Особенности ведения делопроизводства на государственном языке в Узбекистане

Министерство юстиции Республики Узбекистан разработало законопроект, который предусматривает установление ответственности должностных лиц за то, что они не обеспечили ведение делопроизводства на государственном узбекском языке. В пояснении для общественности констатируется, что в некоторых государственных учреждениях наблюдаются случаи ведения делопроизводства не на государственном языке, а на других языках. Это в свою очередь приводит к снижению уважения и внимания к государственному языку. Последний тезис весьма сомнительный, о чем чуть ниже.

Статья 42 Кодекса об административной ответственности озаглавлена «Нарушение законодательства о государственном языке», но эта статья не охватывает отношения, связанные с несоблюдением требований законодательства о государственном языке при ведении делопроизводства в государственных органах и организациях. Следовательно, министерство юстиции посчитало необходимым исправить эту ситуацию.

Мерой исправления предлагается введение штрафов от 2 до 5 базовых расчетных величин. Даже минимальный штраф означает, что заплатить придётся сумму, почти эквивалентную размеру минимальной пенсии по возрасту, или в 2 раза превышающую базовую величину исчисления пенсии, или около 65% минимального размера оплаты труда. Но это если штраф применять по нижнему показателю. А ведь законопроект предусматривает штраф и в 5 базовых расчетных величин. И вот здесь открывается масса вариантов применения наказания. При опоре на подзаконные нормативные акты, которые будут разработаны в пояснение закона, если он будет принят, будут разработаны рекомендации, как определить меру нарушения закона. А дальше вступит в ход административная машина: фиксированная система взаимных обязательств и отношений, подкрепленных материальной заинтересованностью чиновников, а также плановыми показателями штрафов. Кстати, необходимо будет определить службу, облеченную полномочиями по наблюдению за соблюдением закона, разработать положение о деятельности, развернуть систему подготовки и переподготовки кадров и т.п.

В связи с этим, а также поскольку данный законопроект вынесен на общественное обсуждение, а значит открыт всем заинтересованным в его рассмотрении и обсуждении, хотелось бы высказать несколько соображений.

Здесь надо сразу подчеркнуть, что Узбекистан имеет и реализует своё суверенное право на языковую политику, и это сугубо внутреннее дело Узбекистана, его народа и руководства страны. К тому же строительство суверенной государственности требует очерчивания своего пространства, в том числе в гуманитарной сфере, включая языковую политику и безопасность в этой сфере. В соответствии с языковой политикой, 86% учащихся школ получают образование на узбекском языке; 9,5% - на русском языке; около 2% - на каракалпакском языке; 1,4% - на таджикском языке. Есть также школы с кыргызским, казахским и туркменским языками обучения. Следовательно, статус государственного языка обеспечен, в равной степени, как и свобода получения образования на родном языке.

Итак, государственный язык изучается, но проблемы лежат в сфере его использования. Очевидно, что нет причин обвинять людей в капризном нежелании использовать родной язык в сфере государственного управления. Причины лежат в иной плоскости: в трудностях использования литературного государственного языка в его нынешнем состоянии.

Возникает вопрос относительно того, что в законопроекте подразумевается под государственным узбекским языком. Дело в том, что язык в своем развитии проходит несколько стадий, прежде чем он становится национальным языком. Поэтому, по принципу, национальный язык не является однородным, что связано с неоднородностью любого этноса, образующего общность людей. Люди, проживающие на различных территориях, особенно в сельской местности используют в разговорном языке диалекты. Более того, в зависимости от социального разделения в обществе можно вести речь о социальных диалектах и профессиональных сленгах и жаргонах.

Базисным элементом языка как единой знаковой системы общения и передачи информации является литературный язык, который считается образцовой формой национального языка. Если сравнить разновидности национального языка: просторечие, территориальные и социальные диалекты, а также жаргоны, то литературный язык играет ведущую роль. Он включает в себя оптимальные способы обозначения понятий и предметов, выражения мыслей и эмоций. Литературный язык имеет две формы: устную и письменную, и вырабатывается в практике, а вовсе не законодательным и иным волеизъявлением.

Видимо, в актуальном состоянии литературного языка и лежит корень проблем. Сложную и неоднозначную ситуацию с литературным языком фиксируют как официальные лица, деятели науки и культуры, так и общественные активисты, журналисты и блогеры. Признаком неблагополучия в этой сфере является то, что государственные чиновники высшего ранга очень плохо говорят на государственном языке. Основания этого можно видеть в разных причинах. Многие утверждают, что узбекский язык не «участвует» в мировых «модернизационных» процессах, что и консервирует его на уровне простонародного языка. А это означает, что узбекская элита пока недостаточно проработала свой язык для действительно мирового уровня употребления в научных и политических текстах. Поэтому русский язык остается политическим языком для населения, и языком, на котором исполняются государственные документы. И лишь потом их переводят на государственный язык. Здесь лежит действительная проблема: государственный язык не используется как первичный для выражения смыслов и значений в управленческой практике. И второе – а с русского языка происходит перевод действительно на литературный государственный язык, или на диалектные языки, потому что «мы так говорим в нашей местности»?

Некоторые узбекские эксперты утверждают, что советский узбекский литературный язык утерян. Современный узбекский язык стал неудачно подражать советскому узбекскому разговорному языку. Ученые-языковеды фиксируют в политическим обиходе ряд неологизмов, которые имеют применение в узком круге, а для языковой практики государственного литературного языка не используются, и значит не годны. Новый узбекский литературный язык не смог сформироваться и определить свой набор понятий. В результате узбекский язык стал «многодиалектным», т.е.

диалекты одержали победу, и не дают сформироваться языковой норме государственного языка.

Инициатива министерства юстиции выглядит на этом фоне не соответствующей масштабам задач, стоящих перед страной. К тому же, как мы видели, это вопрос внутренней политики и подготовки работающей программы по внедрению и разработке литературного государственного языка. Есть желание – надо делать. А если не разработано, и объективно состояние литературного языка не позволяет ему выполнять функции, обозначенные в Законе «О государственном языке» (от 1989 года), то тем более можно было бы озаботиться разработкой и реализацией программы развития государственного языка.

Литературы:

• 1.    https://podrobno.uz/cat/obchestvo/minyust-predlozhil-vvesti-shtrafy-za- to-chto-v-gosorganakh- deloproizvodstvo-vedut-ne-na-gosudarstven/

• 2.    Forming Pupils’ Professional Thinking Model //Eastern European Scientific Journal. – 2019. – №. 1.

• 3.    Ergashev I., Farxodjonova N. Integration of national culture in the process of globalization //Journal of Critical Reviews. – 2020. – Т. 7. – №. 2. – С. 477479.

• 4.    Numonjonov S. D. Innovative methods of professional training //ISJ Theoretical & Applied Science, 01 (81). – 2020. – С. 747-750.

• 5.    Farxodjonqizi F. N., Dilshodjonugli N. S. Innovative processes and trends in the educational process in Uzbekistan //ACADEMICIA: An International Multidisciplinary Research Journal. – 2020. – Т. 10. – №. 4. – С. 621-626.

• 6.    Farxodjonova N. Features of modernization and integration of national culture //Scientific Bulletin of Namangan State University. – 2019. – Т. 1. – №. 2. – С. 167-172.

"Экономика и социум" №9(100) 2022