Особенности тушения пожара на теплоэнергетических предприятиях

Среди актуальных направлений современного языкознания антропоцентрический подход к изучению художественных текстов, безусловно, занимает одно из первых мест. М.М. Бахтин, указывая на главенство человека в тексте, говорил: «Человек в его человеческой специфике всегда выражает себя, т.е. создает текст (хотя бы и потенциальный)» [1, с. 301]. Как справедливо замечает В.В. Сдобников, «Антропоцентрический подход, предполагающий изучение не только текстов, но и тех, кто ими пользуется и их создает, возобладал над текстоцентрическим подходом» [2, с. 6]. По мнению Л.И. Комаровой, антропоцентрический подход «основан на рассмотрении текста как продукта речевой деятельности человека через ее преломление в сознании индивидуума» [3, с. 99].

Антропоцентризм художественного текста состоит из трех антропоцентров: автор, читатель, персонаж. Автор – отправитель художественной информации, читатель – адресат художественной информации, а персонаж – посредник между читателем и автором в художественном общении. Следовательно, образ персонажа является центральным в художественном тексте. Одним из главных приемов создания образа персонажа являются стилистические средства.

Цель данной статьи – на примере романа А.С. Байетт рассмотреть, какие стилистические средства используются автором для создания образов главных героев. В романе четыре главных героя, но мы ограничим наш анализ двумя персонажами, а именно, поэтами викторианской эпохи (на самом деле никогда не существовавшими, но настолько ярко созданными А.С. Байет, что читатель воспринимает их как реальных персонажей). Это –Рэндольф Генри Падуб (Randolph Henry Ash) и Кристабель ЛаМотт (Christabel LaMotte).

Одним из основных стилистических приемов, используемых автором для создания образов, являются «говорящие фамилии». Центральный персонаж романа, вокруг которого разворачиваются все события, носит фамилию Ash (в русском переводе Падуб). Слово «ash» имеет несколько значений, основными из которых являются: «the grey or black powder that is left after something…» или «what is left after something has been destroyed by burning» [4], что соответствует слову «пепел» в русском языке; «the powder that is left after a dead person’s body has been cre-mated», [4] что можно перевести как «прах», а также «a forest tree with grey bark» [4] (ash tree), т.е. «ясень». Наибольший интерес вызывает последнее значение: «ash tree», в данном случае можно провести параллель между «ash tree» и «Yggdrasil» Иггдрасиль (в германоскандинавской мифологии) – мировое дерево, дерево жизни, исполинских размеров ясень, отождествляющий собой вселенную. Подобно ясеню Henry Ash также представляет собой величественную фигуру, как по физическим характеристикам, так и в плане многогранной и полифонической личности. Возможно, что английские лексемы, соответствующие русским «пепел, прах» позволяют сделать вывод, что, несмотря на всю его мощь, Henry Ash существует в этом мире, как нечто нереальное.

Одна из главных героинь романа Christabel LaMotte (Кристабель Ла Мотт) тоже носит говорящую фамилию. Motte-and-bailey castle (defences) – одно из самых ранних европейских фортификационных сооружений, в виде насыпного кургана, окруженного рвом. Этот факт дает возможность читателю предположить, что по характеру и личностным качествам Кристабель – скрытная, не очень хорошо сходится с людьми, тщательно хранит свои секреты и неохотно позволяет посторонним проникнуть в свой внутренний мир. Возможно, Кристабель так и прожила бы жизнь затворницей, если бы в нее не ворвался Рэндольф Генри Падуб. В этом плане интересным представляется вопрос, который задает Кристабель Рэндольфу. В последней, 28 главе, в так и не прочитанном Рандольфом Падубом письме, Кристабель спросит, стала бы она столь же великим поэтом, как он, если бы осталась «behind my motte-and-baily defences» [5]. Вопрос остался без ответа.

