Почитаемые места белокриницких староверов в Западной Сибири

Современная религиозная карта Западной Сибири пестрит обилием сакральных точек, принадлежащих различным конфессиям. Данный феномен связан с социальнополитическими и культурными изменениями, произошедшими на государственном уровне. В частности, речь идет об утверждении в России законов о веротерпимости в конце XX в. Старообрядчество не осталось в стороне: за последние два десятилетия здесь возникло большое количество почитаемых староверами мест. В данной работе речь пойдет об особенностях модели конст- руирования сакрального пространства в Западной Сибири современных староверов белокриницкого согласия.

Актуальность настоящего исследования связана с изучением вопросов духовного освоения пространства в рамках традиционной культуры и поддержания групповой идентичности в этноконфессиональных сообществах. Его цель заключается в том, чтобы выделить этнокультурные и конфессиональные особенности конструирования сакрального пространства в традиции современных западносибирских староверов бело-

^∗ Исследование проведено при поддержке РГНФ (проект № 12-01-00199).

Майничева А. Ю. , Рыговский Д. С. Почитаемые места белокриницких староверов в Западной Сибири // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: История, филология. 2015. Т. 14, вып. 3: Археология и этнография. С. 133–141.

ISSN 1818-7919

Вестник НГ”. Серия: История, филология. 2015. Том 14, выпуск 3: Археология и этнография

криницкого согласия. Объектом изучения являются святые места, а предметом – категория сакрального пространства в культуре старообрядцев. Хронологические рамки исследования ограничены концом XX – началом XXI в. Территориальные рамки включают районы распространения данного согласия в Западной Сибири. Источниками послужили полевые материалы авторов 2010–2013 гг., работавших в составе Сибирского этнографического отряда Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук (начальник отряда д-р ист. наук А. Ю. Майничева). Кроме того, привлекались письменные источники – материалы епархиального информационного вестника «Сибирский Старообрядец» 1997–2010 гг.

Представления старообрядцев о сакральном пространстве и практики его устроения уже подвергались специальному изучению. Например, Л. Н. Приль в одной из статей раскрыла сущность понятия святости места в культуре старообрядцев. По ее мнению, оно соотносится с представлением о «чистом», «неоскверненном» месте. Автор отмечает, что «нежелание жить рядом с “нечестивыми”, оскверняющими пространство, приводило к поискам чистых мест» [2000. С. 195]. При этом понятие «чистый» соотносится с понятием «свой», а «нечистый» – «чужой», «еретик». Именно «там, где собрались чистые люди и совсем нет нечестивых», и находится чистое место [Там же. С. 196].

О. Д. Журавель, как и предыдущий автор, говорит о присущей старообрядческим сочинениям теме осквернения воздуха, земли и пр. еретиками [Журавель, 2001; 2011]. Гораздо чаще старообрядческие монастыри и церкви привлекали внимание историков, которые рассматривали данные объекты как центры религиозной, экономической, социальной и политической организации конфессии [Белобородов, 2000; Иванов, 2002; 2004; Куприянова, 2004; Покровский, Золь-никова, 2002. С. 426–446; Старухин, 2006а; 2007; 2008; 2012].

Для данного исследования интерес представляют выводы С. А. Белобородова, который связывает рост числа почитаемых старообрядцами Урала мест с процессом разделения и обособления их обществ. Посещение староверами святых мест «способствовало укреплению конфессионального самосознания, обостряло ощущение организационного единства общества» [2012. С. 28].

