Образование Моздока и переселение волжских и донских казаков

Казачье население Северного Кавказа складывалось на протяжении длительного времени в различных социально-экономических условиях. Отдельные группы казаков на Северо-Восточном Кавказе, известные в письменных источниках с XVI в., формировались преимущественно из рязанских, волжских и донских казаков, давших начало Гребенскому казачеству. Причины и обстоятельства появления казачества на Северном Кавказе различны. Различен также характер такого рода переселений, разделяющихся на две группы: 1) стихийные миграции, при которых переселялись преимущественно небольшими по численности группами семьи или одиночки; 2) движения, направлявшиеся и осуществлявшиеся государством.

Для Восточного Кавказа такого рода миграции в значительных масштабах происходили уже с первой четверти XVIII в., а для Центрального Кавказа со второй половины того же века.

До второй половины XVIII в. положение России на Северном Кавказе было далеко не прочным. Историк Терского казачества В.А. Потто писал: «В последние двадцать лет после кончины Анны Ивановны все действия русских на Кавказе ограничились исключительно защитой Терской линии. И в Петербурге мало интересовались тем, что происходит на этой отдаленной границе, оберегаемой Гребенскими, Кизлярскими и Терско-Семейными казаками» [1, т. 2, с. 83].

После воцарения Екатерины II заметно усилилась тенденция некоторых горских народов к установлению более тесных связей с Россией и переселению их на равнину. Так, сообщая о причинах, побуждавших осетин обращаться к российскому правительству с просьбой о переселении их на равнину, Тагаурские старшины писали, что они живут «внутри гор тесно и неисправно». Поэтому они просили отвести им место «близ тех же гор», где они живут, между двумя реками, «едучи из Кизляра Татартупа в Осетию в левой стороне» [2, с. 93]. Имели стремление переселиться на российские пограничные равнины и некоторые жители Малой Кабарды, Дигории и Ингушетии.

Российское правительство, безусловно, понимало необходимость поддержания кабардинцев, ингушей и осетин в их желании поселиться на равнине. В то же время международная обстановка не позволила России заняться открытым переселением горцев. В эти годы еще был в силе Белградский мирный договор (1739), и только в 1753 г. Коллегия иностранных дел предписала кизлярскому коменданту в секретном порядке разведать местность «между реки Терека и устья речки Курпы», удобное ли «оное к обитанию и построению крепостцы» [3, л. 94].

В конце 1753 г. посланный из Кизляра инженер – капитан-поручик Деколонг представил доклад. В своем докладе Деколонг сообщил, что «вверх помянутого места, промеж рек Черной и Терека, имеется способное место для строения крепости или ретраншемента, по обеим сторонам устья реки Курпа, которое имеет быть для закрытия от Кубанской стороны и от набегов горских татар, а для закрытия кумманикацы до Червленого городка подлежит на удобных местах по берегу реки Терека построить редуты» [4, т. 2, с. 196–197].

Доклад Деколонга завершил, по сути дела, процесс подготовки к переселению горцев на равнину и предрешил вопрос о строительстве российской крепости на границе с Кабардой. Однако произошло непредвиденное обстоятельство, а именно осложнение русско-турецких отношений из-за Польши, которые вынудили Россию временно отказаться от задуманного плана и перенести строительство на более поздний срок. Вопрос о строительстве крепости вновь возник в конце 50-х годов XVIII в., «главнейший к сему повод подали некоторые владельцы Малой Кабарды» [5, с. 62].

