Олдос Хаксли и советская послевоенная пропаганда

7 сентября 1949 г. «Литературная газета» напечатала статью «Оруженосец поджигателей войны». Ее автор - Анна Аркадьевна Елистратова (1910-1974), уже тогда видный специалист по британской и американской литературе, доктор филологических наук, руководитель группы «западников» Института мировой литературы. Опубликованный в газете текст -это рецензия на только что вышедший роман Олдоса Хаксли «Обезьяна и сущность» [Huxley 1948]. Большая часть романа представляет собой сценарий сатирического фильма о пост-ядерном мире. Одна из причин физического и морального вырождения немногих выживших после мировой бойни - мутации, вызванные радиацией [Головачева 2017, 263-275], [Marovitz 1992]. В одном из вставных эпизодов сценария фигурируют клонированные гении - униженные и избитые физики, прислуживающие двум враждующим армиям обезьян. У каждой армии имеется собственный Эйнштейн.

Тон и содержание рецензии удивительны для всякого, кому Елистратова известна по более позднему периоду ее научной биографии как серьезный литературовед, ставший одним из самых активных научных редакторов знаменитой серии «Литературные памятники». В рецензии обнаруживаются не только искажения фактов, но и разного рода нелепицы. Так, например, автор объявляет роман Хаксли «типичным образчиком антидемократической пропаганды» [Елистратова 1949, 7 сентября] и представляет английского писателя как беглеца и труса, который стал американцем (Олдос и Мария Хаксли поселились в Америке в 1937 г.) и обрел благополучие, поступив на службу на фабрику грез [Dunaway 1989], [Golovacheva 2018].

Думаю, случись Хаксли познакомиться даже с заголовком рецензии Елистратовой, не говоря уже о самом тексте, он бы решил, что глядит в кривое зеркало. Названный «оруженосцем поджигателей войны», писатель был известным пацифистом, активным членом Лиги защиты мира (Peace Pledge Union), за два года до выхода «Обезьяны» опубликовавшим

книгу «Наука, свобода и мир» [Huxley 1947 Science^, написанную в толстовском духе. По иронии судьбы, пацифизм Хаксли привлек внимание не только советских пропагандистов, но и ФБР с 1940 г. Бюро, которое не раз подозревало писателя в левых симпатиях, собрало на него обширное досье. А между тем, Хаксли нисколько не симпатизировал советской власти и коммунистическим идеям. Не поддерживал он и официальный курс американских властей. Так, например, из-за твердого убеждения в том, что любая война бесчеловечна, он упорно высказывался против вступления США в мировую бойню, не понимая важнейшей роли второго фронта в победе над вермахтом [Dunaway 1989, 305-306].

Нас будет интересовать не только вопрос о прагматике рецензента, т.е. о причинах, приведших Елистратову к публикации откровенно ангажированной статьи. Очевидно, что с 1930-х гг. никто из гуманитариев не мог существовать вне идеологического контекста. Что до Елистратовой, то еще в довоенный период она проявила себя как автор политизированной журнальной критики. Обращаясь к реалиям послевоенных международных отношений и внутренней политике СССР, я надеюсь ответить на главный вопрос: случайно ли именно фигура Олдоса Хаксли возникла в поле зрения автора рецензии и опубликовавшей ее газеты?

Первые упоминания о произведениях О. Хаксли в советской прессе относились к 1930-м гг. и были нелестными. Однако тон рецензий несколько смягчился после того, как писатель принял участие в антифашистском конгрессе в защиту культуры (Париж, 1935 г). Его «левые» взгляды сделали возможной публикацию отрывков из романов «О, дивный новый мир» и «Слепой в Газе». Но и после этого большинство рецензий имело обвинительный характер - Хаксли был представлен в них как апологет декаданса и пессимизма. После 1937 г. о Хаксли в советской прессе надолго забыли [Дьяконова 2001]. Почему же о нем вновь вспомнили в Советском Союзе в самом конце 1940-х гг, после десятилетнего забвения?

Роман Хаксли, как известно, содержит отсылки к Манхэттенскому проекту. Хаксли был одним из первых, кто увидел ужасающую перспективу для мира, открытую ядерным оружием, уже 10 августа 1945 г, т.е. на следующий день после сброса «Толстяка» на Нагасаки ^Letters 1969, 532]. Получив ядерное оружие, США оказались безусловными хозяевами положения. Перед главными идеологами СССР, где уже несколько лет активно разрабатывалось собственное атомное оружие, стояла задача продумать и осуществить подготовительную пропагандистскую стратегию, что стало особенно актуальным после того, как 24 января 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН учредила Комиссию для рассмотрения проблем, возникших в связи с открытием атомной энергии.