Особый подход демонстрирует Е. Е. Дут-чак, которая изучает старообрядческие скиты в контексте сохранения и воспроизводства социокультурных традиций. Например, она сообщала, что в 1970-х гг. белокриницкие староверы пытались возродить НовоАрхангельский монастырь в Томской области, но этого не случилось, поскольку им «не удалось найти спрятанные в тайге <…> нематериальные сокровища (книги. – А. М. , Д. Р. ) монастыря» [2002]. В этнологических и культурологических исследованиях сакрального пространства весьма широко представлен подход, в рамках которого сельские святыни православного населения (т. е. камни, поклонные кресты, священные деревья и рощи, родники с чудотворной водой, пещеры и т. п.) рассматриваются как «особый тип религиозных древностей» [Панченко, 1998. С. 37], поскольку такое святое место «выражает консолидированный православием синтез традиционных верований народа, жившего на определенной территории» [Виноградов, 2004. С. 233]. Исследователи отмечают «обетный» характер обрядов взаимодействия с сельскими святынями, которое представляет собой особый тип коммуникации с сакральным миром во время местных праздников [Панченко, 1998. С. 237–241] или в кризисной ситуации [Ще-панская, 1995. С. 110; 2003. С. 295]. Не случайно Г. В. Любимова пишет, что в последнее время подобные святыни стали очень популярны среди православного населения Западной Сибири, поскольку они отражают представления о данных объектах, как о местах, «отмеченных символикой женского исцеляющего и плодородящего начала» [2008. С. 328].

Не остались без внимания исследователей и такие православные святые места, как церкви, часовни, молитвенные дома, престолы с новыми и традиционными посвящениями, чтимые иконы, которые «создавали основу духовной обжитости территории расположения поселений русских» [Майни-чева, 2005. С. 90]. А. Ю. Майничева предлагает классифицировать православные культовые объекты в Сибири на рукотворные, природные и смешанные. Рукотворные объекты представлены зданиями и сооружениями, т. е. храмами, колокольнями и прочими церковными постройками. Природные – ро- щами, источниками и пр. Смешанные – природные объекты с творческим вмешательством человека. Как отмечает автор, для «народной» формы православия характерен синкретизм, что оказывает влияние на форму и тип совершения религиозных обрядов [2012. С. 376–377]. В целом, следует отметить, что в современной научной литературе представлен широкий пласт методологических наработок, основанный на изучении богатых полевых и архивных материалов православного славянского населения Русского Севера, Западной Сибири, других регионов России и мира.

Поскольку тема святых мест белокриницких («австрийских») старообрядцев в Западной Сибири осталась практически не раскрытой в историографии, уместно рассказать об истории формирования основных духовных центров согласия. Белокриницкая иерархия начала распространяться в Западной Сибири в 1850–1860 гг. В начале XX в. к согласию принадлежала значительная часть старообрядческого населения региона: в 1912 г. в одной только Томской губернии из 77 официально зарегистрированных старообрядческих общин 45 являлись белокриницкими [Старухин, 1998. С. 295; 2006б. С. 40]. Основная масса «австрийцев» на тот момент проживала в сельской местности. Управление Томско-Алтайской епархией осуществлялось из Томска, где находилась епископская кафедра. На юге (в Барнауле) также сформировался сильный белокриницкий центр, стремившийся оспорить лидерство Томска. Поскольку из 45 западносибирских общин согласия 34 находилось на территории Алтая, то еще в 1913–1914 гг. на епархиальных съездах ставился вопрос о переносе кафедры в Барнаул [Старухин, 1998. С. 295]. В советский период истории сибирского старообрядчества, в результате воздействия антирелигиозной политики государства общее число общин резко снижалось. Сейчас на территории Западной Сибири насчитывается около 15 белокриницких приходов, из которых сельскими являются только пять, т. е. городские общины составляют основу белокриницкого согласия в регионе. Не случайно, что духовенство и активные члены наиболее многочисленных приходов Новосибирска, Томска и Барнаула играют ключевую роль в развитии современной сети почитаемых белокриницкими староверами мест.