В августе 1759 г. владелец Малой Кабарды Кургока Кончокин прибыл в Кизляр, где принял православное крещение, получив российское имя Андрей Иванович. После свершения обряда крещения 26 ноября 1759 г. Кургока Кончокин в письме на имя кизлярского коменданта просил направить его «ко двору ее императорского величества и, когда оттуда возвращусь, то бы для жительства мне с показанными желающими креститься, месте между Моздока и Мекеня по сю сторону реки Терка» [6, с. 80]. Коллегия иностранных дел разрешила выезд Кургоке Кончокину в Санкт-Петербург, и 25 июня 1760 г. он в сопровождении трех узденей выехал из Кизляра в российскую столицу. В Петербурге его тепло встретили и обещали удовлетворить все его просьбы. Однако ему пришлось задержаться в столице, где он пережил смерть Елизаветы Петровны, падение Петра III и воцарение Екатерины II, и только в 1762 г. по поручению Сената Коллегия иностранных дел подготовила доклад «по прошению крещеного Малой Кабарды владельца Кургоки Кончокина» [7, т. 2, с. 218]. На основании этого доклада Сенат разрешал Кургоке Кончокину занять под «поселение... место на Моздоке или на Мекене или где в тамошней стороне, по усмотрению Кизлярского коменданта… Сверх же того, можно позволить для усиления Кизлярского краю о поселении и всякой нации людей, то есть чеченцев, кумык и других из горских народов и нагайцов, креститься желающих, поручая введение оного ж владельца; а для размножения шелку и манифактур, о дозволении селиться и всех христианских нацией людям, как-то грузинцам, армянам и других, находящимся за границами Российской Империи, располагая их селении по реке Терку между новой крепости и гребенского казачьего Червленого городка; и каждой нации особливыми слободами, давая волю в строении церквей для отправления службы божией каждому по своему закону, а магометан не селить» [8, т. 2, с. 219].

Для поощрения горских переселенцев Сенат даже установил вознаграждение: «...помянутого крещеного владельца Андрея Иванова (Кончокина) наградить чином под- полковника и позволить писаться князем Черкасским-Кончокиным с произвождением ему жалованья такого, какое в рассуждении по пребыванию его в разных местах назначено к… службе привести к присяге и отпустить в дом его, удовольствовав при отпуске дачею, а именно ему, владельцу, - 500 рублей, узденям его, креститься желающим, по 40, а не желающим - по 30 рублев» [9, т. 2, с. 220].

Кроме того, «для лучшего поощрения на предыдущее время, к поселению в здешнюю сторону помянутых народов, также и кабардинцев подвластных означенному кабардинскому владельцу Коргоке Кончокину, и других, которые креститься пожелают, давать им при первом случае единожды из казны из Кизлярских доходов, а в случае оных недостатка и из Астаханских, так как на нужное и со временем существенную пользу приносящее дело старшинам и узденям единожды по десяти, а рядовым - по пяти рублев на семью; а холостым, против того, вполы (половину)» [10, т. 2, с. 220].

Действующий Сенат комендантом будущей крепости назначил подполковника Петра Ивановича Гака, поручив ему одновременно вести агитацию среди горцев и приглашать их на поселение в Моздок [11, с. 81]. С этой целью коменданту предлагалось съездить в Малую Кабарду, «заводя не только с подвластными сему владельцу людьми, но и с прочими тамошними жителями беседу, и искусным образом внушать им «преимущества христианской веры, и о приобретенных при таком их переселении выгодах» [12, л. 32].

Перед отъездом из Санкт-Петербурга Кургока Кончокин 17 декабря 1762 г. в Коллегии иностранных дел был приведен к присяге [13, т. 2, с. 222]. После принятия присяги он покинул столицу и 9 апреля 1763 г. возвратился в Кизляр. В беседе с кизлярским комендантом генералом Ступишиным Кургока Кончокин заявил о своем желании начать строительство Моздокского поселения сразу же после возвращения в Малую Кабарду. Однако Ступишин отложил начало строительства до приезда подполковника П.И. Гака [14, с. 81].

14 июня 1763 г. астраханский губернатор известил кизлярского коменданта о выезде подполковника П.И. Гака из Астрахани в Кизляр в сопровождении солдат Царицынского полка. Из Кизляра Гак выехал в урочище Моздок и, как сообщает в отчетной ведомости о расходе на строительство Моздокской крепости кизлярский комендант генерал-майор Потапов, 5 июля 1763 г. он начал строительство Моздока [15, с.82].

Как известно из источников, первыми строителями крепости были русские солдаты: они строили казармы, магазины, гостиный двор, возводили крепостную стену. Кургока Кончокин находился в это время в Кабарде, и положение его, по-видимому, оставалось тяжелым. Так, 8 июля по распоряжению Гака, секунд-майор Ярцев отправил «для охранения крещеного подполковника Андрея Кончокина ... в Малую Кабарду... при одном старшине казаков двадцать человек [16, с. 82].

