Особенности перевода поэзии на французский язык на примере стихотворения Б.Пастернака "Февраль"



Эффект неожиданного перехода, обострение конфликта достигается и звуковым оформлением стихотворения. А.Блок вольно или невольно следует наставлениям А.Рембо, выраженным в известном сонете “Гласность”, известный французский поэт советует тщательно подбирать звуки, вызывая тем самым необходимые цветовые и смысловые ассоциации.

Доминирующий звук экспозиции - О и близкий ему звук У. Их девять в ряду четырнадцати тонически выделенных ударных гласных, причем О встречается семь раз, У встречается два раза. Горький болезненный стон вносят эти звуки в первую строфу. В основной части стихотворения, описывающей “дом этот”, преобладает звук А. Так, во второй и третьей строфе он встречается тринадцать раз в ряду двадцати шести тонически выделенных гласных. Этим пронзительным открытым звуком поэт выразительно передает чувства страха, страдания и отчаяния лирического героя. Далее звук О, семь раз, и У, два раза (точно так же, как в первой строфе!), доминируют только в шестой, кульминационной, строфе, в ряду того же числа тонически выделенных ударных гласных - четырнадцати. В шестой строфе, как и в первой, лирический герой не описывает, он обобщает, “делает выводы”. (Трудно удержаться, не отметить, можно сказать, математическую выверен-ность формы блоковского стиха). Опорные согласные - звонкий 3, контрастно подавляемый множеством шипящих - Ж, Ч, Ш. Будто из сонмища этих звуков в предпоследней строфе появляется сравнение, в котором упомянут “змей”. И здесь это “сытое и пыльное” пресмыкающееся предстает, конечно, не символом мудрости, а символом вульгарности, похоти.

Финальная строфа неожиданно заканчивается экспрессивным танцевальным ритмом, крикливым напевом-призывом: “Так вонзай же, мой ангел вчерашний, В сердце - острый французский каблук!” Л.Гинзбург в книге “О лирике”, объясняя эту “небывалую метафору”, предполагает, что поэт строит ее “по модели древнего символа - сердца, пронзенного острием” [Гинзбург 1974: 305]. Замена острия каблуком целенаправленно вульгаризирует представленную картину. Но еще обращает на себя внимание эпитет “вчерашний”, который, думается, относится и к прошлым ожиданиям лирического героя, к тем ожиданиям, о которых он грезил в “Стихах о Прекрасной Даме”.

’Стихотворения почти каждого поэта - страницы одного большого текста. К созданию такого единого текста многие символисты, стремились осознанно и целенаправленно, они скрепляли строфы своих произведений реминисценциями, аллюзиями возвращениями к некогда затронутым темам и просто цита цией собственных более ранних строчек. Стихотворение “Унижение” достаточно тесно связано с контекстом блоковской лирики.

²А.Блок, как и другие большие художники, многое предсказал. Например, в стихотворении “Гамаюн, птица вещая” (1899) - невиданную жестокость грядущего века, в строчках “Моей матери” (1904) -некоторые открытия теоретической физики, в первой главе поэмы “Возмездие” (1911) - битвы за “черную, земную кровь”. Разразившаяся в 1914 г. первая мировая война усилила тревожные ожидания поэта, минорность его лирики.

Впрочем, возможно, здесь реминисцирует ситуация популярного тогда “Рассказа о семи повешенных” (1908) Л.Андреева, любимого “реалиста” А.Блока. О нем поэт всегда особенно подробно говорил в своих статьях и рецензиях, посвященных авторам-современникам. В анализируемом стихотворении есть ремарки, аналогичные ремаркам, которые встречаются в андреевской философской драме “Жизнь Человека” (1906) Кстати сказать, на тему ответственности художника, ответственности “неба” Л.Андреев как художник и публицист писал очень часто.

Список литературы

Гиппиус З.Н. Мой лунный друг (о Блоке) // Живые лица: Вспоминания: в 2 кн. Тбилиси. 1991. Кн.2.

Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976.

Мережковский Д.С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы // Л.Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995.

