Оценка согласия на причинение вреда жизни и здоровью участников спортивных состязаний в современной уголовно-правовой доктрине

Уголовно-правовая наука неоднократно обращала свой взор на проблему квалификации случаев причинения вреда жизни и здоровью участников спортивных соревнований или различных развлекатель- ных представлений, связанных с контактными видами спорта. В повседневной жизни общества в целом и отдельного человека в частности существует огромное число видов деятельности, которые сопряжены с возмож- ностью причинения вреда жизни и здоровью участвующих в них людей. В первую очередь это относится к занятиям спортом или отдельными его видами на профессиональном уровне. Не является секретом, что получают серьезные травмы и погибают в спорте достаточно большое количество людей. С экранов телевизоров, новостных лент, газет мы видим, что в таких видах спорта, как бокс или иных единоборствах (каратэ, боевое самбо и др.), травмы, полученные как во время соревнований, так и в ходе тренировок, стали повседневной реальностью. Согласно исследованиям компании «American Sports Data. Inc»1 видами спорта, в наибольшей степени подверженными травмами, были и всегда будут бокс, регби, сноуборд, хоккей, горные лыжи, футбол, баскетбол, водные лыжи, различные виды боевых искусств и т.д.

Справедливости ради необходимо отметить, что уголовно-правовую науку интересуют не все полученные спортсменами травмы, а лишь те из них, которые являются результатом контактных поединков (единоборств) и с большой долей вероятности могут приводить к причинению вреда жизни и здоровью спортсменов в силу своих особенностей, обусловленных конкретными видами спорта и правилами проведения спортивных состязаний.

В настоящее время существуют несколько подходов к описанию возможных вариантов квалификации ситуаций, связанных с причинением вреда жизни и здоровью спортсменов в ходе спортивных соревнований, с точки зрения уголовно-правовой науки. Целый ряд ученых юристов и правоведов внесли вклад в разработку концептуальных положений, которые позволили бы дать правовую оценку ситуаций, связанных с причинением вреда лицам, занимающимся спортом, в ходе проведения спортивных состязаний или тренировочного процесса.

Юридическая литература по данному вопросу разнообразна и имеет множество точек зрения, которые нашли отражение в опубликованных научных трудах целой плеяды ученых-криминалистов. В первую очередь хочется отметить труды А.Н. Красикова. Речь, прежде всего, необходимо вести о таких работах, как «Согласие потерпевшего как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность и наказуемость деяния по советскому уголовному праву», а также «Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве». В этих работах [7, с. 628; 8, с. 80] А.Н. Красиков обосновывает возможность уголовно-правовой квалификации ситуаций, связанных с причинением вреда жизни и здоровью спортсменов при проведении спортивных соревнований, с точки зрения применения института обстоятельств, исключающих преступность деяния, причем такого их вида, как согласие потерпевшего, не нашедшего в настоящее время законодательного закрепления в УК РФ. Выдвигалась идея ввести в действующее уголовное законодательство норму, которая все же предусматривала бы уголовную ответственность в том случае, если спортсмен или иной участник соревнований отступил или допустил нарушение правил их проведения и в результате этого другому участнику спортивных состязаний был причинен вред [8, с. 110], также имела место идея дополнить кодекс нормой, которая бы давала возможность правоприменителю привлекать к уголовной ответственности и назначать уголовное наказание в случае умышленного нарушения со стороны спортсмена правил, в результате чего другому участвующему в спортивном состязании лицу был причинен средней тяжести или тяжкий вред здоровью. Еще одним условием наказуемости должно быть то обстоятельство, что «при этом ранее к такому участнику спортивного соревнования были применены дисциплинарные меры в виде временной дисквалификации» [8, с. 69-120]. Думается, что здесь имеется в виду применение дисциплинарного взыскания в виде дисквалификации за аналогичное нарушение правил соревнований, которое могло бы привести к причинению вреда здоровью другим участникам.

Ряд других авторов также придерживаются подобных взглядов на существующую проблему правоприменения. В.И. Михайлов, как и А.Н. Красиков, также поддерживает мысль о том, что занятие спортом является

- 16 -                   № 3 (40) • 2020

самостоятельным с точки зрения уголовного права обстоятельством, исключающим преступность деяния, так как «в ходе тренировок спортсмен, участвующий в них, соглашается с возможностью причинения ему некоторого абстрактного вреда и при этом не только желает избежать этих последствий, но и предпринимает активные меры к их недопущению» [9, с. 40].

