения предмета познания при их исследовании. В данном случае нам представляется неоправданным ограничение прав участника, предлагаемых в качестве объекта безопасности, при котором не принимается во внимание совокупность процессуальных прав. Не включая их в объекты, автор исключает возможность эффективно обеспечить безопасность, а также исследовать ее в дальнейшем, так как при этом игнорируется так называемая психологическая безопасность субъекта (1,3), сопряженная со свободным распоряжением своими процессуальными правами.

Другие составляющие объекта безопасности, выделяемые В. В. Войниковым, - информационная среда и задачи уголовного процесса. На наш взгляд, они соотносятся как часть и целое, так как воздействие на информационную среду неразрывно связано с достижением задач уголовного процесса. «Автономное» воздействие на информационную среду и ее источники, даже если оно произведено в результате «неумышленных действий» (2,145), обязательно найдет свое отражение в процессе достижения задач, стоящих перед уголовным процессом. Таким образом, признавая целесообразность выделения такого вида воздействия на задачи уголовного судопроизводства, как видоизменение его информационной среды в исследовательских целях, мы не видим необходимости включать его в определение объекта безопасности.

Более удачное, на наш взгляд, определение безопасности (содержание которого позволяет относить его автора ко второму из выделенных нами выше подходов) дал С. А. Янин. По его мнению, безопасность участников уголовного судопроизводства, не обладающих властными полномочиями, - это «состояние защищенности их физической, психологической, имущественной и процессуальной сфер, обеспечиваемое уполномоченными на то органами государства от неправомерного воздействия со стороны лиц, противодействующих расследованию» (И, 10). В данном случае автор учел все возможные проявления личности, которые имеют свое выражение в уголовно-процессуальном праве и должны быть за щищ ены. При этом мы остаемся при своем мнении относительно понимания объекта безопасности. Применительно к анализируемому определению, более правильным нам видится представление объекта безопасности не в качестве какой-либо сферы личности, а как ее возможности действовать в этой сфере свободно от влияния извне. Именно защищенность этой возможности, а не самой сферы жизнедеятельности должно, по нашему мнению, определять безопасность.

Определение безопасности С. А. Янина, таким образом, содержит недостающий элемент в определении В. В. Войни-кова - процессуальные права. Однако если В. В Войников в своем определении объект безопасности представил как совокупность прав, то С. А. Янин ведет речь о сферах жизнедеятельности участника уголовного процесса, защищенность которых, на наш взгляд, и обеспечивает возможность свободно реализовывать процессуальные права. Таким образом, полагаем, С. А. Янин придал равнозначное значение детерминантам и определяемому ими явлению - сферам жизнедеятельности и праву, реализация которого зависит от их состояния.

Более последовательным нам представляется подход В. Я. Шапакидзе, который положил в основу определения объекта безопасности категории одного порядка - «физическую, психологическую и имущественную сферы» (9,12), являющиеся, по его мнению, компонентами процессуальной безопасности (9,13).

Условно названный нами смешанным, третий подход к определению объекта безопасности использовал Е. В. Жариков. Формируя понятие общей безопасности, онпонимаетпод ее объектами объект, явления или процессы, находящиеся в особом состоянии защищенности или защищенные в определенной степени (5,20). Далее автор конкретизирует понятие безопасности по отношению к лицам, содействующим правосудию, определяя его как «... состояние отсутствия опасностей и угроз жизненно важным интересам данных лиц со стороны криминальных элементов, противодействующих правосудию, а также такую степень защищенности этих лиц, которая позволяет им беспрепятственно осуществлять свое содействие правосудию, не причиняя этим вреда своим жизненно важным интересам» (5,22).

Таким образом, Е. В. Жариков, определяя объекты «специальной» безопасности, выходит за рамки установленного им же состава объектов «общей» безопасности, так как помимо самого объекта (лиц, содействующих правосудию) включает в их число его жизненно важные интересы. Указав на некоторую непоследовательность автора, мы поддерживаем его в понимании объектов безопасности не только как участников отношений, но и как их интересов. Тем не менее согласиться полностью с выводами Е. В. Жарикова мы не находим возможным по следующим причинам.

