Освещение геополитической проблематики в контексте темы освоения Арктики в американском медиадискурсе (на примере материалов газеты "The New York Times")

Арктические территории в географическом и смыслосодержательном пространстве периодически привлекают внимание локальных и мировых сообществ как объект борьбы, сотрудничества и освоения. До 1982 г. Арктика была «поделена» между пятью государствами: Россией, Канадой, США, Норвегией и Данией. В 1982 г. Конвенция ООН по морскому праву ввела иные принципы разграничения: «полный суверенитет прибрежного государства распространяется лишь на 12-мильную зону территориальных вод, на воздушное пространство над ней, на её дно и недра. Кроме того, устанавливается 200-мильная исключительная экономическая зона. Дно морей и океанов и недра под ними, не находящиеся под чьей-либо юрисдикцией, объявляются общим наследием человечества, то есть все государства мира имеют равные права на разработку их природных ресурсов, и любое из них имеет право подать в ООН и иные специализированные международные организации заявку на разработку ресурсов морского шельфа»1. Согласно этому пункту, Исландия, Финляндия и Швеция получили право претендовать на присутствие в Арктике. Индия, Китай, Южная Корея, Бразилия, Германия, Япония заявили о готовности разрабатывать месторождения на арктическом шельфе2. Это объясняется прежде всего высоким ресурсным потенциалом региона: в Арктике сосредоточено 13% мировых нефтяных резервов, 30% природного газа и многие полезные ископаемые3.

С целью описания геополитической ситуации вокруг Арктики используются такие метафоры, как «горячая война на холодной территории», «век Арктики» и «битва за Арктику». Помимо того, что Арктика рассматривается как резервуар залежей природных ресурсов, также она определяется как возможная транспортная магистраль, которая может образоваться с течением времени в результате таяния льдов. В данном контексте необходимо отметить и принятый официальным сообществом термин «глобальная Арктика» (Global Arctic), выбранный «Тематической Сетью по геополитике и безопасности» в январе 2014 г. в Копенгагене. Термин был официально запущен в оборот на Ассамблее полярного круга 2014 г.4

Россия — крупнейшая из арктических стран, связанная с Арктикой не только географическим положением, но также историей и национальными интересами. Современный российский сектор Арктики охватывает площадь около 9,46 млн км2, из которых 6,8 млн км2 приходится на водное пространство и составляет 45% всей площади Северного Ледовитого океана. В пределах сектора континентальный шельф России составляет 6,19 млн км2 или 41% всей площади водной акватории Арктики. Опираясь на эти данные, можно обосновать причины, по которым Россия активно отстаивает свои права на освоение и развитие арктического пространства.

Средства массовой информации выступают важным средством в освещении арктической тематики и формировании соответствующего общественного мнения. Проблема освоения арктических территорий становится актуальной в новостной повестке дня мировых СМИ и является своеобразным индикатором международной политики в арктическом векторе.

Цель статьи — рассмотреть особенности освещения темы освоения Арктики в американском медиадискурсе на примере материалов газеты «The New York Times» за 2001–2018 гг. Именно в этот период происходили самые значимые и актуальные для региона события. Согласно наблюдениям исследователя Ю.Ф. Лукина, с этими годами связаны самые современные исследования арктического пространства, уже сложившийся правовой режим Арктики, ключевые законодательные акты по развитию Арктической зоны как России, так и других стран. Период также богат на международные события, касающиеся статуса Арктики, в которых принимали непосредственное участие Российская Федерация, США и Канада. Эти годы являются ключевыми для определения современной арктической проблематики в международном медиадискурсе.

Дадим определение понятию «медиадискурс». Е.А. Кожемякин характеризует медиадискурс как смысловую единицу, в которой «происходит конвертация информации в смыслы (конструирование знания), перевод знания с одного уровня (например, институционального) на другой (например, обыденный), сращение информации различного типа (например, политической и развлекательной, событийной и рекламной) или же создание особого знания, имеющего отношение только к медийной действительности» [1, Кожемякин Е.А., с. 16].