В целом же в настоящее время в уголовно-правовой науке большинство ученых-криминалистов не разделяют точку зрения А.Н. Красикова в связи с тем, что не признают согласие потерпевшего обстоятельством, исключающим преступность деяния.

Свою позицию по вопросу ответственности участника спортивного соревнования за причинение вреда жизни и здоровью другого участника соревновательного процесса имеет В.В. Орехов. С его точки зрения, уголовная противоправность и наказуемость действий спортсмена, совершенных в ходе соревновательного процесса, исключается, если «состязание было разрешено уполномоченными органами и причиненный вред здоровью не являлся результатом умышленного нарушения установленных для этого вида спорта правил» [12, с. 164]. Выдвигается тезис о том, что включение в УК РФ такого рода правовой нормы могло бы иметь огромное профилактическое значение, в первую очередь с точки зрения криминологической профилактики «неспортивных» ситуаций, которые зачастую мы видим с экранов телевизоров и трансляций в сети Интернет, когда растет жестокость, видимая невооруженным глазом на соревнованиях по отдельным видам спорта и, соответственно, увеличивается количество случаев причинения вреда жизни и здоровью участникам этих соревнований [12, с. 165].

В этом же ключе предлагает решать вопрос о привлечении или, наоборот, непривлечении спортсмена, участника спортивных соревнований, за вред, причиненный другому участнику, А.А. Скворцов. Он предлагает привлекать спортсменов, причинивших вред жизни и здоровью другого участника, в случае грубого нарушения правил проведения спортивных состязаний с их стороны, повлек- шего по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью и смерть [17, с. 81].

Сторонники другой концепции в разрешении проблем, связанных с уголовно-правовой квалификацией вышеописанных случаев, соглашаясь относительно жестокости самого соревновательного процесса, тем не менее сомневаются в необходимости включения в уголовное законодательство (Особенную часть кодекса) специальной нормы, которая бы регламентировала и определяла уголовную ответственность в случае причинения вреда здоровью и жизни, сопряженного с нарушением правил их проведения. По их мнению, было бы достаточно в пределах сформулированных рамок (условий) правомерности причинения вреда с согласия потерпевшего рассматривать в качестве одного из обстоятельств исполнение правил спортивных соревнований или требований арбитра (судьи). Такой позиции придерживается, например, А.В. Савинов: «Лицо, причинившее вред в нарушение данного условия, должно подлежать уголовной ответственности на общих основаниях за фактически причиненный вред» [14, с. 3]. Подобную мысль высказывает и А.В. Сумачев: «Причинение вреда здоровью и даже смерти участнику соревнования следует признать непреступным» [18, с. 153-155]. В данном случае мысль его сводится к тому, что смысл спортивных контактных единоборств, с точки зрения спортсменов, участвующих в них, заключается в нанесении ударов сопернику для достижения победы в поединке.

Проблему соотношения правил проведения спортивных состязаний, исполнение этих правил в ходе поединка или в соревновательном процессе вообще в совокупности с возможным причинением вреда здоровью и жизни участников спортивной борьбы рассматривали в качестве потенциальной возможности разрешения существующей проблемы и другие правоведы. В.А. Блинников, например, считает и аргументированно доказывает, что спортсмен, готовящийся участвовать в соревнованиях, «должен давать явно выраженное согласие на возможное причинение ему вреда, что, впрочем, делают многие известные единоборцы в других странах» [3, с. 378]. Далее делается посыл о том, что такое согласие со стороны участника спортивного состязания должно быть оформлено в простой письменной форме. Представляется, что это должно быть некое соглашение о соблюдении правил соревнования и тренировочного процесса в целом. В таком соглашении со стороны спортсмена или участника спортивного состязания в числе прочих условий должна быть предусмотрена и возможность причинения вреда его здоровью. По мнению А.В. Блинникова, такого рода соглашения должны заключаться еще в начале процесса оформления и принятия желающего заниматься спортом человека в спортивную секцию или клуб. В целом же подавляющее большинство авторов, которые исследуют данную проблему, справедливо отмечают, что «в настоящее время отсутствует необходимая правовая база, четко определяющая грань дозволенного причинения вреда здоровью человека при проведении спортивных состязаний» [4, с. 38].