Автор не указывает, что следует понимать под «жизненно важными интересами», закон определяет их как «совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития» (6). Полагаем, что использование термина «жизненно важные интересы» при определении объекта безопасности необоснованно ограничивает основания для принятия мер, направленных на ее обеспечение. Предметом негативного воздействия на безопасность участников уголовного судопроизводства не всегда являются жизненно важные интересы. Таким образом, ограничение жизненно важных интересов не должно являться обязательным признаком угрозы безопасности участников уголовного процесса и, следовательно, основанием для ее обеспечения.

Вторая часть определения безопасности, сформулированного Е. В. Жариковым, предусматривает в качестве объекта лиц, содействующих правосудию. По мнению автора, безопасность определяет такая степень защищенности этих лиц, которая позволяет им беспрепятственно осуществлять содействие правосудию, не причиняя этим вреда своим жизненно важным интересам. Наше отношение к такому определению основывается на выводах, сделанных ранее при анализе подхода к пониманию личности как объекта безопасности. При этом следует подчеркнуть, что использование термина «лицо» в рассуждениях об объекте безопасности менее удачно, чем «личность», так как не отражает правовой сущности участника правоотношений.

На наш взгляд, объект безопасности личности в уголовном процессе - это категория, определенные свойства и условия существования которой позволяют констатировать степень безопасности. В качестве такой категории мы предлагаем не саму материю - личность, лицо и его права, а условия их активности в конкретных правоотношениях, т. е. уровень свободы реализации прав и возможности выполнять обязанности. Этот подход позволяет определить нужную степень защищенности и критерии оценки соответствия ей условий функционирования участника правоотношений. Таким образом, условия участия личности в уголовном процессе будут свидетельствовать о достаточной степени защищенности тогда, когда права и обязанности будут обеспечены механизмом их реализации, основанной на волеизъявлении, свободном от влияния, признанного ограничивающим безопасность.

Выработанная позиция относительно определения объекта безопасности позволяет нам согласиться с М. В. Е1овико-вой, которая полагает, что безопасность в уголовном судопроизводстве - это «состояние защищенности жизни, здоровья, прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, а также их имущества от каких-либо посягательств и наличие возможности у указанных лиц беспрепятственно выполнять возложенные на них обязанности и реализовывать свои права в уголовном процессе» (курсив наш. - Д. В.Д1, 6). Относительно постановки в положение объекта безопасности отдельных прав личности мы высказывались ранее, в данном случае одобрение вызывает мнение автора о «наличии возможности беспрепятственно выполнять обязанности и реализовывать права» как об обязательном признаке безопасности. Таким образом, указанная возможность и есть объект безопасности, а ее наличие или отсутствие - это условие, которое позволяет судить о защищенности личности, т. е. о том, обеспечена ли безопасность.

Воплощение обозначенных выше идей мы видим в дефиниции, согласно которой объект безопасности личности в уголовном процессе - это диалектическое единство свободы и возможности реализации уголовно-процессуального статуса.

В данном случае под свободой реализации процессуального статуса понимается совокупность условий, обеспечивающих независимость волеизъявления участника уголовного судопроизводства и обусловленного им уголовно-процессуального поведения (принятие решений и совершение деяний, имеющих значение для уголовного процесса) от воздействия, признанного ограничивающим безопасность. «Противоправное воздействие, оказываемое на частное лицо, может как парализовать волю, так и причинить вред здоровью, чем приведет фактически к беспомощному состоянию, выражающемуся в неспособности реализовывать свои права и выполнять обязанности в уголовном процессе» (9, 35).

Возможность реализации процессуального статуса - это наличие соответствующего правового и организационного обеспечения для всех прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства. Действительно, наличие свободно сложившегося волеизъявления, направленного на реализацию того или иного права, не имеет смысла без существования сопровождающего его правового и организационно-материального механизма. Отсутствие,например,«.. .соразмерной компенсации лицам, содействующим правосудию, ведет к невозможности их участия в судопроизводстве по экономическим соображениям» (9,35).

Исходя из изложенного, безопасность - это условие, которое позволяет участнику правоотношений свободно в них функционировать. Отсутствие такого условия не только влечет бессмысленность всех диспозитивных установок, но и ставит под угрозу обязательность исполнения императивных правил в случаях, когда последствия их соблюдения более опасны, чем их нарушение.