Образ трикстера в гротескном реализме и традиционализме: схождения и отталкивания (на материале трилогии В.П. Аксенова «Московская сага» и цикла рассказов о Сене Позднякове В.Г. Распутина)

Постановка проблемы. Фигура трикстера выходит на первый план в периоды коренных изменений в обществе: эпоха 90-х дает разнообразные воплощения указанного архетипа в художественных текстах. Целью статьи является анализ форм реализации означенного типа в рамках «полярных» направлений русской литературы начала 90-х гг. ХХ в. - гротескного реализма и традиционализма. Материалом исследования послужили тексты В.П. Аксенова и В.Г. Распутина. Обзор научной литературы по проблеме. Культурологическому осмыслению архетипа трикстера посвящены работы П. Радина, К.Г. Юнга, К. Кереньи. Ключевые литературоведческие исследования в этой области принадлежат В.Н. Топорову, Л. Абрамяну, М.Н. Липовецкому, Н.В. Ковтун. Методология. Использованы структурно-типологический метод, метод описательной поэтики, мифопоэтический анализ. Результаты исследования. В работе проанализированы типы трикстера в гротескном реализме (Василий Сталин) и традиционалистской прозе (Сеня Поздняков), выбор обусловлен, с одной стороны, «полярностью» художественных методов, с другой - единым временем создания текстов (начало 90-х гг. ХХ в.). Витальность, потенциал медиации, лиминальность, амбивалентность, связь с сакральным контекстом позволяют соотнести образ Василия с трикстерской парадигмой. Способность к негативной коммуникации, гиперидентификация с советским дискурсом и одновременная его профанация свидетельствуют о внеморальной позиции персонажа, его поступки - шутки, трюки, его роль - ловкач, плут. При формальном сходстве трикстер традиционалисткой прозы Сеня Поздняков, в большей мере связанный с национальной культурой, вынужден играть не свою роль: в постперестроечном «инопространстве» только он остается живым и имеет потенциал актора, однако попытки противостояния с миром хаоса трагичны [Ковтун, 2022а, с. 6]. Это отчетливо видно в эпизодах, связанных с мотивом змееборства и построенных в столь разнородных текстах по одной схеме.