Отдельные вопросы обеспечения доступа к правосудию в уголовном процессе

Понятие «доступ к правосудию» широко используется в юридической теории, отсутствие его законодательного закрепления породило множество споров относительно понимания доступа к правосудию и его правовой природы, в частности точки зрения о необходимости закрепления данной категории наряду с принципами уголовного процесса. Например, Т. А. Топилина полагает, что отсутствие в российском уголовном процессе принципа права на доступ к правосудию является уникальным случаем пробела принципа права [8], и высказывает мнение о необходимости закрепления данного принципа в УПК РФ. С аналогичной инициативой выступает Л. М. Володина, указывая на необходимость закрепления принципа свободы доступа к правосудию с целью обеспечения дополнительной гарантии прав человека и гражданина в сфере уголовного судопроизводства России.

Анализируя точки зрения ученых, мы полагаем, что необходимость закрепления такой категории, как доступ к правосудию, в УПК РФ оправдана. Вместе с тем ее отсутствие в качестве уголовно-процессуального принципа не позволяет отнести ее к пробелу принципа права, поскольку принцип права на доступ к правосудию так или иначе пересекается с действующими сегодня принципами уголовного судопроизводства, в особенности со ст. 6 УПК РФ – назначение уголовного судопроизводства, со ст. 61 УПК РФ – реальные сроки уголовного судопроизводства, а также со ст. 15 УПК РФ принцип состязательности сторон. Кроме того, отсутствие в УПК РФ понятия правосудия не позволяет определить пределы доступа к нему. Существующие се- годня в УПК РФ принципы в своей совокупности представляют гарантии, обеспечивающие право участников процесса на доступ к правосудию. На наш взгляд, допустимо введение в УПК РФ новых уникальных принципов, направленных на обеспечение доступа к правосудию. Вместе с тем введение принципа доступного правосудия породит гибрид ныне существующих принципов уголовного судопроизводства и не принесет практической значимости, а будет лишь носить собирательный характер.

Доступ к правосудию большинством авторов трактуется исключительно как доступ к деятельности суда по восстановлению нарушенных прав участников. Так, Т. Г. Бородинова под доступом к правосудию понимает возможность лиц, чьи права и законные интересы были нарушены преступлением либо ограничены в процессе осуществления уголовного преследования и разрешения уголовного дела по существу, беспрепятственно реализовать право на судебную защиту [2]. Подобное определение сформулировано А. Н. Алисовым [1]. Несколько отличается и видится нам более верной позиция А. С. Корпен, который при определении права на доступ к правосудию помимо обращений в судебные инстанции упоминает иные механизмы отправления правосудия на всех стадиях уголовного процесса [4]. Вместе с тем позиции указанных авторов едины в понимании реализации права доступа к правосудию посредством обращения в суд.

По мнению И. Л. Петрухина, доступность судебной защиты определяется характером правового регулирования не только порядка обращения в суд, но и всей процедуры рассмотрения дел, а также организационнотехническими факторами, которые влияют на реальную возможность использования права на судебную защиту [7]. Реальную возможность использования права на судебную защиту, на наш взгляд, как раз во многом и определяют действия и позиции участников процесса еще на досудебной стадии – ошибочные действия сторон защиты и обвинения, результаты которых и являются впоследствии предметом судебного рассмотрения.

Следующей проблемой понимания права на доступ к правосудию выступает ограничение субъектов данного права. В научной среде значительное количество авторов при исследовании вопроса доступа к правосудию большое внимание уделяют потерпевшему. Например, А. И. Ротар указывает, что право жертв преступлений на доступ к механизмам правосудия является предопределяющим, имеет первостепенное значение [5]. Такая позиция автора актуальна, на наш взгляд, еще и потому, что текстуальное выражение государственной гарантии доступа к правосудию, закрепленное в ст. 52 Конституции Российской Федерации, указывает именно на потерпевшего от преступлений как основной субъект. Несмотря на это, такой подход к пониманию категории доступа к правосудию ограничивает гарантии такого доступа другим участникам уголовного процесса, а также ограничивает пределы самого правосудия, обращая его лишь к стороне обвинения.

Безусловно, потерпевший является ключевым субъектом, чьи права нарушены преступлением и у кого первоочередно возникает право на защиту, в том числе и судебную. Вместе с тем выделять потерпевшего в качестве единственного субъекта права на доступ к правосудию крайне не верно, поскольку в процесс публичных правоотношений вовлекается и сторона защиты. Нельзя забывать о возможности ошибки следствия на досудебном этапе, что безусловно поставит подозре-ваемого/обвиняемого и потерпевшего в одну «первую очередь» к праву на доступ к правосудию, поскольку в таком случае подозреваемый также будет считаться жертвой ошибки обвинительно-следственной власти.

