Окказиональная антономасия в коммуникативном пространстве современного языка

Замечено, что весьма важным фактором прагматически значимого, элокутивно яркого высказывания нередко выступают изобразительно-выразительные средства языка / речи. В лингвистической науке они традиционно представлены выразительными средствами и стилистическими приемами (тропами). При этом представляется актуальным исследование таких тропно-фигуральных средств в качестве не только узуальных, но и окказиональных, встречающихся на любом уровне языковой системы.

Начнем с определения окказионализма как речевой единицы. В рамках данной статьи релевантным видится следующее его понимание: не существовавшее ранее слово или словосочетание авторского характера, включающее в себя прагматический и когнитивный потенциал, появляющееся и проявляемое в речи, с присущей ему постоянной новизной с течением времени и вне условий порождения, обладающее формой, значением и выражающее определенное понятие. Окказионализм на момент своего рождения характеризуется также появлением в конкретной коммуникативной ситуации, включающей в себя цель, тему, участников, хронотоп, сферу, мотив, прагматику; созданием по случаю и отсутствием широкого (частотного) ситуативного функционирования (подробнее см.: [7]).

Если говорить о красоте и экспрессивности речи, достигаемой в том числе за счет окказиональных новообразований, особого внимания заслуживает их прагматический потенциал. Его реализация проявляется в выразительности окказионализма, в оказываемых на говорящего / слушающего различных оттенках перлокутивного эффекта (неожиданность, удивление, комичность, ирония и т. п.) новой номинации, в ее воздействии на чувственную сферу говорящего / слушающего. Посредством такой лингвокреативной деятельности появляется возможность раскрытия в речи скрытых эстетических возможностей языка, обусловливающих не только его собственную креативную активность, но и творческую речедеятельностную способность языковой личности.

Процесс окказиональной номинации не только является источником создания образной экспрессии, но и лежит в основе формирования ряда лексических стилистических приемов, таких как метафора, метонимия, анто-номасия и др. В связи с этим целесообразно ввести понятие стилистической окказиональности (ср. с термином тропеическая окказиональность в работе Е.С. Грищевой [3]), которое можно определить как способность окказионализмов выступать основой образного и прагматически яркого речевого стилистического приема в реальной коммуникации, художественной литературе, а также в текстах других функциональных стилей (окказиональная метафора, метонимия, гипербола, катахреза; окказиональный перифраз, эпитет; окказиональное сравнение и т. п.).

Особый интерес для нас представляют окказиональная антономасия и ее стилистическая окказиональность. Под общеизвестным стилистическим приемом антономасии понимается особое использование собственных имен: переход имен собственных в имена нарицательные, или превращение слова, раскрывающего суть характера, в имя собственное персонажа, или замена имени собственного названием связанного с данным лицом события или предмета. По сути, данное определение антономасии отражает две ее основные разновидности, которые принято выделять в классическом стилистическом направлении лингвистической науки (см., например: [2; 12]). Однако некоторые работы последних лет расширяют традиционное понимание видов узуальной антономасии, что позволяет дать более полное представление о данном феномене языка / речи, который в ряде случаев является

гораздо более широким, чем отдельный стилистический прием.

Так, О.Н. Емельянова предлагает к рассмотрению следующие виды антономасии [5]:

• 1)    замена имени собственного описательным оборотом (данный тип антономасии является разновидностью перифразы) ( град Петра – Санкт-Петербург);

• 2)    использование собственного имени (широко известного) вместо нарицательного для называния другого лица, наделенного сходными свойствами, чертами (такая антономасия называется прономинацией) ( меценат – богатый покровитель искусства (по имени Мецената, жившего в I в. до н.э.));

• 3)    использование географического названия, связанного с какими-либо событиями, для обозначения сходных событий ( Это было его Ватерлоо (РГ));

• 4)    употребление названия основного признака, свойства лица вместо его имени ( Вседержитель, Единый, Отец небесный – о Боге).

М.А. Арутюнян выделяет антономасию 1-го типа (переносное употребление уже существующего имени собственного, не представляющее собой окончательного замещения одного имени референта другим) и 2-го типа (переносное использование имени нарицательного). К последней разновидности исследователь относит а) собственно антономасию, б) клички и прозвища, в) говорящие имена [1].