Овчинникова С.Т. Жизнь и творчество А.А.Блока. М., 1980.

Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1974.

А.А.Бабенко, А.САхмадуллина (Екатеринбург)

ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ПОЭЗИИ НА ФРАНЦУЗСКИЙ ЯЗЫК НА ПРИМЕРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ Б.ПАСТЕРНАКА «ФЕВРАЛЬ»

Элементы поэтического текста сверхсвязаны и сверхсемантизированы, и в силу всего этого даже самый лучший перевод не может передать оригинал во всей его полноте. И переводчик всякий раз стоит перед выбором: чем и во имя чего ему предстоит пожертвовать. Отсюда возникают разные виды перевода. Разработана их классификация.

• 1.    «Поэтический» перевод как таковой. Это единственный способ перевода поэзии, предназначенный для собственно поэтической коммуникации, под которой подразумевается такой вид общения между автором и реципиентом, при котором посредством стихотворного текста осуществляется одновременная передача смысловой и эстетической информации. Но при этом автор перевода использует при необходимости совсем иные языковые, а порой и стиховые формы, нежели в оригинале.

• 2.    «Ремесленнический» перевод. Его также называют «формальным» (по определению А. Твардов-

  © А.А.Бабенко, А.С.Ахмадуллина, 2009

• 3.    «Филологический» перевод. Он выполняется прозой и нацелен на максимально полную (почти дословную) передачу фактуальной информации подлинника. Это открыто вспомогательный вид перевода, как правило, сопровождающийся параллельным текстом подлинника или обширными комментариями. К этому виду перевода относится так называемый подстрочный перевод, цель которого состоит в лаконичной передаче фактуальной информации подлинника.

ского [Твардовский 1959: 781]) или «стихотворным». Это такой метод перевода поэзии, при котором фактуальная информация оригинала передается на языке перевода не поэтической, а лишь стихотворной речью. Этот вид перевода очень близок к оригиналу в отношении слов и выражений, а равно и в стилистическом отношении, но он искажает смысловую информацию и практически не воспроизводит информации эстетической.

В русской переводческой традиции хорошим, правильным, а зачастую и единственным имеющим право на существование считается поэтический перевод. Но было замечено, что такое отношение к переводу не повсеместно. Во Франции, например, ситуация совершенно иная: по свидетельствам исследователей [Эткинд 1983], стихи во Франции переводят не поэты, а филологи, которые видят в них лишь предмет научных изысканий. М.Яснов охарактеризовал это так: «во Франции укоренен взгляд на перевод как на форму филологического подстрочника, иногда ритмизованного, а нередко доведенного до голой прозаизации». Безусловное преимущество такого перевода («ремесленнического», а в отдельных случаях «филологического») - точность в передачи мысли и в описании образа. Но при этом из поэтического произведения исчезает главное (с точки зрения русского реципиента) - сама поэзия. Такой прагматически-филологический подход к переводу не только совершенно нормален для французской переводческой традиции, но и считается единственно адекватным.

Другой тип перевода, особо любимый французами, - это так называемый «классицистический» перевод, который характеризуется тем, что переводчик, руководствуясь сугубо своими собственными представлениями об эстетически-должном, вносит в оригинал (при переводе текстов на свой родной язык) различные поправки и изменения. В этом случае переводчик относится к переводимому произведению как к материалу, который требует усовершенствования и адаптации к национальному менталитету. Перевод получается «по мотивам» оригинала. Такой подход к переводу получил название «французской манеры перевода» [Аноним. Перевод с французского].

Для иллюстрации этой точки зрения было взято стихотворение Б.Пастернака «Февраль» и несколько вариантов его перевода на французский язык [Аи-couturier 1963: 190].

Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною черною горит.

Достать пролетку. За шесть гривен, Чрез благовест, чрез клик колес, Перенестись туда, где ливень Еще шумней чернил и слез.

Где, как обугленные груши, С деревьев тысячи грачей Сорвутся в лужи и обрушат Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,

И ветер криками изрыт,

И чем случайней, тем вернее

Слагаются стихи навзрыд.