Для охраны лагеря в распоряжение подполковника Гака прикомандировали «по ордеру его превосходительства господина генерал-майора и бывшего здесь комендантом Ступишина, Симбирского полка секунд-майора Ярцева с командою, которая состояла: из одного обер-офицера, трех унтер-офицеров, двух капралов, одного ротного писаря, одного барабанщика, двести солдат и сорок казаков Терского семейного и Гребенского войск. Кроме того, 21 июля по приказу Кизлярского коменданта Ангетерского форпоста дворянин Киреев покинул пост и перешел в Моздок для усиления состоящего там гарнизона» [17, с. 83].

Само же заселение Моздока производилось за счет местных переселенцев независимо от того, где они проживали - в горских ли обществах или же на территории Российского государства. В объявленном приглашении говорилось, что в Моздоке на постоянное место жительство приглашаются «осетины, киштынцы и кабардинцы, а также всякой нации люди, как-то: чеченцы, кумыки и другие горцы, нагайцы, желающие принять святое крещение, а притом и христианской науки люди, как-то грузинцы и армяне, кроме рус- ских» [18, с. 83]. Для поощрения горских выходцев, а также с целью подъема и развития сельского хозяйства и торговли Коллегия иностранных дел утвердила инструкцию «О таможенных привилегиях для горских народов, поселенных при Моздоке», по которой местные жители, поселившиеся в Моздоке, получали широкие права для беспошлинной торговли и производства шелка и хлопчатобумажной мануфактуры. Поселенцам разрешалось: «Всякой хлеб и фрукты из гор и отсюда взаимно в горы пропускать беспошлинно... Собственных лошадей и всякой рогатый скот в Кизляре и Гребенских городках продавать и менять беспошлинно... И для того все, что не предписанного, будучи в переселении в границах ими сделано, будет продавать и менять в Кизляре и Гребенских городках беспошлинно... Когда же пожелают с теми своими товарами и вещами ехать в прежние свои жилища, в Кабарду, Кумыки и другие горские места, в том дать им волю, а привозимые оттуда товары, еже ли оные между собой похотят продавать, пошлину не брать... Грузины и армяне, которые вышедшие из-за границы, здесь поселятся, и размножать шелк и хлопчатую бумагу к заведению разных мануфактур, те по силе состоявшегося прошлого 1762 г. июля 31 и 1763 июля ж 25 высочайших манифестов имеют быть ото всех податей и налогов освобождены» [19, т. 2, с. 229-230].

Одновременно поселенцы получали «земли для пашен и садов, по обширности здешнего места... сколько потребно» [20, с. 69]. В дальнейшем администрация отказалась от практики вольного надела и в 1767 г. произвела раздел земли, по которому «пашен-ныя, сенокосныя и огородныя места всем размежеваны по нациям, и, для домовой потребности, в лесе, во всех сторонах особливые засеки отведены» [21, с. 69].

Широкая практика «открытых дверей», не делавшая исключения и «для подлых людей», то есть холопов, позволила создать из числа переселенцев в 1765 г. Моздокскую горскую казачью команду, имевшую по штату: ротмистров - 1, сотников - 1, есаулов - 1, хорунжих - 1 и рядовых казаков - 100. Кроме этого состава, в штат команды вводились без должности 1 подполковник и 1 майор. За особые заслуги, оказанные российскому правительству, разрешалось иметь сверх штата вакантные должности: есаулов - 1, хорунжих - 1 и казаков - 22, с выплатой им жалованья, независимо от того, проживали ли они в Моздоке или же оставались на прежнем местожительстве, есаулу и хорунжему по 15 руб., муки по 6 четвертей, овса по 4 четверти; казакам по 10 руб., муки по 6 четвертей и овса по 4 четверти [22, с. 84]. Командование горской казачьей командой возложено было на находящегося в Моздоке подполковника, крещенного кабардинского князя Андрея Кончокина-Черкесского, при прежнем жаловании 500 рублей.