Таким образом, в настоящей статье под арктическим медиадискурсом мы понимаем интерпретацию в общественном сознании информации об Арктическом регионе, его освоении и развитии, и наделении этого феномена смыслами при непосредственном участии масс-медиа.

Информационная политика США в отношении вопросов освоения арктических территорий

Термин «информационная политика» в основе своей имеет понятие «политика», которое А.С. Панарин характеризует как «вид человеческой практики, посредством которой люди воздействуют на окружающую среду, свою судьбу и меняют свой статус в обществе… это действия, направленные на изменения судьбы» [2, Чевозерова Г.В., с. 206]. Исследователь Г.В. Чевозерова считает, что «информация тоже может изменять воспринимающую её систему. Логично предположить, что, если передача информации осуществляется как политическое действие, то есть с какой-то целью и ради достижения планируемых изменений у воспринимающей ее аудитории, то можно говорить, что таким образом осуществляется информационная политика» [2, Чевозерова Г.В., с. 206]. Учёный трактует информационную политику как «производство целенаправленных изменений объектов, процессов, явлений с помощью передаваемой информации» [2, Чевозерова Г.В., с. 206].

Е.П. Прохоров отмечает, что государственная информационная политика исходит из требований массово-информационной безопасности, в числе которых достоверность информации, её доступность, разнообразие каналов получения информации и представляемых позиций и пр. В рамках информационной политики отдельного СМИ исследователь даёт термину следующее определение: «Информационная политика — это идейно-творческая концепция ведущихся проблемно-тематических линий, направление данного СМИ, характер разработки которого определяется социальной позицией и воплощается в совокупности принятых форм реализации программы» [3, Прохоров Е.П., с. 245].

Исследователь арктического медиадискурса Э.В. Ров отмечает, что информационная политика приарктических государств складывается на базе арктических стратегий государств [4, Rowe E., с. 4], поэтому для разных приарктических государств характерна интерпретации в СМИ разных сторон проблемы освоения Арктики. Как отмечает исследователь, точками соприкосновения как для государственной арктической, так и для информационной политики являются такие интересы, как изменение климата, увеличение потока перевозок людей в Арктику и роль добываемых в арктическом регионе природных ресурсов. Тем не менее, каждое государство выработало свой арктический курс, который, несомненно, отразился на арктическом медиадискурсе как отдельного государства, так и всего мира. В данной статье мы рассмотрим только арктический медиадискурс США.

Для информационной политики США относительно проблемы освоения Арктики характерно внимание к экологическому аспекту, также США наряду с Данией выступают за активное международное сотрудничество в Арктике. Элана Ров отмечает, что «в интервью 2011 года с высокопоставленным должностным лицом в Арктике США было разъяснено, что США выступают за открытый и прозрачный Арктический совет и за включение большего числа заинтересованных сторон в качестве постоянных наблюдателей» [4, Rowe E., с. 5]. Ю.Ф. Лукин объясняет это тем, что Америка не имеет перспектив для расширения своей арктиче- ской территории, и называет эту тенденцию к интернационализации Арктики ключевой для современного международного сообщества. В таком контексте представляются варианты для манипулирования темой экологической заботы об Арктике (а курс на экологию в Арктике действительно очень силен в арктическом медиадискурсе США — прим. автора), чтобы препятствовать расширению владений циркумполярных государств [5, Лукин Ю.Ф., с. 123].

В информационной политике США относительно проблемы освоения Арктики, например, многократно озвучивается мысль о несостоятельности арктической стратегии Америки. Элана Ров цитирует американский таблоид «Daily News», который с озабоченностью отмечает отсутствие способности американских ВМС самостоятельно работать в Северном Ледовитом океане и цитирует чиновников ВМФ, которые утверждают, что США являются «единственной арктической нацией без арктической стратегии <…> мы не предвидим военной угрозы в Арктике, но это не значит, что вам не нужно будет там работать» [4, Rowe E., с. 5]. Экономическая конкуренция за ограниченные природные ресурсы также рассматривается как движущая сила для потенциального арктического конфликта.