Выделим основные особенности и характеристики этого стихотворения, чтобы затем проследить, сохраняют ли их переводчики в своих вариантах. Сравнение с различными вариантами перевода будет производиться по следующим параметрам (в скобках указаны параметры оригинала): метр (четырёхстопный ямб), рифмовка (перекрестная), рифма (чередование мужской и женской), аллитерация (-р-, -л-, -ч-, -с-), передача эмоции (чрезвычайная эмоциональная напряженность, надрыв), особые глагольные формы (использование инфинитивов: «достать», «писать», «перенестись»), эпитеты («грохочущая слякоть», грачи «обугленные груши», «сухая грусть»), реалии русской жизни («пролётка», «гривна», «благовест»), скрытая фактуальная информация (зашифрованное в тексте перемещение во времени), передача ключевого слова «навзрыд» (в оригинале использовано дважды, в обоих случаях - в конце строфы).

Первый из рассматриваемых переводов принадлежит Арману Робену.

Ее роете en fevrier.

Fevrier. Prendre un encrier, pleurer!

Dans les sanglots ecrire sur fevrier

Tout le temps que la goguenarde bone met

A devenir sur le printemps d'encre un reflet.

Prendre un cab. Pour deux tiers d'un rouble, Via les sonneries au ciel, le cri des roues.

Rouler jusqu'ou Г averse est alarme

Encore plus criarde qu'encrier, larme.

Tout autour, dans la neige fondante cent creux d'encre, Bourgade par les freux croassants defoncee Et plus il у a de contingent, plus sure en 1'encre Des sanglots la poesie est agencee.

Прежде всего, в глаза бросается то, что в этом переводе не четыре строфы, как у Пастернака, а три. Последняя строфа как бы включает в себя третью и четвёртую строфы оригинала, при этом теряются многие оригинальные образы и вводятся новые. Так, например, появляется некое «bourgade» - село или посад. Но нет ни образа «обугленных груш», ни «сухой грусти на дне очей». Слово «надрыв» сохранено и передано словом «sanglot», но, к сожалению, оно стоит в строке не последним (как в оригинале) и не подчёркивается никаким иным способом. Помимо этого, французский аналог не обладает должной эмоциональной окраской. Довольно странно передана «грохочущая слякоть» - в переводе она становится «goguenarde» («насмешливой»). Вместо «пролетки» в переводе появляется «саЬ», а это реалия не русской, а английской жизни. О сохранении стихотворного размера речи не идет - в строке от 8 до 12 слогов (в оригинале 8±1), ударения падают произвольно. Переводчик изменил структуру рифмовки. В первых двух строфах она смежная, в третьей сменяется на перекрестную. Все рифмующиеся слова обладают мужской рифмой, таким образом, нет чередования мужской и женской, как в оригинале. Аллитерация соблюдается - многократно повторяется звук -г-. Частично переданы особые глагольные формы («prendre», «pleurer», «ecrire»). Что касается путешествия во времени, то оригинальный глагол «переместиться» заменён глаголом «rouler» («катить», предполагающим обязательное использование какого-либо транспортного средства), который не может передать особенность движения и пространственно-временной сдвиг. Если говорить об эмоции стихотворения, то представляется, что в данном случае она весьма сильно зависит от ритма и во многом возникает именно благодаря нему. А поскольку в этом варианте перевода ритм не передан, то и эмоция получается другая.

Можно сказать, что данный вариант стихотворения является «филологическим», в некотором смысле его можно назвать «классицистическим», так как речь идет о «французской манере перевода» - переводчик сократил исходный текст на четверть, потеряв при этом определенный пласт смысла. Этот перевод нельзя назвать дословным, поскольку переводчик пытается адаптировать некоторые реалии русской жизни к французскому менталитету, но при этом в некотором объёме он сохраняет и национальный колорит. Так что он близок к вольному переводу-

Автор второго перевода - Мишель Окутюрье. Fevrier.

Encre tu prendras, larmes tu repandras

Ecrit sur cela, vide ton coeur en sanglots, chante pendant que la bone torrentielle qui gronde brule dans la noirceur du printemps.

