Основные методологические проблемы современной отечественной юридической науки

Отечественные обществоведческие науки, в целом, и теоретическая правовая наука, в частности, до сих пор еще не освободились от определяющего влияния на них марксистско-ленинского учения (идеологии) в области организации общественной жизни людей. Марксистско-ленинское учение мы отождествляем с идеологией потому, что оно, как и многие другие идеологии, строилось в интересах определенных политических сил, борющихся за государственную власть в обществе. В отличие же от идеологии, которая всегда представляет собой мировоззрение определенных политических сил, стремящихся к завоеванию государственной власти в обществе, общественные науки, в том числе теоретическая правовая наука,

представляют собой деятельность по беспристрастному исследованию объективных явлений мира, основываясь лишь на фактах и опытах. Действительно, в отечественном обществоведении на сегодня сложились такие методологические проблемы исследования общественной жизнедеятельности людей, которые, с нашей точки зрения, уже давно нуждаются в фундаментальном переосмыслении. В частности, речь идет о том, чтобы представители и наших отечественных обществоведческих наук, именно в методологическом плане, наконец-то, полностью освободились от сохраняющих до сих пор значительное влияние остатков марксистского учения об обществе.

В первую очередь, эти остатки касаются роли и места экономики в общественном развитии людей. Как известно, именно марксизм «изобрел» такую категорию как «общественноэкономическая формация», от состояния которой в обществе якобы зависят все другие сферы общественной жизни. На основе неимоверного возвышения роли и значения категории «общественно-экономическая формация», как раз, именно в сфере обществоведения, в качестве единственного методологического подхода к обществоведческим исследованиям, был изобретен «формационный» подход. Соответственно этому подходу в основе общественного развития лежит экономика. Все остальное зависит от ее состояния и уровня. Даже государство, как организация политической власти, порождено для защиты только интересов экономически господствующего класса. Да и вся наука, особенно общественные науки, тоже появились и функционируют ради защиты интересов того же экономически господствующего класса.

Обо всем этом, вроде бы, сегодня вообще излишне напоминать, так как общественнополитически строй тех стран, где были реализованы эти идеи марксизма, в основном, не выдержав конкуренцию с подлинным либерализмом, в значительной мере распался. К их числу относится и наша страна, которая в 1993 году сменила свою советскую социалистическую конституцию, основанную на марксистко-ленинском учении об обществе, и позиционировала себя в качестве «демократического федеративного правового государства с республиканской формой правления». Однако представители многих отечественных обществоведческих наук не так-то однозначно восприняли эти важнейшие конституционные преобразования. Более того, до сих пор, то там, то тут звучат ностальгические нотки по прошлым временам. Об этом красноречиво свидетельствует обращение к обществоведческим научным источникам постсоветского периода.

Так, в учебнике, объявленном его авторами в качестве базового по курсу «Национальная экономика» для всех вузов страны, и подготовленном на кафедре национальной экономики Российской экономической академии им. Г.В. Плеханова, во введении читаем: «Границами, отделяющими экономические системы друг от друга, являются промышленная научно-техническая революции. Внутри каждой из этих систем возможна более дробная типология, что позволяет наметить пути для синтеза формационного и цивилизационного подходов» [1, с. 121].

В этой цитате, на наш взгляд, имеется минимум два положения, указывающие на наличие методологического влияния марксизма на его авторов. Во-первых, промышленные революции, которые якобы отделяют экономические системы друг от друга – это не что иное, как «изобретение» марксизма. Ведь широко известно, что термин «промышленная революция» впервые введен в науку Ф. Энгельсом в его работе «Положение рабочего класса в Англии» (1845 г.). В свою очередь, Ф. Энгельс в этой работе широко опирался на труды К. Маркса, который расхваливал английскую промышленную революцию XVIII века, не обращая никакого внимания на английскую «славную революцию» 1688 года. Попутно заметим, что К. Маркса, в позитивном плане, мало интересовали и такие общественнополитические вехи в развитии человечества, как принятие Декларации независимости США и Конституции США, Манифеста Великой Французской революции и некоторые другие значимые, в обществоведческом смысле, явления. К. Маркс, не замечая почти никакой связи между этими обществоведческими явлениями мирового уровня, в свою очередь, повлиявши- ми на ускорение развития и промышленности, предпосылки английской промышленной революции никак не связывает с ранее происшедшей там же «славной революцией». Точно так же, как и К. Маркс, авторы учебника «Национальная экономика» постсоветского периода тоже «восхищаются» промышленными революциями, но о социально-политических предпосылках этих промышленных революций предпочитают промолчать. Между тем, в мире есть учения, доказывающие первичность именно общественно-политических революций, без которых не могли бы совершаться как промышленные, так и научно-технические революции.