В речевом плане в целом арктический медиадискурс насыщен языковыми средствами, выражающими негативную оценку (стилистически сниженная, инвективная и жаргонная лексика, словообразовательные неологизмы, иноязычная лексика, агрессивные сравнения и метафоры), а также непрямыми средствами речевой агрессии (интертекстуальность, тенденциозное использование негативной информации, ирония и языковая демагогия).

По мнению Э. Ров, статья «Associated Press», озаглавленная «Новая холодная война», указала на Россию как на наиболее агрессивную, желающую утвердиться в качестве сверхдержавы нового региона. Возрождение России на внешнеполитической арене как более убедительной «энергетической сверхдержавы» во втором президентстве Владимира Путина (2004–2008), а также прочно закрепившиеся нарративы холодной войны, несомненно, облегчают формирование из России образа «злодея» в арктической политике, отмечает Элана Ров [4, Rowe E., с. 7]. На примере отрывка из статьи «AP» проявляются упомянутые выше средства речевой выразительности: агрессивное сравнение, вынесенное в заголовок, — «новая холодная война» — и метафора «роль злодея» относительно России.

Геополитическая проблематика в контексте темы освоения Арктики в издании «The New York Times»

Американская газета The New York Times очень активно участвует в освещении развития и трансформации арктического региона. Согласно данным мониторингового агентства «Lexis-Nexis», поисковому запросу «Арктика» в «The New York Times» на период 2001–2018 гг. удовлетворяют 577 материалов. В среднем издание ежегодно выпускает около 70 материалов, затрагивающих Арктический регион или его проблемы.

Ресурсная разработка и экология в Арктике: ведущие темы в американском арктическом медиадискурсе

Темы нефтяного бурения и глобального потепления часто актуализируются в газете «The New York Times» в период с 2001 по 2018 гг. В 2000 г. издание опубликовало своего рода программный материал «Это не нефть против красоты в Арктике»,5 в котором авторы рассматривают перспективы Америки в Арктике. Приведём фрагмент текста: «То, что поставлено на карту здесь, согласно последним оценкам Геологической службы Соединенных Штатов, составляет 16 миллиардов баррелей нефти — это сумма, достаточная для замены всего нашего импорта из Саудовской Аравии на следующие 30 лет»6. Материал можно обозначить как программный, поскольку в нём задаются две основные темы для всего дальнейшего арктического дискурса «The New York Times»: добыча нефти и защита окружающей среды Арктики.

Стоит отметить отсутствие геополитической составляющей, в том числе информации об иностранном сотрудничестве в Арктическом регионе в медиадискурсе «The New York Times» в начале 2000-х гг. При этом публикуются тексты, в которых образ России представлен как образ страны, активно исследующей Арктику, что обусловлено историческим контекстом.

Основной вектор освещения Арктической тематики в «The New York Times» — изучение рисков и преимуществ добычи нефти в регионе, перспективы научноисследовательского освоения Арктики.

Единственной темой, которой посвящены почти все тексты, опубликованные в «The New York Times» в 2002 г., являются споры вокруг добычи нефти в Арктике и сохранения региона как национального заповедника: «Добыча может нанести ущерб дикой природе», «Новый спор насчёт нефти на Аляске», «Сенат переходит к подсчёту голосов по вопросу бурения на Аляске». Спор по поводу Аляски столкнул республиканцев и демократов: первые во главе, на тот момент с президентом Бушем, отстаивали идею добычи с целью снижения зависимости США от импортной нефти, демократы настаивали на снижении не импорта нефти, а развитии технологий, в частности автомобилестроения, которые позволят снизить расход топлива, а также утверждали, что добыча нефти на Аляске приведёт к катастрофическим последствия для окружающей среды7.

В 2003 г. в газете продолжается освещение споров политиков, учёных и бизнесменов по поводу арктической нефти. Заголовки подчёркивают злободневность тематики: «Запечённая Аляска в меню?», «Какова цена бурения?», «Взгляд гризли на землю над нефтью».

