Перевод А. Д. Кантемира трактата "Картина" Кебета Фиванского

В 1729 году А. Д. Кантемир перевел с французского языка трактат «Картина» Кебета Фиванского. Почему франкоязычное издание дидактического трактата вызвало интерес Кантемира? С 1726 до 1729 год Кантемир сделал много переводов франкоязычных изданий: памфлет итальянского писателя Д. П. Марана, четыре сатиры и «Речь королю» Н. Буало, комедию «Курьер из Бордо» Герарда. Можно предположить, что с помощью своей переводческой деятельности он, с одной стороны, практиковал французский язык, с другой стороны, нравоучительное содержание «Картины» также служит одним из важнейших импульсов, о котором Кантемир писал в своем «Предисловии к читателю». Вероятно, тут не обошлось без влияния его учителя И. Ю. Ильинского, также переводчика Эпиктета. Аллегорическая фигура «Разум» в «Картине» перекликается с «Умом», который представляет собой придуманного адресата первой сатиры Кантемира (ранняя редакция 1729 года). Кроме этого, «Картина» оформлена в виде диалогов, и эта форма в дальнейшем будет иметь место в творчестве Кантемира.

К сожалению, перевод до сих пор не был целиком опубликован. Отрывок текста входит в из дание 1868 года «Сочинения, письма и избранные переводы кн. А. Д. Кантемира» (1868: 384–390)1. Вероятно, из-за этого данный перевод почти не изучен. Наша статья фокусируется на характеристиках перевода Кантемира. Для выявления особенностей текста мы прибегаем к сравнительному методу.

***

Согласно данным Б. А. Градовой [2], [3], существуют две рукописи рассматриваемого перевода. В РНБ хранится авторизованная рукопись двух переводов из собрания историка М. П. Погодина: это песни Анакереонта и «Таблица» Кебета2. Второй список находится в РГБ в составе собрания литературоведа А. В. Кокорева, в которое входят переводы «Энхиридиона» Эпиктета и «Таблицы» Кебета3. В последнем списке встречаются расхождения с авторизованной рукописью. Градова полагает, что эти разночтения являются «сверкой первоначального перевода с греческим оригиналом» [3: 54]. Мы не разделяем этого мнения. Приведем один пример. Речь идет о действии аллегорической фигуры «Прелесть». В авторизованной рукописи вычеркнуто слово «обманывает», вместо него поставлен глагол «прельщает» (Кп: л. 80 об.), а в списке встречается «обманывает» (Кк: л. 83). Во французском переводе «trompe» (обманывает) (1672: 6)4, а в греческом оригинале «πλανῶσα» (бук. перев.: вводящая в заблуждение) (1711: 10)5. Очевидно, что слово «прельщает» на уровне семантики ближе к оригиналу. Эти расхождения оказываются не столько сверкой, сколько тонкой регулировкой стиля. Большинство разночтений заключаются в двух аспектах: слова заменяются синонимами и изменяется порядок слов. В списке наблюдается систематическая замена аллегорической фигуры «Фортуна» на «Щастие». С помощью глоссы в авторизованной рукописи мы устанавливаем, что Кантемир относит слово «Щастие» к синонимам единицы «Фортуна» (См.: Кп: л. 82). Еще пример. В списке встречается «лице» (Кк: 90) вместо слова «мину» (Кп: л 86) в авторизованной рукописи. Это, возможно, объясняется стремлением Кантемира уменьшить число заимствований6. Кроме того, писец списка, вероятно, не познакомился ни с греческим оригиналом, ни с французским переводом. Встречается следующая глосса в списке РГБ: «В[о] французском, в греческом что инако, по-рус[c]ки сказать не можно, разве дух» (Кк: л. 82 об.). В авторизованной рукописи в этих пробелах находятся соответствующие французское слово «Génie» и греческое слово «δαίμων». Таким образом, мы предлагаем выбрать авторизованную рукопись этого перевода как основной текст для нашего анализа.

Кантемир не указывает свои источники. Согласно нашим наблюдениям, он, вероятно, пользовался французским переводом члена Французской академии Жиля Буало (Gilles Boileau), который является братом Никола Буало. Кроме того что перевод Кантемира сходен с текстом Жиля Буало, мы замечаем, что Кантемир заимствовал два примечания из его варианта, ср.:

Сия была гадател[ь]ница некая, которая имела лице девичье, а прочее тело л[ь]винное (Кп: л. 79).

Так труден был в эту пещеру вход, что казалося, что нел[ь]зя в ней жить разве богом (Кп: л. 94 об.).