Во-вторых, и это самое главное, авторы упомянутого учебника хотят «синтезировать формационные и цивилизационные подходы», прежде всего, видимо, для сферы экономики. По нашему мнению, синтезировать формационные и цивилизационные подходы в обществоведении просто невозможно, и вот почему. Если формационный подход исходит из первичности экономических отношений в обществе, то цивилизационный подход считает, что первичен обществоведческий подход. То есть, чтобы экономика развивалась благополучно, в первую очередь, необходимо, чтобы в обществе признавались и соблюдались естественноисторически складывающиеся законы природы человека. Люди должны жить и трудиться в таких условиях, когда их жизнь и свобода в безопасности, а полученное ими своим трудом имущество будет в сохранности. Кстати говоря, на ошибочность позиции марксистов, возвышающих экономические отношения над личными правами и свободами человека, было обращено внимание еще при подготовке Всеобщей декларации прав человека. Так, сравнивая либеральную теорию и марксистскую теорию прав человека и характеризуя суть марксистского подхода к правам человека, западные члены комиссии по подготовке Всеобщей декларации прав человека подчеркивали: «Доступ к экономике и к благосостоянию (имеется в виду в марксизме - Ф.Р.) рассматривается в качестве предпосылки эффективного осуществления гражданских и политических прав, что представляет собой обратный порядок приоритетов по сравнению с западным либерализмом» [2, с. 44]. Из-за этого различия на организацию общественной жизнедеятельности людей Советская делегация, совместно с еще 7 своих последователей, воздержалась при голосовании в ООН по поводу окончательного принятия Всеобщей декларации прав человека. Это же различие в подходах к основам организации общественной жизни людей затем инициировало и начало холодной войны между социалистическим лагерем и западным миром. Но, сегодня социалистического лагеря вроде бы уже вовсе нет. Однако, в отечественных общественных науках и постсоветского периода, включая и теоретическую правовую науку, все еще в научных исследованиях продолжают пользоваться, даже в большей мере, именно формационным подходом. Получается, что даже от распада, так называемого социалистического лагеря, наши обществоведы никаких выводов не сделали. Вот почему мы считаем: не разрешив эту фундаментальную теоретико-методологическую проблему, т.е. полностью не освободившись от остатков марксистского учения об обществе, вряд ли нам удастся оптимально разрешить и накопившиеся экономические проблемы в нашей стране и дальше развиваться более успешно.

Короче говоря, если перевести тот новый для обществоведов нашей страны цивилизационный (обществоведческий) подход на житейский язык, то получается, что, не создав надлежащие условия для безопасного, свободного труда, и не гарантировав сохранность всего добытого честным трудом имущества, вряд ли кто-то будет заниматься активной трудовой, т. е. настоящей экономической деятельностью. Вот почему люди для того, чтобы могли спокойно заниматься экономической деятельностью, а они ими могут оптимально заниматься только реализовывая свои прирожденные естественные права и свободы на жизнь, свободу и собственность, они учреждают государственные органы и возлагают на них, в первую очередь, обязанность обеспечивать реализацию этих прав и свобод. Лишь тогда, когда сами люди, для обеспечения собственных интересов в сфере обеспечения безопасности, свободы и защиты собственности, создают соответствующие государственно-правовые институты,

только тогда экономические отношения получают оптимальное развитие. Другими словами, не экономика первична в обществе, а первичны естественные, прирожденные права и свободы на жизнь, свободу деятельности и на защиту собственности. Это уже не марксистская теория, уходящая своими методологическими основами к гегелевской философии права, а учение Дж. Локка, основателя научных идей о гражданском обществе и правовом государстве. Та часть стран мира, которая не восприняла ни гегелевскую философию права, ни марксистское учение об обществе в целом, а руководствовалась учением Д. Локка, в историческом плане уже давно (с XVII века) ушла вперед в своем развитии. Об этом свидетельствует и изучение современного международного Индекса человеческого развития [3].