9 февраля 1946 г, т.е. меньше чем за месяц до Фултонской речи Черчилля, Иосиф Сталин в своем предвыборном выступлении заявил о том, что СССР намерен «не только догнать, но и превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны» [Сталин 1946, 21-22]. Советским пропагандистам, равно как и их зарубежным противникам, было нетрудно догадаться, о каких именно «достижениях науки» идет речь, и, следовательно, в чем отечественные исследователи намерены преуспеть прежде всего [Holloway 1994], [Pollock 2006, 72-103].

Пока СССР направлял все интеллектуальные и материальные ресурсы на разработку и изготовление собственной бомбы, американские физики-ядерщики уже в 1945 г, ужаснувшись последствиям применения немирного атома в Хиросиме и Нагасаки, начали публиковать знаменитый «Бюллетень ученых-атомщиков», на первом этапе известный как «Чикагский» (The Chicago Bulletin of the Atomic Scientists) [Smith 1965], [Strickland 1968]. В июне 1946 г. советский журнал «Новое время» напечатал обзор публикаций «Бюллетеня», посвященных, в частности, идее превратить ООН в «мировое государство» и тем самым спасти мир от весьма вероятной атомной войны [Рубинштейн 1946]. Дискуссия в прессе по данному вопросу стала особенно ожесточенной после того, как в 1947 г. Альберт Эйнштейн, который ранее (в 1945 г.) примкнул к движению за интеграцию, написал открытое обращение к Генеральной Ассамблее ООН, приведя убедительные аргументы в поддержку ООН как всемирного правительства. Эйнштейн выразил надежду на то, что СССР, противившийся данной инициативе, рано или поздно к ней присоединится [Einstein 1947, Open Letter], Ведущим советским физикам было поручено дать ответ Эйнштейну. Их ответное обращение было опубликовано в еженедельнике «Новое время», а вскоре и в февральском номере «Бюллетеня» за 1948 г. [Вавилов, Иоффе, Семенов, Фрумкин 1947], [Vavilov, Frumkin, Ioffe, Semyonov 1948], [Горелик 1990]. В том же номере «Бюллетеня» появился эйнштейновский «ответ на ответ» [Einstein 1948]. Советская пропаганда решительно принялась разоблачать «реакционную сущность» идеи всемирного правительства [Юрьев 1948], [Константинов 1949].

Какое отношение имел Олдос Хаксли к противостоянию двух самых мощных в мире держав? Дело в том, что писатель, будучи убежденным пацифистом, не раз заявлял, что в сдерживании агрессии он отводит главную роль ООН и ЮНЕСКО, и что лишь «всемирное правительство» и разоружение дадут надежду на сохранение мира на планете. Учитывая сказанное, нетрудно заключить, что отношение к писателю в СССР в конце 1940-х гг. не могло быть благосклонным, тем более что и здесь было известно, что именно Хаксли придумал образ Мирового Государства в романе «Дивный новый мир» (1931).

Нельзя не учитывать и то, что советские атомщики к моменту публикации «Обезьяны» вышли на финишную прямую. Что мог Хаксли знать о перспективах создания советского атомного оружия? Как любой интересующийся, писатель получал представление о соответствующих амбициях советского руководства из открытой печати. Так, августовский номер «Бюллетеня ученых-атомщиков» за 1947 г. открывает редакционная статья под заголовком «Советский план по контролю над атомной энергией», посвященная балансу вооружений и роли СССР [Rabinowitch 1947]. Вслед за редакционной статьей следует текст А.А. Громыко о советских инициа-

тивах [Gromyko 1947], а далее - небольшая заметка Альберта Эйнштейна о финансировании американской науки военными, об опасной власти, которую они получили и о свойственных им заблуждениям («главное - военная сила, а люди - всего лишь человеческий материал») [Einstein 1947, Replies], Но самое удивительное - в том же номере напечатана заметка Олдоса Хаксли! В ней он пишет, во-первых, о моральной ответственности ученых, а во-вторых, о не менее насущных проблемах, чем ядерное оружие, - о перенаселении и голоде [Huxley 1947, Replies], Именно на обложке этого номера «Бюллетеня» впервые появилось ставшее всемирно-известным изображение «Часов Судного Дня». (Тогда, в августе 1947 г, часы показывали семь минут до полуночи. В 2020 г. стрелку Часов очередной раз «перевели». Она стала указывать на то, что до Конца света остается всего 100 секунд).

