Пьянство в сибирских губерниях начала XX в. (по сведениям журнала «Сибирские вопросы»)

Пьянство, широко распространенное в Сибирском регионе, было недугом местного общества, уходившим корнями в далекие века. На первый взгляд, ответ на вопрос, почему в Сибири много пили, должен быть банальным: край, далекий от центра страны, принимавший колоссальное количество ссыльного по разным мотивам контингента, не мог развиваться иначе. Чего иного можно было ожидать от «тюрьмы под открытым небом» [1]? Но исторические источники свидетельствуют, что причина этого явления носила более сложный и многогранный характер.

В целом можно констатировать, что пьянство было серьезной проблемой региона. Очевидно, меры по борьбе с данной пагубной привычкой местного общества принимались не в полном объеме. Прямым следствием этого являлась криминализация общества: «Кабак усиливает дикость и озверение, здесь совершаются самые гнусные насилия над личностью открыто, безнаказанно, редко в ком возбуждая ужас и отвращение» [2].

Любители злоупотребить алкоголем находились среди всех социальных слоев и групп. Не «отставали» в этом вопросе даже правоохранители. Вообще, пьянство в среде служащих полиции было делом скорее привычным, чем исключительным. Имеются сведения, в частности, до каких неслыханных масштабов распространялось употребление спиртного в среде туринских полицейских. Вероятно, понимая бессмысленность жалоб в полицейские и административные учреждения, местные жители решили привлечь к исправлению чинов силы другого характера. Зафиксировано, что в 1914 г. на одной из проповедей, проведенной в Туринской городской Сретенской церкви, священник Н. Булдыгин произнес слова обвинения в повальном пьянстве служащих местной городской полиции [3].

Следует осветить некоторые статистические параметры. Согласно официальным данным, за 1908-1910 гг. среднее потребление водки на одну душу населения для центральных губерний страны равнялось 0,595 ведра, для Сибири - 0,713 ведра. Если перевести эти цифры на более понятные меры измерения, то положение будет выглядеть так: для центра страны - 12 бутылок в год на человека, в Сибири - 13 соответственно.

Сравнивая Россию с иными странами в вопросе потребления алкоголя, журналисты делали акцент на то обстоятельство, что у нас основная масса населения пила исключительно водку в 40 %, чего не наблюдалось в Западной Европе, где жители употребляли преимущественно вино и пиво, содержавшие меньшую долю алкоголя.

Известно, что существовавшая в стране комиссия по изучению алкоголизма, обобщив двенадцатилетний опыт деятельности, сделала следующие выводы: «Несмотря на относительно малые размеры потребления алкоголя, России принадлежит печальное преимущество быть впереди многих государств по числу умирающих ежегодно от опоя, по числу арестуемых полицией в безобразном виде, по проценту алкоголиков, поступающих на излечение в психиатрические заведения, по степени болезненности и смертности». Эти выводы, бесспорно, были справедливы и для сибирской окраины, «не только разделившей все печальные преимущества государства, но даже перепившей ее и превзошедшей в этих преимуществах» [4].

Статистические сведения были не в состоянии воссоздать истинную картину размеров пьянства, так как имелись указания лишь на душевое употребление водки. Относительно благополучная ситуация менялась к худшему, если предметом анализа становилось количество водки, приходящееся на одного действительного потребителя. Для Сибири этот реальный объем составлял не менее одного ведра, причем чем дальше на восток, тем он увеличивался. «Лидерами» в обозначенном вопросе являлись Иркутская губерния и Якутская область (Иркутско-Якутское акцизное управление), где количество водки, приходившееся на одного потребителя, доходило до двух ведер.

Разница в потреблении водки в Западной и Восточной Сибири сказывалась и на размерах душевого потребления. Для разных регионов она выражалась в следующих цифрах на 1910 г., ведер: Тобольская губерния и Акмолинская область – 0,619, Томская губерния и Семипалатинская область – 0,633, Енисейская область – 0,761, Забайкальская область – 0,620, Иркутская губерния и Якутская область – 0,864. Здесь необходимо сделать следующую оговорку. Цифры в «душевом» отношении и на «действительного потребителя» были усредненными и недостаточно полными. Они формировались по официальным данным главного управления неокладных сборов и казенной продажи питья и касались лишь тех местностей, где была введена винная монополия. Район действия последней заканчивался Забайкальской областью, а дальше на восток продажа водки находилась в частных руках, и, как следствие, никакой системной статистики по распитию водки на этих обширных территориях не велось. Восточная Сибирь «славилась» изобилием заведений, которые вели торговлю алкоголем, так называемые винно-бакалейные лавки заполонили край [5].

Другим фактором, действовавшим в восточной части Сибири на увеличение потребления спиртных напитков и не поддававшимся никакому учету, являлся контрабандный ввоз в приграничные области Сибири спирта из Маньчжурии. При наличии громадной сухопутной границы, простиравшейся до 3 тыс. верст, и небольшом составе стражи (200 объездчиков и 50 контролеров) борьба с незаконными поставками оставалась тщетной, хоть и велась постоянно. Тем более что доставленный таким способом спирт благодаря дешевизне находил постоянный сбыт среди населения.

В местной печати утверждалось, что контрабанда спирта появилась в регионе после проведения железной дороги. Именно в связи с этим правительство начало выдавать вывозные и путевые премии за спирт, вывозимый с нашей восточной окраины в Китай, в виде помощи российским производителям для завоевания новых рынков сбыта продукции. На деле оказывалось, по сообщению тех же местных изданий, «почти все количество отправлявшегося в пределы Китая по сухопутной границе российского спирта ввозилось в Маньчжурию не ради удовлетворения местных потребностей в нем, а лишь в целях обратного водворения его из Маньчжурии в пределы России путем контрабанды». Таким образом, спирт, прибывавший из Маньчжурии, оказывался национального происхождения и к тому же перешедшим границу при благосклонном содействии власти [6].

В борьбе с пьянством сокращение числа питейных заведений не могло дать желаемых результатов, так как наряду с этим не предпринимались меры для просвещения народа и поднятия его культурного уровня. Общества трезвости, лиги против пьянства и прочее тоже признавались неэффективными, поскольку «строились над народом, а не выходили из него, из его сознания». Но часто власть собственноручно «обрубала» народную инициативу. К примеру, крестьяне Барнаульского уезда летом 1910 г. проявили желание обложить двухкопеечным налогом продажу каждой бутылки казенной водки. Собранные средства планировалось использовать для постройки и содержания школы. Ходатайство, посланное на утверждение в акцизное управление, было отклонено [7].

Таким образом, пьянство в Сибири было делом масштабным и трудноискоренимым, точнее сказать, неискоренимым. Проблема чрезмерного потребления алкоголя в регионе носила многогранный характер, и совершенно неверно считать, что причины подобного антисоциального явления крылись лишь в местном обществе. Корреспонденты оппозиционного издания справедливо подчеркивали, что местное население служило «пешкой в большой игре» государственной власти. Царское правительство осознавало всю губительность происходивших в регионе процессов, но тем не менее работа по борьбе с алкоголизмом так и не получила конкретных очертаний, а принимаемые меры оказывались явно недостаточными.

Ссылки:

• 1.    Сунгуров П.А. Полиция Тобольской губернии в 1867–1917 годах : дис. … канд. ист. наук. Тюмень, 2014. С. 19.

• 2.   Там же. С. 187–188.

• 3.   Там же. С. 115.

• 4.    Сибирские вопросы. 1912. 14 марта.

• 5.   Там же.

• 6.   Там же.

• 7.   Там же.