Строительство Моздока и «связанные с этим случаи бегства кабальных людей всколыхнули владельцев Большой Кабарды, начавших непосильную борьбу с Россией» [23, с. 107]. В своих переговорах с представителями царского правительства они непременно требовали ликвидации Моздока, в противном случае угрожали начать войну. Для предотвращения военного конфликта царское правительство в декабре 1763 г. направило в Ка-барду ротмистра Мещерякова. Он на собрании кабардинских владельцев решительно заявил, что «они урочище Моздок к своим местам причитают несправедливо, ибо оно точно российское». В то же время Мещеряков указал на выгоды, которые получает Кабарда в связи с возведением Моздокской крепости, во-первых, уверял Мещеряков, в Моздоке разрешено селиться только крещеным, и «никто некрещеный при том жить равно и беглые от них люди не допустятся» [24, с. 84]; во-вторых, какого-либо «утеснения» или опасности им ожидать со стороны России «не следует, и иметь того не могут», и, в-третьих, российское правительство берет на себя обязательство постоянно и надежно защищать Кабарду от посягательства Турции и крымского хана. Но раздраженные владельцы отказались принять условия, изложенные ротмистром Мещеряковым, и решили послать свою депутацию в

Санкт-Петербург. А «будя же на сие их прошение удовольствия не получат, – заявили они с угрозой, – то будут рассуждать о себе иное и не минуют отдаться в послушание хана крымского» [25, с. 84]. Депутатами в Петербург они избрали князя Катука Кайсимова и одного из знатных узденей Шабаза-Гирея Куденетова [26, т. 2, с. 253].

Пребыв в Санкт-Петербург, депутаты потребовали немедленного уничтожение Моздока, выплаты денег за бежавших крестьян и холопов, а также уменьшения пошлин, взимаемых с товаров, привозимых для продажи в Кизляр. Царское правительство удовлетворило только последнее требование: оно обещало снизить пошлины на товары, привозимые в Кизляр. Что же касается первых двух требований, то в этом им категорически было отказано. Причем депутатам довольно твердо разъяснили, что требования владельцев Большой Кабарды признаются необоснованными и несостоятельными, а потому строительство Моздока будет продолжаться. Что же касается их ссылок на пользование этой землей в прошлом, то им опять-таки разъяснили, что пользование этими пастбищами и лесами, где земля принадлежит России, разрешалось им исключительно по доброте российского правительства. А так как земля, на которой основан Моздок, не принадлежит кабардинским владельцам, то, следовательно, и утеснения им «нет никакого от оного селения» [27, т. 2, с. 253]. Пытаясь несколько сгладить впечатление от отказа, российское правительство вручило депутатам 3000 рублей для раздачи кабардинским владельцам якобы за участие в 1757 г. в походе против чеченцев. Но владельцы отказались принять эти деньги и взялись за оружие, чтобы силой отстоять свое право на владение Моздоком [28, с. 85].

Владельцы Большой Кабарды, готовясь к войне против России, решили заручиться поддержкой крымского хана и с этой целью направили к нему своих представителей. Но крымский хан, этот постоянный враг Кабарды, и на этот раз остался верен себе. Он потребовал от кабардинцев, пользуясь их безысходным положением, по одному сыну от каждого владельца в аманаты, да за двух убитых «салтанов тысячу пятьсот ясырей, да за Дударуку-бека еще по одному ясырю со двора. Только потом он – хан о Моздоке, об их аманатах и о своем вышеписанном их кабардинском деле стараться будет, а ежели не дадут, то никакого дела с ними, кабардинцами, иметь не будет» [29, т. 2, с. 254]. Ясно, что эти условия не были приняты, и кабардинские владельцы для умножения своих сил пошли на союз с закубанскими татарами.

В конце 1763 г. на пути в Астрахань, в урочище Алабуге, большой купеческий караван, шедший под защитой российского флага, неожиданно подвергся нападению, а вскоре стало известно, что караван разграблен, а сопровождавшие его лица убиты. Подозрение пало на кабардинцев, и российское командование истолковало этот акт как открытый вызов, брошенный России, и тотчас же приступило к укреплению всей линии от Кизляра и до Моздока [30, с. 86].