К сожалению, не только постсоветская отечественная экономическая наука, но и другие общественные науки, включая и отечественную философию, за некоторым исключением, все еще довольно последовательно следуют за гегелевской философией, официально признанной одной из основных источников и составных частей марксизма. Да и формационный подход к характеристике общества во главе с материалистической диалектикой в постсоветский период никуда пока еще не делся. Достаточно пролистать различные работы по общественным наукам нашей страны, и вы там и тут с ними встретитесь.

Между тем развитый западный мир еще со времен наступления Нового времени твердо стал на обществоведческий подход в организации жизнедеятельности людей. Суть его сводится к тому, что люди еще с периода их естественного состояния объективно стремятся к организации совместной жизнедеятельности. В процессе организации совместной жизнедеятельности также объективно формируются определенные базовые принципы, без которых совместная жизнь людей просто невозможна. Вот эти базовые принципы совместной жизнедеятельности Дж. Локк назвал законами природы человека. К их числу относится справедливое разрешение всевозможных конфликтов и недоразумений, надежная защита личной безопасности человека, а также его свободы. Важнейшее значение для любого человека приобретает сохранность его собственности. Сюда же относится бережное (любовное) отношение к родителям, уважительное отношение к старшим, толерантное отношение к другим (чужим) людям. Можно добавить и ряд других, естественно складывающихся законов природы человека, без которых ни одно человеческое сообщество не может развиваться нормально. Общее учение о законах природы человека подробно описывает Дж. Локк в работе «Опыты о законе природы» [4, с. 89–95]. На определенном этапе развития для обеспечения и защиты этих естественно сформировавшихся законов природы человека, как уже отмечалось, люди учреждают государственно-правовые институты. Об условиях происхождения и социально-политическом назначении этих государственно-правовых институтов общества Дж. Локк подробно пишет в работе «Два трактата о правлении» [4, с. 89–95]. Здесь же он сформулировал свою теорию перехода человечества от естественного состояния в состояние гражданского общества.

Развивая свои теоретические изыскания в духе естественно-исторического развития человеческого общества, Дж. Локк через институт общественного договора выходит на такие важнейшие государственно-правовые институты, как гражданское общество и правовое государство, лишь наличие которых может обеспечить успешное развитие любого современного общества [5].

То гражданское состояние, к которому Дж. Локк выходит из естественного состояния жизнедеятельности людей, как раз и есть подлинное гражданское общество, формирующее, в свою очередь, соответствующие органы государственной власти. Такое гражданское общество, в отличие от гегелевского понимания гражданского общества, воспринятого в нашей стране, не формируется законами государства, а само учреждает государственную власть и наделяет ее правом издавать законы в целях организации защиты естественных прав и свобод человека. Короче говоря, для отечественной обществоведческой науки, включая и теоретическую правовую науку, является очень полезным сравнительное осмысление творчества Дж. Локка и Г. Гегеля на фоне ценностей Нового времени и порожденных на их основе госу- дарственно-правовых институтов. Тогда станет ясно, что, в отличие от Дж. Локка, Г. Гегель не только не воспринимал, но и критиковал институт общественного договора, конституцию трактовал не в качестве закона гражданского общества, а только самого государства. Г. Гегель не признавал государствообразующий народ носителем суверенитета и единственным источником власти. Как гражданское общество, так и правовое государство Г. Гегель представляет совсем не так, как Дж. Локк. Да и правовое государство Г. Гегель, исключительно, понимает по своему, не обращая никакого внимания на работы Дж. Локка на этот счет.