Несколько месяцев спустя, б ноября 1947 г, министр иностранных дел В.М. Молотов открыто заявил, что секрета атомной бомбы «давно уже не существует». И хотя данное устное заявление сочли хвастовством, никто уже не сомневался, что советские ученые ведут работу над созданием бомбы. Слова Молотова будут в дальнейшем процитированы в сообщении ТАСС в связи с заявлением президента США Трумэна о проведении в СССР атомного взрыва 25 сентября 1949 г. [Атомный проект СССР 1998 2009, II-1,645].

Гонка ядерных вооружений неизбежно сопровождалась пропагандой по обе стороны Атлантики. В СССР не сомневались, что любые атаки западных интеллектуалов на военные разработки, подобные нападкам Олдоса Хаксли, следовало отражать любыми средствами. Рецензия Елистратовой 1949 г. не была первым выпадом в сторону Хаксли. Так, годом ранее в газете «Культура и жизнь» вышла статья Ю. Францева под красочноплакатным заголовком «Философствующие лакеи реакции», в которой он причислил Хаксли к «деградирующим буржуазным идеологам» [Францев 1948].

Все знаменитости, вовлеченные, подобно Хаксли, в контрпропаганду гонки вооружений, в борьбу за мир и в защиту идеи «всемирного правительства» как гарантии от новой мировой войны, едва ли не автоматически оказывались врагами Советского Союза. Именно разгоревшейся «борьбой с борьбой за мир» и объясняется оценка, которую Елистратова дает роману «Обезьяна и сущность» и его автору: «Стращая читателей выдуманными нелепыми “ужасами”, Олдос Хаксли вместе с другими литературными агентами американского империализма тщетно пытается парализовать волю многомиллионных трудящихся масс всего мира к борьбе за мир, за демократию» [Елистратова 1949, 7 сентября].

Публикуя статью об антиядерном романе Хаксли, редакция «Литературной газеты», разумеется, не могла знать, что за несколько дней до этого, 29 августа 1949 г, состоялись первые испытания отечественной ядерной бомбы под Семипалатинском. Налицо парадоксальное совпадение двух событий: одно - завершение многолетних работ по созданию советско- го ядерного оружия - обеспечило новый биполярный мировой порядок, другое - публикация незначительной рецензии, кажущееся мелким эпизодом, - на долгие годы гарантировало полный запрет на произведения Олдоса Хаксли в СССР.

Есть и другая причина того, что роман Хаксли и его автор были подвергнуты поруганию. Посмотрим на следующий пассаж Елистратовой: «В числе крапленых карт, которыми пользуется автор, мы встречаем и мальтузианство, и реакционную генетику <...>» [Елистратова 1949, 7 сентября]. Как видим, текст Хаксли пригодился в качестве доказательства «лженауч-ности» генетики. Придуманное писателем «вырождение» квалифицируется в рецензии как беспочвенная выдумка в духе теорий «вейсманистов-морганистов». Не менее важное обстоятельство - это появление книжной новинки: «Наследственность. Восток и Запад: Лысенко и мировая наука» (1949) написана старшим братом писателя, известным биологом Джулианом Хаксли и первым директором недавно образовавшегося ЮНЕСКО [Huxley, Julian 1949]. Джулиан выпустил книгу после того, как во второй раз посетил Советский Союз, где воочию убедился в торжестве мракобесия в сфере биологии. Джулиан не ограничился критикой лысенковщины и сделал общий вывод: наука не может быть независима в тоталитарном государстве.

Рецензия Елистратовой должна рассматриваться и в контексте разворачивавшейся тогда идеологической кампании, которая получила известность как «борьба с низкопоклонством перед Западом», а затем, с марта 1946 г, и как борьба с «космополитизмом». Советская пропаганда обвиняла в «космополитизме» как своих, так и целый ряд западных интеллектуалов, представляя их как противников прогресса [Несис 1948], [Францев Ю. 1948], [Азадовский, Егоров 1989], [Азадовский, Егоров 1999], [Вдовин 2007], [Дружинин 2012]. 7 апреля 1949 г. «Правда» напечатала статью заведующего отделом печати МИД СССР Г.П. Францева «Космополитизм - идеологическое оружие американской реакции», в которой главным врагом были объявлены Соединенные Штаты, стремящиеся установить мировое господство. После этой публикации внимание к советским американистам стало особо пристальным. Объяснение того, почему появилась рецензия на роман Хаксли, обнаруживается, как ни странно, в следующем пассаже Г.П. Францева: «Важнейшим шагом на пути создания этого “мирового государства”, как пишет А. Хаксли, является создание сверхмощного монопольного атомного треста под контролем США и захват этим трестом всех запасов урановых и ториевых руд на всем земном шаре» [Сталин и космополитизм 2005, 375]. Читая это путаное предложение Францева, можно подумать, что писатель и в самом деле писал об «атомном тресте под контролем США». Идеолог, очевидно, вольно или невольно подтасовывает факты. Но так или иначе, Хаксли упомянут именно потому, что, во-первых, придумал Мировое Государство, а, во-вторых, надеялся, что мировое правительство сможет предотвратить новую мировую войну.