Во-первых, священники этих общин приезжали для окормления паствы в те населенные пункты, где духовенство отсутствовало. Они же способствовали окончательной организации местных приходов и поискам подходящих духовников. Во-вторых, поскольку молитвенные здания у них были устроены раньше, чем в других общинах, старообрядцы из разных мест приезжали в эти храмы для молитвы. Тогда же сложились региональные связи, которые сохраняют свое значение до сих пор: барнаульский храм считается центром благочиния для всех алтайских общин, томский – для общин Томской области и Новокузнецка. Новосибирский собор в этой иерархии занимает ключевую позицию, так как епископская кафедра находится сейчас в Новосибирске. В-третьих, появление объектов паломничества белокриницких староверов (памятных мест, поклонных крестов) состоялось во многом благодаря инициативе трех названных выше общин. Однако в процесс активно влились представители других, как сельских, так и городских приходов. Практика паломничества староверов к поклонным крестам, посещение не только храмов своей общины, но и поездки «в гости» на престольные праздники к одноверцам, позволяет говорить о том, что почитаемые в белокриницком согласии места представляют собой единую сеть, а не совокупность разрозненных локусов (ПМА).

Практически у каждой белокриницкой общины имеется своя церковь. Иногда используются жилые дома, переоборудованные под храм – Барнаул, Омск, или же квартиры, в которых устроены моленные – Красноярск (ПМА). Для современных белокриницких староверов церковь становится основным средством консолидации общины в условиях дисперсного проживания их семей, как в городе, так и в сельской местности. Как правило, храм ставят там, где есть свободный участок земли. Часто такие участки жертвуются прихожанами в пользу общины. Строительство церкви позволяет старообрядческой общине обозначить для себя «освященное» пространство, понимаемое как «свое», в пределах пространства «чужого», «внешнего», «мирского». Каждый старообрядческий храм обладает посвящением тому или иному святому. Эти посвящения отражают популярность в старообрядческой среде культов некоторых святых, поскольку их выбирают сами члены общин на собрании.

В ряде случаев староверы стараются сохранить преемственность с посвящениями, выбор которых состоялся еще до революции, во время первой регистрации общин. Но иногда такой преемственности нет. Например, первый белокриницкий храм в Барнауле, посвященный Воздвижению Креста, был взорван, и община в дальнейшем стала называть себя «Покровской» 1. Большая часть посвящений связана с почитанием Богородицы. Имеются также посвящения таким святым, как Святитель Никола, Георгий Победоносец и др. Кроме того, через наличие в храмах иконописных ликов фиксируется почитание святых, канонизированных непосредственно в Русской православной старообрядческой церкви, проведение посвященных им богослужений (ПМА). Это белокриницкие епископы Арсений Уральский, Тихон Томско-Алтайский и др.

Белокриницкие старообрядцы также активно занимаются поиском так называемых памятных мест, где возводятся поклонные кресты, которые, как правило, становятся объектами паломничества. Большое значение приобрели два объекта, расположенные в районе р. Большая Юкса (Томская область). Со второй половины XIX в. до 1930-х гг. на этих местах стояли Михаило-Архангельский и Ново-Архангельский белокриницкие скиты, представлявшие собой мощные духовные центры согласия, впоследствии разрушенные при советской власти. В 2004 г. здесь были установлены поклонные кресты, и с тех пор ежегодно проводится крестный ход (ПМА). Схожие объекты находятся в Енисейске, где пребывал в заточении более 3 лет протопоп Аввакум [Сафронников, 2009. С. 5], а также в с. Таскино Каратузского района Красноярского края [Скачков, 2010. С. 11] и в районе не существующего сейчас старообрядческого с. Ново-Глушенское в Алтайском крае (ПМА). Примечательно, что практически все (кроме енисейского) указанные выше поклонные кресты были установлены на месте разрушенных белокриницких храмов, а посещение их паломниками сопровождается произнесением текстов-коммеморатов.

