Основные мировоззренческие установки философии К.Н. Леонтьева

Московская сельскохозяйственная академия имени К.А. Тимирязева, Москва, Россия , , ,

Russian State Agrarian University – Moscow Timiryazev Agricultural Academy, Moscow, Russia , , ,

На протяжении долгого времени имя Константина Николаевича Леонтьева находилось в забвении. Его рассказы и философские труды не пользовались особой популярностью ни при его жизни, ни после смерти. Анатолий Александрович Александров – редактор «Русского вестника» – писал в предисловии к работе «Анализ, стиль и веяние. О романах гр. Л.Н. Толстого», что произведений К.Н. Леонтьева давно нет в продаже, а у его наследников отсутствуют средства на их издание. Другой поклонник и близкий друг К.Н. Леонтьева – Василий Васильевич Розанов – отмечал, что после смерти философа появились многочисленные публикации о нем его товарищей и почитателей – С. Трубецкого, Л. Тихомирова, И. Фуделя, но даже это не вызвало общественного резонанса. Литературная слава, которую К.Н. Леонтьев ждал на протяжении всей жизни, обходила его стороной. Тем не менее с недавних пор возник большой интерес к жизни и творчеству этого мыслителя. Его произведения отличаются смелостью и своеобразностью, а сама личность философа поистине выдающаяся и яркая.

Будучи на протяжении всей жизни эстетом, К.Н. Леонтьев с глубокой почтительностью относился к проявлениям красоты. За такое эстетическое восприятие мира на него обрушивалась многочисленная критика. Хотя многие сравнивали К.Н. Леонтьева с Ф. Ницше и даже называли его «русским Ницше», немецкий философ в России того времени был более читаем и известен. В.В. Розанов писал, что «в нем <К.Н. Леонтьеве> это, в сущности, “ницшеанство”, было непосредственным, чудовищным аппетитом, и что дай-ка ему волю и власть (с которыми Ницше ничего не сделал ), он залил бы Европу огнями и кровью в чудовищном повороте политики» [1, с. 327].

Эстетическое отношение к действительности и консервативные взгляды, без сомнения, являются основными моментами в построении его философской концепции. Стремлением к прекрасному пронизана вся жизнь философа, что, безусловно, отразилось на его творчестве. Недаром, будучи еще маленьким мальчиком, К.Н. Леонтьев восхищался дедом по материнской линии, который был красив и сам умел ценить красоту, что, впрочем, не мешало ему быть жестоким тираном. Философ, проживший не один год на Ближнем Востоке, с большой симпатией относился к восточным традициям и нравам. Это служило поводом для критики и непонимания среди людей, его окружавших и читавших. Восток пленил К.Н. Леонтьева самобытностью, незыблемыми устоями и правилами жизни, глубокой религиозностью, патриотизмом, уважением к власти и старшим – все эти аспекты вызывали у него неподдельный восторг и восхищение, которых он не испытывал, наблюдая жизнь современной ему Европы. Согласно мнению мыслителя, Европа доживает последние дни, распадаясь под воздействием революций, всевозможных упрощений и культурного оскудения. Россия должна обратить на это внимание и попытаться не повторить ошибок Запада, должна сберечь себя, свое величие и историю. Большая ответственность за будущее России лежит на деятелях культуры и искусства, поскольку от их творчества зависит здоровье народа. Призывая к этому, сам К.Н. Леонтьев жил и творил, не вступая в противоречия с написанным.

Будучи талантливым писателем, К.Н. Леонтьев не раз выступал с критикой в адрес современных ему литераторов. Он осуждал их за излишний сентиментализм (то, что он называл «розовым христианством»), склонность к натурализму в изображении героев и сцен, неуместную косность языка. Критика в первую очередь относилась к «корифеям» литературы тех дней – Н.В. Гоголю, Ф.М. Достоевскому и Л.Н. Толстому. Конечно, не все их произведения шли вразрез с эстетическими представлениями философа, некоторые вызывали его искреннее восхищение глубиной и красотой написания.

