Обучение персонала - плюсы и минусы современной российской действительности

Еще в 70-е гг. XX в. в западных странах была разработана концепция непрерывного образования, которую называют одним из самых эффективных инструментов, позволяющих решать проблемы соответствия быстро растущего технического потенциала и квалификации персонала. Концепция предполагает, что процесс профессионального развития становится постоянным, специалист в рамках самой деятельности и на специальных курсах получает новые знания, необходимые для поддержания собственной работоспособности.

Уже в 80-х гг. американские корпорации расходовали на образование и профессиональную переподготовку огромные средства, а на их предприятиях обучалось 8 млн человек - примерно столько же, сколько в вузах США. 75 % фирм обеспечивала занятый у них персонал программами профессиональной подготовки.

Но несмотря на все эти показатели, в американской системе непрерывного образования существуют серьезные проблемы. «В конкурентоспособной стране, - пишет Дж. Грейсон, - ее гражданам необходимо иметь: высокий средний уровень функциональной грамотности (чтение, письмо, общение); основные знания в области математики, статистики, научной методологии; способность наблюдать процессы, анализировать их, интерпретировать результаты и предпринимать действия; знания о мире; умение работать в коллективе; способность нести ответственность; постоянно учиться и приспосабливаться к изменениям.

Заметьте, в этом списке - не только математика, естественные и технические науки, вокруг которых в основном идет сейчас разговор. Сюда же попали основы общей грамотности, межличностные и мировоззренческие вопросы, знания о мире (география, история, экономика, языки). В большинстве этих вопросов США не дорабатывают: система образования не производит ни хорошо образованных граждан, ни профессионально подготовленную рабочую силу» [3].

В российской системе образования ситуация еще более сложная. Самая главная проблема состоит в том, что мы устремились за Западом и забыли о самобытности и неповторимости русской культуры, а следовательно, и образования. Это касается не только академического, но и дополнительного образования.

Но, к примеру, в Японии культ учебы существует не только в школе. Он сохраняется всю жизнь и выражается в интенсивных внутрифирменных и внутриминистерских программах обучения, в обучении дома и в повседневной жизни. Дж. Грейсон отмечает: «Основным источником конкурентоспособности Японии является система образования, мотивация, способность перестраиваться, меньшая острота конфликтов в обществе, внимание к производительности труда и качеству» [3]. В результате средний японец лучше подготовлен, чем средний американец. Уровень же образования среднего россиянина никто не измерял.

Рассматривая важность процесса непрерывного образования в целом, необходимо иметь в виду, что эффективность процесса обучения зависит от успешности каждого отдельного мероприятия. Кумулятивный эффект обучения не может быть получен, если вы заранее не составили представления о целях и типах программ обучения, а также об особенностях коммуникативного процесса слушателей и преподавателей.

Можно выделить три типа учебных занятий в рамках последипломного образования:

• -    передача знаний, или сохраняющее обучение. Его целью является усвоение фиксированных взглядов, методов и правил для того, чтобы эффективно работать в известных и повторяющихся ситуациях для решения насущных проблем. Предназначено для поддержания существующей системы деятельности;

• -    формирование определенного арсенала умений, развитие потенциала работников, или инновационное обучение. Оно ориентировано на перспективу, подготовку к работе в новых условиях, имеет дело с уникальными проблемами, которые невозможно решить методом проб и ошибок, сама формулировка которых требует иных навыков. Административный и управленческий персонал обычно хорошо подготовлен к сохраняющему обучению, но этого часто оказывается мало для его развития;

• -    не так давно заговорили о развитии еще одного типа обучения, ориентированного в основном на топ-менеджмент. Его можно назвать мировоззренческим. Запрос на подобное обучение поступает от самих практиков. Он возникает, когда руководители не могут понять причины происходящего, когда они осознают узость собственного мышления.

В своей статье «Чему не учат в бизнес-школах» Ч. Хенди пишет: «Для топ-менеджера, ставшего уже хорошим специалистом, на первый план выходят проблемы за пределами организации, проблемы, находящиеся вне его контроля. Было бы здорово открыть бизнес-школу и рассказать там о таких вещах, которым в обычной школе не учат Там можно было бы помочь слушателям разобраться в вещах, выходящих за рамки повседневной деятельности компании, таких как международная политика, история, новое научное мышление, демография и феминизм, вплоть до современной религии, этики и философии. Менеджеры прекрасно разбираются в теории бизнеса, но настолько заняты на работе, что забывают о более широком круге вопросов. Иными словами, ближе к вершине для решения совершенно нового спектра проблем им необходимы творческие, концептуальные навыки.