Возвращаясь к началу романа, следует упомянуть, что впервые знакомство читателя с Рандольфом Падубом начинается с 10 страницы книги, где А.С. Байетт для его описания использует метафору «elas-tic mind and memory» [5], что позволяет читателю представить себе Генри Падуба, как человека с обширными энциклопедическими знаниями. Действительно, позднее станет ясно, что Падуба интересовало все на свете, свою блестящую эрудированность поэт отражает в стихах. Необходимо также добавить, что читатель воспринима- ет Падуба не только в авторских характеристиках, но и глазами других персонажей романа. В описании Падуба в дневниках его жены Эллен используются эпитеты с ярко выраженной позитивной эмоциональной оценкой: «exquisitely considerate in all things»; «Randolph 's unvarying goodness and forbearance» [5]. Тем не менее, давая такую высокую оценку своему мужу, она отмечает, что он, с другой стороны, тоже обыкновенный человек со своими привычками и слабостями «an elderly poet (set in his ways, which are amiable and gentle and give no cause for anxiety)» [5]. Стоит обратить внимание на использование идиомы «set in one’s ways», означающей «to do the same things every day and to not want to change those habits» [4], что обычно характерно для пожилых людей, не желающих разменивать свой комфорт на что-либо. Краткую, но очень яркую характеристику дает себе сам Рандольф: «...I am no ogre, but only a mild and somewhat apprehensive gentleman?» [5]. Стилистический прием противопоставления «ogre – gentleman» создает у читателя впечатление неоднозначности личности Падуба, окружающие воспринимают его как «ogre», то есть как великана-людоеда, страшного человека, а он видит себя джентльменом, мягким и испытывающим некоторую тревогу.

Интересно отметить тот факт, что читатель знакомится сначала с личностными характеристиками Рэндольфа Падуба, а описание его внешности, достаточно подробное, дается только в пятнадцатой главе, то есть уже в середине романа, когда Падуб и Кристабель путешествуют вместе в карете. В данном контексте используется стилистический прием опосредованной оценки, то есть читатель воспринимает главных героев не с позиций автора романа, а посредством их впечатлений друг о друге. Яркие эпитеты и метафоры позволяют читателю достаточно хорошо представить себе внешность Падуба: «He was a handsome man, with a flowing head of very dark brown hair, almost black but with russet lights in its waves, and a glossy beard, a little browner, the colour of horse-chestnuts. His brow was expansive, the organ of intellect well-developed, though he was equally well endowed with the bumps of compassion and fellow-feeling. He had black brows, a little rough and craggy, under which very large dark eyes looked out at the world steadily enough, fearless but with something held in reserve. The nose was clearcut and the mouth firm and settled-a face, one might think, that knew itself and had a decided way of taking in the world» [5]. Кристабель использует яркую метафору для описания Рандольфа: «It is you who are the life of things. You stand there and draw them into you. You turn your gaze on the dull and the insipid to make them shine» [5]. Рандольф Падуб, казавшийся таким сложным для понимания вначале, обретает новые черты в 15 главе: беспокойную, страстную душу, отражающуюся в каждой написанной им строке: «Are we automata Or Angel-kin?» [5].