Ко всему этому, думается, нелишне добавить и то, что действие законов природы человека довольно просто объяснимо по сравнению с действием какой-то «изобретенной» марксистской категорией «общественно-экономическая формация» или же по сравнению с развитием гегелевского «абсолютного духа». Такая доступность обществоведческого подхода диктуется самой жизнью людей. Ведь, действительно, если люди не свободны в выборе видов деятельности по своему усмотрению, если нажитое их трудом имущество не обеспечено сохранностью, то они просто не будут активно трудиться. Отсюда, первое, что они в совместной жизнедеятельности хотят достичь – это принять все меры для того, чтобы их жизнь была в безопасности, чтобы никто им не указывал чем заняться, чтобы трудясь активно, они были уверены в том, что все добытое было их собственностью, и она надежно была бы защищена. Если в какой либо общности людей эти три фактора (обеспечение безопасности жизни, гарантирование свободы и защита собственности) не работают, то нормального развития экономической деятельности ждать не приходится. Поэтому, в первую очередь, необходимо обеспечивать действенность наличия этих трех факторов. Для этого люди в процессе своего развития и вышли на необходимость учреждения государства, чтобы именно оно и обеспечивало действенность этих трех условий (факторов), обеспечивающих нормальную экономическую деятельность.

К сожалению, в нашей стране теория обществоведческого подхода к организации общественной жизнедеятельности людей, по различным объективным и субъективным причинам, еще никогда в ее истории не культивировалась. Долгое время люди в нашей стране жили по ценностям самодержавного православного государства, потом и в условиях государства, построенного в соответствии с марксистским учением. Лишь сегодня, в условиях постсоветского безвременья, пришла пора рассуждать о том, по какому пути нам в дальнейшем развиваться. Да и то в первые годы развития постсоветского периода (выделено мной – Ф.Р.), в результате отсутствия четких теоретико-методологических подходов, выводящих на правильный путь развития Российскую Федерацию, наши обществоведы вовсе потеряли свои обществоведческие ориентиры, которые до сих пор еще не найдены.

О многочисленных заблуждениях наших обществоведов можно судить по следующему довольно понятному примеру. Речь идет о понимании категории «общественный договор» нашими обществоведами. Так, в Большом энциклопедическом словаре общественный договор раскрывается следующим образом: «Общественный договор – теория происхождения государства, выдвинутая голландским ученым Г. Гроцием, Т. Гоббсом, Д. Дидро, Ж.Ж. Руссо и др. Сторонники общественного договора считали, что государство возникло в результате договора между людьми, в котором предусматривался добровольный отказ отдельных лиц от части их естественных прав в пользу государственной власти. Впервые трактовка государства как результата договора между людьми была выдвинута Эпикуром» [6, с. 828].

Такое определение общественного договора, и, кстати говоря, самого распространенного в нашей стране понимания его, по нашему мнению, имеет существенные недостатки.

Во-первых, это определение общественного договора выводит его за пределы ценностей Нового времени. Об этом свидетельствует не только сведение этого важнейшего учения лишь к сфере происхождения государства, но и открытая ссылка на Эпикура, – известного автора античности. Да и ограничить диапазон общественного договора только сферой происхождения государства означает незаслуженное сужение его значения. Между тем, именно

общественный договор имеет большое значение в определении народа в качестве единственного источника власти, легитимации любой, реально функционирующей государственной власти, выявлении истинного социального назначения государства и т.д.

Во-вторых, среди ученых – родоначальников теории общественного договора в Большом энциклопедическом словаре не назван самый основной, кто впервые в истории обосновал самую правильную и воспринятую во многих странах мира теорию общественного договора, – Д. Локк. В общественно-политической практике развитых стран (например, в США) однозначно принято, что Д. Локк является основоположником подлинной теории общественного договора. В частности, Т. Джефферсон открыто признавал, что Декларацию независимости США он написал в соответствии с учением Дж. Локка. Что же касается перечисленных в Большом энциклопедическом словаре имен, то многие из них вообще не могут быть отнесены к числу основоположников теории общественного договора. Прежде всего, это Т. Гоббс, который использовал теорию общественного договора для обоснования легитимности абсолютной монархии. Как можно объявить Т. Гоббса, апологета абсолютной монархии, основоположником теории общественного договора, тогда как Д. Локк, который доказывал, что общественный договор является инструментом объединения людей в процессе создания государственной власти, даже не включен в число основоположников этой теории? Видимо, только в том случае, когда авторы статьи о подлинном общественном договоре вообще мало что знают и не в курсе об историческом социальном назначении такого договора.