В учебниках по менеджменту решений этих проблем нет. Университетские деятели весьма скептически относятся к таким предложениям. Раньше никто ничего подобного не делал, но и мир не менялся настолько стремительно и столь непоследовательно» [5].

Самое важное, что философские вопросы все более волнуют именно высший менеджмент. Когда фирма устойчива на рынке и достаточно стабильно развивается, ее руководители начинают смотреть на перспективы, вопросы морали, нравственности, развития, общественной ответственности. К сожалению, современная наука слишком дискретна и те знания, которыми обладают философы, разработаны в узко специфических направлениях и имеют слишком отдаленный прикладной эффект.

Еще в XVIII в. Ж. О. де Ламетри писал: «Если организация человека является первым его преимуществом и источником всех остальных, то образование предстает как второе его преимущество. Без образования наилучшим образом организованный ум лишается всей своей ценности». Кто же и как должен совместить зреющий запрос менеджмента как в отношении персонала, так и в отношении саморазвития?

Если мы рассматриваем связку «вузы - компании -выпускники» с точки зрения маркетинга, то возникает вопрос: что мы продвигаем? Скорее всего, это знания. Но можно ли ограничить знания только техническими навыками? Высшее образование дает не только специалистов в какой-либо узкой области знаний, но и людей, принимающих решения, формирующих настоящее и будущее. Как мы знаем, решения принимаются как на базе технических знаний, так и на базе нравственного выбора, а именно об этой стороне вопроса перестали даже упоминать.

Кого мы подразумеваем под потребителями интеллектуального продукта и его носителями? Выпускников вузов? Или работодателей, какие-либо компании? Но это - слишком узкое понимание вопроса. Главным, основным потребителем является общество и именно о его стабильности, развитии и процветании должны заботится вузы. Поэтому философскому осмыслению данного вопроса необходимо уделить гораздо больше внимания. Н. М. Чуринов пишет: «Со времен немецких классических философов разрабатывается идея конца истории. В главном историческая идеология конца истории определяется как характеристика начала всеобщей технологизации общественной жизни, когда посредством социальных и иных технологий инспирируются социальные процессы, разыгрываются партии на „мировой шахматной доске” и к власти приходят временщики, которые работают за деньги, а не на совесть. Ими насаждается тенденциозная историчес-ки-идеологическая мифология и т. д.» [6].

В западном правовом государстве основой являются только нормы права, все иные аспекты: мораль, нравственность, духовность - значимы только тогда когда они совпадают с нормами права. Как только они (например, мораль или нравственность) вступают в противоречие с нормами права, их перестают учитывать как значимый элемент. «Закон превыше всего, разрешено все, что не запрещено» - такова западная социальная реальность. Для России же совесть, нравственность, духовность исторически были ведущими основами, на которых базировались законы. И если закон входил с противоречие с нравственностью, то переосмысливался закон, а не нравственное начало.

Когда зарубежные авторы говорят о корпоративной культуре, о внутрикорпоративном климате, человеческом ресурсе, они понимают их чисто механически, технологически и потребительски, рассматривая эти понятия только с точки зрения увеличения или стабилизации прибыли. Для России такое понимание человека было всегда чуждым. Н. М. Чуринов отмечает: «Современная Россия действительно переживает конец истории в том смысле, что правят страной имиджмейкеры, политические программисты и социальные технологи» [6].

Необходимо остановить этот процесс, и начинать это нужно в вузах. Еще Б. Н. Чичерин в конце XIX в. отмечал, что сила власти не исчерпывается материальными средствами: «...надобно, чтобы к этому присоединился духовный элемент, тот нравственный авторитет, который привлекает к правительству доверие и уважение народа» [4]. К сожалению, современные вузы не рассматривают нравственное воспитание молодежи в качестве ведущего.

Приведем еще одину цитату из Б. Н. Чичерина: «Было время, когда русские университеты стояли высоко и по своему составу, и по своему влиянию на общество. Московский университет был центром, откуда распространялся свет по всей русской земле. Из университетов выходили молодые люди, исполненные жаждой знаний с идеальными стремлениями.

После реформ университеты утратили свой авторитет и не могли уже поддерживать волнующуюся молодежь, исполненную благородных стремлений, но лишенную всякой основательной подготовки и всякого разумного руководства. Молодежь еще менее могла способствовать правильному развитию русской общественной жизни.