L’entrée estoit si difficile de la Caverne Corycienne, qu’il sembloit qu’elle ne pût estre habitée que des Dieux (1672: 12).

Поскольку перевод Жиля Буало многократно издавался, трудно определить, какое именно издание использовано Кантемиром. Вероятно, можно исключить первые два издания (1653, 1655 годов). В них заглавие не совпадает с переводом Кантемира, а в поздних изданиях заглавие соответствует последнему. Ср.:

Таблица Кевика-философа или Изображение житья человеческого (Кп: л. 75)

Le Tableau de Cébès7 ou il est traité de la manière8 de parvenir9 à la Félicité10 naturelle (1653: s. p.)11

Le Tableau12 de Cébès13 (1655: 189)14

Le Tableau de Cébès, ou l’image de la vie humaine (1672: s. p.)

У нас есть гипотеза о французском источнике Кантемира. Он, вероятно, использовал франкоязычную книгу «Le theatre moral de la vie humaine», в состав которой входит перевод «Картины» Кебета, выполненный Жилем Буало. Эта книга была впервые опубликована брюссельским издателем Франсуа Фоппенсом (François Foppens). Главная часть книги представляет собой эмблемы моралистического характера, иллюстрирующие поэзию Горация. Эмблемы нарисованы известным иллюстратором Отто Вениусом (Otto Vaenius). Французский писатель Марен Леруа де Гомбервиль (Marin Le Roy de Gomberville) перевел иллюстрирующие поэзию Горация эмблемы с латыни на французский язык под названием «La doctrine des mœurs» (1646) и посвятил молодому Людовику XIV. В 1672 году Фоппенс добавил перевод Жиля Буало в конец книги и переименовал ее в «Le theatre moral de la vie humaine» [5: 171–172]. Наша аргументация гипотезы заключается в том, что в этот период усилился интерес Кантемира к нравоучительным вопросам, который был связан с Ильинским. Согласно заметкам Кантемира в его календаре, 2 февраля 1728 года он получил моральный трактат на русском языке вместе с письмами Ильинского (1868: 344). Издание Фоппенса также многократно выходило до начала работы Кантемира над переводом. Далее мы используем издание 1672 года.

В связи с тем что текст Кантемира в основном опирается на французский перевод, мы главным образом сосредоточимся на сравнении этих двух текстов. Текст Жиля Буало оказывает влияние на перевод Кантемира преимущественно в двух аспектах: наблюдается 1) постпозитивное определение и 2) нанизывание на цепочку.

• 1)    – Вне того – сказал он, – к воротам стоит жена некая красно убранная (Кп: л. 86)

Au dehors il y a vers la Porte une Femme debout bien parée (1672: 8)

• 2)    Те же, напротиву, которые столь печал[ь]ны, протягают руки, суть те, от которых она отняла, что было дала прежде, и для того они ее именуют ЗЛОЮ ФОРТУНОЮ (Кп: л. 83).

Нужно оговориться, что употребление постпозитивного определения встречается в переводе Кантемира не часто. Порядок слов у него в основном соответствует традиции русского языка, а не источнику, как наблюдается в его самом раннем переводе («Хроника» Константина Манассии).

По сравнению с текстом Жиля Буало перевод Кантемир более диалогичен. «Картина» состоит главным образом из диалогов между «я» и стариком, который объясняет «мне» значение «Картины». В тексте Жиля Буало представлено содержание диалогов, но, как правило, отсутствуют участники. То есть роль участников определена с помощью контекста, а не указана прямо. Кантемир в своем переводе добавляет указание на то, кому принадлежит соответствующий фрагмент беседы. Ср.:

– Что же – сказал я, – потом бывает?

Тотчас отвечал он: как они того напьются, входят в ЖИТИЕ (Кп: л. 81).

Qu’arrive t’il après19 cela? Aussitôt20 qu’ils ont pris ce Breuvage ils entrent en la vie (1672: 6).

Такое добавление позволяет читателю, с одной стороны, легко определить субъект и объект диалогов, с другой стороны, установить место действия. В греческом оригинале с помощью спряжения глагола мы можем определить старика, но голос «я» часто тонет во множестве безличных откликов: «Καὶ μάλα», «Εἶτα τί» и проч. Кроме того, в тексте Кантемира «я» обращается к старику на «ты», а не на «vous», как во французском переводе. Второе лицо единственного числа, нам кажется, помогает сократить дистанцию между адресантом и адресатом.