Что касается природных объектов, то к ним относится родник, расположенный на границе сел Залесово и Шмаково Алтайского края, который почитался староверами в XVIII в. По сохранившейся легенде, в его водах видели икону Богородицы. Позже в этой местности поселились новые люди, которые стали стирать в этом ручье белье, тем самым «загрязнив» 2 его. Поэтому явления иконы прекратились. В Кемеровской области находится источник, чьи «воды вытекают из могил белокриницких монахов» (ПМА). Однако это место не почитается старообрядцами активно, поскольку, по их словам, там есть захоронения не только од-новерцев, и «нужно разбираться», действительно ли источник связан с их согласием (ПМА). Кроме того, во время одной из проповедей в Новосибирском кафедральном соборе белокриницкий епископ Силуян упоминал о роднике с целебными водами, который в советское время забил неподалеку от Новосибирска (ПМА).

Как отмечалось выше, в научной литературе объекты паломничества, к которым относят и поклонные кресты, и различные природные объекты, являются важной составной частью народно-православной традиции. Большое значение приобретают целительные свойства подобных объектов, а исполнение обета становится ключевой частью самого паломничества. Однако для белокриницких староверов не характерно паломничество «по обету», а сообщения о чудесах очень редки и связаны обычно со строительством церкви: слышится ангельское пение, виден огненный столб над стройкой (ПМА) или появляются белые голуби [Знаменательное событие, 2003. С. 5]. Почитание же «чудотворных» природных святынь не играет значимой роли в духовной жизни староверов. Такие объекты уместно классифицировать как фольклорные, поскольку у старообрядцев сохранилась только память о почитании таких мест в виде устных преданий, тогда как активно посещаемые места (церкви, поклонные кресты) следует называть актуальными.

Святость места определяет то, что можно назвать «пространством истинной веры», т. е. святое место должно быть каким-то образом связано со старообрядческой церковью, которая мыслится как единственно истинная церковь. В связи с этим практика конструирования сакрального пространства может рассматриваться как один из механизмов построения групповой идентичности современных старообрядческих общин. Труднодоступность объекта усиливает степень сакральности пространства. По словам информаторов, «монахи выбрали эти места для жилья (скиты в томской тайге. – А. М., Д. Р.), поскольку они отдалялись от мира, что соответствует древней традиции» (ПМА). Ежедневная дорога к храму также представляет собой испытание, которое необходимо преодолеть – «принести покаяние» (ПМА). Святость места подчеркивается и наличием погребений одноверцев. Например, Томский храм был построен рядом со старообрядческим кладбищем. В Красноярском крае, возле Енисейска, где был установлен посвященный Аввакуму крест, находится «монастырское озеро», куда, как писал белокриницкий иерей Анатолий Сафронников, сбрасывали расстрелянных монахов и священников «во времена большевистского безбожия» [2009. С. 5].

Таким образом, полученные в результате полевых исследований материалы показывают, что формирование современной сети почитаемых в белокриницком согласии мест обладает своей спецификой. Двигателем развития этой сети является сознательная деятельность людей, а ее основным элементом выступают рукотворные строения – церковь или поклонный крест. Именно такие объекты становятся актуальными местами религиозного почитания, тогда как почитание природных святынь постепенно превращается в фольклорный сюжет. При этом, выбирая площадку для устройства новой святыни, староверы отдают предпочтение местам, исторически связанным с их церковью – местам «чистым», а значит, святым. Это вполне укладывается в рамки старообрядческой культуры, для которой характерно стремление оградить себя от «обмирщения» – т. е. определенного рода контактов с «внешними», «еретиками». В современных условиях, требующих постоянного взаимодействия с такими людьми – в школе, на работе, в общественном транспорте, в магазине и т. д., необходимо найти те формы организации сакрального пространства, которые бы позволяли максимально дистанцироваться от всего «чужого». В городском или сельском населенном пункте идеальным решением становится строительство церкви. В этом же ключе среди старообрядцев особое отношение приобретают места расположения разрушенных белокриницких храмов и гибели (или захоронения) одноверцев, желательно удаленные от цивилизации и представляющие собой своего рода места памяти согласия. Такие объекты активно используются как средство построения конфессиональной идентичности старообрядцев и консолидации верующих.