Но каково бы ни было материальное положение русского народа, он и из него выйдет, когда будут сняты опутывающие его узы, ибо это народ смышленый и трудолюбивый. Несравненно хуже то нравственное зло, которое разъедало несчастную русскую землю, проникая во все сферы, отравляя лучшие ее силы и искажая великие свершения народа... Вся судьба русского юношества и русского просвещения была отдана на жертвы самым низменным личным целям. Все нравственное существо человека возмущается против порядка вещей, в котором возможны подобные явления... Из всех отраслей государственного управления народное просвещение есть то, которое требует наибольшей последовательности, осторожности и умения. Надобно приучить юношей к умственной дисциплине, приобрести над ними нравственный авторитет, внушить им уважение к их руководителям. В этой области всего вреднее колебания в ту или другую сторону, смены строгости и распущенности; менее всего допустимы радикальные перевороты.

Все старое уничтожилось, а новое не было создано, да и не могло быть создано, ибо оно противоречило существующим условиям. Одно за другим выпускались поколения с полным хаосом в умах... Ничто не могло исцелить того нравственного расстройства и унижения, которые были произведены. Корпоративные связи были разрушены, нравственный авторитет подорван. Профессора превратились в чиновников, обязанных читать лекции. В итоге молодежь потеряла всякое доверие как к близкой, так и к отдаленной власти» [4].

Как ни странно, но положения, написанные более 100 лет назад, остаются такими же актуальными и сейчас. Кажется, что они написаны о современных проблемах (не хватает только знакомых понятий: глобализация, международные проекты и т. д.).

Для высшего образования важна передача не только информации, но и нравственных основ - живого примера высокого служения. Историческое сознание формируется на основе определенных способов самоутверждения социумов. В этой связи складываются традиционный для данных социумов роды занятий, соответствующие специализации и разделению труда, устанавливается соответствующий тип духовной жизни и отношений внутри социумов, особенности духовного и материального производства и т. д.

Осмыслением различных типов обществ занимались как отечественные философы (И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, Ю. Ф. Самарин, представители советской философии, а также современные исследователи: А. М. Ковалев, Н. М. Чуринов, А. С. Панарин), так и западные философы (Д. Юм, Ж.-А. Кондорсе, Г. Спенсер и др.).

«Историческое сознание, - пишет Н. М. Чуринов, -формируется на основе определенных способов самоутверждения социумов. В этой связи складываются традиционные для социумов роды занятий, соответствующие для каждого из них (социумов) специализации и разделению труда, устанавливается соответствующий тип духовной жизни и отношений внутри социумов, особенности духовного и материального производства и т. д. ... Отметим, что Маркс фактически игнорировал необходимость изучения способов самоутверждения социумов. Согласно ему, историческое сознание исследуется независимо от типа общества, типа социума, народа и т. д. _ Тем самым грубо искажается и примитивизируется содержание объективной диалектики жизни общества, гипертрофируются стандарты индивидуалистического общества» [6]. Соответственно привнесенные западные теории, начиная с марксистских, не могли подходить для российских условий.

С XVII в. западные философы-теоретики целенаправленно формировали универсальное, единственно пригодное для всех народов представление об индивиде-потребителе и утилитарном обществе. Различные виды автономии и, прежде всего, автономия личности, потребительские по своей сути, провозглашаемые в качестве идеалов прогресса, обозначали неминуемый уклон в индивидуалистический эгоизм и своеволие, которые могут обусловливать единственно стремление индивида к удовлетворению своих потребностей. Мотивация поведения человека обосновывается стремлением к получению удовольствий, наслаждений и пользы, т. е. к утилитаристскому потребительству. Свобода воли начинает рассматриваться прежде всего как потребительская свобода, устанав ливающая не ограниченный напоминаниями о долге индивидуалистический гедонизм. Западное общество постепенно начинает раскрывать себя как «общество потребления». Разрабатываются соответствующие концепции индустриального и постиндустриального обществ, в которых существенная роль отводится НТР, повышению производительности труда и, тем самым, уровня жизни.

«Общество потребления» успешно функционирует в случае удовлетворения его постоянно возрастающих запросов. Учитывая естественную ограниченность ресурсов, удовлетворяющих потребительские запросы, возникает вопрос о том, что предпочесть: ограничить свои запросы либо найти источник их удовлетворения вовне. Утилитаристский прогресс предполагает исключительно второй вариант решения. «Общество потребления» превращается в агрессивное, воспроизводящее и превозносящее милитаризм. Желание неуемного потребления, получения скорой наживы приводит к многочисленным агрессивным актам западных государств по отношению к другим странам.