Другая тема, также важная при анализе арктического дискурса США, — коренные народы севера. В 2001 г. журналисты освещали выпуск фильма, основанного на инуитском фольклоре89. Данная проблема также поднимается в контексте добычи нефти в Арктике. В портретном очерке, посвящённом 85-летнему эскимосу Инусику Насалику, журналист плавно переходит к проблематике и пишет: «Учёные говорят о проблемах, которые г-н Насалик наблюдает в результате изменения климата и постепенного увеличения количества загрязняющих веществ, таких как пестициды и промышленные соединения, такие как ртуть и ПХБ, которые переносятся ветром и течениями с промышленно развитого юга и накапливаются в жировых тканях арктических животных. Люди, которые едят таких животных, также страдают, а высокий уровень загрязняющих веществ обнаружен в грудном молоке эскимосских женщин»10.

В ноябре 2005 г. был одобрен «широкомасштабный пятилетний план по подбору различных федеральных программ льгот и разрешению бурения нефти и природного газа в дикой местности Аляски»11. В декабре издание сообщило о том, что демократы добились сокращения бюджета нефтедобычи в Арктике на 42 млн долларов.12

С 2005 по 2011 гг. арктическая проблематика в «The New York Times» затухает, издание обращается к теме глобального потепления. Можно выделить следующие броские заголовки: «Катастрофа на верхушке мира», «Опасности ранней весны».

С 2011 г. на страницы газеты возвращается проблематика добычи нефти, обострившаяся после нефтяной катастрофы в Мексиканском заливе: американцы всячески боятся повторения подобного где-либо, особенно в Арктике, которую столько времени отстаивали как заповедную территорию: «Нам ещё предстоит принять уроки взрыва ВР, худшего разлива нефти в нашей истории. <…> Эти опасности только выше в суровых и отдалённых арктических водах. Прежде чем мы отправимся на концы земли в поисках нефти, нам нужны более глубокие знания, лучшие технологии для предотвращения выбросов и очистки после аварий, а также большой опыт защиты арктических вод Аляски, одной из последних границ наших океанов, от смертей и бесцельного риска»13.

Из последствий глобального потепления американцев волнует, в частности, возможная метановая катастрофа: «Основное беспокойство заключается в том, что по мере изменения климата температура океана может увеличиться настолько, чтобы дестабилизировать многие из этих морских месторождений метана, отправив их в атмосферу»14.

В 2015 г. арктический ракурс в издании изменил своё направление вследствие политики президента Обамы в Арктике, выступившего против бурения на большей площади американской арктической территории и за признание её заповедником. Тем не менее, такое решение не было принято.

В 2016–2018 гг. издание также следует своему стандартному арктическому дискурсу с тем различием, что личность Барака Обамы сменяется фигурой Дональда Трампа и вновь разгораются дискуссии насчёт нефтедобычи в Аляске.

Геополитическая проблематика в контексте проблемы освоения Арктики

Геополитическая проблематика или интересы других стран в Арктике не поднимаются журналистами «The New York Times» до 2007 г. В начале столетия Арктика не рассматривается как зона соперничества, но и о российско-американской или любой межнациональной кооперации в данном СМИ также не писали.

Лишь в 2004 г. в арктическом дискурсе США постепенно начинают появляться сообщения о других арктических государствах. В марте 2004 г. СМИ дважды пишет о дрейфующем российском исследовательском лагере, попавшем в беду в Арктике из-за тающего льда15. О канадских военных учениях в Арктике американцы пишут в ином, уже геополитическом ключе: «Не все огромные претензии Канады на Арктику признаны на международном уровне. Соединенные Штаты, Европейский союз и Дания либо утверждают, что водные пути региона открыты для всех, либо предъявили свои собственные претензии в тех частях, где ожидается, что изменение климата приведёт к увеличению доступа к богатым ресурсам региона в ближайшие годы»16 — это первый материал с 2001 г., когда журналисты «The New York Times» поднимают геополитическую проблематику в контексте темы Арктики.