К.Н. Леонтьев не скрывал положительного отношения к избранным романам Л.Н. Толстого. Тем не менее это не мешало ему критиковать присущий некоторым моментам повествования натурализм. Подобной критике подверглись и труды Н.В. Гоголя, который производил на него отталкивающее впечатление. Именно он в серьезных и сознательных рассказах начал изображать, по мнению философа, одну лишь пошлость жизни. К.Н. Леонтьев писал В.В. Розанову: «Чрезвычайно ценю ваши смелые и оригинальные укоры Гоголю; это великое начинание. Он был очень вреден, хотя и непреднамеренно» [2, с. 329]. Мыслитель не отрицал значимости «Тараса Бульбы», «Вечеров на хуторе близ Диканьки», «Вия» – для него это были наполненные красотой и тайной произведения. Его удивляло то, что эти возвышенные и проникнутые духом фантазии рассказы не имеют для читателей той ценности, которую заключают в себе злобно-сатирические «Мертвые души» и «Ревизор». В них Н.В. Гоголь высмеивает жалкую жизнь современного общества и таким образом дает повод к зарождению целого направления в литературе, одним из последователей которого был Ф.М. Достоевский, ставший впоследствии не менее «вредоносным». Большая часть текста в повествовании натуральной школы уходит на описание незначительных деталей, таких как скрипучая дверь или голос дворового. Герои при этом всегда имели какой-либо недостаток, не всегда большой, но зачастую портящий общее представление. У одних – маленькие глаза и кривой рот, у других – рябое лицо и засаленный сюртук – все то, против изображения чего восставала эстетическая сущность К.Н. Леонтьева: «Я стал находить, что Гоголь какой-то гениальный урод, который сам слишком поздно понял весь вред, приносимый его могучим комическим даром…» [3, с. 121].

Отношение к Ф.М. Достоевскому было не менее враждебным, хотя философ и признавал достоинства его творчества. Он не мог простить писателю героев-«психопатов», отталкивающего отсутствия красоты, вульгарность и уродство, все то, что, по его мнению, в изобилии встречается у Ф.М. Достоевского. Роман «Братья Карамазовы» К.Н. Леонтьев не считал православным. Он полагал, что старец Зосима выдуман и не имеет ничего общего с православными старцами. С писателем он был не согласен и по поводу трактовки христианского идеала. Как сторонник аскетизма он считал, что на месте Зосимы в «Братьях Карамазовых» должен быть отшельник и строгий постник Ферапонт. Мыслитель отмечал, что оптинские и афонские старцы не признают Зосиму и смеются над тем, как Ф.М. Достоевский преподнес образ монаха. Сам он негодовал по поводу того, что многие из числа современной ему интеллигенции всерьез посчитали этот образ истинным выражением монашества, которое на самом деле совершенно иное.

К.Н. Леонтьев, пришедший к глубокой вере через страх смерти, полагал, что любовь к людям, не основанная на страхе перед Богом, не есть чисто христианская. Когда подобный страх отсутствует, любовь теряет глубину и превращается в сентиментальность и жалость. Как мы отмечали ранее, «вера самого Леонтьева основана на страхе перед Богом. Он никогда не скрывал этого, и часто был обвиняем в замещении любви страхом» [4, с. 60]. Именно поэтому он не приемлет отмены сословного строя, считая, что на нем (наравне с православием и монархией) держится Россия. Философ негативно относится к современной либеральной Европе. Папство, католицизм, семейные устои вызывают у него одобрение. Эта точка зрения, равно как и его критика Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского, привела к травле философа в обществе. В его адрес сыпались оскорбления и многочисленная критика. Удивительно, что монахи Оптиной пустыни благословляли К.Н. Леонтьева на занятия литературой, а светское общество, зачастую не имеющее близкого знакомства с церковным укладом и жизнью, так и не смогло принять того, что Константин Николаевич во второй период жизни пришел к православию и остался в нем, не побоявшись (не постеснявшись) в отличие от многих религиозных (для общества) философов принять монашеский сан. Таким образом, в вопросе понимания подлинной сущности православия прав был именно он, знавший ее по опыту и дружбе с монахами.