Для подготовки Моздока к предполагаемому отражению нападения подполковнику Гаку предлагалось в самый короткий срок окопать город рвом, в том числе и посад, установить дополнительные наряды пушек и готовиться в случае войны к обороне. «Крещеным калмыкам», кочевавшим между реками Тереком и Кумою, предписано было быть у стен Моздока, а в помощь драгунской команде, которая находилась в Моздоке, из Астрахани перевели один гарнизонный батальон и доставили 40 пушек [31, т. 1, с. 82]. Все работы, не связанные с укреплением города, приказано было прекратить, отложив «ненужные работы до удобнейшего времени» [32, с. 85]. Однако, пишет В.А. Потто, «подполковник Гак принялся за дело с такой энергией, что к 1765 г. успел перестроить Моздок в значительную крепость, а форштадт, где жили крещеные горцы, окопал валом. Сюда же стали переселяться из Кизляра армяне и грузины с чисто коммерческими целями, и скоро население его достигло таких размеров, что в 1765 г. Моздокское поселение переименовано было в город [33, с. 82].

Население Моздока стало быстро расти. По переписи 12 сентября 1777 г., в городе уже проживало: греков – 21, осетин – 95, кабардинцев – 180, армян – 565 и грузин – 674 человека обоего пола [34, с. 83]. В 1785 г. «по открытии Кавказского наместничества» Моздок был назван уездным городом со всеми присущими городу функциями» [35, с. 83].

К 1765 г. остро встал вопрос об усилении линии между Моздоком и старыми Гре-бенскими станицами. Так, указом на имя графа Панина от 2 июля 1765 г. предлагалось переселить с Волги 517 семей волжских казаков и расселить их между Моздоком и станцией Червленой пятью станицами – «равными далями» [36, с. 84]. Переселенцы основали станицы: Галюгаевскую, Ищерскую, Наурскую, Микенскую и Калиновскую, и по предписанию Коллегии иностранных дел из них составили Моздокский казачий полк, командовать которым назначили не атамана, как было заведено в казачьей среде, а армейского полковника, переданного в подчинение моздокскому коменданту [37, с. 80].

Переселенцам отвели столько же земли, сколько они имели на Волге, они получили «свободы и вольности, которыми пользуются Семейные и Терские казаки» [38, с. 84]. На обзаведение и переселение им выдавали из казны по 12 руб., «да на содержание их в первый год муки по 6, овса по 3 четверти, круп по 3 четверти» [39, с. 84].

Для охраны вновь основанных станиц во время походов и для действия станичной артиллерии (каждая станица снабжена четырьмя трехфунтовыми пушками) было дополнительно переселено по 50 семей донских казаков в каждую станицу. Донским казакам, как и волжским, нарезалась земля на равных основаниях, выдавались ружья, порох и свинец, но верховых лошадей иметь не полагалось. В дальнейшем артиллеристы комплектовались исключительно за счет казаков и их детей, «к езде уже неспособных», а самих донских переселенцев включили в штатное расписание Моздокского казачьего полка, и они выполняли службу наравне с остальными казаками. Одновременно с Дона для обслуживания Моздокской крепостной артиллерии переселили еще 100 семей донских казаков, основавших в 1770 г. на окраине Моздока станицу Луковскую [40, л. 3].

После подавления крестьянской войны под предводительством Е.И. Пугачева в 1773–1775 гг. царское правительство начало проявлять особый интерес к освоению южных плодородных земель, особенно за счет захвата земель в Северном Причерноморье и Приазовье [41, с. 284]. Осуществлению этих планов способствовали и внешнеполитические успехи России. По Кючук-Кайнарджинскому миру в 1774 г. Россия добилась провозглашения независимости от Турции Крымского ханства, Кабарда полностью переходила под правительство России, а также «по соседству с кубанскими владениями крымского хана Россия имела теперь обширную область, простирающуюся между реками Доном и Еей [42, с. 24]. Присоединение же Кабарды к России обеспечивало прочный тыл для решения вопроса о Правобережной Кубани. Включение Центрального Предкавказья в состав России способствовало дальнейшему укреплению экономических связей Кавказа с Россией. Однако в то время укрепленной российская граница была только на участке от Моздока до Кизляра. Остальная граница (500 верст) была практически открытой.