Публикация Францева в «Правде» сигнализировала о том, что по крайней мере к апрелю 1949 г. акцент в борьбе с космополитизмом начал постепенно смещаться с внутренних врагов на внешних, преимущественно американских. Будучи специалистом по английской и американской литературам, А.А. Елистратова не могла остаться за рамками данного общенационального сюжета, ставшего новой страницей Большого террора в СССР. Особенно опасной ситуация стала после выхода февральской статьи Ф. Головенченко в газете «Большевик», содержащей недвусмысленные обвинения против ученых-филологов, проповедующих «преклонение перед буржуазной американской литературой, перед буржуазными английскими авторами» в новых академических трудах, [Головенченко 1949, 48].

О том, что происходило в ИМЛИ в связи с печально-знаменитой публикацией А. Лейтеса [Лейтес 1947] и выходом статьи Головенченко, рассказывается в целом ряде ценных научных публикаций [Панов, Панова 2016], [Панов, Панова 2017], [Богомолов 2019]. Елистратова - единственная из всех авторов l-ro тома «Истории американской литературы» 1947 г, кто не пострадал в ходе кампании против «американофильства». Однако урок того аутодафе, которое было организовано 23 сентября 1947 г. в ИМЛИ, она усвоила крепко. И хотя ее не изгнали из института и не арестовали, страх репрессий, должно быть, остался в ней надолго.

4 марта 1949 г. в разгар «антикосмополитической кампании» Елистратова публично кается в ИМЛИ, признавая ошибки, допущенные ею в работе над томами истории американской и английской литератур. Готовя покаянную речь, она, по всей видимости, надеялась подкрепить ее своей публикацией в «Литературной газете», недвусмысленно озаглавленной «Предатели народов» и напечатанной за два дня до собрания. Следующий пассаж ее мартовской статьи, думается, объясняет, причину, по которой фигура Олдоса Хаксли вскоре должна была оказаться в поле зрения Елистратовой: «Безродные космополиты, предатели народа находят приют и поддержку в США - центре мировой империалистической реакции. Всех этих продажных мальро, кестлеров, спендеров, Сартров и иже с ними американская печать принимает, как знатных гостей» [Елистратова 1929, 2 марта]. Имя Хаксли хоть и не фигурирует в данном перечне «предателей», но с учетом «американской прописки» писателя и его взглядов, он вскоре окажется наиболее удобным объектом пропаганды.

В конце марта 1949 г. был опубликовал «План мероприятий по усилению антиамериканской пропаганды на ближайшее время», разработанный Агитпропом. Всем центральным СМИ было поручено систематически печатать материалы, разоблачающие «агрессивные планы американского империализма, антинародный характер общественного и государственного строя США, развенчивающие басни американской пропаганды о “процветании” Америки, показывающие глубокие противоречия экономики США, лживость буржуазной демократии, маразм буржуазной культуры и нравов современной Америки» [Сталин и космополитизм 2005, 321-322].

К сентябрю 1949 г, как известно, пик кампании против космополитиз- ма был пройден, и, вероятно поэтому в рецензии Елистратовой на «Обезьяну и сущность» определение «космополитический» встречается лишь один раз. Тон рецензии, по сравнению с ее мартовской статьей, не столь агрессивен. Одно неизменно - антиамериканизм: «В кривом зеркале человеконенавистнического грязного “романа” Олдоса Хаксли отразилось не будущее человечества, а облик того экономического, социального и политического порабощения, на которое хотели бы обречь народы всего мира главари империалистической Америки» [Елистратова 1949, 7 сентября].

Подводя итоги, перечислим те обстоятельства и причины, которые сделали публикацию рецензии об антивоенном романе Хаксли практически неизбежной в конце 1940-х гг. Во-первых, книга Хаксли могла быть тенденциозно использована как наглядное пособие по разоблачению «звериной сущности» американского империализма, который вот-вот уничтожит жизнь на Земле. Во-вторых, все негативные оценки романа рецензенту было нетрудно подкрепить такими характеристиками автора романа, как предатель родины, космополит, антисоветчик, пессимист, ненавистник науки и сторонник реакционной генетики. Трудно подобрать более удачную кандидатуру для критики в эпоху Холодной войны, чем Олдос Хаксли!