К.Н. Леонтьева можно назвать ценителем прекрасного не только в искусстве, но и в самой жизни. Он с нескрываемым отвращением относился к мещанству, глупости и подлости. Возможно, поэтому практически все основные герои его художественных произведений прекрасны как духовно, так и физически. Их брак всегда по любви, жизненные препятствия они преодолевают с легкостью, не позволяя себе унывать, не выносят людской подлости и моральной нечистоплотности. Если главный герой – помещик, то его деревня находится в отличном состоянии и крепостные довольны. Однако существует один признак, отличающий произведения К.Н. Леонтьева от других, – это отсутствие сентиментальности. Он избегает ее. Его рассказы правдивы, а не выдуманы и идеализированы. Полагая, что молодость есть сама жизнь, а красота – ее двигатель, Константин Николаевич до конца дней оставался непоколебим в своих убеждениях. Все его мировоззрение пропитано стремлением к прекрасному, яркому и самобытному. Он с презрением относился ко всему усредненному и пошлому. Вслед за немецкими романтиками и А.И. Герценом К.Н. Леонтьев позитивно воспринимал Европу прошлого. Былой западный уклад и традиции (папство, рыцарство, замки, недоступная дворцовая и политическая жизнь) вызывали у него неподдельное восхищение. Эта симпатия сыграла существенную роль в его увлечении славянофильством. Славянофилы отрицательно относились и к папе как наместнику Бога на земле, и к рыцарству, считая этот институт противоположным общинности.

К.Н. Леонтьев не раз говорил, что для него высшим критерием является красота, а мерилом истории и жизни – эстетика. Поэтому он с большой теплотой отзывался о тех европейских художниках, которые не признавали новой прозы буржуазии, стремившейся к уничтожению всего прекрасного и героического. Философ неоднократно признавал свою близость с ними: «И я не исключение какое-нибудь уродливое в этом случае. Все истинные художники, все поэты, все мыслители, одаренные эстетическим чувством, не любили этого среднего человека. Гете в Вильгельме Мейстере и Фаусте презирал его; Жорж Занд, во всех лучших романах своих, ненавидела чисто утилитарных людей… <…> Если в поэмах Байрона мы не находим живых примеров для подтверждения этих слов, то это лишь оттого, что Байрон – великий поэт чувства, а не образов и типов: он игнорирует все подобное в своих великих созданиях. Но зато вся его жизнь есть бешенный и благородный протест против той новоевропейской прозы, которой зловещие признаки он уже видел везде в передовых тогдашних обществах…» [5, с. 96].

Будучи приверженцем сословного строя, философ с глубоким отвращением относился к революционным восстаниям и буржуазному классу. Для него сословное неравенство представляет собой гарантию сохранения самобытности русского быта и культуры. Все беды Европы – от революций и стремления к этому «среднему типу» человека. Русские должны осознать для себя эту опасность, перестать бездумно копировать европейские привычки и стиль. Он боялся, что в России начнется усреднение жизни, поэтому критически воспринимал проявления либерализма и не мог принять тенденцию высмеивания русской жизни.

В своей историософской концепции мыслитель отводит Европе незавидную роль. Каждая культура, по его мнению, проходит три стадии – первичной простоты, цветущей сложности и вторичного смесительного упрощения. Европа находится на стадии вторичного упрощения – ее культура и искусство умирают, а человек теряет духовность и индивидуальность. Россия стоит на перепутье, и поэтому особенно важно оградить ее от негативного западного влияния. К.Н. Леонтьев также предлагает не поддаваться на панславистские призывы славянофилов и не допускать слияния славянских народов с Россией, поскольку они уже заражены европеизмом. Термин «славянство», по мнению Константина Николаевича, ничего не несет в культурном плане в отличие от термина «византизм», в котором он видел большое культурное значение. Восточные славяне уже долгое время живут под чужим влиянием, практически утратив былое византийское достоинство. Запад «гниет» – и происходит это оттого, что новые формы его жизни вытесняют средневековые. Политическая система упрощается. Для этого достаточно взглянуть на атлас, где вместо пестроты теперь можно увидеть лишь ее исчезновение и сглаживание. То же происходит и во внутренней жизни государств – разрушение сословного строя, нравов и верований обусловливает демократизацию общества, что в итоге приведет к полной раздробленности Европы. Этому способствуют также культура и наука. Общество уравнивается, личность становится частичкой большой машины, винтиком системы.