Va loner un attelage. Pour six cents, cours au travers du bruit des cloches et des roues vers la ou 1’encre et tout en moi endeuille sont mis sous le boisseau quand tombe l’averse.

La ou, comme poires brtilees noires comme charbon, des myriades de freux, feuilles arrachees des arbres, s’abattent dans les flaques, jetant violemment une tristesse seche au fond des yeux.

En bas, la terre noire humide se dechire, de cris soudains le vent est grele

Et plus porte par la chance, et plus proche de la verite seront alors les vers enfin deversaient en larmes.

Как и в предыдущем случае, здесь нельзя говорить о сохранении стихотворного размера. Количество слогов в строке варьируется от 8 до 15, ударения падают произвольно, так что никакого ритма не возникает. Рифмы тоже нет. При этом сохраняется аллитерация (-г-); возможно, она даже более сильная, чем в оригинале. Глагольные формы переданы неверно, так что временная связь оказывается искаженной и нарушенной. Удачно передан эпитет «грохочущая» - «qui gronde» (гремящий, грохочущий) и образ «обугленных груш» - «poires brulees», но он расширяется посредством сравнения «noires comme le charbon» («черные как уголь»), которое может показаться излишним. Добавлено сравнение грачей с листьями, сорванными с деревьев, - «feuilles arrachees des arbres», чего также не было в оригинале. Последняя строка третьей строфы про «сухую грусть на дне очей» переведена дословно: «une tristesse seche au fond des уеих». «Навзрыд» в первом и во втором случае передано по-разному («еп sanglots» и «еп larmes») и никак не выделено как одно из ключевых слов стихотворения. «Пролетка» названа «attelage» («упряжка»), что вполне допустимо. Но благовест и «клик колёс» почему-то названы «1е bruit» («шум»), тогда как в оригинале они оба имеют положительную окраску. Неверно передана ценность гривны - одна гривна взята за сотню, что является очевидной ошибкой. Довольно сложно судить о том, почувствует ли франкоговорящий читатель перемещение героя во времени, но следует заметить, что здесь нет никаких неуместных (как в первом варианте) глаголов, мешающих такому выводу, как нет, впрочем, и никаких специальных маркеров, подчеркивающих его. Пастернаковская эмоция не воссоздана в силу отсутствия какой-либо рифмы и ритма, излишней длины строк и невыделе-ния ключевого слова, несущего основную эмоцию.

Этот перевод можно смело отнести к традиционной (с точки зрения Е.Г.Эткинда и М.Яснова) французской манере перевода поэтических произведений. Но в данном случае нет даже довольно обычной для таких переводов ритмизации, это чуть ли не проза, разделённая на строки. Это стихотворение можно назвать филологическим подстрочником с чертами классицистического перевода - оригинал усовершенствован по мере способностей автора.

Третий вариант перевода - Анри Абриля. Fevrier.

Fevrier. De Гепсге et des larmes I

Dire a grands sanglots fevrier Tant que la boue et le vacarme En printemps noir viennent flamber.

Prendre un fiacre. Et pour quelques sous, Passant carillons et rumeurs, Aller ou 1'averse a tout coup Eteint le bruit d'encre et de pleurs.

Ou, tels des poires qu'on calcine, S’abattent des milliers de freux Dans les flaques, jetant un spleen Sterile et sec au fond des yeux.

Le vent est laboure de cris, La neige fond en noirs ilots; Et plus les vers seront fortuits, Mieux ils naitront a grands sanglots.