Уголовно-правовая наука во всем ее многообразии посредством различных правовых теорий стремится разрешать проблемные вопросы правового свойства, которые могут возникать в повседневной жизни человека. Это, без сомнения, относится и к случаям причинения вреда в ходе проведения спортивных соревнований. Несколько иной подход к проблеме квалификации причиненного вреда в подобных случаях представляет М.Д. Шаргородский в опубликованной в 1948 г. работе «Преступления против жизни и здоровья». Он отрицал возможность привлечения лица к ответственности за причинение «всякого вреда, полученного в ходе спортивных состязаний» [21, с. 370-371].

Ученые-юристы ставят ряд вопросов, которые должны быть разрешены в контексте исследуемой проблемы. Например: если спортивное соревнование или зрелищное спортивное мероприятие было приостановлено из-за возникшей потасовки, то нужно ли рассматривать подобные случаи с точки зрения преступлений против личности? Таких случаев бывает предостаточно.

Существующая на сегодняшний день в правоприменительной практике опреде- ленная нерешительность законодателя в вопросе определения правовых рамок согласия потерпевшего, если оно имело место, в первую очередь отразилась на юридической квалификации деяний. Основные вопросы, которые возникают у лица, занимающегося правоприменительной практикой, так или иначе связаны с определением пределов допустимого согласия лица на причинение вреда и правовых последствий их превышения. На это обстоятельство обращает внимание в работе «Квалификация преступлений против личности, совершенных с согласия потерпевшего» Э.Л. Сидоренко [15, с. 21].

В какой-то мере к этой же проблеме обращался Б.С. Никифоров. В опубликованной еще в 1956 г. работе «Об объекте преступления по советскому уголовному праву» он писал: «Одним из способов, позволяющим в какой-то мере регулировать поведение людей, выступает предоставление им субъективных прав и, соответственно, права требовать определенного поведения от обязанных лиц, принадлежащего не государству непосредственно, а лицам, наделенным субъективными правами» [11, с. 65]. Подобный тезис, связанный в какой-то мере с субъективными правами человека и интересами общества в целом, мы находим и в работах П.С. Дагеля: «Человеческое общество представляет собой совокупность социальных взаимосвязей между субъектами, и негативное воздействие на одного из субъектов негативно сказывается на других его членах и обществе в целом. Поэтому причинение вреда отдельному индивиду даже с его согласия причиняет вред обществу и является преступным» [6, с. 26]. Н.С. Таганцев в курсе лекций также замечает, что «в тех случаях, когда посягательство на частное право заключает в себе нарушение интересов общественных и государственных, согласие уничтожает преступность деяния только как нарушение частных прав, но не имеет никакого значения для его общественных и государственных моментов. Брань, с согласия на таковую обруганного, не составляет преступной обиды, но обругавший может быть привлечен к ответственности за нарушение тишины и спокойствия, как скоро в учиненном им деянии находятся необходи- мые для этого элементы» [19, с. 185]. Как мы видим, все эти тезисы, декларируемые различными учеными-правоведами, имеют место быть и имеют юридическое значение в ситуациях причинения вреда жизни и здоровью спортсменов в ходе проведения спортивных состязаний.

Несколько иначе видит данную ситуацию Б.В. Сидоров. В докторской диссертации и впоследствии опубликованных работах он придерживается несколько иной правовой позиции. В частности, им предлагается в ст. 76 УК РФ узаконить положение, согласно которому правоприменителю предоставлялась бы возможность освободить лицо от уголовной ответственности «за совершение не преступлений небольшой и средней тяжести, а преступления, причинившего вред исключительно лицу, с согласия которого виновный может быть освобожден от уголовной ответственности, и только тем благам, которые находятся в полном распоряжении потерпевшего» [16, с. 20]. Следует отметить, что уже в упомянутой нами работе А.В. Сумачева «Публичность и диспозитивность в уголовном праве» мы видим, что автор в некотором смысле продолжает свою мысль, согласно которой «согласие лица – это, в первую очередь, разрешение на конкретные определенные уголовно значимые действия со стороны третьих лиц в отношении собственных благ, добровольно выраженное дееспособным лицом до начала совершения таких действий и влекущее уголовно-правовые последствия» [18, с. 115]. Далее автор уточняет: «Пределы возможного отчуждения собственных благ личности определяются субъективно-объективной значимостью отчуждаемого блага и общественной значимостью способа его нарушения» [18, с. 117].