Принимая во внимание все вышесказанное, считаем возможным дифференцировать по аналогичным основаниям и окказиональную антономасию и рассмотреть некоторые ее виды подробнее.

Недавно на просторах сети Интернет (например, в развлекательном сообществе Pikabu) был замечен демотиватор (макроизображение, состоящее из картинки в рамке и комментирующей ее надписи, призванное удивить, озадачить или повеселить смотрящего на нее) под названием Котреарх Перил^* :

*

Данный демотивационный постер видится обоснованным с лингвостилистической точки зрения, поскольку представляет собой ан-тономасическое скрытое сравнение кота и Патриарха Кирилла (главы Русской Православной Церкви), в результате которого возникает обобщенный образ носителя определенного качества, свойства, признака. В анализируемом примере таким носителем является черный кот, у которого право собственности перил комически ассоциируется с правом высшей церковно-правительственной юрисдикции Патриарха и достигает яркого проявления.

В экстралингвистическом плане такое ассоциирование говорит об особой способности человеческого мышления связывать предметы и явления окружающей действительности и объединять в одной речевой форме различные сущности. Прагматическая целесообразность такой окказиональной антономасии усиливается при этом словообразовательным способом блендинга двух языковых единиц – кот + Патриарх – в лексему Котреарх , нарушением графической языковой нормы ( Па-трЕарх вместо ПатрИарх ), а также языковой игрой слов Кирилл и перил .

Будучи стилистическим приемом, окказиональная антономасия может выполнять определенные функции, первоочередными из которых, как и у всякой узуальной лексемы, являются номинативная и информативная. Так, новейший антономасический окказионализм шпагатунц (шпагат + Бегунц) , с одной стороны, присваивает наименование «высокохудожественной растяжки» (вертикального шпагата) Ульяны Донсковой (олимпийской чемпионки по художественной гимнастике в групповом многоборье, чья фамилия по мужу Бе-гунц), а с другой – передает информацию об особенностях физической подготовки референта рассматриваемой окказиональной номинации (см. подробнее: [9]).

Несмотря на окказиональность антоно-масии в анализируемой номинации, рискнем предположить, что соответствующая лексема под влиянием такого экстралингвистического фактора, как время, обладает всем необходимым потенциалом для перехода в разряд узуальной лексики. Не зря справедливо замечено, что именно время в зависимости от осмысленности, глубины и внутренней значительности нового слова решит его дальнейшую судьбу. Другими словами, социальный запрос на новую номинацию и ее способность к восполнению коммуникативной лакуны может обеспечить ее удачное и гармоничное вхождение в разряд общеупотребительной лексики. С позиций сегодняшнего дня можно сказать, что значительная часть антономасического материала спортивной тематики, считавшегося когда-то окказиональным, необычным, случайным, сейчас активно функционирует не только в коммуникативной сфере спорта, но и за ее пределами (риттбергер, сальхов, аксель – виды прыжков в фигурном катании; треджен-стиль – вид плавания и др.).

Окказиональная антономасия, используемая с целью придания общего колорита высказыванию, наблюдается, например, в лексеме снегодзилла (снегопад + Годзилла) , появившейся в январе 2016 г.:

• < …> Вашингтон и соседние города атаковал опасный « Снегодзилла » (Snowzilla) – именно так окрестили американцы страшный снегопад «Джонас» (официальное название), обрушившийся в эти дни на восточное побережье Нового Света;

• < …> Кто-то относится с происходящему с юмором, но большинство напуганы перспективой оказаться запертыми в собственных домах на недели, а вовсе не на уикенд. Местные жители сразу по завершении укороченного рабочего дня в пятницу ринулись скупать в магазинах продукты – крупы, макароны, хлеб и питьевую воду. Свой график из-за Снегодзиллы пришлось скорректировать даже президенту США Бараку Обаме (подробнее см.: [6]).

Из приведенных текстовых фрагментов становится очевидным, что антономасия в данном случае создает живой образ, актуализирует качественное наполнение окказиональной лексемы, а также представляет собой имплицитное сравнение ( опасный как Годзилла ), что усиливает выразительность и позволяет актуализировать параметрическую сему в значении слова ( гигантский, мощный, сильный снегопад).