Таким образом, круг субъектов права на доступ к правосудию охватывает и сторону защиты, в частности подозреваемого и обвиняемого, интересы которых представляет ква- лифицированный защитник – адвокат, что также гарантируется законодательством, в частности ст. 48 Конституции Российской Федерации, где сказано, что каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи, а в случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно. Круг субъектов права на доступ к правосудию не ограничивается потерпевшими, на что также указывает Конституционный Суд РФ в Постановлении от 16 июля 2015 г. № 23-П «По делу о проверке конституционности положений ч. 3–7 ст. 109 и ч. 3 ст. 237 УПК РФ в связи с жалобой гражданина С. В. Махина»: «Правосудие по уголовным делам осуществляется при обеспечении права на судебную защиту как потерпевшим от преступлений, так и лицам, преступившим уголовный закон». Таким образом, правом на доступ к правосудию в уголовном процессе обладают и потерпевший, и подозреваемый (обвиняемый), подсудимый.

Право на доступ к правосудию исследовалось и зарубежными авторами, но с учетом категорических различий между англосаксонской и романо-германской моделями уголовного судопроизводства их позиции не всегда видятся применимыми к отечественной теории, за исключением тех случаев, где их понимание сводится к общепризнанным позициям, выраженным в международных правовых актах. Так, зарубежными авторами доступ к правосудию часто рассматривается как возможность обеспечить для себя представителя (адвоката) для сопровождения по делу [6]. На уровне правовой теории зарубежные юристы рассматривают доступ к правосудию исключительно в рамках доступа к правовой помощи.

Третьим вопросом в понимании доступа к правосудию является момент возникновения права на доступ к правосудию в уголовном процессе. По нашему мнению, необходимо учитывать два критерия – юридический и фактический. Полагаем, что юридически право доступа к уголовному правосудию возникает с момента возбуждения уголовного дела и наделения лица процессуальным статусом. Фактически данное право возникает с момента осознания лицом нарушения его прав чьими-либо противоправными действиями, при фактическом обращении в правоохранительные органы с заявлением о совершенном преступлении, то есть с началом этапа проверки сообщения о преступлении. Даже в случае, если по результатам доследственной проверки должностным лицом органа предварительного расследования вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, у лица, еще не наделенного процессуальным статусом, возникает право обжалования принятого решения в порядке, предусмотренном ст. 124, 1251 УПК РФ. Право обжалования решений в порядке, предусмотренном ст. 124 УПК РФ, также подтверждает доступ к правосудию в пределах досудебного производства, поскольку в данном случае жалобу рассматривает прокурор либо руководитель следственного органа. Как мы видим, исключительное обращение с жалобой в суд законодателем не установлено, что еще раз подтверждает необходимость расширения сферы доступа к правосудию на обе части уголовного судопроизводства.

Право на доступ к правосудию подозреваемого (обвиняемого) объединяет в себе юридический и фактический критерии, поскольку оно возникает с момента наделения процессуальным статусом, соответственно при задержании подозреваемого в соответствии ст. 91 УПК РФ, избрании меры пресечения в отношении подозреваемого (ст. 100 УПК РФ), вручении дознавателем уведомления о подозрении в порядке ст. 2231 УПК РФ. Именно с этого момента следователь разъясняет лицу его процессуальные права, в процесс допускается защитник – лицо, способное оказать квалифицированную юридическую помощь. Соблюдение прав подозреваемого (обвиняемого) призваны обеспечить с одной стороны, сторона обвинения в лице следователя, а с другой – сторона защиты в лице адвоката, в отличие от потерпевшего, права которого отстаиваются государством в лице органов предварительного расследования и прокуратуры, а также им самостоятельно.

Право на доступ к правосудию в условиях уголовного процесса реализуется на всех стадиях уголовного судопроизводства, что требует расширенного его толкования в законе. Досудебный этап обеспечения доступа к правосудию заключается в частности в уголовнопроцессуальной форме движения уголовного дела, контроль уголовно-процессуальной деятельности является гарантией реализации права на доступ к правосудию. Л. М. Володина пишет, что уголовно-процессуальная форма, обеспечивая движение уголовного де- ла, должна включать не только регламентацию последовательности процессуальных действий, основания, условия, процедуру и сроки их производства, но и жесткую систему контроля законности, обоснованности и своевременности действий и принимаемых в ходе производства по делу решений. Из этого вытекает важнейшее требование международных стандартов – право на законную процедуру рассмотрения и разрешения дела [3].

Постановление Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. № 18-П раскрывает содержание обеспечения права на доступ к правосудию в условиях уголовного судопроизводства: правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах. В рамках уголовного судопроизводства это как минимум предполагает установление на основе исследованных доказательств обстоятельств происшествия, в связи с которым было возбуждено уголовное дело; правильную правовую оценку происшествия; выявление конкретного вреда, причиненного обществу и отдельным лицам, и действительной степени вины лица в совершении инкриминируемого ему деяния.