В-третьих, в цитированном определении об общественном договоре неправильно указывается и на то, что в общественном договоре «предусматривался добровольный отказ отдельных лиц от части их естественных прав в пользу государственной власти». Такое положение предусматривалось лишь в трактовке общественного договора Т. Гоббсом. Д. Локк же не предусматривал отказа объединяющихся лиц от своих естественных прав в пользу государственной власти: по нему, обладателями естественных прав и свобод остаются сами люди. По Д. Локку, учреждаемой гражданами государственной власти лишь поручается выполнение отдельных функций по защите естественных прав и свобод людей, которыми они занимались сами, когда не было еще государства. Да и практика заключения общественных договоров в колониях Новой Англии не предусматривала отказа людей от своих естественных прав и свобод. Да и как можно от них отказаться, если они естественные и неотчуждаемые права и свободы?

В-четвертых, институт общественного договора возникает и реально может функционировать лишь в органическом взаимодействии с институтами гражданского общества и правового государства. Как видно из определения общественного договора в вышеназванном энциклопедическом словаре о связи общественного договора с гражданским обществом и правовым государством ничего не сказано. Между тем, по учению Д. Локка, именно общественный договор формирует гражданское общество, которое, в свою очередь, не может функционировать без правового государства.

Короче говоря, в Большом энциклопедическом словаре, т.е. в этом обобщенном источнике современных наших отечественных знаний, мы не нашли не только исторически правильные начальные этапы возникновения института общественного договора, но и подлинного определения сути общественного договора. Между тем, история появления института «общественного договора» начинается не с Эпикура, а, как уже отмечалось, с английских колоний, поселившихся в Америке в XVII веке. В частности, начиная с 1620 года, в переселенческих колониях Новой Англии впервые появились именно такие договора [7, с. 48–54]. Эти договора затем стали основой Конституции первых штатов в Америке, а еще позже и Конституции Соединенных штатов Америки. Именно с тех пор, и именно в связи с этими событиями, в мировой общественно-политической практике Нового времени появились понятия «конституционализм» и «конституция» в современном смысле и в соответствии с учением об общественном договоре Д. Локка. С тех пор, одним из обязательно необходимых элементов правового государства является реализованный общественный договор, основанный на конституционализме, т.е. наличие в обществе конституции, соответствующей требованиям общественного договора в варианте Д. Локка.

Здесь очень важно подчеркнуть, что наличие не любой конституции, а именно конституции, лишь соответствующей указанному варианту общественного договора, делает то или иное государство правовым государством. В этой связи, нелишне здесь напомнить, что в соответствии с п. 16 Декларации прав человека и гражданина от 26 августа 1789 г., которая и была составлена в духе ценностей Нового времени, «общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет конституции» [8, с. 41].

Хотелось бы здесь заметить, что сегодня в России мало кто увязывает и идеи конституционализма с общественным договором и правовым государством. Более того, можно смело сказать, что как идеи конституционализма, так и правового государства в постсоветской юридической литературе понимаются своеобразно, т.е. не так, как это принято в западных странах. Более того, многими сегодняшними нашими представителями обществоведческих наук эти вопросы понимаются просто неправильно. Отсюда и основные базовые принципы современного обществоведения у нас понимаются или совершенно не правильно или откровенно искажаются. Даже в многочисленных учебниках по теории государства и права постсоветского периода общественный договор не воспринимается по новому, а все еще трактуется в соответствии с гегелевской философией права. Отсюда и перспективы формирования реального гражданского общества и правового государства в нашей стране пока еще находятся в рамках методологических представлений, сложившихся с советских времен.

В целом, если в нашей стране, не откладывая на какое-то позднее время, не сумеем полностью освободиться от остатков марксистского учения об обществе, от пока еще решающего влияния гегелевской философии права, то и о формировании здесь подлинного гражданского общества и правового государства ждать не приходится.