Аналогичный прагматический эффект наблюдается, например, и в окказиональной ан-тономасии коммуникативного пространства современного английского языка. Обратим внимание на следующий лингвистический контекст:

For Dr. Sadrieh (who was wearing made-to-order Gucci brogues), foot surgery is a fusion of medicine and fairy tale. At his practice, you don’t have a bunionectomy; you have a Cinderella procedure.

“I had never met a patient who asked for a hallux valgus correction with osteotomy and screw fixation,” he said. “So I decided to cre- ate a name that captures the result of the procedure, without all the Latin. The point of the Cinderella: being able to put a shoe on that didn’t fit comfortably before” (Laren Stover. Make Them Fit, Please! (The New York Times. April 22, 2014)) [13].

Выразительность данной окказиональной антономасии не вызывает сомнений: имя собственное персонажа всеми известной сказки на основе взаимодействия номинативного (собственно номинация персонажа Золушки (Cinderella)) и логического (подчеркивание одной из характерных черт Золушки – маленького размера ноги) значений слова трансформируется в совершенно новое имя собственное, которое связывает номинативное решение с интенцией именующих и с речевыми условиями общения, а также обусловливает оценочно-экспрессивный заряд результата номинации. В итоге получается прагматически и стилистически ценная окказиональная номинация антономасического характера со значением косметическая и хирургическая процедура, помогающая «вписаться» в конкретный стиль обуви .

Обращает на себя внимание тот факт, что зачастую узуальная антономасия может обладать формульным характером и представлять собой устойчивое выражение ( Москва – третий Рим , А.Н. Островский – Колумб Замоскворечья и т. п.). Наши наблюдения показывают, что подобная формульность и устойчивость характерны и для окказиональной ан-тономасии. Одним из наиболее ярких примеров такого речевого использования лексемы является номинация Бранджелина ( Бред (Питт) + Анджелина (Джоли)) :

• < …>Но время истекло. 19 сентября волшебная сказка, которую мы знали как « Бран-джелина », завершилась 28 коробками документов на развод, переданными Джоли соответствующим инстанциям в Лос-Анджелесе [10];

• < …> « Бранджелина » впервые попала в светские сплетни 12 лет назад, став на десять лет самой обсуждаемой парой среди знаменитостей, но с тех пор разговоры о них сменили окраску со скандальной на домашнюю [8].

При этом прочность закрепления данной номинации в коммуникативном пространстве современного русского языка свидетельствует о том, что окказиональность распространяется не на невоспроизводимость или функциональную одноразовость речевой новинки, а на сам номинируемый объект. Следовательно, антоно-масия как основа этого окказионализма пред- ставляет собой речевую альтернативу блен-динга двух имен собственных, в результате использования которой возникает совершенно новое имя собственное, обладающее уникальными структурно-семантическими и прагматическими характеристиками. Нельзя не заметить также, что окказиональность антонома-сии в данном случае гармонично сосуществует с языковой тенденцией к экономии, когда синкретичная экспрессивная номинация Бран-джелина, с одной стороны, позволяет избежать скучного повтора всем известных имен актеров, а с другой – обеспечивает графическую и произносительную компактность высказывания.

В массмедийных текстах окказиональная антономасия часто используется для создания разных речевых форм комического: от легкой иронии до ядовитого сарказма. Последнее особенно ярко прослеживалось, например, на рубеже 2011–2012 гг., когда повсеместно в отечественных и зарубежных СМИ стала появляться номинация Меркози ((Ангела) Меркель + (Николя) Саркози ) , которая обладала явно негативно-оценочным характером и, вероятно, использовалась для высмеивания тандема немецкого канцлера Ангелы Меркель и тогдашнего президента Франции Николя Саркози. Обоснуем данную мысль с помощью следующего текстового фрагмента: « Мерко-зи » – это ехидное прозвище правящего ныне в Европейском Союзе дуэта Меркель – Саркози, придуманное в Лондоне евроскептиками из консервативной партии, гордо называющими себя «тори», как четыре века назад [11].