Наглядно ценностный подход демонстрируется на примере деятельности служб маркетинга и рекламы в СМИ, которые играют едва ли не ключевую роль в процессе создания искусственных ценностей и потребностей. Любое, едва заметное, изменение потребительского товара искусственно и весьма умело позиционируется как новая ценность, обладание которой «жизненно необходимо» индивиду

Утилитаристский прогресс индивидуалистического, западного общества детерминируется в первую очередь принципами индивидуализма и свободы воли. Основными чертами выступают следующие положения:

• -    акцентированное внимание на процессах формирования, развития, рационализирован™, удовлетворения, роста и возвышения потребностей;

• -    уровень потребления как критерий прогресса;

• -    мотивация деятельности индивида на удовлетворение собственных потребностей;

• -    универсализация потребления;

• -    оправдание состояния вражды как следствия борьбы за материальные блага (классовая борьба, борьба в обществе за статус, рыночная конкуренция и т. д.).

Российское общество исторически сложилось как коллективистское, оно функционировало и функционирует в сложных географических, климатических условиях. Огромные по размеру не освоенные территории, преимущественно с суровым климатом, требовали и в настоящее время все еще требуют закрепления на них населения в целях организации хозяйственной деятельности, воспроизводства общественной жизни. В таких условиях существенное значение приобретает принцип следования объективным законам развития природы. Н. А. Умов писал: «Естествознание открывает нам, что мы и окружающие нас вещи окутаны сетью, как рыба неводом, что эта сеть тянется и в далекое прошлое, и в далекое будущее. Своими свободными и при незнании строения сети, в сущности, бессвязными движениями мы дергаем ее и спутываем, причиняя ненужные страдания не только своим соседям, находящимся в том же положении, как и мы, но и далекому потомству и рефлекторно самим себе. Эта сеть делает ближними не только всех нас между собою и с нашим потомством, но и со всем живым миром, и углубляет само понятие ближнего... Отсюда свобода человека состоит не в стремлении вырваться из сети всеобщей связи, а в освоении диалектики необходимости и свободы, причем объектами освоения всеобщей связи оказываются системность, организованность, упорядоченность и другие проявления стройности, а мерами законченности стройности - совершенство, гармония, красота».

Российское общество изначально строилось на коллективистических основах, на принципах совершенства общественных отношений. А. С. Панарин дает этому следующее объяснение: «.. .западники постоянно сетуют на устойчивость русского культурно-антропологического типа, характеризующегося неритмичностью трудовых профессиональных усилий, гражданской пассивностью, „холопской покорностью”. Но если на большей части территории снег лежит до полугода, то аграрный цикл сжимается до 5 месяцев, что исключает межсезонную ритмичность усилий, требует их необычайной концентрации в особое время года» [1].

Отсюда исходит невозможность реализации естественного для индивидуалистического общества «состояния вражды», конкурентной борьбы (особенно внутрифирменной конкуренции). Коллективистическое общество функционирует в особо сложных условиях, в результате чего основные силы общества поглощают процессы приспособления к условиям окружающей среды, освоения территории, закрепления населения, воспроизводства общественной жизни, организации хозяйственной деятельности. Коллективистическое общество успешно, если оно подстраивается под действие законов развития природы и находит социальную нишу для функционирования по принципу гармоничного с ней взаимодействия, что является одной из сторон развертывания совершенства общественных отношений. Гармоничное развитие между обществом и природой - лишь одна из составляющих процесса совершенствования общественных отношений, к другим составляющим относятся совершенствование межличностных отношений, отношения между индивидом и обществом, между социальными группами, общностями, конфессиями и т. д.

Социальный прогресс коллективистического типа общества увязывается с уровнем (степенью) совершенства общественных отношений, что выступает его критерием, направленностью жизнедеятельности общества на гармонизацию и совершенствование общественных отношений. На объективное существование такого критерия, как степень совершенства, обращали внимание Ж. Тюрго, Ж. А. Кондорсе, О. Конт, а также представители русской философии: А. С. Хомяков, А. С. Панарин и др. Р В. Петропавловский отмечал: «Поскольку в качестве совершенства может выступить нечто высшее, постольку движение к нему, бесспорно, составляет прогресс, а степень совершенства можно считать критерием прогресса» [1]. В случае прогресса происходит достижение более высокого, совершенного уровня общественных отношений, проявлением которого может служить то, насколько успешно и позитивно разрешаются встающие перед обществом проблемы.

При таких условиях процессы, происходящие в обществе, идут в соответствии с объективными законами развития общества и природы, причем развитие общественных отношений развертывается как их объективная диалектика. Именно об этих различиях интуитивно догадываются практикующие менеджеры. Они на уровне своей деятельности неоднократно убеждались в несоответствии западных теорий российской действительности. Необходимо совместить опыт практиков с тем пониманием развития общества, к которому все более явственно приходят исследователи и о котором в свое время писали русские философы.