Свой взгляд на обозначенную проблему высказывает и В.Н. Винокуров. Имея в виду ситуацию, когда вред причиняется с согласия потерпевшего, что, несомненно, присутствует в случаях спортивных соревнований, он предлагает считать такое лицо ««пострадавшим», поэтому необходимо определить критерии непреступности действий лица, причинившего вред с согласия «пострадавшего»» [5, с. 36]. Это крайне важный вопрос, постанов- ка которого во многом обусловлена ситуациями причинения вреда в тех видах спорта, в которых он изначально носит неочевидный характер. Соответственно, неочевидный характер носит и согласие на получение такого вреда. Речь, в частности, идет о таких видах спорта, как хоккей, футбол, баскетбол и др., которые, с одной стороны, имеют силовой характер, а с другой – напрямую применение физической силы правилами соревнований не предусмотрено [2, с. 22-23].

Анализируя современную юридическую литературу, связанную с вопросами квалификации случаев причинения вреда участникам в ходе проведения спортивных состязаний, можно констатировать, что в ней сформировались определенные подходы к рассмотрению пределов допустимости согласия потерпевшего на причинение ему вреда; оба этих подхода нашли отражение в уже упоминаемой нами работе Э.Л. Сидоренко «Квалификация преступлений против личности, совершенных с согласия потерпевшего». Первый подход состоит в оценке ценности защищаемого блага. Здесь, по мнению автора, вопрос о допустимости согласия потерпевшего на причинение ему вреда должен решаться дифференцированно. Основой этой дифференциации должна выступать правовая оценка преступлений, причиняющих вред различным объектам уголовно-правовой охраны, таким как жизнь, здоровье, честь, достоинство и др. Суть другого подхода связана с анализом обстановки, при которой такой вред причиняется. Различные виды деятельности человека, в которых возможно причинение вреда, предлагается оценивать с позиции определения рамок допустимого причинения вреда при осуществлении, например, медицинского вмешательства, занятия спортом и др. [15, с. 22] Э.Л. Сидоренко также обозначает ряд универсальных правил или принципов допустимости причинения вреда с согласия потерпевшего.

Нельзя обойти вниманием и еще один подход к решению проблемы причинения вреда при согласии потерпевшего. Этот подход является, на наш взгляд, наиболее информативным и формализованным. Смысл такого подхода состоит в том, что допусти- мость согласия потерпевшего на причинение ему вреда необходимо анализировать с точки зрения принадлежности совершенных в отношении него деяний к преступлениям частного и частно-публичного обвинения.

Интересной с точки зрения разрешения вопроса правовой регламентации причинения вреда при проведении спортивных соревнований является работа О.А. Михаля и Ю.В. Власова «Уголовно-правовое регулирование причинения вреда здоровью или смерти при спортивных занятиях». В ней, в частности, авторы предлагают ввести в Уголовный кодекс Российской Федерации ст. 42.1 «Спортивное состязание» [10, с. 128132].

Нельзя не остановиться еще на одном тезисе о возможности рассмотрении ситуации, связанной с причинением вреда участникам спортивных состязаний, с позиции обоснованного риска. Такую возможность, например, допускает Т.Ю. Орешкина: «В уголовном законе не регламентирована в качестве самостоятельной ситуация причинения вреда во время спортивных мероприятий, что, как представляется, не исключает возможности трактовки деяний, причиняющих такой вред, с позиции обоснованного риска» [13, с. 32].

На необходимость более детальной проработки субъективной стороны ситуаций, связанных с правомерным причинением вреда, в том числе и при определении содержания правомерности причинении вреда в ходе занятий спортом в целом и проведении спортивных соревнований в частности, обращает внимание В.В. Бабурин [1, с. 53-57].

В качестве ремарки все же хочется отметить, что вопрос о возможной оценке причиненного вреда спортсмену, в ходе спортивного состязания с точки зрения обоснованного риска не нашел должного освещения в уголовно-правой науке. И, несмотря на достаточно обширный теоретический материал, который представлен в данной работе, следует признать его слабую сферу практического приложения. Дискуссия о необходимости признания согласия потерпевшего на причинение ему вреда в процессе спортивных состязаний пока остается вне поля зрения законодателя, а сам вопрос, соответственно, по-прежнему не урегулирован и решается в каждом конкретном случае.