В 2007 г. в издании более активно звучит геополитическая проблематика с акцентом на политику России. В этом контексте можно отметить материал «The New York Times», посвящённый Чукотке и её экономическому застою.17

В августе 2007 г. Россия становится одной из ведущих тем в международном арктическом информационном дискурсе, поводом для чего стало установление российского флага на дне Северного Ледовитого океана. «Взгляд на будущее Богатство, россияне устанавливают флаг на арктическом дне, под полярной шапкой» — с таким заголовком в издании вышел материал на следующий же день после установки флага. Приведём фрагмент текста: «Экспедиция, интенсивно освещаемая российскими новостными организациями и контролируемым государством телевидением, сочетает приключения в открытом море с устоявшимися российскими традициями полярных исследований. Но это был также публичный поставленный трюк <…> Г-н Чилингаров говорил так, как будто он был первым на Луне. «Если через сто или тысячу лет кто-то спустится туда, где мы были, они увидят российский флаг. Наша задача — напомнить миру, что Россия — великая арктическая и научная власть»18. Стоит отметить, что материал представляет две точки зрения: как российскую, так и американскую, причём

российскую точку зрения журналисты представляют подробнее, цитируя сразу двух российских политиков: Сергея Лаврова и Владимира Путина и учёного Артура Чилингарова. Журналисты также отмечают традицию российских северных экспедиций. Однако следом в СМИ выходит более жёсткий материал, касающийся напрямую геополитики, — «Ледяная холодная война», инфоповодом для которого стала установка российского флага на Северном полюсе. В этом тексте журналисты изучают позиции и претензии на Арктику не только России, но и других государств и задаются вопросом «Будет ли риторика перерастать в вооруженную крайнюю добычу на льду?»19. Данным материалом в газете впервые заявлены интересы США в Арктике, которые прежде ограничивались лишь спорами об экологии и нефтедобыче.

Для американского арктического дискурса становится также характерна состязательность: «Мы владеем только тремя кораблями, предназначенными для полярных миссий. <…> Россия, напротив, располагает флотом из 18 ледоколов. У нас должно быть достаточно судов для поддержания присутствия»20. Споры о морских границах, особенно в сложной ледяной географии Северного Ледовитого океана, требуют международных решений — такой вывод делают журналисты. Это первый аналитический материал на геополитическую тематику в контексте Арктического дискурса США с 2001 г.

Установка российского флага на дне океана оживила интерес не только журналистов: свой суверенитет в Арктике вскоре захотела обозначить Канада и спустя неделю анонсировала открытие двух военных баз в Арктике. «Первый принцип арктического суверенитета — использовать его или потерять»,21 — цитирует «The New York Times» премьер-министра Канады Стивена Харпера.

Через полгода, в феврале 2008 г., установка российского флага снова звучит в издании, но в новом контексте: проект погружения ещё в конце XX в. обдумывался американскими учёными, сотрудничавшими с россиянами22. Это ещё больше подтверждает состязательность арктического информационного дискурса: издание пытается разобраться, за кем закреплено лидерство в арктических технологиях.

В 2007 г. арктический медиадискурс в США приобрёл новое течение, а своеобразная «гонка» за Арктику в мире действительно ведётся, поскольку обсуждается первенство в разработке технологий.

Заголовки арктических материалов в «The New York Times» всё чаще приобретают международную проблематику: «Сказка времен холодной войны» (о роли Арктики в холодной войне и гонке вооружений), «5 стран готовы поговорить, не конкурировать на тему Арктики», «Российские учёные, заслужившие изучение морского дна» (об итогах российских погружений).

В 2013 г. в газете выходит материал, оценивающий вероятность холодной войны в Арктике. «Предотвращая арктическую холодную войну» — потенциал конфликта масштаба холодной войны высок, хотя вероятность сейчас низка, — пишет автор. Идея текста сводится к отсутствию конкретных действий со стороны президента Барака Обамы, который «должен провести международную встречу с президентом Путиным и другими лидерами арктических стран, чтобы гарантировать, что экономическое развитие на вершине мира не только устойчиво, но и мирно»23. В противовес 2007 г. издание отмечает мирный характер политики Путина в Арктике, поскольку «российская экономика зависит от богатых месторождений нефти и природного газа»24.