В целом перевод Кантемира относительно волен, он не был сделан им дословно. Некоторые расхождения между обоими текстами объясняются невнимательностью писца и самого Кантемира. Иногда встречаются пропуски, особенно в случае перечислений, однако их можно заполнить по списку РГБ, так что мы относим эти расхождения к оплошности писца. Иногда оказывается, что Кантемир сам перепутал слово, например, в глоссе ошибочно перевел «dueil» как «единоборство»: «(з) в греческом написано плачь, а во французском единоборство» (Кп: л. 85). Видно, что он воспринимает «dueil»

как «duel». Слово «dueil» представляет собой устарелую орфографию слова «deuil» (скорбь, печаль, грусть). Любопытно, что вариант Кантемира «плачь» на уровне семантики ближе к «deuil», чем к греческому оригиналу «ὁδυρμὸς» (жалоба, сетование) (1711: 18).

В 1759 году вышло первое издание перевода греческой книги «Епиктита, стоического философа, Енхиридион и Апофегмы, и Кевита Фивейского Картина…», выполненного Г. А. Полетикой. Спустя восемь лет перевод Полетики был переиздан [4: 263]. Полетика переводил с греческого оригинала, но не всегда строго следовал своему источнику. Вероятно, чтобы помочь читателю легко уловить содержание «Картины», его перевод снабжается добавлением:

Чтож то за путь, которым он им шествовать повелевает (курсив мой. – Ф. Х. ), и как бы на оной попасть? Спросил я его (1759: 186)²¹.

Ποίαν οὖν22 ὁδὸν κελεύει βαδίζειν, ἢ πῶς; ἔφην ἐγώ (1711: 8).

– Скажи мне, пожалуй, – говорил я ему, – которая та дорога, и что надобно делать, чтоб на нее прийти? (Кп: л. 80 об.)

Кроме того, по сравнению с греческим оригиналом перевод Жиля Буало частично сокращает взаимодействие между «я» и стариком. Кантемир следует этому подходу Жиля Буало, а Полетика сохраняет содержание оригинала. Ср.:

И так, что она дает, ГЕНИУС брать повелевает, но получивши, как можно, спешить к приобретению постояннаго и надежнаго дара. Какой то дар, спросил я его? Тот, которой они от учения получить могут, ежели к нему безвредны приидут. Как его называют? ПРЯМЫМ, сказал он, ЗНАНИЕМ вещей полезных, которое есть дар постоянный и непременный…… (1759: 214–215)

ἃ γοῦν δίδῶ, κελεύει λαμβάνειν παρ᾽ αὐτῆς καὶ συντόμως ἀπελθεῖν ἔχοντα πρὸς τὴν βεβαίαν, καὶ ἀσφαλῆ δόσιν. ποίαν ταύτην; ἔφην ἐγώ. ἣν λήψονται παρὰ τῆς παιδείας, ἢν διασωθῶσιν ἐκεῖ. Αὕτη οὖν τίς ἐστιν; ἡ ἀληθὴς ἐπιστήμη, ἔφη τῶν συμφερότοων, καὶ ἀσφαλὴσ δόσις, καὶ βεβαία, καὶ ἀμετάβλητος (1711: 48–50).

Для того то он советует, получив от нее какое добро, тотчас прибегать к ИСТИН[Н]ОЙ НАУКЕ, которая уже даст на оное и безопасное владение, ежели можно оное зберечь пока до нее дойти. Понеже НАУКА СИЯ не ино[е], что разве ИСТИННОЕ ЗНАНИЕ полезных вещей, постоянного и безопасного владения (Кп: л. 98 об.–99).

Voila24 pourquoi25 il conseille de prendre les Biens qu’elle donne, & d’avait26 recours aussitôt27 à la Véritable Doctrine, qui en donnera une constante & assurée possession ; si on les peut conserver jusqu’à ce qu’on soit parvenu jusqu’à elle. (1672: 13).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного анализа мы приходим к выводу, что по сравнению с более поздним вариантом ранняя редакция перевода Кантемира демонстрирует относительную гибридность на уровне лексики. В сравнении с текстом Жиля Буало в переводе Кантемира выявляются влияние синтаксиса французского перевода и диалогичность.

avoit apres

Aussi-tost

Епиктета, стоического философа Енхиридион и Апофегмы и Кевита Фивейского Картина, или Изображение жития человеческого / Переведены с Греческого языка Коллежским асессором Григорием Полетикою. СПб., 1759. Ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием в круглых скобках года издания и номера страницы.

῏ουν grace

Voyla pourquoy avoit aussi-tost