К.Н. Леонтьева страшит социализм, и потому каждое новое открытие, новый завод или машина приводят его в ужас. Демократия представляется ему анархической. Он понимает, что от революционного потока нет спасения. Это несет гибель всему разнообразию, самобытности и творчеству. Однако самое страшное – гибель индивидуального человека, который, по мнению Константина Николаевича, легче уживается с тиранией, чем с демократическим равенством. Русский философ отвергает свободу, братство и равенство как невозможные идеалы. В связи с этим он проповедует борьбу не только с либерализмом, но и со всем, что называется цивилизацией (грамотностью, развитием техники и т. д.). Данная борьба должна выражаться в отказе от сближения с Западом, сохранении всех тех «неравенств», что есть в России: ее варварства, неграмотности и староверчества.

Россия ни в коем случае не должна отказываться от монархии, поскольку ее ослабление приведет к ослаблению государства, в котором начинает распространяться либерально-демократическая идеология. Только полностью отвергая губительное влияние Европы, можно надеяться на обретение будущего. Европейский прогресс может убить весь мир. Индустриализация наносит удар по всем основам традиционного общества, подрывая религию, дворянство и положение рабочего класса. Крестьянская община является неотъемлемой частью самодержавия. К.Н. Леонтьев находит положительным тот факт, что, освободившись от власти помещиков, крестьяне остались зависимы от общины, разложение которой в любом случае оказало бы негативное влияние на самодержавие. Аристократию философ считал хранительницей преданий, идей благородства и чести. Возможно, именно поэтому он ратовал за сохранение сословий. Тем не менее это не мешало ему выступать с критикой в адрес русской интеллигенции. Интеллигенты наиболее доверчивы и наивны по отношению ко всему, что имеет инородное происхождение. Их мечта – сделать русского мужика западным. Отсюда и разлад между простым народом и интеллигенцией, потому что русский мужик не станет менять привычный, сложившийся веками образ жизни ради неизвестности. Можно утверждать, что К.Н. Леонтьев установил диагноз всего мира задолго до нашумевшей впоследствии книги О. Шпенглера «Закат Европы».

Не менее значимую роль в государстве К.Н. Леонтьев отводил православию. Оно для него – тот самый стержень, на котором держится Россия. Православие хранит в себе традиции Византии, изжитые западным миром из себя и своей религии. Философ мечтал, чтобы Россия присоединила Константинополь, в котором можно было восстановить Восточное царство на старых византийских началах. Многие критики отмечают, что православие К.Н. Леонтьева было стремлением к «внешним проявлениям» церковности и сугубо эстетическим. Этого нельзя отрицать, но в этом также нельзя быть уверенным. Кого не восхищают красота и богатство православных храмов, пышность богослужений? Мыслитель, даже будучи ребенком, уже обращал на это внимание и говорил матери, что если она привезет его в монастырь еще раз, то он обязательно там останется. Монахом Константин Николаевич стал незадолго до смерти, в 1881 г., под именем Климент, исполнив данный еще 20 лет назад обет.

В современной России популярностью пользуются не только философские произведения мыслителя, но и художественные. Пожалуй, причина этого заключается том, что многие его тексты оказались пророческими. Сегодня Россия являет собой плохой слепок даже не западной культуры, а скорее американской. Великая российская история находит последнее пристанище в маленьких провинциальных городах, в то время как мегаполисы живут совершенно иной жизнью.

Действительно, кладезь народной мудрости всегда принадлежал простому народу. Именно народ выступал хранителем фольклорного творчества и многих видов искусств. Конечно, дело не в том, что ему не следует быть образованным, а в том, что часто вместе с этой образованностью человек впитывает презрение ко всему простому и в итоге совершенно теряет связь с корнями – становится обыкновенным, средним типом человека. Современное прочтение К.Н. Леонтьева может помочь вернуться к истокам русской души, очиститься от влияния идеологически чуждых культур и построить собственную, основанную на своих идеалах и нравах.

Статья существенно расширяет исследовательское поле русской религиозной философии XIX в., вводя в него новый культурологический и религиоведческий материал, обогащая тем самым научно-теоретический аппарат современной философской антропологии и философии культуры. Эти материалы могут быть использованы при преподавании курсов философии студентам вузов.