Осенью 2013 г. в издании опубликовано 8 материалов, связанных с деятельностью России в Арктике. Главным инфоповодом стало задержание судна «Гринписа» российскими военными и вызов нидерландского посла («Гринпис» базируется в Нидерландах — прим. автора) в Москву. Эта тема будет периодически актуализироваться в СМИ вплоть до апреля 2014 г. В 2015 г. напряжённость в отношениях России и Запада отразится на деятельности Арктического совета. «Арктический совет собирается в тени напряжения из-за России» — с таким заголовком «The New York Times» опубликует материал, в котором Россия займет центральное место: «Военная деятельность России в Арктике и её обширные территориальные претензии к водам подчёркивают стратегический приоритет, который для этого региона установил Путин. Усиление конкуренции за природные ресурсы увеличило возможность конфронтации, а аннексия Крыма в марте 2014 года сильно напрягла отношения с остальными постоянными членами Совета. <…> Министр иностранных дел России Сергей Лавров, присутствовавший на последнем заседании совета в Швеции два года назад, отказался присутствовать на этом заседании. <…> Многие подозревали, что его решение было принято в отместку за резкую критику Канадой действий Кремля на Украине и бойкот встречи по арктическим проблемам в России»25.

В 2015 г. президент Барак Обама отправляется в путешествие на Аляску, что вызывает появление в газете впервые с 2001 г. крупного аналитического материала о роли США в Арктике. Этот текст невероятно важен, поскольку в нём впервые заявлены потенциальные «соперники» (именно это слово использует издание) США в Арктике, список которых возглавляют Россия (в тексте перечислены главные российские базы Арктики, а также ледоколы в точном количестве), а также Китай, Южная Корея и Сингапур. В этом контексте в издании вспомнили холодную войну, «когда Соединенные Штаты и Советский Союз столкнулись друг с другом в Арктике и за её пределами». Таким образом, подобно российскому арктическому дискурсу, в американском проявляется аспект на национальное развитие в регионе: «Когда Россия вводила Спутник в космическое пространство, мы с огромным увлечением сидели с

нашими руками в кармане и говорили: «Хорошо для Матери-России», — цитирует СМИ экс-перта26.

Международная кооперация по вопросам освоения Арктики в контексте геополитической темы

В 2009 г. ярко выраженная состязательность арктического медиадискурса США ослабевает. В СМИ заметна тенденция к международной кооперации: освещаются международные соглашения, в частности, ограничение рыбной ловли в Арктике. Международное сотрудничество в Арктике обозревается в позитивном ключе (например, это отражено в заголовке «Арктический круг друзей» в материале о международной кооперации по потеплению в Арктике27).

Милитаристические настроения в арктическом дискурсе спали, иностранные перспективы на Северный Морской Путь освещаются нейтрально28. Стоит отметить, что американские цели в Арктике особенно не выделяются. Международная кооперация, причём иногда даже подаваемая в историческом контексте, — главное, что отражает этот период.

Российская Федерация после 2007 г. навсегда закрепилась в информационном дискурсе США как особый арктический игрок. «The New York Times» после 2008 г. освещает российскую деятельность в Артике в контексте международной кооперации. В 2010 г., например, издание освещает российско-британское сотрудничество в Арктике (соглашение с британским нефтяным гигантом «ВР») и через эту тему издание обращается к политике России и её внутренним проблемам,29 но освещая их в 2010 г., СМИ не допускает широкой критики власти, хотя и предполагает её. Главное, что СМИ объективно представляет точку зрения самой России, цитируя российских экспертов без собственных комментариев.