Ироничный элокутивный эффект и яркий пример творческого отношения автора к речевой номинации особенно чувствуется в словах So all the pieces seem to be in place this week for a carefully choreographed pre-Christmas pantomime, in which Merkozy rides to the rescue [15], когда европейский кризис того времени больше напоминал пантомиму, в которой тандем Меркель – Саркози спешит прийти на помощь. Таким образом, повторимся, данная окказиональная антономасия, высмеивая имена двух широко известных деятелей мировой политики, приводит к образованию весьма саркастической номинации, обозначающей недостойный положительного отношения объект окружающей действительности.

Как известно, антономасия – троп, состоящий в замене не только имени нарицательного именем собственным, но и наоборот, что находит отражение, например, в окказиональной номинации Деваныч (девушка + Иваныч) – девушка Иваныча (Максима Иванова) (под- робнее см.: [4]). Употребление данной окказиональной антономасии впервые было зафиксировано в речи гопника по прозвищу Кисель, являющегося одним из героев телевизионного сериала «Универ. Новая общага» (сезон 2, серия № 58): Пацаны, отбой – это Дева-ныч! <…> А, ну, это мы тебя так прозвали – Деваныч – девушка Иваныча.

Человеку, который незнаком с субкультурой телевизионных гопников – Иваныча (Максима Иванова) и Киселя (Алексея Киселёва) – было бы трудно догадаться, какая мотивировка положена в основу рассматриваемого стилистического приема. Следовательно, антоно-масическое использование имени нарицательного в данном случае опосредовано и мотивировано не только структурно-семантическими признаками окказиональной номинации, но и жизненным опытом говорящего / слушающего. Получается, что на лексическом уровне такая антономасия является своего рода отклонением, т. к. слова выступают в нестандартной для них функции.

В коммуникативном пространстве современного английского языка тоже можно встретить примеры окказиональной антономасии, когда наблюдается особый стилистически обусловленный переход имен собственных в имена нарицательные. Так, в сентябре 2015 г. появилась номинация Kipsang number . Очевидно, что в данном случае при создании и восприятии окказиональной антономасии, с одной стороны, мы имеем дело с реализацией собственно номинативной функции нового слова, семантическим ядром которого являются образ и характеристики конкретного лица – известного кенийского легкоатлета и экс-рекордсмена мира в марафоне Уилсона Кипсан-га, с другой – вторичная номинация представляет собой речевое явление, отражающееся в рамках определенных контекстов: I love the idea of a Kipsang number too. That kind of thinking could apply in a lot of places (Russell Davies. Sport writing talking (Russell Davies. September 6, 2015)); My “ Kipsang number ” is probably about the same as Gladwell’s, around 1,400 m (Adharanand Finn. My ‘Kipsang number’… (Twitter. August 27, 2015)); @ClaraHughes_ But what’s your Kipsang number ? I think I’d have 200 m. Then I’d need oxygen (Matt Galloway. But what’s… (Twitter. August 26, 2015)) [14].

В представленных примерах видно, что план содержания окказиональной антонома-сии приспосабливается к выполнению определенного коммуникативного задания, при котором устанавливается соотнесенность имени с новым окказиональным референтом. Посколь- ку характер ассоциаций в таком случае зачастую зависит от самого контекста, то последний, как правило, определяет выбор признака, лежащий в основе окказиональной номинации и составляющий ее семантику – максимально преодолимое человеком в среднем темпе расстояние.

Подведем некоторые итоги. Элокутив-ность и прагматическая значимость речевого / языкового высказывания нередко свидетельствуют о том, что лежащий в его основе процесс окказиональной номинации обладает антономасическим характером, что позволяет говорить о таком стилистическом приеме, как окказиональная антономасия. Данный троп создает живой образ, актуализирует качественное наполнение окказиональной лексемы, усиливает выразительность не только в значении слова, но и в высказывании в целом. Окказиональная антономасия может служить для придания общего колорита высказыванию, формирования у читателя / слушателя определенной оценки, в том числе от разных форм комического до саркастического, а также выступать ярким примером творческого отношения автора к слову. В результате использования окказиональной антономасии возникает новый класс имен, обладающих уникальными структурно-семантическими и прагматическими характеристиками. Все вышеперечисленные и многие другие вопросы, связанные со стилистическим приемом окказиональной антономасии, представляются перспективными для дальнейшего, более глубокого изучения и поэтому могут быть освещены в рамках отдельного исследования.