Петербургский тезаурус. Физиология Петербурга

Исупов К.Г. Петербургский тезаурус. Физиология Петербурга // Общество. Среда. Развитие. – 2015, № 1. – С. 198–199.

Общество. Среда. Развитие ¹ 3’2015

Двусоставный термин «физиология» (греч физис – «природа» и логос «учение») подразумевает первоначальное натуроо-писание. На Руси в списках XV в. известен александрийский памятник «Физиолόг», пришедший к нам в болгарских переводах с греческого (XI–XII вв.; см. Александров А.И. Физиолог. Казань, 1893). Русская традиция физиологического очерка формировалась на основе французских опытов бытописания: Бальзак, Жорж Санд, Ж. Жанен, А. Карр, Ф. Сулье, Поль де Кок; сб. Кюрмера «Французы в их собственном изображении» (1840–1842). Характеристика творческой манеры писателя-очеркиста дана Белинским в предисловии к сборнику «Физиология Петербурга» (Ч. 1-2. СПб., 1845; М., 1991); а в его статье «Взгляд на русскую литературу 1847 г.» сказано: «…он может изображать действительность, виденную или изученную им, или, если угодно, творить, но из готового, данного действительностью материала». С текстами, вошедшими в сб. 1845 г. и в антологию «Петербургский сборник» (1846), сформировалась в истории реализма школа, пренебрежительно названная Ф. Булгариным «натуральной». Объекты этой литературы – преимущественно городские люди средних и низших сословий, взятые в обыкновенности своей повседневной жизни, непритязательной и скудной. В противовес романтической метафизике натуральная школа дала образцы штудий овнешненного бытом человека, целиком погруженного в заботы о выживании и в идеологию «злобы дня» (очерки Щедрина). Авторы этого направления изучают городские типажи (Д. Григорович – «Петербургские шарманщики») и местечковую бедноту (Е. Гребенка – «Фактор»). На умеренных позициях стоял И. Панаев с очерками по-лусветской жизни; В. Даль создавал этног- рафические рассказы о крестьянском быте («Беглянка», «Сухая беда», «Находка»); литературная физиология Лермонтова связана с очерком «Кавказец» (написан, но не вошел в издание А. Башуцкого «Наши, списанные с натуры русскими» (СПб., 1841)), а у Некрасова («Чиновник») и Тургенева («Записки охотника») имела более описательный, объективистский характер. Исследователями отмечена близость очерков натуральной школы к фельетону и юмористической прозе: сборник «Первое апреля. Комический иллюстративный альманах» (СПб., 1846); «Повести, сказки и рассказы Казака Луганского (Вл. Даля)» (4 части, СПб., 1846, «Картинки русских нравов» (кн. I. СПб., 1842), Ф. Булгарин (Очерки русских нравов или лицевая сторона и изнанка рода человеческого. СПб., 1843; в 6 выпусках) и его же ранняя «Прогулка по Невскому проспекту» (1824; републикацию с комм. А. Конечного см.: Europa Orientalis. Петербург – столица русской культуры: В 2 ч. Salerno, 2004. Ч. 1. С. 367–398). Литературная урбанистическая физиология особенно заинтересовалась Невским проспектом с его коллекцией городских и провинциальных типажей, речевым многоголосием, демонстрацией мод и национальных костюмов. В этой прозе пристально фиксируются манеры общения, выразительная жестикуляция и физиогномика петербургских аборигенов самых разных сословий: от сенатора и адмирала до лакея, гимназиста, дамы с камелиями, петиметра, гостинодворца, книгоноши, пирожника, трубочиста, городового, дворника, будошника, прачки, чиновника, купца, лодочника, извозчика, священника и нищего: Н. Страхов (Мои петербургские сумерки. СПб., 1810); П. Свиньин (Невский проспект в новом виде // Отеч. записки. 1820. № 2); П. Яковлев (Чувствительное путешествие по Невскому проспекту. М., 1828); А. Башуцкий (Панорама Санкт-Петербурга. СПб., 1834); Н. Гоголь (Невский проспект, 1835); В. Даль (Жизнь человека, или Прогулка по Невскому проспекту // Москвитянин. 1843); Е. Расторгуев (Прогулки по Невскому проспекту // Библиотека для чтения. 1846. Т. 76. Отд. V); Я. Бут-ков (Невский проспект, или Путешествия Нестора Залетаева // Отеч. записки. 1948. Т. 60. № 9. Отд. 1); Н. Греч (Весь Петербург в кармане. СПб., 1851). Влияние натуральной школы, с ее наивным реализмом, фактографией, предметно-вещной описатель-ностью и любовью к детализированной «правде жизни», сказалось и в живописи (П. Федотов). Передвижники довели искусство портрета до иллюзии дагерротипа (в 1826 г. появилась первая и старейшая фотография француза Ж. Нипса; снимок потребовал восьмичасовой выдержки); после опытов противоестественного правдоподобия кризис в изобразительном искусстве стал необратимым, и заявил о себе модерн. Музыка тоже не избежала влияния натурализма (А. Даргомыжский, М. Мусоргский). Смерть классического реализма в литературе как раз и состоялась в рамках натурализма конца XIX в. (яркие примеры – народническая проза Г. Успен- ского или романы П. Боборыкина), однако Достоевским уже в «Бедных людях» (1846) – последнем памятнике сентиментализма и раннем опыте авторской ФП, наметил переход от бытовой урбанистики к психологической прозе. Бытописатель в новеллистике, Чехов как драматург совершил революцию на сцене, уничтожив то, что составляет сущность театра: интригу и действие. В дальнейшем традиция ФП усиливает урбанистические мотивы в таких вещах, как: В. Крестовский (Петербургские типы: Очерки. СПб., 1865), П. Каратыгин (Два часа пополудни в разных концах Петербурга. СПб., 1867), Невский проспект: Юмористическо-сатирический альбом. СПб., 1869), Н. Животов (Петербургские профили: На извозчичьих козлах. Шесть дней в роли извозчика. СПб., 1894. Вып. 1), И. Божерянов (Невский проспект. 1703–1903: Культурно-исторический очерк двухвековой жизни С.-Петербурга. СПб., 1902–1903. Т. 1-2). Н. Никитин (Петербург ночью. СПб., 1903), В. Недешева (Невский проспект: Очерк. СПб., 1906), гр. Амори (И. Рапгоф) (Тайны Невского проспекта. Пг., 1915). Традиции ФП не исчезли: они сохранены в современной петербургской урбанистике (М. Веллер, А. Битов, А. Грякалов).