Современная система обучения в области менеджмента базируется на западных теориях, концепциях и парадигме. Мы старательно перенимаем западный опыт, забывая о своих источниках, российской самобытности. При этом на Западе начинают понимать, что его культура не единственная, хотя попытка глобализации очередной раз показывает обратное. Дж. Грейсон пишет: «На самом деле американцы просто не могут представить себе, чтобы не западная страна лидировала в мире. У них есть символьная, едва скрываемая уверенность, что страны Азии не способны к достижению западного уровня жизни или мышления... Возможно ли, чтобы Япония и другие азиатские страны вывели какую-то особую модификацию капитализма - некий „азиатский подвид”, который оказался лучше чем его американская версия? П. Бергер считает, что азиатские страны создали нечто новое. Это он называет „вторым вариантом”. Этот путь не является простым развитием капитализма западного, а чем-то принципиально иным и, вероятно, чем-то лучшим.

Азиатская версия капитализма, хотя во многом и похожа на западную, все-таки отличается от нее и ставит под сомнение ряд основных принципов. Японцы построили капитализм, не основанный на западной идеологии. Они использовали свои сильные стороны: высокую норму сбережений, элитную государственную бюрократию, партнерскую систему отношений в бизнесе и социально однородное общество. Кроме того, они развили традиционные взгляды на приоритет личных отношений и взаимных обязательств над правами. Соответственно предрассудок, что государство и индивидуум являются соперниками, отнюдь не занимает центрального места в их философии. Они не считают разбирательство конфликтов лучшим способом устранения расхождения между людьми. Государство здесь играет более активную роль, не управляя экономикой и не планируя ее, а работая с частным сектором» [3].

Опыт Восточной Азии говорит и о неверности тезиса о том, что большая степень государственного вмешательства в экономику несовместима с успешным капиталистическим развитием. Основатель компании «Хонда мо-торс» Т. Фудзикава говорил: «Японская и американская системы управления одинаковы на 95 % и отличаются во всех важных пунктах». Разница едва заметна, иногда даже эфемерна: целое больше чем части, его составляющие; единство превосходит разногласия; «и-и» лучше, чем «или-или»; взаимосвязи более важны, чем различия. Если использовать язык гештальт-психологии, то жители Запада ищут смысл в фигуре, хотя главное заключается в фоне.

«Таким образом, - говорит Т. Халберстем, - наш в высшей степени творческий, индивидуалистический капитализм противостоит чему-то совершенно иному, капитализму Японии, руководимому государством».

Мы видим на примере Японии, что существует возможность становиться экономически развитыми, выходить на мировые рынки и при этом сохранять свою природную самобытность, найти методы развития, отличающиеся от западных, но при этом достигать не менее высоких результатов. Следовательно, именно в этом направлении необходимо прикладывать основные усилия, найти способ развития, с помощью которого мы сможем сохранить и развить достоинства нашего «азиатского», коллективистического типа общества, дать высокие экономические показатели. Основой подобного прогресса являются профессионалы-практики, которые хотят получать знания и с готовностью получают дополнительное образование. Дать такое образование - наша задача.

Анализ «азиатского капитализма», проведенный американскими исследователями, показал следующее:

• -    существует принципиально иное построение взаимоотношений в обществе;

• -    на основе этих взаимоотношений можно построить серьезное конкурентоспособное экономически развитое общество;

• -    различия находятся не во внешней системе управления, а во внутренних, социальных основах общества;

• -    простой перенос одной системы в другую практически невозможен;

• -    необходимо глубоко изучить опыт как одного, так и другого типов общества, при этом все процессы необходимо рассматривать с позиции типа общества и его особенностей;

• -    при обучении менеджеров, особенно высшего управленческого звена, необходимо также учитывать различие типов общества, их особенности развития.

Еще раз обратим внимание на следующие положения:

• -    специалисты различных направлений все чаще подчеркивают наличие как минимум двух типов общества: индивидуалистического и коллективистического, основанных на принципиально разных социальных основах;

• -    одинаковые теории, применяемые в различных обществах, дают принципиально различные результаты;

• -    многие теории (и практики), напрямую заимствованные у Запада, не работают в России, так как не учитывается тип общества и особенности взаимодействия в нем;

• -    при изучении любой теории, а особенно при обучении топ-менеджмента, необходимо подразделять теории и типы общества, так как это имеет принципиальное значение для понимания происходящих процессов;

• -    необходимо более глубокое осмысление российского опыта, в том числе в экономике и управлении, с точки зрения социальности коллективистического общества.