Непонимание со стороны США вызвали действия России и Норвегии после заключения договора 2010 г. После 2010 г. к международному сотрудничеству в Арктике журналисты почти не возвращаются, в 2012 г. лишь один материал был посвящён этой теме. Он касается роли Китая в арктической гонке: «Кажется, каждый сегодня пытается протолкнуться в пространство тающей Арктики, включая Китай, у которого нет арктической территории»30. В 2013 г. журналисты продолжают тему материалом «Китай стучится в исландскую дверь»31, где в выводах заявляют о необходимости сотрудничества США с Исландией и Норвегией.

Таким образом, арктический дискурс в издании The New York Times и его тематическое разнообразие можно разделить на несколько этапов. Для наглядности и упрощения понимания представим их в таблице.

Таблица 1

Ведущие темы в арктическом медиадискурсе США

Этап (годы)	Ведущая тема	Особенности
2001–2006	Ресурсоразработка и климатические изменения в Арктике	Споры о преимуществах ресурсоразработки на Аляске для экономики США в противовес последствиям для экологии региона и сохранению американской Арктики как национального заповедника.
2007–2008	Геополитическая картина в Арктике	Интерпретация установки российского флага на дне Северного Ледовитого океана и оживление международного интереса в регионе, анализ перспективы для разных государств в Арктике.
2009–2010	Международное сотрудничество	Освещение международной кооперации по Арктике, информирование читателей о различных арктических проектах, оценка последствий арктического партнёрства.
2011–2018	Климатические изменения и ресурсоразработка в Арктике	В фокусе внимания — таяние льдов в Арктике, оценка последствий глобального потепления, а также риски и преимущества ресурсоразработки на Аляске.

Заключение

В 2001–2005 гг. в «The New York Times» активно звучат всего две арктические темы: целесообразность бурения нефти на Аляске (т.е. на арктической территории США) и проблема климатических изменений в Арктике. Все остальные арктические вопросы в «The New York Times», например, редкие материалы, посвящённые народам Крайнего Севера, поднимаются в издании лишь в контексте этих ключевых тем.

В 2006 г. арктическая проблематика в газете стихает в связи с решением вопроса о бурении нефти на Аляске.

В 2007 г., напротив, арктический дискурс оживает и приобретает геополитическое звучание, что вызвано установкой 2 августа 2007 г. российского флага в Арктике на дне Северного Ледовитого океана в рамках российской экспедиции «Арктика—2007». В связи с неоднозначным восприятием этого российского жеста западными политиками, событие и создаёт информационные поводы для дальнейшего геополитического направления арктического медиадискурса. Заголовки арктических материалов в «The New York Times» постепенно приобретают международную проблематику, авторы используют различные речевые средства для выражения агрессии.

В 2007 г. впервые широко освещаются претензии других государств в Арктике и необходимость защиты суверенитета США в Арктике. Стоит отметить, что, судя по содержанию материалов, США не называют своих однозначных арктических союзников — о претензиях Канады в Арктике пишут нейтрально, хотя останавливают на них внимание, а арктическую политику России и Норвегии (особенно после заключения договора в 2010 г.), осуждают за жадность в вопросах нефтедобычи. Однозначно можно сказать, что Россия предстаёт в дискурсе США как особый арктический игрок. Если арктической политике других стран газета уделяет внимание лишь изредка, то Российская Федерация упоминается порой даже в заголовках материалов, что можно объяснить настороженным отношением американской общественности к российской политике в целом.

Статус России как особого арктического игрока складывается и в контексте освещения темы развития российской Арктики и сравнения с развитием того же региона США — тем самым проявляется состязательность американского информационного дискурса. Как особый арктический игрок в СМИ предстаёт и Китай, который, однако, является лишь наблюдателем в Арктическом Совете. Тем не менее, американцы посвящают несколько материалов деятельности Китая в Арктике.

После 2007 г. геополитический аспект арктического дискурса в «The New York Times» сохранится, установка российского флага в Арктике стала поворотной точкой в освещении арктической проблематики. Однако с потерей острой актуальности во втором десятилетии XX в. американцы вновь обращаются к проблемам ресурсоразработки на Аляске и климатическим изменениям в Арктике как к основным арктическим темам.