На наш взгляд, содержание права на доступ к правосудию в уголовном процессе, его правовую природу во многом определяют принципы уголовного судопроизводства, закрепленные в гл. 2 УПК РФ, которые отражают комплекс прав участников уголовного процесса, в том числе и гарантируемых Конституцией Российской Федерации и международными нормами.

Например, принцип разумного срока, закрепленный в ст. 61 УПК РФ, является одной из важнейших составляющих права на доступ к правосудию в уголовном процессе. Данный принцип охватывает как судебное, так и досудебное производство и действует уже на этапе возбуждения уголовного дела с момента проверки сообщения о преступлении.

Согласно позиции Конституционного Суда РФ нарушение данного принципа приводит к ограничению прав граждан на доступ к правосудию. Реализация права на доступ к правосудию осуществляется, в частности, посредством использования механизмов уголовно-процессуального регулирования, предполагающих обязанность органов предварительного расследования и прокурора при вы- явлении признаков преступления возбуждать уголовные дела, осуществлять от имени государства уголовное преследование по делам публичного и частно-публичного обвинения, обеспечивая тем самым неотвратимость ответственности виновных лиц и защиту прав лиц, пострадавших от преступлений.

Невыполнение или ненадлежащее выполнение данной обязанности, выражающееся в том числе в длительном затягивании решения вопроса о наличии оснований для возбуждения уголовного дела, в неоднократных прерывании и возобновлении проверки по заявлению о преступлении, приводит к нарушению разумного срока рассмотрения дела и ограничению доступа потерпевших к правосудию (Определение Конституционного Суда РФ от 17 октября 2006 г. № 425-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Запорожец Л. М. на нарушение ее конституционных прав частью шестой статьи 148 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»).

Следующий принцип, обеспечивающий доступ к правосудию, это состязательность сторон, по смыслу которого стороны защиты и обвинения равноправны перед судом. Суд не является органом уголовного преследования, создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав, в том числе и на этапе досудебного производства. Говоря о возвышении суда над сторонами защиты и обвинения, необходимо выделить беспристрастность суда.

О беспристрастности суда говорится в ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, данный принцип нашел свое отражение в Законе «О статусе судей» в части требований, предъявляемых к судье (ч. 2 ст. 3 закона): «Судья при исполнении своих полномочий, а также во внеслужебных отношениях должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности», а также в присяге судьи: «Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастным и справедливым, как велят мне долг судьи и моя совесть» (ч. 1 ст. 8 закона).

Беспристрастность судьи закреплена в качестве принципа в Кодексе судейской этики: «Объективность и беспристрастность судьи являются обязательными условиями надлежащего осуществления правосудия. Судья при исполнении своих полномочий и вне служебных отношений должен способствовать поддержанию уверенности общества и участников процесса в объективности и беспристрастности судьи и органов судебной власти».

Вместе с тем в УПК РФ термин беспристрастность употреблен трижды: в п. «в» ч. 1 ст. 35, где говорится об изменении территориальной подсудности при наличии обстоятельств, которые могут поставить под сомнение объективность и беспристрастность суда при принятии решения по делу; в ст. 332 УПК РФ в тексте присяги присяжного заседателя, что логично, поскольку присяжный заседатель принимает на себя функции судьи; но особый интерес представляет ч. 6 ст. 340 УПК РФ, согласно которой стороны вправе заявить в судебном заседании возражения в связи с содержанием напутственного слова председательствующего по мотивам нарушения им принципа объективности и беспристрастности.

По смыслу ст. 15 Конституции Российской Федерации, ввиду общего признания принципов международного права, в частности Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, данный принцип охватывается отечественным законодателем, но тем не менее не нашел своего закрепления на отраслевом уровне в УПК РФ. В связи с этим мы полагаем логичным дополнить гл. 2 УПК РФ ст. 82 «Объективность и беспристрастность решений, принимаемых судьями»: «При принятии и вынесении решения судьи руководствуются только имеющимися в деле доказательствами и фактами, которые сопоставляются по внутреннему убеждению судьи на основе профессионального правосознания в соответствии с действующим уголовно-процессуальным законодательством».

С учетом изложенного правом на доступ к правосудию в уголовном процессе стороны защиты и обвинения обладают в равной степени. Под этим правом следует понимать совокупность прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства на всех его этапах, направленных на восстановление нару- шенных прав, справедливое рассмотрение уголовного дела, принятие решения по делу, отвечающего требованиям законности, обоснованности, справедливости, а равно соблюдение прав граждан на этапе проверки сообщения о преступлении органами предварительного расследования и принятие законного обоснованного решения по результатам проверки в разумный срок; закрепление данного понятия в п. 562 ст. 5 УПК РФ позволит устранить противоречия, возникающие в теории касательно права на доступ к правосудию исключительно как доступ к судебному производству.