Внешность Кристабель мы воспринимаем глазами Падуба, преобладающий стилистический прием – эпитеты: «The lady was dressed elegantly if not in the first flight of fashion<...>. She was very fair, paleskinned, with eyes, not unduly large, of a strange green colour which transmuted itself as the light varied. She was not exactly beautiful – her face was too long for perfection, and not in the first flush of youth, though the bones were well-cut and the mouth an elegant curve, no pouting rosebud. Her teeth were a little large for an exacting taste, but they were strong and white. <...> If she was aware of her travelling companion's interest, she showed no sign of it, unless it were that her eyes were studiously averted from his person, and that circumstance might have indicated only a proper modesty» [5]. Рэндольф говорит: «Miss La Motte spoke more forcefully than I would have expected: she is surprisingly handsome when animated» [5]. Описывая Кристабель на разных стадиях романа, А.С. Байет использует сравнения, например, «like a wise bird, sharply, and judging me as a prevaricator»; эпитеты: «…there was such generosity of spirit, such fervent faith and such subtlety of understanding…», «stammering companion», «lack of diffi-dence», «surprising matter-of-fact direct-ness», «Her face was white and sharp and slightly gleaming in the candlelight» [5]. Большую роль в создании образа Криста- бель играют метафоры: «It is done. BY FIAT. I spoke Thunder…» («ТАКОВА БЫЛА МОЯ ВОЛЯ. Я возгремела громом…»), «So that it becomes easy and natural for you to write as a Creature of the burning fiery furnace, a hearth-salamander turned Firedrake of the air…» [5].

Еще один стилистический прием, используемый автором – сравнение через аллюзию. Кристабель сравнивает себя с Мелюзиной , феей из кельтских и средневековых легенд, духом свежей воды в святых источниках и реках, существует предположение, что загадочная история Мелюзины возвращает нас к раннему христианству и демонизации женской привлекательности: «I have been Melusina these thirty years. I have so to speak flown about and about the battlements of this stronghold crying on the wind of my need to see and feed and comfort my child…» [5]. В своем дневнике Эллен Падуб описала свои впечатления о повести Кристабель «Фея Мелюзина»: «Miss La Motte has an unquestionable gift for making the flesh creep»; «What diligence, what confidence went to its contriving. Miss LaMotte despite a lifetime's residence in this country, remains essentially French in her way of seeing the world. Here is no swooning sentiment, no timid purity, no softly gloved lady-like patting of the reader's sensibility, but lively imagination, but force and vigour.»; «But Miss LaMotte tells abundantly, though her description might be a little strong for some stomachs…» [5]. Кристабель часто сравнивала себя и с Арахной, в древнегреческой мифологии – дочь красильщика Идмона, искусная ткачиха и вышивальщица: «I live circumscribed and self-communing - 'tis bestso - not like a Princess in a thicket, by no means, but more like a very fat and self-satisfied Spider in the centre of her shining Web...» [5].

Как мы уже упоминали выше, любовь к Рэндольфу Падубу позволила раскрыть новые черты в характере Кристабель. Неприступная и гордая Кристабель ЛаМотт, восхваляемая феминистками как образец для подражания, вдруг предстает как человек готовый на самопожертвование и любой риск ради мимолетного мгновения с любимым, она готова полностью отдать- ся охватившему ее чувству: «I should go up - not with the orderly peace of my beloved hearth here <...> no -I shall go up - like Straw on a Dry Day - a rushing wind - a tremor on the air - a smell of burning - a blown smoke - and a deal of white fine pow-der...» [5].

В конце романа Кристабель не удерживается от критики в свой адрес, называя себя «spiteful», «unrewarding», «an old witch». «I am unrewarding and sick and small-minded», «spiteful», «an old witch» [5].

В заключение, следует особо подчеркнуть, что, главная цель любого художественного произведения – это эмоциональное воздействие на читателя, которое достигается во многом благодаря различным средствам и приемам. Проведенный нами анализ стилистических средств, ис- пользуемых А.С. Байетт при создании образов главных героев, показал, что доминантными средствами являются «говорящие фамилии», эпитеты, сравнения, метафоры, оценочная лексика, аллюзии. Герои А.С. Байетт не являются статичными, их характеры меняются по мере развития сюжетных линий романа. Представляется достаточно очевидным, что первое впечатление, которое складывается у читателя о главных героях, меняется к концу романа. Следует также добавить, что, для более полного понимания и представления главных героев от читателя требуется определенная филологическая подготовка, но и менее искушенный читатель сможет живо представить Рэндольфа Генри Падуба и Кристабель ЛаМотт, благодаря яркому и образному языку автора романа.