Закрыть новую границу созданием новых крепостей и форпостов было поручено светлейшему князю Григорию Александровичу Потемкину. В то время он являлся наместником Астраханской, Азовской и Новороссийской губерний. Ему же были подчинены и все казачьи войска на юге России.

В 1777 г. князь Г.А. Потемкин представил императрице Екатерине II докладную записку с контрастным планом колонизации Северного Кавказа и Предкавказских степей. По этому плану предполагалась сомкнуть линию от Азова и до Моздока путем строитель- ства крепостей по этой линии и заселения ее новыми поселенцами-казаками. С осуществлением этого плана, утверждал Г.А. Потемкин, России представится возможность отделить «разного звания горских народов... от тех мест, коим нашим подданным пользоваться следует; положением же мест своих подает способ учредить виноградные, шелковые и бумажные заводы, размножить скотоводство, табуны, сады и хлебопашество... Сверх того, открывает способ войти в тамошние горы и жилища осетинские и со временем пользоваться их рудами и минералами» [43, т. 2, с. 129]. По поручению Потемкина генерал Якоби совместно с подполковником Генерального штаба Германом осмотрели предполагаемую линию, условно названную Азово-Моздокской, и представили проект ее заселения. Эта линия должна была пройти от Моздока по рекам: Малке, Куре, Золке, Подкумку, Карамыку и Калаусу и далее по землям Войска Донского, через крепость Святого Дмитрия (впоследствии город Ростов-на-Дону) и до Азова [44, с. 88]. Линия эта, по проекту генерала Якоби, «должна была заключать в себе десять крепостей или, правильнее, укрепленных селений, с промежуточными между ними редутами [45, т. 2, с. 129]. Исследования, составленные Якоби и Германом, дали Потемкину обширный материал для всеподданнейшего доклада императрице Екатерине II.

24 апреля 1777 г. Екатерина II утвердила Проект Потемкина, и летом того же года силами солдат и казаков начались строительные работы по всей линии. Для заселения свободных земель к западу от Моздока было решено переселить хоперских и оставшуюся часть волжских казаков. Это решение Потемкин мотивировал тем, что хоперские городки находились всего в 27 верстах от донских станиц и, следовательно, в обороне края не имели существенного значения. Волжское же казачье войско «в нынешнем своем расположении бесполезно занимает внутренние границы с другими губерниями и, пользуясь исключительными привилегиями, вовсе не несет настоящей военной службы» [46, с. 45]. Кроме того, желание переселить волжских казаков подальше от центральных губерний было вызвано тем, что они принимали активное участие в 1773–1775 гг. в крестьянской войне под предводительством Е.И. Пугачева. Первая колонна из 700 семей была отправлена 6 июля 1777 г. на места нового поселения [47, т. 2, с. 132]. Казаки уходили с насиженных мест крайне неохотно, порой оказывали прямое сопротивление, и, только принужденные силой, они шли осваивать новые земли на далеком для них Северном Кавказе. Хотя были и такие, кому удалось уклониться от перехода на Кавказскую линию. Как писал В.А. Потто, 200 волжских казаков «остались на прежних местах под видом немощных старцев, раскрыто это было только впоследствии, и все эти казаки, собранные в особую команду, причислены были к Астраханскому войску» [48, с. 89]. Для расселения переселенцев, достигших Предгорий Кавказа, было поставлено три станицы-крепости: Екатериноградская на реке Малка, Павловская на реке Подкумке и Александрийская на реке Тамузловке. На северо-западе между реками Тамузловка и Егорлык в станицах Андреевской, Ставропольской, Московской, Северной и Донской разместили хоперский полк. В каждой станице поселено было по 100 семей. Им сохранили кое-какие старые привилегии, которые они принесли с собой, но в остальном они получили новую организацию по штату обычных регулярных войск.