Первое, что замечаешь при чтении этого стихотворения, - это ритм. Здесь также присутствует рифма, и она, как и в подлиннике, перекрёстная: сохранён стихотворный размер оригинала. Также хотелось бы добавить, что в данном случае такое чёткое следование внешним характеристикам оригинала не отразилось на смысле отрицательно. Аллитерации не столь ярко выражена, как в предыдущем примере. Меньше звука -г-, но часто повторяется -1-. Что касается глагольных форм, то переводчик верно использует инфинитивы. Есть также формы настоящего и будущего времени, но они не всегда употребляются в нужных местах: например, финальная фраза поставлена в будущее время, тогда как в оригинале она стоит в настоящем. Такая неточность может привести к возникновению смыслов, которых в оригинале не было. «Грохочущая слякоть» передана посредством двух существительных «1а boue et le vacarme», при этом общий смысл не меняется, и такую замену вполне можно назвать удачной. Сравнение грачей с обугленными грушами также передано хорошо «des poires qu'on calcine», и здесь, в отличие от второго перевода, не возникает никаких лишних смыслов. При переводе словосочетания «сухая грусть» появляется слово «sterile» («бесплодный», «скудный», «стерильный»), которое чрезвычайно удачно вписывается в размер, но, к сожалению, вносит с собой новые смыслы, которые нельзя назвать подходящими для данного контекста. Слово «пролётка» передано словом «fiacre», которое, в принципе, и подразумевает наёмный экипаж, извозчика, но имеет и собственно значение «фиакр». Впрочем, это уже можно отнести к элементам вольного перевода, к адаптации к французскому менталитету. «Гривна» заменена на «sous» («су») - тот же случай - верно передаёт смысл, но также является адаптацией. «Благовесту» в переводе соответствует слово «carillon» («трезвон колоколов»). Перемещение во времени передано посредством весьма многозначного глагол «aller». Ключевое слово «навзрыд» в обоих случаях в переводе передано одним и тем же словом («sanglots»), более того, во втором случае оно стоит в конце не только строки, но и всего стихотворения, что весьма усиливает его значение. Что касается эмоции, то она здесь сильная и яркая, но качественно иная, нежели в оригинале. Возможно, именно за счёт недостаточной аллитерации стихотворение читается более протяжно, напевно, и это значительно меняет настроение, делая его более лиричным. Надрыва здесь не ощущается.

Обобщая, можно сказать, что данный перевод представляет собой редкое исключение из правил: в нём есть и ритм; и рифма, переводчик ничего не добавил от себя, бережно и почтительно отнёсся к оригиналу. Этот перевод с полным правом можно назвать «поэтическим».

В нижеприведенной таблице представлен сравнительный анализ трех вариантов перевода и оригинала. В таблице отмечено, сохраняются (помечено знаком плюса +), не сохраняются (помечено знаком -) или же частично воспроизводятся (+/- или -/+ в зависимости от степени воспроизведения) при переводе различные характеристики оригинала.

	Арман Робен	Мишель Окутюрье	Анри Абриль
метр	-	-	+
рифмовка	-	-	+
рифма	-	-	+
аллитерация	+	+	+/-
ЭМОЦИЯ	-	-	-
глагольная форма	+/-	-/+	-/+
эпитеты	+/-	-/+	+/-
реалии русской жизни	+/-	-/+	+/-
скрытая факту-альная информация	-	+/-	-
«навзрыд», ключевое слово	+/-	-	+

При простом подсчёте видно, что соотношение «минусов» и «плюсов» (иначе говоря, опущенных и воспроизведённых художественно-выразительных средств) составляет 13/8 у М.Окутюрье, 13/10 у А.Робена и 7/13 у А.Абриля. Это доказывает, что впечатление, сложившееся о качестве трёх этих переводов (перевод М.Окутюрье наименее удачный, а А.Абриля наиболее удачный), подтверждается данными сравнительного анализа. Перевод А.Абриля более лёгок для восприятия, чем два другие, при этом он создан не согласно традициям французского перевода [Эткинд 1983] и представляет собой именно перевод стихотворения Пастернака, а не вариацию на тему, так как в нём нет каких-либо “улучшений”, сделанных переводчиком. Как уже было сказано выше, этот вариант перевода является «поэтическим». Но нужно отметить, что в источнике, из которого взяты эти переводы [Aucouturier 1963: 190], лучшим названо стихотворение Окутюрье, а два других даны в качестве примеров плохого перевода. Таким образом, у французов лучшим считается не поэтический, а филологический и «классицистический» переводы. Это объясняется историческим развитием традиции перевода во Франции.