Колонна волжских казаков из Царицына была направлена к Моздоку, но от урочища Моджар на Куме генерал Якоби приказал им двигаться прямо к урочищу Бештамак, которое находилось при слиянии Малки и Терека. Вновь прибывших переселенцев расселили по станицам, получившим названия: при урочище Бештамаке – Екатериноградская, на реке Куре – Павловская, на реке Золке – Марьевская, у слияния Куры и Подкумка – Георгиевская и на реке Карамыке – Андреевская [49, т. 2, с. 132]. В каждую из этих станиц поселено было по 100 казаков, что составило 500 человек, из числа которых был образован

Волжский казачий полк, штат которого 2 июня 1781 г. был окончательно утвержден. Так, согласно штату полка, в нем значилось: командир полка полковник – 1, станичных атаманов – 5 и в каждой станице по 1 есаулу, сотнику и хорунжему; квартирмейстер – 1, полковой писарь – 1 и казаков – 514. Вместе со строевым составом полка переселилось тогда же 25 отставных старшин, 368 внутренне служащих казаков и 416 стариков и неспособных малолеток [50, с. 89]. Таким образом, Волжский казачий полк имел не только нужный для несения кордонной службы численный состав, но и задел на будущее в лице подрастающего поколения.

Создание Кавказского наместничества в 1785 г., включившего Моздокский и Кизлярские уезды, поставило проживавших здесь казаков в двойственное подчинение военной и гражданской властям. Все отставные, не служащие казаки, женщины и малолетки были изъяты из подчинения военных властей и находились в ведении губернских или уездных учреждений. Гражданские власти так же постепенно регламентировали права на землю, рыболовные угодья, добычу полезных ископаемых, продажу вина и прочее. Таким образом, правительство как бы разделило военную и гражданскую жизнь казачьих социумов, в которых до того подобных различий не наблюдалось.

Ссылки:

• 1.    Потто В.А. Два века Терского казачества (1577–1801). Владикавказ, 1912. Т. 2.

• 2.   Блиев М.М. Русско-осетинские отношения (40-е годы XVIII в., 30-е годы XIX в.). Орджоникидзе, 1970.

• 3.   ЦГА Даг. АССР. Ф. Кизлярского коменданта. Дела за 1763 г. Св. 3309.

• 4.   Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. М., 1957. Т. 2.

• 5.   Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год: Извлечение. 2-е изд. и пер.

• 6.    Омельченко И.Л. Терское казачество. Владикавказ, 1991.

• 7.   Кабардино-русские отношения … .

• 8.   Там же.

• 9.   Там же.

• 10. Там же.

• 11.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 12.    ЦГА Даг. АССР. Ф. Кизлярского коменданта. Дела за 1763 г. Св. 3309.

• 13.    Кабардино-русские отношения … .

• 14.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 15. Там же.

• 16. Там же.

• 17. Там же.

• 18. Там же.

• 19.    Кабардино-русские отношения … .

• 20.    Бутков П. Г. Указ. соч.

• 21.    Там же.

• 22.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 23.    Дзамихов К.Ф. Адыги и Россия. М., 2000.

• 24.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 25.    Там же.

• 26.    Кабардино-русские отношения … .

• 27.    Там же.

• 28.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 29.    Кабардино-русские отношения … .

• 30.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 31.    Акты, собранные Кавказской археологической комиссией, изданные Главным управлением наместника Кавказского / под ред. А.П. Берже. Тифлис, 1866. Т. 1.

• 32.    Потто В.А. Указ. соч.

• 33.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 34. Там же.

• 35. Там же.

• 36. Там же.

• 37. Там же.

• 38. Там же.

• 39. Там же.

• 40.    ЦГА РСО-А. Ф. 3. Оп. 1. Д. 18.

• 41.    Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджинский мир 1774 года. М., 1955.

• 42.    Фадеев А. В. Очерки экономического развития Степного Предкавказья в дореформенный период. М., 1957.

• 43.    Потто В.А. Указ. соч.

• 44.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 45.    Потто В.А. Указ. соч.

• 46.    Бурда Э. В. Очерки о терском казачестве. Нальчик, 2003.

• 47.    Потто В.А. Указ. соч.

• 48.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

• 49.    Потто В.А. Указ. соч.

• 50.    Омельченко И.Л. Указ. соч.

Нальчик, 2001.